Бегство от себя

      Гарри с каждым разом становилось всё хуже. В чём это заключалось? Да во всём. Он чувствовал, что с ним происходит то, что не должно происходить, а началось все с того, что никак не должно случиться. С того самого момента, как он попался Малфою в его купе.       После того, как Тонкс нашла его в купе, ему пришлось идти до замка с этим мерзким Снейпом. Мало того, что он обидел девушку, так ещё и прошёлся по его внешнему виду.       — Ну-ну, — хмыкнул Снейп, извлекая волшебную палочку и прикасаясь ею к висячему замку, отчего цепи тут же разошлись в стороны, и створки ворот со скрипом распахнулись. — Очень мило, что вы наконец-то соизволили явиться, Поттер, хотя вам, по-видимому, представляется, что школьная мантия сильно повредит вашей красоте.       — А Вы меня считаете красивым, сэр? — спросил тогда Гарри.       Снейп поперхнулся от наглости гриффиндорца, однако ничего не ответил на это заявление.       — Молчание — знак согласия, — с нескрываемым удовлетворением тогда ответил Гарри.       Снейп так и не произнес ни звука, что нервировало мальчика. Они отошли от ворот в полной тишине.       «Почему он молчит? — думал Гарри. — Готовит очередную порцию сарказма? Яда? Как же я его ненавижу!»       Поттер не мог не смотреть на сосредоточенное лицо профессора. Он и не замечал раньше, что у противного профессора зельеварения есть свой шарм. Как это было ни прискорбно осознавать, но эпитеты, которыми он наделял слизеринца, были несколько утрированы. Снейп действительно имел бледное лицо, но это его не портило, а скорее придавало аристократичность. Его волосы сложно было назвать сальными.       Лицо его не было в морщинах. По сути, он был ровесник его отца, и это уж герой знал точно. А по скромным подсчётам Гарри ему было тридцать шесть или тридцать семь лет. Да и, в конце концов, не зря ведь некоторые девочки действительно по нему страдали, по этому гадкому профессору, как его окрестил Гарри. Однако сложность характера, конечно, никто не отменял. Поттер не мог перестать винить его в гибели Сириуса.       — Думаю, следует оштрафовать Гриффиндор на пятьдесят очков за ваше опоздание, — сказал Снейп. — Плюс еще, скажем, двадцать очков за появление в магловской одежде. Я, пожалуй, не припомню другого такого случая, чтобы один из факультетов оказался с отрицательным количеством очков в первый же день учебного года — даже еще не успели приступить к десерту. По-моему, вы установили рекорд, Поттер.       Гарри показалось, что кипевшие в нем ярость и ненависть раскалились добела, но он скорее согласился бы вернуться в Лондон в обездвиженном виде, чем рассказать Снейпу отчего он опоздал.       — Надо думать, вы рассчитывали на эффектный выход? — продолжал издеваться Снейп. — И поскольку летающего автомобиля на сей раз под рукой не оказалось, вы решили, что ворваться в Большой зал в самом разгаре праздника тоже будет достаточно драматично.       — Послушайте, — всё-таки взорвался Поттер, останавливаясь. — Что я Вам такого сделал, что Вы меня постоянно оскорбляете? Я не мой отец! Вы уже должны это уяснить! Я лишился крёстного отца по Вашей милости! У меня больше причин Вас ненавидеть!       — По моей милости? — Снейп был в ярости. — Опомнись, мальчишка! Я был первый, кто его отговаривал от того, чтобы он шёл спасать твою геройскую шкуру! Легче всего винить в этом не себя, а старого профессора, который…       — Вы не старый! — крикнул Поттер, чем вновь удивил профессора, который имел при этом комичный вид.       — Я не закончил, Поттер! Не вини меня в том, что я был не в силах предотвратить! Я и так виню себя во всём! Я лишился всего: сердца, души и готов был лишиться жизни, когда умерла Лили! Никто не смеет меня винить ни в чём, кроме меня самого!       Северус тяжело дышал, смотря на Гарри, у которого резко испарилась вся злость. Он удивлённо смотрел на мужчину, которого одолевали разные эмоции, в глазах читалась тоска и обречённость. По глазам которого можно было увидеть, что он жалеет, что сказал слишком много.       — Вы вините себя в смерти моей мамы? — спросил на удивление спокойно Гарри.       Снейп стиснул зубы и вновь отправился к замку.       — Ответьте мне! — вскипел Гарри.       — Ты мне Тёмный Лорд, чтобы приказывать? Ты просто наглый мальчишка, — прошипел Северус.       — Неужели я не в праве знать правды? — снова вскипел Гарри.       — Нет, — усталым голосом произнёс Снейп. — Правда иногда может быть не той, которую ты хочешь услышать.       — Я готов! Скажите! — Гарри встал прямо перед Снейпом, загораживая ему проход в Хогвартс.       — Хотите правду, Поттер? — с усмешкой произнёс Снейп.       Профессор подошёл к Поттеру так близко, что Гарри невольно остался шокирован. Он никогда не видел профессора с такого расстояния.       — У Вас глаза, как у матери, — проговорил профессор тихо и сделал то, что меньше всего ожидал Гарри. Снейп наклонился и поцеловал Гарри в приоткрытые губы.       На мгновение Гарри показалось, что его затягивает в бездну. Как будто он начал падать в пропасть с огромной высоты, а сверху его окатили ушатом воды. Шок, потрясение, ненависть и изощренное удовольствие от запретности действий ненавистного профессора выбили из колеи настолько, что мальчик не смог оттолкнуть ненавистного профессора сразу.       Поцелуй был не агрессивным, но в то же время властным. И что было ужаснее всего, он до безобразия понравился Поттеру, хоть тот фактически и не отвечал на него. Он ощущал, как профессор ласкает языком и губами его губы, ощущал руки профессора на своей спине, когда тот с небольшим рычанием притянул мальчика к себе. При этом ненавистный профессор дрожал. Дрожал так, словно Поттер был единственным оплотом в его жизни, словно он держал самое ценное, что у него есть, боясь отпустить. А затем…       Затем он резко отстранился. Нахмурившись, Снейп смотрел на Избранного, который словно рыба хватал ртом воздух. Во дворе школы никого не было. Даже старый Филч находился на пиру в честь начала учебного года. Только холодный пронизывающий осенний ветер, доносившийся с озера, давал знать о себе.       Гарри резко стало холодно. Словно и не было этого горячего властного поцелуя от строгого профессора, который жалел уже о своем действии. Поттер видел, что он жалел. И не знал, как к этому относиться.       — Идите на пир, Поттер, — произнёс Снейп, а затем быстро отправился по коридору в сторону учительских столов. Поттер стеклянными глазами смотрел вслед профессору, а затем отправился в зал с клокочущим чувством злости, думая о том, что, видимо, это теперь изощрённая месть профессора зельеварения. Но с тех пор что-то изменилось.       Поттер пытался не вспоминать того поцелуя, пытался думать о том, что Снейп хотел унизить его, растоптать его самолюбие, заткнуть в конце концов, но в итоге все его рассуждения рассыпались прахом. Он вспылил на самом первом уроке Снейпа. Он хотел ужалить того побольней. Как он смел говорить о том, что он похож глазами на маму, а затем целовать его так страстно… Неужели профессор был влюблён в него или… Он видел в нём совершенно не его? На уроке зельеварения, когда они изучали амортенцию, он с ужасом узнал запах среди всех самых дорогих для него запахов — запах Снейпа. Терпкий мускусный запах с примесью трав невольно вызвал стон у мальчика. Он уже считал себя проклятым, проклятым ненавистным профессором.       Гарри был в растерянности и от этого злился ещё больше. Он не понимал мотивов, потому что Снейп продолжал придираться к нему и делать вид, что ничего между ними не было (ведь именно это происходило на многих уроках защиты). Казалось бы, надо забыть об этом и Поттеру, но мальчик не мог. Просто не мог сделать этого чисто физически.       Единственное, что его спасало немного от пучины непонимания того, что происходит, — книга Принца-полукровки. Невероятный ум, смекалка, прекрасно подобранные заклинания, которые были написаны на полях, всё это отвлекало от мыслительного процесса. Правда, напрягало его всё больше поведение Рона и Гермионы. Между ними что-то происходило, и он не мог объяснить, что именно.       Впрочем, он был несколько занят своими мыслями и не особо хотел разбираться в том, что происходит в жизни его друзей, хоть это было и, скорее всего, неправильно с его стороны.       Впрочем, Гермиона была несколько внимательнее к его состоянию, чем он к её. Однажды, вновь нарвавшись на гнев профессора, он всё-таки получил заветное приглашение на отработку. Он хотел выяснить всю правду, хотел понять, что происходит в голове у двойного шпиона. Мальчик был удивлён, что Снейп всё-таки решился пригласить его на отработку. Профессор прекрасно понимал, что не сможет отвертеться от объяснений. Когда он получил приглашение, то его одолела мрачная решимость. Её-то и заметила Гермиона Джин Грейнджер.       Девушка задала вопрос, который мальчик не ожидал услышать. Она спросила, что происходит между ним и Снейпом. А он совершенно не знал, как на это реагировать и что ответить, потому что и сам не понимал. Поэтому он сказал первое, что пришло ему в голову. Он сказал о том, что не спрашивал Грейнджер, что происходит у них с Блэк, и судя по расширенным глазам Гермионы попал прямо в цель. Он отправился в спальню, чтобы переодеться в более удобную одежду на отработку к Снейпу. Засучив рукава свитера и положив волшебную палочку в джинсы, Поттер спустился вниз. Гермионы уже не было.       Спускаясь в подземелья (а именно там обитал Снейп, потому что Слизнорт не захотел жить там), Гарри немного помедлил, прежде чем постучаться к Снейпу. Он не знал, что ждать от этой отработки. К чему он придёт. Но желал во всём разобраться. Прежде чем он успел постучаться, дверь открылась, и из-за неё показалось лицо профессора. Снейп смерил его равнодушным взглядом и произнёс устало:       — Проходите, Поттер.       И открыл проход для мальчика.       Гарри пригладил непослушные волосы и, слегка нервничая, зашёл в открытую дверь. Профессор присел за свой стол, там, где теперь на уроках сидел Слизнорт, и, слегка приподняв бровь, смотрел на героя, который из-под бровей взирал на ненавистного (а такого ли уж ненавистного?) профессора.       — Вы так усердно напрашивались на отработки у меня, что меня невольно начала удивлять ваша глупость, — с нескрываемым презрением проговорил Снейп.       Гарри ухмыльнулся:       — Неужели вы не видите ни одну причину, по которой я мог бы так действовать?       — Ну, почему же… Такие причины есть, — Снейп скрестил руки, вставая возле своего стола. — Вы, Поттер, просто непроходимый тупица, который не может обойтись без приключений. Мне кажется, я вам ясно дал понять, что может быть, если вы хотите дойти до правды.       Голос Снейпа звучал холодно и отстранённо, но при этом бархатные нотки из его тембра не уходили. Его глаза были похожи на сталь, в то же время тёмный оникс смотрел на Поттера с интересом, словно на подопытную зверюшку, которая демонстрировала нестандартное поведение.       Поттера бесило это. До скрежета зубов, до мурашек по коже, до крика. Он смотрел на мужчину, желая своим взглядом сказать всё, что о нём думает.       — Вы сказали что-то про мою маму, прежде чем…       — Прежде чем поцеловал Вас? — с насмешкой спросил Снейп.       Гарри покраснел и кивнул, смотря в пол. Он не хотел сейчас переходить к вопросу поцелуя. Его больше волновали мотивы, чем само действие.       — Краснеете как барышня на выданье, — прокомментировал состояние Поттера Снейп.       — Я не…       — Вы пришли узнать ответы на свои вопросы. Я знаю это. Задавайте, но будьте готовы к моей реакции, — Снейп расслаблено облокотился на парту.       Поттер нахмурился, закусив губу. Он хотел задать множество вопросов, но когда это стало возможным, то будто бы онемел. Гарри понимал, что перед ним стоит суровый профессор, который годится ему в отцы, а он желал с ним выяснять отношения.       — Вы сказали про мою маму… — неуверенно начал Гарри. — Я знаю, что вы её знали. Но не думал, что вы так переживаете из-за её гибели. Почему?       Снейп медлил. Он смотрел на свой стол, скрести свои руки перед собой. И Гарри невольно обратил внимания на его пальцы. Они были очень длинные, как у музыканта. Мальчик никогда этого не замечал. Наконец, профессор скривил губы и будто нехотя ответил:       — Мы дружили с вашей мамой, Поттер. Жили неподалеку, когда она ещё была маленькой девочкой… И вашу тётю я тоже знаю. Не открывайте так широко рот, иначе залетит птица. Так уж получилось, что попали мы на разные факультеты. Я очень хотел, чтобы она попала на Слизерин, но… Она была маглорожденная, изначально её шансы были не очень велики. Она… Лили Поттер была дорога для меня, Гарри… Хоть, буду откровенен, твоего отца я терпеть не мог. Впрочем, это было взаимно.       Гарри, удивлённо распахнув глаза, смотрел на профессора. Он ожидал чего угодно, но не такой откровенности от слуги Волан-де-Морта.       — Я винил себя. Виню и сейчас.       — А почему вы?..       — А вот этого я тебе не скажу, — довольно резко произнёс Снейп.       — Нет, вы скажете! — начал горячиться Поттер. — Вы знали мою маму очень хорошо, и я узнаю об этом только сейчас, причём в таких обстоятельствах… Я…       — Заткнись, Поттер! — Снейп подлетел к нему, словно летучая мышь, размахивая мантией.       Профессор навис над мальчиком, который всё ещё не могу прийти в себя от сдерживаемого гнева.       — Ты же не хочешь повторения того, что было в начале учебного года! Чёрт! — у профессора заходили желваки на скулах. — Я не должен! Не должен!       Снейп резко тянул воздух в нос и сжал костяшки рук. Гарри испуганно смотрел на разъярённого профессора. Последний раз, когда он видел его таким, тот выставил его из собственного кабинета, когда Избранный посмотрел его прошлое в Омуте памяти. Он даже не хотел вспоминать реакцию профессора.       — Уходи, Поттер. Уходи, — процедил сквозь зубы Снейп, смотря в стену за Гарри.       — Вы мне так и не рассказали… — начал было Гарри.       — Выметайся, Поттер! Вон! — закричал Снейп.       И Гарри судорожно попятился к двери. Снейп стоял с закрытыми глазами, его губы были плотно сжаты. Его дыхание будто бы замерло.       — Я… Я хотел сказать… — Поттер знал, что играет с огнем, но продолжил. — Я не виню вас за тот поцелуй… Кажется, что мне даже понравилось…       Гарри выбежал за дверь, уже не видя удивлённый взгляд Снейпа, устремлённый ему в спину.