Бегство от себя

Прошла неделя со дня гибели Дамблдора и предательства Мэлоди Блэк. Именно так в своих мыслях упорно продолжала называть её Гермиона Грейнджер, которая пришла на астрономическую башню — место гибели величайшего волшебника столетия. Грейнджер чувствовала как комок нервов прочно застрял в горле. Он не давал дышать, не давал освободиться от гнетущей тоски, подобной когтистой лапе, играющейся с жизнью и смертью. Прошла целая неделя, а боль все еще не отпускала. Это время было затоплено в агонии. И Гермионе казалось, что смерть Дамблдора и предательство были несколько часов назад. С болью приходилось есть, спать, дышать. Это было очень странно. Все стало так безразлично, и в то же время она чувствовала все так, как никогда не ощущала, как будто в её сердце поместились эмоции всех, кого она знала, сливаясь в один сосуд, полный затхлой воды, который разлился по венам, отравляя все существо. Как она может с этим жить? Неужели эту боль придется терпеть вечно? Вместе с ней пришло давящее чувство вины. Гермионе казалось, что она видит укор в глазах Уизли, у которого брат пострадал от этого ужасного оборотня. Ей казалось, что именно она виновата в этом. В том, что теперь лицо Билла изуродовано почти накануне свадьбы. Гарри был ходячим трупом. Кажется, что они делили одну боль на двоих, но при этом её меньше не становилось. Рон чувствовал себя неловко рядом с ними, это было видно. Конечно, он старался поддержать их, но ему было сложно. Кажется, он ни разу видел девушку в таком состоянии. И если с депрессией Гарри он был знаком на разных этапах его взросления, то к настоящему отчаянию Грейнджер он не был готов. Отличница его не винила. Да и никого не винила, кроме себя. Она была должна догадаться. Гермиона всегда считала себя умной, но в этот раз что-то пошло не так, хотя она с самого начала подозревала Блэк. Сердце снова отозвалось ноющей тупой болью. Она ведь думала о другом выходе. Ещё тогда на битве. Ничего не менялось. Совершенно. А это значит только одно: что она не просто так оказалась здесь, на вершине астрономической башни. Подойдя ближе к краю, она почувствовала дуновение ветра на своих волосах. Весна уже почти закончилась, но воздух был ещё прохладным поздним вечером. Все пошли спать, она задвинула полог. Никто не заметит. Джинни, как всегда будет сидеть с братом. Они всегда ладили с Роном не очень, но любили друг друга. И теперь, когда настали неприятности, их отношения стали в большей степени крепкими. Гарри вряд ли что-то замечает вокруг, поэтому Гермиона не волновалась. А соседки по комнате будут только рады, если она исчезнет, так что по сути она и нужна никому не была. Раскрыла руки в сторону как птица. Полёт не всегда бывает вверх, иногда он падение. Возможно, смерть Дамблдора на её плечах тоже. Тогда почему она не может разделить его участи? Осталось сделать шаг. Шаг на встречу свободе. Она вдохнула глубоко воздух в легкие. В последний раз. Нога вперёд и… Резкий рывок назад. Она падает, но не вперед. Кто-то крепко обхватывает её талию. «Пусти! Пусти! «, — кричит, а сама не слышит себя. Ей что-то говорят, ей что-то пытаются донести, но она не слышит. Просто плачет в объятиях чертова Гарри Поттера, который спас ее никчемную жизнь. Она вроде кричит снова, чтобы он её отпустил, но он держится за неё мертвой хватаой, и ей становится будто бы еще хуже: — Как я могла, Гарри! — кричит она. — Как я могла! Она Беллатрикс Лейстрендж! Дура! Идиотка! Безмозглая! Как я её ненавижу, Гарри! Я её ненавижу! Если бы не она… Я… Все бы было по-другому! Гарри! Гарри! Поттер молчал. Лишь гладил её по волосам. Осторожно, словно фарфоровую куклу. Объятия были крепкими и очень теплыми. Так может делать только Гарри. Слезы продолжали литься, и мантия Поттера уже изрядно намочилась. Кажется, что Гарри это не замечал, что-то продолжая успокаивающе бормотать. Гермиона отстранилась от него. Он настороженно посмотрел на неё. — Не переживай, — нервно усмехнулась Гермиона. — При тебе я не прыгну. Поттер облегченно выдохнул: — Наверное, нам надо поговорить. — Думаешь? — опять нервный смех. — О чем говорить? Я что сама не знаю, как Я виновата перед тобой и Роном, и… — Ты ни в чем не должна себя винить, — твердым голосом произнес Гарри. — Ты не виновата, что влюбилась в не того человека. Он выдохнул, смотря куда-то вперёд за спину Грейнджер. Отличница поняла, что он рассматривает то место, откуда она хотела спрыгнуть. — Пошли сядем, — тихо проговорил парень. Он сел на противоположную сторону от края прямо на пол и похлопал рукой рядом. Гермиона, охватив себя руками, подсела к нему. Гарри расцепил её руки и приобнял сам. Гермиона положила голову на его плечо. Сейчас ей было очень тепло и спокойно. Поттер иногда был очень милым. — Я не знаю слов утешения. У меня это плохо получается, — проговорил он смущенно. — Вряд ли тебе понравится простое «все будет хорошо»… — Это уже что-то, — Гермиона усмехнулась, всхлипнув. — И все-таки я попробую, — продолжил Гарри. Гермиона закусила губу, прижимаясь к Поттеру ближе. Она всегда поражалась храбрости Гарри. Он был так побит судьбой и в то же время совершенно не потерял человечности. Поттер мог бы вырасти кем угодно, но остался самим собой. Добрым и честным юношей, порой слегка импульсивным, способным на сумасбродство, но ведь не зря он был гриффиндорцем. — Ты знаешь, в тот день я тоже потерял любимого человека, — проговорил он тихо, и Гермиона посмотрела на его серьезное и немного грустное лицо. Как же он повзрослел за это время. Год назад он бы рвал и метал, а сейчас на его лице осталось только разочарование. — Ты про Снейпа, Гарри? — спросила Гермиона так же тихо. Поттер перевёл на неё взгляд и с нежностью произнес: — Я уже говорил, что ты самая умная ведьма, которую я когда-либо встречал? Гермиона грустно улыбнулась: — Да, но я не смогла понять… — Я тоже не смог, — прервал её Гарри. — Я тоже не смог… Они сидели молча, каждый думая о своём, и в то же время об одном и том же. Гермиона прервала молчание первой и спросила аккуратно: — Ты догадываешься, почему он так сделал? Поттер пожал плечами: — Вряд ли Пожиратели бывают бывшими. Я ведь всегда его подозревал. А тут меня переклинило. Я думал, что нашел в нём человека и что он искренен. Он говорил, что никогда не предаст. А я верил. Теперь никому не хочется верить. А самое ужасное, Гермиона, то, что от своих чувств никуда не деться. Он прочно поселился в моем сердце. — Я тебя понимаю, — проговорила с горечью Гермиона. — Мы ведь были близки с… ней. Гермиона покраснела, а Гарри удивленно посмотрел на неё. На его губах заиграла легкая усмешка: — Ну было бы сложно представить, что Лестрейндж так же благородна как Снейп. Северус меня к себе не подпускал… Сейчас я даже не знаю, хорошо это или плохо, — Поттер ударил кулаком об пол. — Это хорошо, — проговорила на выдохе Гермиона. — Потому что я чувствую себя теперь грязной… Я спала с самой ужасной Пожирательницей своего времени. С той, чье имя боятся произносить, с приближенной Волан-де-Морта. Гарри с гордостью посмотрел на шатенку: — Подумай сама, Гермиона. Каково Лестрейндж, которая считала грязнокровок мусором? Она ведь переспала с маглорожденной. Гермиона с досадой посмотрела на Поттера: — В этом плане мне все равно на Лестрейндж. Меня волнует одно. Мой первый раз был с той, которая выполняла поручение. Гарри с нескрываемым сожалением посмотрел на девушку: — Извини, я об этом не подумал. Гермиона выскользнула из его объятий. Взгляд её вновь переместился к тому месту, где она хотела лишиться жизни: — Как ты меня нашел? Поттер выдохнул, явно обрадовавшись, что Гермиона не держит на него зла: — Я смотрел на Карту Мародеров вечером. Знаешь… Я искал его. Думал, что, возможно, он придет еще раз в Хогвартс. И тогда я смогу либо его убить, либо сказать все, что о нём думаю. Глупо, да? А еще думал, что все это время не замечал, что рядом с тобой была обозначена Беллатрикс Лестрейндж. Какой же я всё-таки дурак… — Не вини себя, — тихо проговорила Гермиона. — Потом я увидел, что точка с твоим именем находится на Астрономической башне, — продолжил Поттер. — И мне стало страшно. Потому что знаешь, мы вроде как с тобой похожи… И я тоже думал… Он замолчал. Гермиона кинула на него болезненный взгляд. Вряд ли бы она смогла пережить смерть друга. Она бы пошла следом. — А потом я вспомнил тебя и Рона. Что нам есть за что бороться. Что если я опущу руки, то и вы тоже. Разве я мог вас так предать? Оставить наедине со всем этим? Я правда еще хочу пожить, хотя бы ради того, чтобы стереть с лица земли этого монстра. Поттер перевёл дыхание прежде чем продолжить: — Но ты, Гермиона, ты… Ты всегда была умнее нас с Роном вместе взятыми. Почему ты не подумала о нас, о Джинни, Невилле, Луне, о родителях в конце концов. Ты была обманута ужасной волшебницей, очень сильно и хитрой. Этого не надо стыдиться. Я тоже был обманут, но надо найти силы жить с этим. Сейчас страшнее всего встретиться с этими двумя на поле боя… Но для этого нам надо уничтожить Тёмного Лорда. Найти его крестражи. И без вас я не справлюсь. Гарри взял Гермиону за руку, а она слабо сжала её в ответ. Слова Гарри потихоньку приводили её в чувство, уменьшая боль в груди. — Спасибо тебе, — прошептала она. — И извини за все. — Ты не виновата передо мной… Гермиона закусила губу и покачала головой: — Я не уверена, что Лестрейндж не знает про крестражи. Она… Сидела со мной, когда я искала информацию, и именно она дала мне сведения об этом… О, Гарри, мне так жаль… Слезы вновь хлынули из глаза Гермионы. А Гарри закрыл глаза, словно что-то обдумывая: — Ты не знала, Гермиона. Я тоже доверял Северусу и тоже говорил ему о крестражах… И знаешь что удивительно? Гермиона подняла на него заплаканные глаза: — Что? — Прошла уже неделя. Если бы Лорд знал, что мы знаем о них, то я бы это увидел, как всегда это бывает во время вспышек гнева, — Гарри почесал переносицу под очками. — Но я ничего не видел. — Ты не закрываешь сознание, Гарри? — Гермиона не смогла убрать упрек из голоса. — Знаешь, то довольно проблематично, — язвительно произнес Гарри. — И, кстати, порой это бывает полезно. — Но Сириус… — Я думаю, что Лорд не будет использовать такой способ связи со мной еще раз. Дамблдор говорил, что это тоже больно рекошетит по нему, — пожал плечами Поттер. Грейнджер промолчала. Сейчас ей не хотелось спорить. — Гермиона, — проговорил Гарри, вновь пододвигаясь к ней. — Что? — устало спросила девушка. — Пообещай, что ты больше не будешь пробовать… Ты поняла. Шатенка поджала губы. Ей действительно стало легче от разговора с Гарри, но долго ли продлится это облегчение. Она боялась встречи с Лестрейндж. Сейчас, смотря в глаза друга, она не могла произнести ничего другого, кроме одного слова: — Обещаю.