Интересно, как именно Чонгук представлял себе мое затворничество? На что надеялся? Неужели он думал, что я передумаю? Что приму его снова... Хотя, если честно, я и не думал от него отказываться. Слова мои в тот вечер были логичны, однако они не отражали всей правды. Я взбесился, как взбесился бы любой на моем месте, но просидев взаперти неделю, я понял, что плевать.
Плевать на то, что передвижения мои ограничены, что Чимин в будущем получит статус мужа моего альфы, и что я так и останусь для этого мира никем. Мне плевать. Только родных не хватает. Я все так же люблю Чонгука, хоть и злюсь на него ужасно, а от несправедливости хочется выть в голос. Я упрямо люблю его безмолвное присутствие за дверью или пьяный шепот о том, как он одержим, а осознание того, что вся эта ситуация произошла из-за страха альфы потерять меня, сводит на нет все возмущения. Обида ещё немного остаётся на дне моего сердца, но злость на него окончательно проходит.
Я скучаю.
Октябрь, 31
***
Сокджин устал. Раньше он каждый день спрашивал себя, зачем живет, зачем продолжает это бесполезное существование, и ответа не находил. Пока на свет не появился тот, кого он и не ждал. Бета только прикрывает глаза, как голову заполняют воспоминания. Он резко вскакивает с кровати и садится за стол, берет в руку ручку, раскрывает тетрадь и начинает выводить буквы красивым почерком, которые смело превращаются в слова и фразы. Этот метод помогает избавиться от стресса, если не хочется говорить вслух. Джин и Юнги научил. Так проще оставаться спокойным перед другими людьми. «Уже в год я был сам по себе. В два понял, что вечно пьяному отцу откровенно плевать на меня. В три я узнал, что есть такое понятие как имя, и весь следующий год я пытался хоть немного научиться говорить, чтобы спросить свое. В пять я, бегая по нашему бедному району, увидел половой акт в грязном закутке. Тогда же узнал, что есть несколько видов людей. Позже из-за угла услышал фамилию Ким, когда кредиторы с агрессией говорили о моем отце. Решил, что имя придумаю себе сам, а пока меня стали называть просто Ким. Взрослые мальчишки со временем начали грустно вздыхать при виде меня, и я поинтересовался почему. Меня назвали бетой с красивым лицом и телом. Мне было семь, когда я снова пошел к ним, чтобы узнать, что это значит. Меня взяли насухую те, кого я называл друзьями. Их было четверо, а выражения их лиц в моменты проникновения в меня казались мне прекрасными. После первого члена, боли я уже не чувствовал, как не чувствовал грязной кирпичной стены за спиной и песка на зубах. Крови было много. Когда я дополз до дома, отец стал избивать меня, выкрикивая «шлюха!». Я запомнил это слово, а позже спросил у тех четверых его значение. Они дружно рассмеялись и плюнули мне в лицо, выкинув «ты». Когда слюни попали на ссадины на щеках, стало больно. Я запомнил, что я бета и шлюха с фамилией Ким. Кажется, мне было восемь. Однажды взрослый мужчина сказал, что я ему нравлюсь. Я читал об этом слове, оно хорошее. Тогда он сунул свой член мне в рот. Я закашлялся, а из глаз пошли слезы. Он велел мне тренироваться. Я нашел того парня, которого видел в темном переулке уже не один раз и не с одним мужчиной. Он научил меня, как правильно. Разные люди стали приходить ко мне и говорить, как любят меня всего лишь за то, что я сосу им. Я старался. Ведь лица их тоже отражали удовольствие, а ещё они давали мне денег на еду. Хон, парень, который меня учил, сказал, что нужно придумать имя, потому что уже многие знали меня. Один из моих ночных друзей назвал меня Сокджин, стал приходить ко мне постоянно и дарить дорогие подарки. Он нравился мне, потому что был добрым, и я решил, что имя мне подходит. В одиннадцать меня снова взяли сзади. Хон сказал, что так мы заработаем больше. В этот раз мне понравилось. Мой постоянный клиент сделал так, чтобы мне было хорошо. Он был красивым блондином, даже Хон говорил, что завидует, но на мое не посягал. Когда мне исполнилось двенадцать, к отцу впервые пришла та молодая девушка. Ее дорогая одежда валялась по всему нашему дому, если это место вообще можно было так назвать, а прямо передо мной на сальном матраце она стонала под моим отцом. Ее тело было другим, более гибким, в отличие от тел моих клиентов. Я рассказал об этом Хону, а он со смехом объяснил, что это была женщина. В нашем районе таких не было, поэтому мне стало интересно. Я подглядывал за тем, как они занимались сексом с моим отцом, и чувствовал возбуждение. Женщины красивые, и голос у них тоньше. Однажды она подошла ко мне после того, как отец уснул, и дала себя потрогать. Тогда я понял, что женщины мягче. На рассвете она садилась со мной у старого окна и рассказывала о себе. Она говорила, что муж бьёт ее, плюет на ее мнение и уходит по ночам. Она курила тонкие сигареты и целовалась так, словно в последний раз. Она готовила вкусные блюда, одевала меня в красивую одежду и говорила, что я должен наблюдать за людьми. Она учила меня грамоте, чувствам и жизни. Когда мы узнали о ребенке, было уже слишком поздно. Она сбежала из своего дома к нам, а когда брату исполнилось полгода, нас нашел ее бывший муж. Хантэ бил ее, пока мой отец спал в пьяном угаре. Я бросился на него с трубой, стараясь защитить ту, что любил как мать, и снова услышал, что красивый, что нравлюсь, только в этот раз уже понимал — ложь все это, пошлая. Мама научила. Он оттолкнул меня с лёгкостью и собственными руками свернул шею той, которую говорил, что любил. Хантэ не смог убить моего маленького Ким Мёнсу, он забрал его с собой. Я приходил к поместью каждый день, умоляя отдать мне брата, кричал, пинал ворота и был избит охраной. Позже Пак сказал называть его господином и любить. Тогда я впервые попал в особняк и стал слугой, нянькой и любовником. Мне было четырнадцать. Сейчас мне тридцать четыре, и я все так же люблю Мёнсу. Я живу ради этого маленького принца, и я пойду на всё ради его счастья. И счастья Тэхена». Бета отложил ручку, закрыл тетрадь и, завалившись на кровать прямо в одежде, решил проверить телефон. На экране он увидел три пропущенных от Юнги и стал перезванивать, но телефон оказался выключен. «Опять с этим монстром играется» На грани сознания подумал Джин и окончательно провалился в сон, так и не дождавшись Намджуна. На часах было три ночи.***
После возвращения в главный зал Чонгук продолжает приветствовать разных важных людей, только мысли его находятся совсем далеко от нужной темы разговора. Мужчина выжидает ещё час перед тем, как уйти, и отпускает водителя. Он садится за руль, спокойно выезжает со двора, а после выжимает педаль газа до упора, скрываясь в ночи темных улиц. Чон приезжает в особняк, поднимается на второй этаж и бесшумно к двери подходит, охрану разгоняет, хочет внутрь войти, но ручки так и не касается, замирая в сантиметре. Альфа к косяку рядом прислоняется и по нему вниз спускается. Чонгук садится на паркет, слушает тишину за дверью и думает о том, что к чертям эту деревяшку разнести хочет, чтобы омегу своего к себе прижать. Поцеловать его в светловолосую макушку, а после губами по всему телу пройтись, тонкой кожи языком коснуться. Чону бы держать это сокровище в своих руках и никому не отдавать, чтобы тот до последнего вздоха только его видел. Чонгук добился своего. Он поставил свой хрусталь на полку и дверь запер. Крепко. Когда за окнами темнеет настолько, что становится не видно даже кустов в саду, Юнги слышит усилившийся запах горького шоколада. Он ком в горле сглатывает и осторожно от окна под дверь перебирается, чувствует присутствие альфы, кажется, даже слышит его дыхание, но ни шагу навстречу сделать не хочет. Омега не будет отвечать Чону. Блондин слишком устал получать побои от судьбы, он знает, что осталось немного, что ещё совсем чуть-чуть, и он сорвётся. Тогда его будет уже не спасти. Это будет потом. А сейчас Мин подарит мужчине самую мучительную и надёжную пытку. Молчание. Рассвет застаёт альфу на полу у двери его собственной спальни. За это время он так и не увидел ни одного сна. Зато слышал родной запах сирени и молча клялся в том, о чем и понятия не имел. Чонгук никогда не знал, что такое любовь, вот и чувство это в его понимании искажалось до неузнаваемости. Он зависим. И свою зависимость даже от себя спрятать не может. Не хочет. Юнги встречает рассвет, отраженный в зеркальных зданиях вдалеке. Легкий туман покрывает пространство за окном, оседая на стекле маленькими капельками, а яркое солнце даже сквозь него пробирается, омегу слепит невозможно, усталость его показывает. Парень вытягивает ладонь вперёд, на улицу через пальцы смотрит. Он думает о том, что там прохладно, даже свежий воздух чувствует, только в комнате тепло, и ветра совсем нет, а в лёгкие лишь тяжёлый запах темного шоколада забивается. Он заполняет своей приторной сладостью каждый уголок сердца Мина и в горечь превращается. Юнги думал, что готов ко всему, что знает Чонгука даже слишком хорошо, но все же позволил себе забыться. Ему альфа своим показался, нежным, ласковым и самым любящим перед ним предстал, только младший и не представлял себе, что все может обернуться так. Что фамилия Чон для него недосягаема будет, а чужие чувства игрой окажутся, ничего не стоящей. Как же глупо. Сердце человека может вместить в себя многих, и он никогда не определит важность или место каждого из них. Потому что у любви много видов, потому что проявление ее каждый раз разное, ведь и люди одинаковыми не бывают. Юнги хранит в себе Сокджина, Тэхена, Хосока, когда-то маленького Чимина и, несомненно, Чонгука. Он любит всех и не ответит на вопрос «кого больше?». Он не знает. И это нормально. Только вот Чонгук слепо любит лишь Юнги. Так, как умеет. Отчаянно и не всегда справедливо, эгоистично и без сомнений. Мужчина и сам не понимает, насколько сильно увяз в простом человеке. Он позволяет некоторые вольности брату, но в действительности видит одного Мина. И это проклятие их общее, оно на двоих. От него не уйти, просто сменив имя или цвет волос. Оно поглотит обоих.Уже поглотило.
Чонгук под утро с омегой пытается хоть немного поговорить, но слыша в ответ лишь молчание, тоже замолкает. Он чуть ли не скулит от желания до Юнги добраться, сам же себя при каждой новой попытке одергивает, цепями сковывает и сорваться не даёт. Альфа мягкий аромат сирени вдыхает и успокаивается. Главное, что блондин здесь. Он Мину «люблю» шепчет, даже сам в это верить начинает, но на усталый вопрос «Выпустишь?» молчит. Тогда мужчина тихий шорох слышит, а после – чувствует вибрацию мобильного в кармане пиджака. Он отходит от комнаты и вызов от брата принимает, спускается на первый этаж и на кухню идёт, чтобы хоть какое-то подобие завтрака омеге принести. Хосок внезапно спрашивает Чона про Юнги, а старший честно отвечает, что запер и не выпустит его в ближайшее время. Бета выдавливает из себя короткое «понял», не спорит и трубку кладет, а Чонгук из холодильника закуски достает, которые прислуга каждый раз оставляет. Он обжаривает сендвичи с двух сторон, вспомнив, как это делал Мин, и выкладывает их на тарелку. Мужчина завтрак под дверью оставляет, легонько по гладкому дереву стучит и уходит. Его впереди ждёт ещё целый день в клане. Нужно окончательно подтвердить свое главенство с помощью печати, распить со всеми членами семьи специальное вино и каждому, кто носит золотую печатку, в глаза заглянуть. Среди золотых и серебряных довольно много новичков, кто перешёл с предыдущей ступени или был выбран самим Чоном, поэтому предстояло укрепить свое влияние не только на бумаге, но и в их сознании.***
Серую комнату окрашивает яркий оранжевый рассвет. Лучи утреннего солнца просачиваются сквозь окна и добираются до кровати, на которой лежат двое. Слегка прохладный воздух наполняет лёгкие Тэхена, и так легко становится. Он слышит рядом сопение, а на талии вес чужой руки чувствует, слегка приоткрывает глаза и тут же распахивает их. Он не дома. И за спиной его явно не Юнги лежит. — Проснулся? — слышит омега сонное бормотание позади, и рука на его талии крепче сжимается. — Поспи ещё. Хосок утыкается носом Киму в затылок и лёгкий поцелуй по линии роста волос оставляет, притягивает его ближе к себе. Тэхену не нравится. Он от беты отстраняется и одеяло откидывает, резкую прохладу чувствует. Чон приподнимается на локте и за младшим наблюдает, лёгкое разочарование ощущает, но думает, что ожидал этого. Ночь закончилась, как и их «любовь». Омега надевает трусы, джинсы и джемпер, в которых пришел. Он берет с тумбочки свой телефон, включает питание и номер хёна набирает, на кровать садится. Хосок ближе придвигается, когда Ким мобильный к уху подносит, и снова руками чужую талию обвивает, холод в квартире, как и в поведении Тэхена игнорирует. Омега «Абонент временно не доступен» слышит и Джина набирает. — Юнги дома? — выпаливает он, стоит только бете поднять трубку. — Как ты не знаешь? Он не возвращался домой, и ты молчал?! — А где же ты сам был всю ночь, что только сейчас включил телефон? Я звонил тебе. — Я... — Ким растерянно оборачивается к Хосоку и мысленно себя благим матом покрывает. — Я сейчас приеду, — резко поднимается он с кровати, сбрасывая с себя чужие руки, и в коридор идёт, а Чон – следом чешет, даже прикрыться не пытается, наблюдает за тем, как Тэхен пальто накидывает и в обувь зашагивает. — Что-то случилось с Юнги? — вяло спрашивает бета, уверенный в том, что ничего такого быть не могло. — Его телефон выключен. Вчера он ушел весь красивый на прием к Пакам и не вернулся, — почему-то отвечает на вопрос омега, продолжая суетиться. — Юнги попросил не говорить Джину, потому что с ним ездил Чонгук, так что он не знает, — в волнении накидывает шарф Ким и торопливую просьбу подождать слышит. Хосок возвращается в комнату за телефоном и набирает брата. Он расспрашивает старшего о Юнги, неохотный ответ слышит и не знает, как все объяснить Тэхену. — Он у моего брата, — говорит Чон отстраненно, а омега вопросительно смотрит, не понимает. — Чонгук. Мой родной брат, — вздыхает бета. — Меня зовут Чон Хосок, — признается. Тэхен замирает на месте и думает, что сорвал джекпот. — Ты имеешь на него влияние? — уточняет, но в ответ отрицание слышит, а после просто разворачивается и уходит. Тогда он думает, что сам до своего Юнги доберется, если нужно будет. Ким хотел позволить другу самостоятельно решать, как ему поступать в отношении Чона, и сейчас своему решению изменять не хочет. Он дождется Мина и лично спросит у него про альфу. Спросит, почему тот не вернулся и на телефон не отвечал. Тэхен умеет ждать. Он привык. Только Юнги не возвращается и спустя пару дней, мобильный его все так же вне зоны доступа, а запах сирени потихоньку выветривается из небольшой комнаты омеги. Сокджин окончательно поднимает панику на третий день, после чего приходится самому же успокаивать не только себя, но и Тэхена, который все же рассказывает старшему правду о том, что блондин ходил на прием к Чимину. Бета матерится минут двадцать, пока младший Ким запоминает новые интересные выражения и жалеет о том, что под рукой не оказывается блокнота с ручкой, чтобы все это богатство записать. В конце концов, Тэ звонит Хосоку с просьбой узнать, все ли в порядке с его хёном. Просьба оказывается благополучно выполнена, Юнги в безопасности, и Кимы временно переводят дыхание, а Джин в уме начинает сочинять точную формулировку своего желания Намджуну.***
Уже на второй день своей неволи Юнги получает несколько банок красок, кисти разных размеров и записку с текстом: «Не скучай». Раздражение захлёстывает омегу с головой, и он рвет листок бумаги на мелкие кусочки, после чего снова садится у окна, обнимая колени, и смотрит на облачное небо. Думает, что не устанет от этого. Завтрак, обед и ужин ему приносят прямо в комнату, а через час уносят полупустые тарелки. Юнги старается есть, потому что страдать вечность в этой комнате не собирается, но вкус пищи, которую готовит домработница, оказывается совсем не таким, к которому парень привык, поэтому до конца съесть не получается. Чонгук приходит домой около пяти утра следующих суток и сразу поднимается на второй этаж, опираясь на перила и скидывая по пути теплое чёрное пальто прямо на пол. От него пахнет алкоголем, сигаретами и терпким шоколадом. Альфа проходит к своей спальне, где его сокровище спит, и дверь открывает. Мужчина наощупь проходит к кровати, опускается на нее и вслепую Мина находит, едва-едва его касается. Он ложится рядом прямо в одежде, лёгкий поцелуй на плече омеги оставляет и того, что блондин уже не спит, не замечает. Чон в пустоту «не отпущу» шепчет, отчаяние свое невольно показывает и не знает, что его слышат. Он лежит так ещё пару минут, в аромате сирени тонет и думает, что в саду тоже несколько кустов посадит. А после уходит в соседнюю комнату, осторожно прикрыв за собой дверь. Тогда омега окончательно глаза открывает, прислушивается к шаркающим шагам за стеной и с силой губу закусывает, пытается слезы обиды сдержать. Юнги уже неделю сидит взаперти, однако теперь ему позволено передвигаться не только по комнате и санузлу, в который была дверь из спальни, но и по всему остальному особняку в сопровождении Лиона. После той ночи, когда Чонгук пришел домой выпивший, блондин все же берет в руки карандаш и долго смотрит на чистую стену перед собой. Мысли его путаются, но он пересиливает свою обиду и рисует на стене эскиз, который набросал ещё у себя в альбоме. Это занимает около шести часов, после которых омега съедает весь свой обед полностью, хоть и без особого аппетита. — Ты хорошо питаешься? — спрашивает Лион, немного грустно улыбается явно похудевшему Мину и старается отвлечь разговорами, пока они исследуют интерьер особняка, двери которого для блондина теперь закрыты наглухо. — Нормально, — пожимает плечами Юнги, думая о том, какие же краски выбрать для своей картины. Чонгук не появляется в доме уже пару дней с тех пор, как послал шатена к своему омеге. Лион за разговорами невольно признается, что дела в клане идут не очень хорошо. Господин Им, его дедушка, старается помочь всем, чем может, но такая резкая смена власти все же привлекла много ненужного внимания. Теперь каждая вторая группировка возомнила себя всемогущей и стремится напасть на клан Чон. Только Чонгук хватку не ослабляет и молодняк тренирует особенно жёстко. Днём мужчина занимается вопросами внутри семьи, а ночью уничтожает тех, у кого появилась необоснованная смелость для атаки. Альфа сбился со счета, сколько молодых глупцов ему лично пришлось положить ради безопасности клана. Он смертельно устал за эти три дня, а дураков не убавляется, их будто все больше становится. Хосок настаивает на передышке, но старший лишь ледяным взглядом его одаривает, господину Иму звонит и снова убивать идёт. Он будто один со всем миром воюет, даже на зачистку людей с собой по минимуму берет. Хосок всеми операциями изнутри управляет, брату помогает, и остальные миротворцы тоже в Чонгуке лидера видеть начинают, даже Хосока как часть семьи окончательно принимают. Только альфа так отчаянно на врагов бросается, и Лион признается омеге, что боится за босса, ведь тот и не вернуться может. Тогда Юнги впервые на кухню приходит и сам готовить начинает. Он ждёт внизу до двенадцати ночи, закидывает себе в рот какой-нибудь перекус, а после оставляет ужин на столе и уходит в комнату спать. Так проходит ещё пара дней, за которые первые штрихи картины ложатся на белоснежную стену в спальне. Чонгук возвращается в особняк поздно вечером и, проходя мимо кухни, из-под двери полоску света замечает. Вокруг тихо, лишь стрелки настенных часов отмеряют секунды, которые незаметно замедляются. Мужчина с надеждой дверь открывает, смотрит пару мгновений на любимый силуэт уснувшего прямо за столом омеги и ближе подходит, белых волос касается. Мин от этого просыпается, открывает глаза и резко голову поднимает. Он хочет броситься на альфу с объятиями или с обвинениями, но любые слова просто проглатывает, не в силах сказать хоть что-то. Этим вечером Чонгук ест вкусный ужин под пристальным взглядом карих глаз в абсолютной тишине, а после провожает омегу до спальни. Он только собирается уйти в соседнюю комнату, как на запястье своем тонкие пальцы чувствует. — Ты ужасен, — произносит Юнги слегка хриплым голосом после долгого молчания и крепче чужую руку обхватывает. — Твои поступки вызывают лишь злость и неприязнь. Я... Рядом с тобой я чувствую себя просто куском мяса, который не имеет абсолютно никаких прав. Ты ровно как Хантэ, — добивает Мин, и Чонгук возмутиться хочет, но следующая фраза омеги в него жизнь вселяет. — Не умирай. Не бросайся так отчаянно в бой. Подумай о том, что так и оставишь меня здесь взаперти, если не победишь. Я знаю, чего стоят ваши войны. После этих слов блондин скрывается за дверью, а альфа медленно проходит в свою комнату. Он смертельно устал за все это время, и сейчас ему нужен сон. Следующие несколько дней Чонгук снова не появляется дома, но Лион говорит, что волноваться не о чем. Юнги неспешно вырисовывает узоры на стене, просит больше зелёной краски, отправляет прислугу на улицу и сам занимается уборкой особняка, готовкой. Он думает, что Тэхен с Сокджином точно волнуются за него, и просит Има встретиться с ними на всякий случай и передать, что все хорошо. Этим же вечером особняк оглашает взволнованный крик Джина, и Тэ чуть ли не душит в объятиях своего хёна. Мин удивлённо оглядывает лица своих родных, а за их спинами в окне отъезжающий автомобиль Чонгука видит. Он обнимает Кимов крепко, нервную улыбку с лица стереть не может и вдруг тошноту чувствует. Он бежит к туалету, а взволнованные гости следом торопятся, наблюдают за тем, как омега от ужина избавляется. — Должно быть, переволновался, — умывшись, улыбается блондин, и Джин кивает. Этой ночью никто из них спать не идёт. Они сидят в гостиной на первом этаже, а Тэхен каждое мгновение рядом со своим Юнги ловит, к руке блондина ластится. Сокджин расспрашивает о последних событиях, на сидящего в кресле неподалеку Лиона косится, и Мин отвечает почти честно, лишь о своих чувствах умалчивает. Время до утра проходит незаметно, и шатен со своего кресла поднимается, напоминает гостям об их делах. Блондин просит Кимов задержаться немного, чтобы он мог приготовить завтрак и поесть со всеми вместе. Им только собирается выйти на улицу, чтобы не мешаться, но Юнги останавливает его простым «ты тоже поешь». Готовка ничем хорошим не заканчивается, Мина снова тошнит от запаха еды, и он срывается к туалету. — Вы спали. Слышит омега голос Джина, когда возвращается ко всем, и нечитаемым взглядом на бету смотрит. — Лион, — обращается мужчина к шатену. — Да? — Ты же внук доктора О, верно? — Откуда... — омежка не понимает, как Ким мог это выяснить, потому что дедушка О не является ему родным, хоть и воспитывает с самого детства. — Скажи мне, как внук врача, — просто продолжает Сокджин, не отводя пристального взгляда от Мина. — К чему бы эти симптомы у моего сына? — Это может быть отравление, усталость организма или... — Так, — соглашается Ким, после чего обращается к Юнги, — А теперь ты скажи мне, когда у тебя в последний раз была течка? — Кажется, около полугода назад, — медленно произносит блондин, уже точно понимая, о чем говорит бета. — Значит, срок один-два месяца. Совпадает с признаками токсикоза. Что ж, поздравляю, мой дорогой. Ты доигрался, — без тени улыбки объявляет Джин, а Тэхен внезапную злость внутри чувствует. Он этого ребенка уже ненавидит всей душой, потому что тот Юнги к Чонгуку своим существованием ещё больше привязывает. Ким бы стерпел ещё необходимость делить своего друга с одним Чоном, но двоих не потянет. Ему точно мало будет. — Ладно, мне нужно на работу, а этому оболтусу в школу, так что надеюсь, ты все хорошо обдумаешь, — Сокджин обнимает Мина и на ухо шепчет: — Я всегда с тобой и во всем помогу, а пока сделай тест. — Ты так спокоен, — виновато говорит Юнги, цепляясь за бету ещё сильнее. — Ты совсем не умеешь врать, и я знаю тебя слишком долго, чтобы верить односторонним чувствам этого психа, — Ким мягко поглаживает омегу по гладким волосам и поцелуй на его виске оставляет. — Ты всегда на него смотрел, да и у меня появились подозрения ещё вчера. Не переживай, — отстраняется брюнет. — Мы с Тэхеном всегда рядом. Помни об этом, — убеждает он и Юнги наедине со своими мыслями оставляет.***
Когда бета отправляет младшего на учебу, а сам заявляется в клинику, то сразу же отменяет первую запись, извиняясь при этом раз десять. Он запирает двери в свой кабинет, садится на диван для посетителей в центре комнаты и задумчиво пальцами по столу постукивает. Он опоздал. Критически. Ладно Юнги, он никогда раньше ни с кем не был, но чем думал Чонгук, когда свой голый член в его невинного детку совал. Что сделает наследником ребенка вне брака? Конечно, нет. Сокджин откидывается на спинку дивана и с силой ладонями по лицу проводит. Он берет в руку телефон и номер Намджуна набирает. — Мне нужен секс, — говорит сразу, стоит только мужчине взять трубку. — И если ты сейчас же не приедешь, я пойду к своей секретарше. Даю тебе двадцать минут. Бета сбрасывает звонок, после чего спокойно кладет телефон на стол перед собой и послушно ждёт, за минутами на дисплее наблюдает. Альфа приезжает на двадцать первой, запертую дверь чуть с корнем не вырывает и сразу старшего к дивану собой прижимает. Он целует брюнета яростно, свою ревность через укусы показывает. — Ты вытянул меня прямо со сделки, — рычит Намджун и от одежды бету избавляет. Джин думает, что ему нравится такой блондин, и на время забывается в этих ласках, о проблемах своих не вспоминает. Он подумает обо всем после, а сейчас его ждёт крышесносный секс прямо на рабочем диване.***
Лион помнит только смерть родителей и свое каменное выражение лица на их похоронах. Он знает, что у него до сих пор остается дедушка Джисан, и что за него вечно переживает дедушка О, но все же от чувства потери и одиночества избавиться не может. Даже убийство семей виновников не помогает. Иму шестнадцать, и он любит играть в игры, а вечная улыбка на лице ему в этом помогает, все новые уровни в жизни подкидывает. Однажды омега встречает на детской площадке того, кто чем-то его самого напоминает, но полной противоположностью кажется. Он заговаривает с незнакомцем и такой нежный голос в ответ слышит, что внутри все переворачивается. Тогда Лион шире улыбается, у парня ни имени не спрашивает, ни возраста, только за чужими слезами, кажется, такими редкими, наблюдает и чувствует, как прилипшая к губам улыбка медленно сползает. Им тогда думает, что красивее и интереснее человека ещё не видел, и новой встречи желает. Господин Чон держит его при себе какое-то время, а после говорит, что тот с ним на прием идёт к его жениху. Даёт шатену указания по поводу другого своего омеги и приказывает выглядеть прилично. Лион думает, что не хочет всего этого, но покупает костюм и укладывает волосы, а увидев именинника, своим глазам не верит. Он весь вечер с него взгляда не сводит, прекрасного принца перед собой видит, одновременно с Юнги умудряется беседу поддерживать. Его наваждение, оказывается, Пак Чимин зовут, и сегодня ему девятнадцать исполняется. После ссоры босса с Мином прием шатену приходится покинуть, и Им блондина утешать пытается, снова веселого камикадзе включает. Уж он-то знает, что Чонгук своего омегу не тронет, за десять лет пристального наблюдения за эмоциями людей их читать научился. Оставив Юнги в особняке под охраной, Лион возвращается в поместье Пак, чтобы ещё хоть одним глазком на господина Чимина посмотреть, но неожиданно сталкивается с ним лицом к лицу в коридоре. Блондин смотрит на Има чуть сверху, ведь на пол головы выше оказывается, весь такой красивый стоит и простое «привет» говорит. — Здравствуйте, молодой господин Пак, — склоняет голову шатен и тихий смех в ответ слышит. — Да уж, — Чимин указательным пальцем чужой подбородок поддевает и в глаза себе смотреть заставляет. — Так ты у нас из семейки Чон, оказывается. Им Лион, — по слогам имя произносит, и парень пол под ногами теряет от этих сладких ноток в голосе. — Чимин, — внезапно слышится со стороны глубокий бархатный голос, и Пак руку от чужого лица отдергивает. — О, и Лион здесь, — подходит ближе мужчина. — Вы знакомы? — блондин поворачивается к Намджуну и в напряжении ответа от старшего ждёт. Лион чувствует в воздухе скрытую ревность и думает, что эта игра все интереснее становится. — Он подчинённый Чонгука, благодаря которому получилось сохранить очень важного человека в клане после переворота, — отвечает Ким. — Хороший малый, — добавляет. — Способный. — Малый... — тихо повторяет омега. — Верно, тебя же дети не интересуют, — с какой-то смесью облегчения и грусти говорит Пак. — Абсолютно, — соглашается альфа. — Хоть и не понимаю, к чему ты это сказал. Лион, не оставишь нас? Я бы хотел поговорить с нашим молодым господином наедине, если не возражаешь. — Конечно, господин Ким, — кланяется омега и уходит, обдумывая все, что только что увидел. После приема Лион выясняет, в какой школе учится младший Пак и упрашивает дедушку О, чтобы его перевели именно туда. Он встречает Чимина несколько раз в коридорах и неизменно улыбается, пока господин Чон не отправляет его снова присматривать за Юнги. Омега этот Иму нравится, его спокойствие и необычный юмор не дают скучать обоим. Лион целыми днями наблюдает за тем, как Мин выписывает на стене множество лепестков клевера, а Пак Чимин в это время впервые интересуется внезапно исчезнувшим из школы мальчишкой.