Рай, подаренный дьяволу

      «Ты определилась с местом встречи?».       От мигающего над строчками сообщения короткого имени моё сердце пропускает удар. Бану так не терпится приступить к новой работе, что он решил меня поторопить? Я лишь усмехаюсь заданному в голове риторическому вопросу и отключаю телефон, не удосужившись ответить парню. Я понятия не имею, что на уме у моего новоизбранного подчиненного, не понимаю его поведение, но я точно знаю, что всё это далеко от моих фантазий и желаний.       В моей голове крутится мысль, что Бан заинтересован мной, поэтому хочет увидеться. Но это лишь мои наивные мечты. Как бы я ни любила его, мне тяжело представить, что в реальности мой предмет воздыхания когда-нибудь ответит мне взаимностью. Поэтому просто наслаждаемся проведенным с ним временем, но не теряем бдительности, хоть и звучит вполне себе прискорбно.       Остерегаться того, кого любишь. Это очень хорошо отражает всю суть абьюза в отношениях. Очень странно любить и бояться одновременно. Но между мной и Баном ничего нет. Поэтому и считать себя жертвой так полюбившегося авторами многих современных романов вида отношений я не могу.       Моя рука легко взмывается вверх, и уже привычную для ушек тишину прерывает стук в дверь.       Я отступаю назад и с неприкрытой довольной улыбкой жду, когда двери сей квартиры мне откроются. Что и случилось.       Спустя несколько секунд передо мной предстаёт приятная моим глазам ярковолосая женщина, одетая в потрепанную жизнью синюю футболку, на которой вырисовывается необычный девичий силуэт, и джинсовые бриджи. Нелепее домашнего наряда я ещё не встречала, но такой домашний вид сразу образует атмосферу уюта и комфорта вокруг неё. Хозяйка квартиры широко улыбается мне и протягивает руки вперёд, чтобы обнять меня.       — Элейн, здравствуй, — Джен наклоняется и заключает меня в дружеские объятия, на что я отвечаю взаимностью.       Бледные руки обхватывают меня с особой осторожностью, словно она касается тонкого стебелька цветка, и трепетно прижимают к женскому телу. Я утыкаюсь лбом в её плечо и на мгновение закрываю глаза. Она такая тёплая, нежная… и так приятно от неё пахнет домашней выпечкой.       — Привет, — очень странно обращаться к столь взрослому чужому человеку на «ты», особенно в моём возрасте. Но по настоянию Джен я должна привыкнуть к этому, ибо, по её словам, она ещё не так стара, как выглядит.       — Я уже и не надеялась, что ты ко мне придёшь, — женщина отстраняется от меня, но по-прежнему не отпускает мои плечи, и улыбчиво смотрит на меня. — Проходи.       С той же прекрасной довольной улыбкой она выпрямляется и пропускает меня в свою квартиру, придерживая одной рукой дверь.       — Как твои дела, милая? — Джен переступает порог и прикрывает за собой дверь. Замок щёлкнул, и женщина поворачивается ко мне, наблюдая, как я снимаю обувь.       — Мне очень многое хочется тебе рассказать, — я подхожу к хозяйке сей чудной обители, и она, привычно для себя, осторожно проводит длинным пальцем, который заканчивается ярким маникюром, по моему маленькому носику.       — Тогда идём на кухню, и я тебя послушаю.       Джен подходит к плите, а я опускаюсь на стул в ожидании предстоящего разговора. Мне так хочется рассказать ей про сегодняшний день, про Бана и про своего брата, поделиться своими мыслями и чувствами. Услышать мнение своей собеседницы и просто обсудить эту ситуацию.       — Я впервые в своей жизни что-то стряпала самостоятельно, — Джен ставит передо мной белоснежную тарелку с треугольником аппетитного яблочного пирога. — Раньше мне не доводилось готовить подобные блюда. Я предпочитаю их покупать — своим кулинарным способностям я не доверяю.       Я наблюдаю за каждым её движением. За радушной улыбкой моей новой подруги скрывается волнение, и это очень заметно. Для неё в новинку заботиться о ком-то? Или же она переживает, что мне не понравится её кулинарное творение? Хотя если учитывать то, что она приготовила это для меня, вложила в приготовленный десерт душу, этот яблочный пирог станет для меня самым вкусным. ведь в доме, в котором живу я, приготовление пищи лежит в основном на моих плечах. И для меня в новинку, когда кто-то готовит для меня.       Женщина опускается на стул рядом со мной и ставит перед собой точно такую же тарелку.       — Пробуй и рассказывай, — она опирается локтями на стол и подпирает острый подбородок ладонями, глядя на меня.       Я улыбаюсь и, подцепив вилкой кусочек пирога, кладу его в рот.       И начинаю свой рассказ с того момент, как встретилась утром с братом. По цепочке повествования затронула все эпизоды дня, которые вызвали у меня немало ярких эмоций. Я рассказала и про свои подозрения насчёт брата и Дианы, рассказала про свои страхи и неуверенность в ведении клуба и рассказала, как была ошеломлена появлением Бана.       Поначалу я колебалась: стоит ли что-то рассказывать Джен про свои чувства к нему? Примет ли она это за взрослые чувства или же сочтёт, что у меня лишь детский фанатизм по этому парню? Но как бы то ни было, когда в моих предложениях проскальзывало имя объекта моего воздыхания, на лице собеседницы появлялась ухмылка, от которой у меня пробегают мурашки по телу.       — Ты давно знакома с Баном? — женщина подносит к своим губам чёрный бокал, на котором вырисована красная роза, слегка потертая от частого пользования посудным элементом, и на секунду задерживается в таком положении, словно наслаждается ароматом крепкого кофе.       — Мы с ним практически не знакомы, — я отвожу смущенный взгляд в сторону и складываю руки на колени, прикрытые сарафаном.       — Вот как, — Джен, прежде сделав небольшой глоток, возвращает бокал на место, но не отпускает его. — Но для тебя он явно значит нечто большее, нежели простой коллега, раз уж ты так много сегодня его упомянула в своём рассказе.       Часть откушенного мной лакомства застревает в горле, что вызывает приступ сильного кашля. Одной рукой я хватаюсь за край стол, чуть наклонившись вперёд, и тщетными попытками пытаюсь избавиться от несчастного кусочка пирога, перекрывшего мне доступ к кислороду.       Джен быстро вскакивает со своего места и так же быстро оказывается рядом со мной, но уже с полным стаканом холодной воды, который я в считанные секунды опустошаю.       — Ты в порядке, милая? — женщина успокаивающе водит ладонью по моей спине и обеспокоенно наблюдает за каждым моим движением.       — Всё хорошо, — я пытаюсь улыбнуться, но из-за дискомфорта в горле это сделать трудно.       Дышать гораздо легче, но после небольшого инцидента мне неприятно даже сглатывать слюну, не говоря уже о чём-то другом.       — Значит, я всё-таки права, — мой взгляд устремлен на кухонные шкафчики, однако я чувствую на себе взор моей новой подруги и то, как она широко улыбается.       Я судорожно выдыхаю и наклоняю голову, боясь встретиться с Джен взглядом.       — Я понимаю, что мои чувства к Бану могу показаться тебе детской игрой, что со временем это всё пройдёт, а я даже не вспомню, — от волнения я перебираю руками край сарафана и укладываю в голове поток мыслей, что обрушился на меня после замечания собеседницы.       — Прекрати, — женская рука опускается на мою и слегка сжимает её. От незначительного давления я чувствую, как её кольцо впивается мне в кожу, оставляя на ней еле заметный след.       Я поднимаю на неё взгляд и замечаю, как она уже не смотрит на меня. Красивые глаза Джен направлены на стену, однако по её взгляду кажется, что она смотрит сквозь неё. Я даже забываю о возможности моргать, однако её лицо всё же подаёт признаки жизни спустя некоторое время, которое для меня тянется целой вечностью, но взор так и не сдвинулся с места.       Она задумчива, словно забыла, что я рядом, но чувствую, как большой палец гладит мою ладонь, что доказывает совсем обратное.       — Я тебя не осуждаю и не смеюсь над тем, что ты испытываешь к этому мальчику. Когда-то я тоже была в твоём возрасте, тоже испытывала первые чувства влюбленности. И знаешь, когда тебе шестнадцать, ты ещё не познал жизнь, любовь ты испытываешь совсем иначе. Она такая чистая, светлая, искренняя и самое главное — сильная. Как бы ни смеялись взрослые над школьными чувствами, все понимают и прекрасно помнят, как они любили в это время.       Джен поджимает подрагивающие пухлые губы, серо-голубые глаза заблестели от выступивших слёз, словно бриллианты на солнце. У меня внутри всё сжимается от вида этой картины. Глядя на состояние собеседницы, я чувствую, как по моему телу пробегает стайка мурашек. На языке крутятся вопросы, но я не в силах их озвучить. Не в силах прервать подругу, которая, как мне кажется, хочет поделиться историей своего прошлого.       — Я подходила к своим семнадцати годам. Мы оканчивали десятый класс, готовились к завершающему этапу своей жизни. Я была совсем юна и наивна, учёба интересовала меня не так сильно, как прогулки или же развлечения, — дрожащие губы в это мгновение расплылись в лёгкую задумчивую улыбку. — Поэтому всё свободное время я проводила с подругами, несмотря на то, что нужно было готовиться к выпускным экзаменам в школе и к вступительным экзаменам в Университет. Моя мама, кошмарно строгая женщина, видела во мне врача, всегда наседала с учебой, ругала, наказывала, а я лишь убегала из дома на подростковые тусовки. Я с детства была бунтаркой и шла против неё. Назло или же по своему желанию — я сама не знаю. Сейчас я понимаю, что во многом была не права, но на тот момент мне казалось, что мама лишь отыгрывается на мне за свою испорченную жизнь. Но уже ничего не сделаешь. И вот, на одной из таких вечеринок я познакомилась с очень взрослым для меня парнем. Его звали Дэвид, высокий широкоплечий блондин. По меркам моих подростковых предпочтений, он был неписанным красавцем. В свои двадцать четыре года он работал в автосервисе отца, а по вечерам катался на мотоцикле, участвовал в гонках без правил, зачастую выигрывал их. И, несомненно, меня его внимание подкупило. Мы начали встречаться, и я совсем забросила учёбу, дом, маму, даже подруг. Я настолько была поглощена чувствами к нему, что жила им каждый день. Каждую секунду мне хотелось видеть его, слышать его голос. Ссоры с мамой приводили к тому, что я часто оставалась на ночь у него. И для меня это было просто волшебным временем любви, чувств, кипящих внутри гормонов. Дэвид был замечательным парнем...       Слушая рассказ о первой любви Джен, я замечаю, как её щёки покрываются румянцем, лёгким еле заметным пятнышком смущения. Уголки моих губ приподнимаются, а стук сердца учащается. В глубине души странный голосок так и подсказывает мне, что конец истории окажется далеко не столь романтичным.       — Наши отношения длились несколько месяцев. Всё лето я провела с ним, в его компании. И для меня роднее человека не было. От матери я не получала ничего, кроме упреков. Ни один день у нас не проходил без криков и скандалов, поэтому я так прониклась им, так привязалась и так сильно полюбила. Он заботился обо мне, был чуток, нежен со мной. Ко мне он относился, как к хрустальной вазе, настолько бережно, словно я в любой момент могла сломаться. С ним я забыла абсолютно обо всём, словно вся моя жизнь состояла из него одного. Но, видимо, этим отношениям не суждено было продлиться так долго, как я этого хотела. — Улыбка исчезла как с лица моей собеседницы, так и с моего. По порозовевшей щеке скатилась одинокая слеза, а вслед за ней последовало пояснение: — Когда я перешла в одиннадцатый класс, на одном из уроков я потеряла сознание. И, как выяснилось впоследствии, я оказалась беременна. Беременна от любимого человека.       И тут моё дыхание замерло. В этой истории я ожидала всего, но точно не беременность Джен. И если так, то где сейчас её ребёнок? Учитывая, сколько лет назад это было, то он должен быть не намного старше меня. Столько всего хочется у неё спросить, что аж коленки дрожат, но я смиренно жду продолжения. Жду и наблюдаю, как меняется выражение женского лица.       Собеседница одной рукой смахивает слезу, а другой крепче сжимает мою руку, не переводя на меня полный боли и тоски взгляд.       — Сначала меня это напугало: я ведь сама была ещё ребёнком. И притом, что скажет мама на это? Но, подумав о том, что это ребенок мой и Дэвида, плод нашей с ним любви, волнение и страх улетучились… Мне хотелось как можно скорее сказать ему об этом. Я была в таком предвкушении, что забыла о маме и других исходах этого события… — я замечаю, как на порозовевшем личике эмоции сменяются со скоростью света, как грустная улыбка то появляется, то снова вновь исчезает бесследно.       — Осенний вечер. Как ни удивительно, шёл дождь. Холодный, мокрый, ароматный. Я бежала к нему, наступая на лужи, всплески от которых пачкали мою обувь, ткань одежды, и меня совсем тогда не волновало это. Я бежала, желая как можно скорее увидеть его и обнять. В голове я постоянно прокручивала то, как он отреагирует на эту новость, как обрадуется ей, однако я даже не успела подойти к нему. Не успела даже сказать простое «привет», как он крикнул, что уезжает. Эта фраза, словно остроконечная стрела пронзила всю мою плоть. Дэвида отправляли в Америку, чтобы он набрался ума и повзрослел, как этого хотел его отец. Я молча стояла и смотрела на него, а слёзы раскаленными углями падали на мою кожу. Настолько сильную боль я не испытывала никогда, как мне казалось, — Джен резко прекратила рассказ. Пару раз шмыгнув и проведя ладонью по щеке, она смотрит влажную руку и продолжила: — Я ничего не могла сказать ему, не смогла рассказать о том, что беременна. Лишь помню наш прощальный поцелуй и то, как он постепенно удалялся от меня в завесе дождя.       Полный боли и страдания взгляд перемещается на меня. Рассказчица смотрит в мои глаза, поджимая губы и сдерживая бежавшую по её лицу соленую жидкость.       — Вот так, Элейн, — судорожно выдыхает, словно отпуская эту ситуацию вновь в далекое прошлое. — В подростковой любви нет ничего плохого, но она опасна. Опасна тем, что может сподвигнуть нас на совершение ошибок.       Пальцами второй руки я касаюсь ладони Джен. Нежно и ласково поглаживая её кожу, пытаясь успокоить её. Мне так необычно видеть её такой: грустной, беспомощной, заплаканной. Той жизнерадостной солнечной соседки моего брата здесь нет, передо мной сидит женщина, которой в своё время сделали очень больно.       — Подожди… — я мотаю головой в попытке встряхнуть поступившую информацию. — Если ты была беременна, значит, у тебя есть ребенок?       — Сын.