I will fight, I will fight for you I always do until my heart is black and blue And I will stay, I will stay with you We'll make it to the other side like lovers do I'll reach my hands out in the dark And wait for yours to interlock I'll wait for you, I'll wait for you 'Cause I'm not givin' up I'm not givin' up, givin' up, no, not yet Even when I'm down on my last breath Even when they say there's nothin' left I'm not givin' up, givin' up, no, not me Even when nobody else believes I'm not goin' down that easily So don't give up on me And I will hold, I'll hold onto you No matter what this world will throw It won't shake me loose.
* Погода становилась с каждым днем все хуже, а яркое солнце все реже выглядывало из-за тяжелых туч. Но это, на самом деле, Эстель не утомляло, а как-то даже… успокаивало. Она видит в хмурой осени столько же полюсов, сколько некоторые в жарком лете. Может она и идеализирует эту пору, но осень всегда для нее будет иметь эстетику аромата горячего шоколада, клетчатых шарфов, танцующих опавших кленовых листов, янтарного меда… И бесконечного ливня, который стоит за окном стеной с самого утра. Что, может быть, и к лучшему, потому что выходить куда-то настроения решительно не было. Завалы по учебе давали о себе знать, нескончаемые доклады и сочинения, давление из-за скорой сдачи ЖАБА. А Эстель все еще не знает, что делать со своей жизнью после Хогвартса. Не знает, какие ей предметы нужно начать изучать более углубленно, что у нее получается лучше остального и где она вообще может пригодиться после школы. В какой-то мере она завидует Фреду и Джорджу. Подобные вопросы их не волнуют, они знают прекрасно, что их ждет дальше. Успех. Он гарантирован Уизли вне зависимости от того, какие оценки они получат за экзамены. За что бы братья не брались, все у них получалось и из всего они делали что-то яркое, полезное, веселое. Эстель пробирается через толпу учеников и призывает себя не хандрить. Впереди еще два года! За это время можно найти в себе кучу талантов и мотивации. И вообще сейчас ее главной задачей является безболезненно выйти из этой толкучки и не попасть под прицел чернильных пулек Пивза. Вся школа сегодня шатается по замку из-за этого треклятого ливня, что вызывает у внутреннего интроверта Эстель желание забиться в угол. Еще и Уизли куда-то пропали сразу после завтрака, а без них она чувствует себя как-то… неправильно, небезопасно. Как-будто с нее сняли все доспехи и отправили сражаться на мечах (drama queen). Но в то же время, Эстель нужна передышка. От этих чувств и мыслей, которые бьют ее наотмашь при каждом взгляде на Фреда и Джорджа. А когда они вместе (а они, черт побери, все время вместе) Резерфорд начинает ощущать все вперемешку: радость, вину, нежность, отчаяние, смущение, робость. И непонятно, что к кому. Поэтому, как последний аутсайдер, Эстель устраивается на подоконнике одна и открывает учебник по Древним рунам. Но люди вокруг мешают сосредоточиться и одну и ту же строчку приходится перечитывать по несколько раз. Бесполезно. Надо бы попытаться найти Джемму в этом сумасшествии. Эстель проходит в переполненный класс на втором этаже, где тут же замечает Анджелину и приветственно ей машет. Слишком много гриффиндорцев, Джеммы тут наверняка нет. Девушка здоровается еще с парой учеников и понимает, что ловить ей тут нечего, начиная потихоньку пробираться к выходу. — Поэтому я и засомневалась, так ли хорошо мы придумали, — слышится совсем рядом голос Гермионы Грейнджер. Эстель хочет повернутся и поздороваться, а заодно спросить, решили ли они что-нибудь со следующим собранием насчет уроков Защиты. Но замирает мгновенно, когда слышит следующие сердитые слова Гарри: — Давай начистоту. Сириус нас поддержал, и поэтому ты думаешь, что нам надо отказаться? А ты доверяешь его мнению, если честно? Мысленно девушка понимает, что поступает некрасиво, подслушивая чужие разговоры, но… Сириус? Какого хрена? — Да, доверяю. Он всегда давал замечательные советы, — продолжает тем временем Гермиона. — Вам не кажется, что он стал… ну… опрометчивым с тех пор, как его упрятали в дом на площади Гриммо? Вам не кажется, что он… как бы… живет через нас? — Что значит «живет через нас»? — удивляется Гарри. — В смысле… конечно, он будет в восторге, что под носом у Министерства устраиваются тайные общества по защите… По-моему, он в отчаянии от того, что сам ничего не может, сидя взаперти… и, по-моему, как бы сказать… подстрекает нас. — Сириус прав, — встревает Рон, — ты в самом деле рассуждаешь, как моя мать. Эстель вздрагивает от прозвеневшего звонка и поспешно двигается к выходу с полными вакуумом в голове. Золотое трио, однозначно, на связи с Блэком и не просто на связи, а в доверительных отношениях с ним. Какое может быть доверие к беглому преступнику? Его «упрятали в дом на площади Гриммо»… Кто упрятал? И какого черта ей вообще сейчас делать с этой информацией? Эстель, конечно, решает, что разумнее всего пойти к Дамболдору. После уроков она шагает к его кабинету, полная решимости, что поступает правильно. Но на середине пути ее уверенность вдруг сходит на нет, потому что… А не правильней ли будет все рассказать Джемме? «И что ты ей собралась рассказать Эстель? Гарри, Рон и Гермиона говорили о твоем соулмейте, как о старом друге. Они знают, где Блэк прячется, у них есть с ним способ общения. И что в итоге?» Джемма не сможет здраво мыслить, речь же о ее родственной душе. Но с другой стороны… Фарли умеет держать себя в руках и не совершать ничего опрометчивого, если понимает, что дело касается не только ее. Все метания Эстель решаются в одно мгновение. — Ты что застыла, Эсс? И куда намылилась? Большой зал не в этой стороне. Джемма смотрит на подругу встревоженно, ожидая ответа. А Эстель не знает, куда деть глаза, потому что в какой-то мере стыдно. От лучших подруг подобное не скрывают. Если бы речь шла о Джордже… или Фреде, она сама бы хотела знать подобную информацию. — Да, точно. Эстель кивает, делая вид, что просто перепутала направление. Она кусает нижнюю губу, все еще сомневаясь, но на самом деле, уже зная, что сделает. Надо просто подобрать слова. Джемма молчит, она знает Эстель как облупленную, видит, что та собирается для чего-то с мыслями и ей нужно немного времени. — Слушай, — аккуратно начинает когтевранка. — Допустим, у меня есть кое-какие сведения о Сириусе Блэке и его местонахождении. — Джемма слегка бледнеет после этих слов, но больше ничем не показывает, что ее это хоть как-то задело. — Ты бы хотела, чтобы я рассказала? Эстель считает это наиболее правильным вариантом. Она просто даст подруге право решать самой, нужна ей эта информация или нет. И Джемма кивает, не замявшись и на секунду. — Ты уверена? На все сто процентов? — Эсс, — Джемма останавливается посреди пустого коридора, поворачиваясь к девушке лицом. — Я пыталась найти о нем хоть что-то с тех самых пор, как появилась эта чертова метка. Все, что я знаю — он в Лондоне, и то уже не факт. — Зачем тебе знать где он? — она правда не понимает. — Что ты собралась делать? Заглянуть в гости? Он убийца, Джеммс. Убийца. — Мы этого не знаем наверняка, — раздраженно возмущается слизеринка. И, не позволяя больше перечить, продолжает: — Ты спросила, хочу ли я знать. Я хочу. Выкладывай. Эстель колеблется, потому что, ну, она допускала мысль, что Джемма захочет все узнать, но чтобы так рьяно… Она всерьез хочет отыскать Сириуса. Встретить его. Черт, это настолько плохая идея. Но она обещала. — В данный момент он где-то на площади Гриммо. Дом не скажу, я не знаю, — Эстель задумывается, но договаривает. — Поттер, Уизли и Грейнджер зато осведомлены. Я слышала… немного, но, как поняла, они общаются с Блэком и доверяют ему. В разумность находящихся вокруг Эстель людей верилось все меньше. Только она одна еще считается с законом? Фарли задумывается, продолжая медленно идти к Большому залу. И, о боже, Эстель знает это выражение лица. Оно буквально кричит: «Я задумала что-то опасно-безрассудное, и этого уже не выбить из моей головы». С таким выражением ищут беглых преступников. — Святая троица ни за что в жизни нам не доверится, — говорит Джемма задумчивым голосом. — Спрашивать напрямую у них смысла нет. А вот если мы сделаем это силой… — Ты себя вообще слышишь? -…то можно попробовать. Что-нибудь безобидное. — Ты совсем, да? Джемма закатывает глаза, улыбаясь, с таким видом, будто у нее в голове уже выстроен весь план. — Смотри, Сыворотку правды мы приготовим, конечно, вряд ли… — Господи Иисусе. -… но вот простенькое любовное зелье запросто! У Джеммы глаза горят так, словно ей, по меньшей мере, только что открыли все тайны этой Вселенной. А Эстель, честно, не знала. Не знала, что Фарли так это нужно — встретиться с Сириусом. А теперь осознает, что и думать иначе было нельзя. Люди во все времена объезжали весь земной шар, убивали, умирали, теряли самих себя, и ради чего? Своей истинной пары. Единственного человека во всем мире, который понимает тебя с полуслова, принимает тебя любым, для которого любить и заботиться о тебе — это что-то само собой разумеющееся, а не то, что нужно заслуживать. Это все, конечно, прекрасно. Но, извините, Эстель сейчас смотрит на шестнадцатилетнюю девушку, амбициозную и сильную, и, что, она должна позволить (читай: помочь) ей встретиться с Сириусом Блэком, тридцатисемилетним беглецом с наитемнейшим прошлым и сломанной душой? Черта с два. — Мы не будем никого искать. Точка, — заключает Резерфорд, ускоряя шаг. Взгляд у Джеммы темнеет, вся воодушевленность сходит на нет, но решимость никуда не уходит. И теперь Эстель видит ту девчонку, которую она нашла в пустом кабинете Заклинаний пару недель назад. Всеми брошенную, непонятную, скучающую по человеку, которого никогда не видела. — Можешь мне не помогать, — холодом, исходящим из ее голоса, можно остудить Сахару. — Я справлюсь сама. Эстель на секунду прикрывает глаза в негодовании, потому что, черт! Это запрещенный прием. — Ты это так просто не оставишь? Джемма мотает головой, отрицая. И они, уже, вообще-то, почти дошли, а все это нужно уже закачивать. — Я с тобой, ладно? — Эстель поджимает губы, потому что ей не нравится то, что она решила, но ободряюще сжимает руку идущей рядом девушки. — Не смей даже думать о том, что я оставлю тебя одну. Джемма кивает, мягко смеется, растрогавшись, и одними губами шепчет: «спасибо». Эстель себя чувствует так, словно только что заключила сделку с дьяволом.***
Угрюмость во всем ее существе, должно быть, можно было учуять за милю, потому Джордж замечает перемены сразу. — Что с тобой? Ты сама не своя с самого утра. Эстель улыбается как можно более мягко и искренне, чтобы он не волновался. И не догадался ни о чем (этого допустить ну совсем нельзя). — Я просто устала, — она пожимает плечами. — Снейп сегодня какой-то особенно требовательный. Уизли хмыкает. Ему ли не знать, каким профессор бывает в гневе. Парень тянет Эстель к себе, успокаивающе накрывая ее щеку своей теплой рукой, и тянется к ее мягким губам. Целует ее нежно, почти целомудренно. И думает только о том, что это, наверное, его рай. Пустая комната гриффиндорского общежития, дождь, стучащий по крышам, и самый ценный для него человек в его постели. Джордж отрывается от Эстель и просто смотрит на нее. Она смущается, прикрывая глаза, и заливается краской, но он считает это очаровательным. Уизли наблюдает, как темные длинные волосы рассыпаются по подушкам, пушистые дрожащие ресницы бросают тени на розовые щеки, а смущенная улыбка позволяет увидеть маленькие ямочки на щеках. И в мыслях у него только несколько по кругу повторяющиеся слов: «Живая картина. Шедевр Ренессанса.» — Прекрати так смотреть, — Эстель зарывается лицом в чужие подушки, чувствуя запах яблок и корицы, и вдыхает поглубже. — Как? — Джордж посмеивается. Его голос сейчас тягучий, как мед, и низкий, как густой бас. И Эстель просто ощущает себя самой счастливой в данный момент. — Как на космеи и эустомы. — Что они по сравнению с тобой? — неподдельно изумляется Уизли. А Эстель смеется и закрывает лицо ладонями, потому что этот парень умеет нести слащавую ерунду с настолько искренним выражением, что сдержать рвущуюся наружу нежность к нему становится все труднее. Дверь в комнату распахивается, руша ощущение того, словно они вдвоем совершенно одни в этом мире. Эстель неловко садится на постели, приглаживая растрепавшиеся волосы. Джордж что-то бурчит себе под нос, но тоже ради приличия приподнимается на локтях. — Пардон, если помешал, — без капли раскаяния сходу начинает Фред. — Но я тут добыл нам лирный корень для противоядия от наших любовных зелий, — Уизли подходит к столу, даже не взглянув на них. — Вы как хотите, а я собираюсь этим заняться. Эстель растерянно оглядывается Джорджа, но тот пожимает плечами и вопросительно поднимает брови, как бы спрашивая: «останешься?». Эстель утвердительно кивает и подходит к заставленному столу. Она уже давно запуталась, какие зелья у них готовы, какие — в процессе, а какие еще только в уме. Ее участие тут ограничивается системой вопрос-ответ. Когда братья сомневаются/не знают вовсе действие каких-то ингредиентов или их реакцию друг на друга, обычно она в этом помогает. Эстель рассматривает множество колб на разных подставках, распределенные по цветам. На первой подставке субстанция светло-розовая, почти персиковая, на другой — цвета фуксии, на третьей — лиловая, а на четвертой — бело-сиреневая. На каждой подставке умещалось десяток флаконов. — Это уже готовые? Фред поднимает на нее глаза с нечитаемым взглядом, отвечая односложно: — Да. — Вот эти, — продолжает Джордж, указывая на персиковые. — Мы назвали «Сумеречные лунные ночи». Превращает неприязнь или ненависть в любовь. Эффект около двенадцати часов. Эти ты знаешь, — парень показывает на лиловые. — «Целующееся зелье». «Кристаллы Купидона» ты тоже знаешь, и они все еще не проверены… Но не страшно. А вон те, — Уизли указывает на последнюю подставку. — «Любовный соблазнитель», банальщина, просто вызывает у объекта легкую одержимость к давшему у него зелье. Эффект, правда, не долгий, около трех часов, но… — Да, да, мы поняли, Джорджи, достань лучше касторовое масло и помоги мне, — прерывает его Фред. Джордж пожимает плечами и подходит к столу, начиная разбираться с рецептом. А у Эстель вся эйфория последних часов, проведенных с Джорджем, мигом испаряется. Потому что… Она же может просто взять одно для Джеммы. Тот же «Любовный соблазнитель» подойдет идеально. Она помнит, что обещала, все, происходящее в этой комнате, — секрет. Но братьям же необязательно знать, что она что-то у них брала, так ведь? Они даже не поймут, если все сделать грамотно. Эстель стоит рядом, не мешается и старается придумать, как выманить парней из комнаты. Надо только дождаться, когда они закончат с противоядием, потому что его бы тоже не помешало взять с собой. Около десяти минут спустя, когда Эстель уже девяносто раз успела передумать и все переиначить, в комнату заглядывает Ли Джордан. — Ой, привет, Эстель, — неловко здоровается парень. Девушка улыбается и кивает, надеясь, что не выглядит как невротик. — Парни, там Анджелина собирает команду, обсудить что-то хочет. Эстель не может поверить, что судьба поощряет все ее преступления. — Можете идти. Я доделаю все сама, тут осталось совсем чуть-чуть, — Эстель в доверительном жесте кладет руку Джорджу на плечо и он, конечно, ей доверяет. Тянет за собой не особо довольного Фреда и выходит из комнаты. Так. Зелье уже оранжевое, осталось только добавить еще рябины и немного покипятить. Эстель скидывает семь веточек рябины и оставляет противоядие в покое. В голове выстроен нечеткий план действий, но, на самом деле, она полагается на удачу. Резерфорд достает из шкафчика одну из множества колб, вынимает палочку и шепчет «Агуаменти». Как только сосуд становится полным, она тут же красит его в сиреневый при помощи «Колорум». Эстель мельком поглядывает на варящееся в котле зелье, которое потихоньку начинает розоветь, что означает его скорую готовность. Еще около минуты когтевранка напряженно наблюдает за кипящей жидкость. Наконец-то, розовый. Девушка выключает готовое противоядие и достает из тумбочки еще один чистый флакон, аккуратно вливая туда антидот. Дальше достает с подставки настоящий «Любовный соблазнитель», кладет в карман мантии и осторожно сдвигает подставку, делая вид, будто она ее задела. Она слышит парней, поднимающихся по лестнице, как всегда громких и смеющихся. Что ж. Дело за малым, так? Совесть скребет душу, словно наждачная бумага, а ее внутренняя перфекционистка вообще вопит во все горло, когда Эстель намеренно выпускает колбу с окрашенной водой из рук. Звук битого стекла стоит в ушах, пока она часто-часто дышит, всеми силами убеждая себя, что все хорошо, она все делает правильно. Дверь распахивается и Эстель смотрит на пол, будто не может поверить, что у нее под ногами растекается светло-фиолетовая жидкость. С широко распахнутыми глазами она поворачивается к вошедшим близнецам и Ли. — Джордж, Фред… Я. — глаза мечутся с пола на гриффиндорцев и обратно. — Простите, мне так жаль. Я просто тянулась к котлу, а она… упала. — Эй, эй, — Джордж в три широких шага преодолевает расстояние между ними, аккуратно обходя образовавшуюся лужу. — Это ерунда, слышишь? Ерунда. — Нет, Мерлин, вы так много работаете, чтобы я просто приходила сюда и разбивала в дребезги весь ваш труд? Фред, который до этого неловко стоял у двери с Ли, тоже подходит поближе. — Эскуро! — жидкость мгновенно исчезает с пола, возвращая все как было. — Ладно тебе, Резерфорд. Одна колба, не все же. Сделаем еще. Джордж одобрительно кивает и подбадривающе гладит ее за плечи. — Я тогда, знаете, лучше пойду, — Эстель непринужденно кладет руки в карманы, нащупывая в правом идиотское зелье, а в левом не менее идиотский антидот. — Боюсь еще что-нибудь разбить. Противоядие готово, если что. Ну, я пойду. Эстель ощущает на себе спиной три пары удивленных глаз, но, конечно ничто в мире не заставит ее сейчас вернуться на это гребанное место преступления. Вся красная, чуть ли ни сливающаяся с гриффиндорским убранством, она идет прочь из башни. Ей даже не пришлось изображать стыд! Она чувствовала его и так каждым фибром своей души. Клянусь богом, если все это было напрасно…***
Наконец-то ребятам удалось провести какое-никакое занятие по Защите под руководством Гарри. Ничего особенного они там, конечно, пока еще не делали, начиная с элементарного «Экспеллиармус», использование которого для тех же шести- семикурсников было как нечего делать. Но они положили начало, нашли невероятное помещение, даже название придумали. И это воодушевляет в каком-то смысле. Если война, действительно страшная и смертоносная война, как раньше, на самом деле им грозит, то, может, пусть они и не научатся чему-то сверхполезному и могущественному, но они, по крайней мере, будут сплочены. Фред с Джорджем как всегда больше дурачились, чем работали, но Эстель-то знала, что им все каким-то невообразимым образом легко дается. — И как мы не нашли эту комнату раньше? — сетует Джордж, когда ребята начали разбредаться из Выручай-комнаты кто куда. — Она чертовски сильно упростила бы нам жизнь… — Ну, нет смысла уже об этом думать, — вздыхает Эстель. — Это ваш последний год… — Верно, — Джордж грустно улыбается. — Последний, представляешь? Я вот нет. Эстель нежно хлопает по спине, потому что знает, что он будет скучать по этому месту. Как и она, конечно. Но сначала ей придется тосковать по нему целый год, когда он выпуститься, и это пугает куда сильнее. — Да, это… — успокаивающе начинает девушка, но осекается, когда замечает Джемму на другой стороне коридора. — Я отойду, ладно? Джордж кивает, но Эстель уже этого не видит, убегая к подруге. — О, Эсс, — улыбается Фарли. — Как занятие? — Пойдет, — отмахивается когтевранка. — Идем сюда, быстро. Она уводит слизеринку за руку в более малолюдный коридор, где вероятность быть подслушенными минимальна. — Сначала вопрос. Все еще придерживаешься своего плана на счет Блэка? — дожидается кивка и продолжает: — Тогда я, надеюсь, облегчила наши будни. Фарли складывает на груди руки и вскидывает аккуратную бровь, как бы говоря «я слушаю». — У меня есть любовное зелье и противоядие от него, — глаза Джеммы распахиваются в удивлении. — Даже не спрашивай, где я это все достала. — Черт! А я уже стащила у Снейпа перья Болтрушайки, думала, будем делать Сыворотку правды. Эстель недовольно смотрит на подругу. — Вы что, массово всей школой Снейпа обворовываете? — А кто еще? — Неважно, — она чуть ежится от воспоминаний. — Так или иначе, с готовым любовным зельем правда будет легче, — Джемма задумчиво смотрит в одну точку на каменной стене, что-то обдумывая. — Считаю, надо поить Рона. Эстель слегка хмурится, ей это вообще не доставляет удовольствие. Когда все это было только в планах, то казалось далеким и нереальным, а сейчас, когда остается только действовать, она начинает осознавать, что будет насильно вытягивать информацию из брата своих соулмейтов. — Может, Гарри? Джемма медленно качает головой в отрицательном жесте. — Боюсь, он под слишком серьезными присмотром. Золотой мальчик и все такое… Ты не волнуйся только, ладно? Я все решу, твое участие будет минимальным, обещаю, — Фарли мягко ей улыбается и благодарно кивает. — Ты и так помогла. Отчего-то пусть Эстель и не нравится происходящее, но ощущается это правильно. Хотя, конечно, не должно. Ничего правильного тут нет. Разве что все это ради любви, так ведь? Ради счастья Джеммы. Жалко, она еще не знает, что будет мечтать о том, чтобы время обернулось вспять и она никогда в жизни не слышала того разговора Золотого трио о Сириусе Блэке. Она будет мечтать, чтобы все оставалось, как оно есть сейчас.