Бегство от себя

— Беллатрикс Лестрейндж… — Поправочка, я ныне Блэк, — уточнила Беллатрикс, сидя в комфортном сидении. Оно было бы до конца комфортным, если бы не темные повязки, связывающие запястья и ноги. В руках не было привычной теплоты от родной палочки. Еë забрали. Это было обиднее всего. Если бы была возможность, она прокляла каждого находящегося здесь. Кроме Грейнджер, конечно. Хотя еë заплаканные глаза бесили больше всего. — Вы обвиняетесь в пособничестве известному тёмному волшебнику Тому Риддлу, который более известен как лорд Волан-де-Морт, — безучастно продолжил Кингсли, а ныне министр магии. — Вы участвовали в сотне операций, были предводительницей множества рейдов, замучили до безумия семью Долгопупсов, убили Сириуса Блэка. Вы приговариваетесь к поцелую дементора. Ваше последнее слово, Блэк. Беллатрикс гордо вскинула голову, обводя всех безучастным взглядом. Ни показания Лавгудов, ни поручительство Поттера, ни слëзные мольбы Грейнджер не смогли спасти еë от правосудия. Впрочем, она знала, на что шла, когда они решились на убийство Лорда. Но лучше быть поцелованной дементором, чем целовать этого монстра. Блэк внутренне содрогнулась. После ранения Рональда они решили не дразнить судьбу и покончить с Лордом, как только они поймут, что Гарри приходит в себя. Авада настигла Лорда быстро, он даже не успел подняться. После они перенесли Уизли, и в две руки сготовили противоядие для рыжеволосого. Грейнджер же в это время объявила о том, что Лорд мертв. Половина пожирателей скрылись. Другую половину ожидал суд. Беллатрикс не особо любила бежать от судьбы, да и был шанс на то, что за заслуги Грейнджер еë хотя бы оставят в живых. Но помиловали только Северуса. Он был повинен лишь в смерти Альбуса, да и смерть эта была спланирована. Люди жаждали крови Беллатрикс. Люциус был осуждён, а Нарциссу и Драко удалось спасти. Кстати, о Драко. Оказывается он потерял след троицы в этой «Выручай-комнате». Гойл ворвался в эту же комнату следом за ним и Забини и решил сделать адовое пламя. В итоге он спалил всю комнату совместно с крестражем Лорда. Малфой сидел на суде недалеко от Грейнджер и периодически бросал на неë взгляды. Это бесило. Но и смотреть она на неë не хотела. Зачем дразнить себя? Это как жаждущему смотреть на озеро. Она боялась утонуть в еë глазах. Они ведь у неë не совсем карие, скорее ореховые. Такие красивые, да и она красивая. Губы дрожат. Она боится. Губы — это ведь не глаза? На них смотреть можно. Глупая. Ей нечего бояться теперь в этом мире, где Лорд канул в лету. Еë больше никто не убьëт за то, кем она является. Грейнджер, милая Грейнджер. — Вы будете что-то говорить? — нетерпеливо спросил министр. — Да, — выдохнула Блэк через силу и всë же подняла глаза на Грейнджер, конечно же, столкнувшись с ней взглядом, будто два машины на встречной полосе. Они впечатались друг в друга. Произошла авария со смертельным исходом, которая не могла не произойти. Беллатрикс бы заплакала, если бы могла. Но глаза были сухими и красными. Говорят, что люди без души плакать не умеют. Еë глаза были сухими до безобразия. Она могла поклясться, что Грейнджер вспомнила все их близости в один момент, потому что щëки шатенки залились лëгким румянцем. Как можно быть такой очаровательной? — Прости, — сказала Блэк на выдохе, пытаясь взять себя в руки. Голос еë хрипел. Ей не хватало воздуха, воды, Грейнджер. До ломоты в суставах, до покалывания пальцев, до сжимающихся органов внутри. Ей казалось, что еë сердце рассыпалось на кусочки, и она готова была его выкашлять, словно что-то инородное. Это было всë же больно. А ведь она знала, и всë равно пошла на это. Беллатрикс понимала, что уже завтра отмучается. А Грейнджер этот суд ещë будет сниться долго. Может быть, она будет засыпать в объятиях другой или другого (только не Драко, пожалуйста!), но помнить будет еë. Эгоистично? Пожалуй. Но она не хотела, чтобы шатенка еë так просто забыла. Грейнджер кусала губы. Отличница была, кажется, не в себе. — Это всë, министр, — холодно проговорила Блэк, смотря себе на руки. О чëм думает осужденный на смерть? Вспоминает свою жизнь? У неë не было ничего хорошего, кроме Грейнджер. Кто ж знал, что за любовь приходится так тяжело платить. Все возбужденно зашептались. Кингсли нахмурился, но ничего не сказал, лишь произнёс коротко: — Встреча с дементором на рассвете. Увести еë. Блэк улыбнулась своим робеющим стражникам. Не каждый раз те ведут под конвоем Тёмную Королеву. Она могла бы сделать представление, показать насколько она безумна. Но не сейчас. Настроения явно для этого не было. Краем глаза она заметила, что Грейнджер встала раньше всех и почти бегом направилась к выходу. Видимо, хочет забыть уже о ней и обо всëм, что из связывало. Беллатрикс вздохнула, мотнув плечами. Еë право. Сегодня еë навестят родственники. Это правило непреложно. Ведь волшебники не изверги. Они дадут повидаться осужденному на смерть с родными в последний раз. Губ Блэк коснулась печальная улыбка. Она не хотела бы никого видеть в свой последний день. Но видимо, у судьбы свои планы, о которых никто не спрашивал. Может быть, грубить, чтобы Цисси ушла и Драко тоже. Андромеду видеть вообще не хотелось. Да и благодарную Тонкс тоже. Если они придут, то с оборотнем. Фу, как противно. Малфою младшему повезет, если она его не проклянет. Грейнджер не допустят. Она не родственник. Что ж. С этим Блэк уже смирилась. Первая пришла Нарцисса. Сестра периодически промокала глаза платком. Блэки стараются сдерживать эмоции. У сестры это получалось, как всегда не очень хорошо. — Что я могу сделать для тебя, Белла? Пожирательница прислонилась головой к стене: — Ты ничего не сделаешь, Цисси. Такова моя судьба. — Но это несправедливо. Ты же давно перешла на сторону добра, ты же… — Им всë равно, — равнодушно произнесла Блэк. — Я убийца, Цисси. Я жена Лорда. Им всë равно. — А как же Гр… — Не говори мне ничего, — вспылила Блэк. Нарцисса замолчала. Так они и молчали до последних минут их разговора. Здоровый аврор потребовал еë на выход. Как она и предполагала. Младшего Малфоя захотелось убить с порога. Он не задержался надолго. Тонкс, безумно счастливая, держала за руку мужа. Беллатрикс лишь подумала о том, что хоть кто-то счастлив. Приëм гостей закончился во второй половине дня. Хотелось спать, но сон не шëл. Блэк смотрела в потолок, думая о том, что последние часы еë жизни были бы намного лучше, если бы еë не держали в клетке. Еду приносили приличную. Было даже удивительно. После 8 часов Блэк невольно заснула. Разбудил еë жуткий грохот. Словно кто-то бил по решеткам. «Видимо, пора», — подумала Блэк. — «Скоро я буду без души». На верную смерть вставать не хотелось. Но стук был очень настойчивым, и Блэк открыла глаза. В еë камере было темно. Была ещë явно ночь. Вокруг никого не было. Беллатрикс приподнялась на локте. Но откуда был стук? В этот момент из ниоткуда появляется силуэт девушки, и дверь в камеру открывается. Беллатрикс нахмурилась: — Кто здесь? Что вам нужно? Я никуда не пойду. Моя казнь только завтра. Я не планирую умирать так рано. — Я тоже не планирую, чтобы ты умирала, моя дорогая. До боли знакомый голос. Сердце сжалось и снова забилось как бешеное. — Грейнджер, — выдохнула Блек, скакивая со своего места. — Но… — Все вопросы потом, — обеспокоенно приговорила Гермиона, освещая пространство палочкой. Теперь Блэк явственно видела родные черты. — Кингсли дал добро на побег. Я сказала, что покончу с собой, если не вызволю тебя. — Ты… Что? Чëрт! И ты не могла меня предупредить? — Сейчас не время, — прорычала Гермиона. — Вот твоя палочка. Нам нужно убираться! Злость боролась с эйфорией. И наконец, эйфория победила. Блэк с жадностью схватилась за свою палочку, которая сразу же признала хозяйку, выпуская сноп искр. Беллатрикс с любовью смотрела на магический инструмент, а затем перевела полный нежности и ярких чувств взгляд на Грейнджер. — Спасибо, любовь моя, — тихо проговорила она. Грейнджер сжала губы, пряча глаза. Блэк знала, что ей приятно, но она об этом не скажет. Не то время. — Иди под мантию, — тихо проговорила Гермиона. — Еë одолжил Гарри. Стража опоена зельем, но боюсь, что тревога может подняться в любой момент. Нам нужно выйти отсюда. Хорошо, что тебя не отправили на день в Азкабан. Было бы сложнее. Нужно лишь выйти из Министерства, и мы сможем аппарировать… Быстрее. Долго уговаривать Блэк не пришлось. Она юркнула под мантию-невидимку и прижалась к телу Грейнджер, почувствовав лëгкую дрожь, прошедшую по телу девушки от контакта. — Ты дрожишь, — с любовью произнесла Беллатрикс Гермионе на ушко. — Я тебя убью, — рыкнула Гермиона. — Я не против ощутить всю прелесть твоих убийственных действий. — Ты невыносима! Они отправились мимо спящих стражников на выход из третьего этажа. Министерство было будто бы вымершим. Это радовало как никогда. — Нам нужно ускориться, — шепнула Гермиона. — Здесь стоит антиаппарационный барьер. Нам нужен к телефонной будке, в лифт. Через некоторое время они прошли мимо главного фонтана, прошествовали между барьеров аппарации и направились прямиком к будке, стоящей невзрачно возле этих барьеров: — Мы так проникли в Министерство в первый раз, — поделилась Гермиона с Беллой. — Помнишь… Пророчество… — Конечно. Вас было далеко не трое. Но я запомнила тебя ещë тогда. Тебя было невозможно не запомнить. Особенно как ты лихо раздавала «Ступефаи». Грейнджер смущенно хихикнула. Они забрались в будку. Она что-то набрала, скрыв это от Блэк. — У меня должны быть свои тайны, верно? — улыбнулась кудрявая девочка. Блэк счастливо улыбнулась, хотя всë ещë злилась на девушку, вспоминая сколько чувств успела пережить она за этот день. Они вышли на маггловскую улицу без происшествий, пройдя несколько кварталов, Грейнджер сняла мантию-невидимку и, обняв Блэк, произнесла: — Теперь ты от меня никуда не денешься. Беллатрикс усмехнулась, внимательно смотря в золотисто-карие глаза: — Нам ещë о многом надо поговорить, Грейнджер. Я ведь накажу тебя. — Как страшно, — усмехнулась девушка. — Опасная Пожирательница. Тёмная Королева. Мне поклониться? Блэк рассмеялась. Искренне весело. Так, как могла смеяться только с Грейнджер: — Ты моя, — прошептала Блэк, целуя гриффиндорку. Гермиона жадно прижалась к женщине. Это было так неправильно, но так сладко, так хорошо… Девушки аппарировали вместе. Ночь была пустынна и темна. В скором времени в Министерстве обнаружили, что сбежала опасная преступница всех времëн. Но казалось, что еë и не особо ищут. Все так устали от бессмысленной войны… И в кои-то веки победила любовь.