Третий лишний

      Рваные вздохи, и томные выдохи. Обжигающее дыхание щекочущее чувствительную шею. Горячие прикосновения кожи о кожу. Тихий шепот на ушко, и легкое покусывание мягкой мочки. Растрёпанные волосы, и глубокие поцелуи. Встреча взглядов наполненные страстью, похотью. - Малыш сам себя растягивал. - прорычал голос, пока его обладатель ставит в коленно-локтевую.       Приятное прикосновение увлажнённых ладоней, после которых наконец чувствуется проникновение. Легкое шипение от непривычки, после которого с каждым новым толчком наслаждение набирает свои обороты. Смена позиций, томные поцелуи, изменение угла проникновения, громкие стоны, и наконец... Долгожданный... - Ааах - вырывается из уст Чимина, после которого он раскрывает глаза.       Комната ярко освещена солнечным светом, свежий воздух залетает через раскрытое окно. Пак выдыхает, прикрывая ладонью лицо. "Это был просто сон" - замечает он огорчённо. Но спустя секунду не веря самому себе, резко раскрывает одеяло. - Твою мать! - ругается мужчина, заметив мокрое пятно на нижнем белье. - Какой позооор. - он вновь прикрывает лицо. - Кончить во сне. - последнее слово протягивает с плаксивой интонацией. - Да, ладно. С кем не бывает? - Со мной не бывает. - лениво бубнит пусановец, но потом убирает руку с лица, и проницательно смотрит на Тэхёна сидящего за рабочим столом. - С каких пор ты тут? - Хм... - Ким театрально подносит руку к лицу, и обвивает указательным пальцем свой подбородок. - Дай-ка подумать. - он делает короткую паузу, сводя брови, и внимательно разглядывая окно. - А. Точно. С того момента, как ты говорил во сне. - У Пака начали расширяться глаза. - "Как же хорошо", "Я был хорошим мальчиком", "Ещё".       Чимин отдаёт должное актёрским навыкам Тэхёна, пока его щеки покрываются румянцем. "Я больше никогда не буду спать" - решает про себя мужчина, надеясь, что пол исчезнет, позволив ему ретироваться, но увы... - Да, ладно. Чего ты? - раздаётся уже ближе, и Чимин чувствует, как край его кровати продавливается под чужим весом.- Я никому не скажу, что ты обкончался, как школьник. - смеётся соулмейт, а Пак вспоминает где можно спрятать труп. После того случая в здании BigHit Чонгук не делал ничего подозрительного. Ну, он и не мог, потому что Чимин со всех сил старался сокращать их времяпрепровождение без третьего лица. Конечно Тэхëну он ничего не рассказал, хотя совесть и грызла за лучшего друга. И по хорошему Ким имеет право знать, ведь раз Чонгук повëл себя так с Паком, то нет гарантии, что он не изменяет ТэТэ. Иногда мысли о подобном так сильно заполняли голову мужчины, что он просто уходил в какое-то своë измерение из которого его иногда выводили щелчками пальцев прямо перед глазами, или нежные прикосновения(в основном ластившегося Тэхëна). Но после очередного "сеанса транса", когда он вернулся из-за чмока в щëчку столь нежными губами с лëгким ароматом бананового молока, Чимин решил, что так продолжаться не может.       Мужчина ходит взад и вперёд по комнате, хорошо взвешивая все "за", и "против". Он тщательно продумывает развивающиеся события, и ему становится очень не по себе. Неожиданно находят воспоминания о их с Тэхёном разговорах, в которых младший без грамма смущения вводил Пака в самые укромные уголки отношений с Чонгуком, когда того переполняло эмоциями и хотелось кому-то(даже без согласия этого кого-то) высказаться. И так же Пак вспоминает, как постепенное Тэхёново "милашка" добавляло "мой", которое отзывалось в сердце соулмейта(конечно радостью за лучшего друга). Пак останавливается, и потирает рукой глаза, плавно переводя руку выше, и в привычном жесте поправляет волосы. Во тьме сомкнутых глаз возникает образ оленьего взгляда Чонгука, и само его лицо с этими орлиными бровями, точёным подбородком, широким, но таким правильным носом, и невинной улыбкой. - Чонгуки.- выдыхает пусановец. - Чонгуки, зачем? - мужчина ещё немного потрепал свои волосы и уставился на одну точку на потолке.       Но ответа не было. Лишь звучная тишина помещения, и собственное отражение в большом зеркале. Пак посмотрел на себя, и даже саркастически усмехнулся. Уставшие глаза, растрепанная после практики одежда(всё ещё слегка влажная), неопрятно торчащие волосы. Если бы его кто-то увидел сейчас, то точно убежал в испуге. Певец поправляет пряди, придавая им хоть мало мальски приличный вид, берёт телефон, и подбирая маску делает несколько селфи. Выбрав избранные, он их быстро обрабатывает(опыт) и добавив в описание смайлики публикует на странице общего твиттера. "Пускай хоть арми сегодня повеселятся" - думает он, блокируя экран, и по новой включает песню в колонках.       С первых звуков мелодии Чимин погружается в танец. Движения уже давно заучены наизусть, и тело самостоятельно выполняет все элементы, создавая свою магию движения. Если бы его сейчас видел Сондык, то непременно похвалил бы сказав "Отличная работа, Чими". А мембер и сам это знает. Новый поток жара и влаги охватывает красивое тело, и одежда даже не сопротивляясь пропитывается потом. На улице уже давно ночь, и все мемберы отправились восвояси из здания, но Пак остался, чтобы побыть одному, чтобы выпустить пар, принять решения, и никого не побеспокоить своим настроением. Танец - один из лучших способов снять душевное напряжение, немного разобраться, и возможно остыть? Музыка плавно подходит к концу, и сосредоточенный пусановец завершает танец, останавливаясь на месте.       Зал ненадолго вновь охватывает тишина, и слышно лишь сбитое дыхание, но через секунду идиллия прерывается звуком хлопков. Пак открывает глаза, слегка вздрагивает завидя в отражении свою головную боль. Чонгук пристально смотрит через отражающую поверхность прямо в глаза, и мило улыбается, хлопая в ладоши. Чимин отводит взгляд, направляя его в сторону пола, а где-то в корочке сознания всё ещё теплится вид расслабленного макнэ, вальяжно оперевшегося на стену возле двери. "Блять" - мысленно ругается хён, зачесывая волосы в привычном движении и теперь смотря в потолок. - Превосходный танец, хён. - произносит младший, удобно устроившись возле стереосистемы.       Пак не отвечает, лишь чуть громче чем обычно выдыхает, понимая, что путь к дому свободен, и именно сейчас лучший момент покинуть зал для практики. Он действительно прекрасно постарался сегодня, пора отдохнуть. Собирая всю волю в кулак, Чимин берёт бутылочку воды, что ставил ещё в начале своего занятия, и подходит к столу, чтобы забрать оставленный телефон. Не встретив на своём пути препятствий, даже дышать становится легче, и когда маленький предмет оказывается наконец в руках, тишина вновь прерывается. - Хён, давай повторим наш танец? - перекрывает макне путь. - Давай завтра? - сухо отвечает Пак, обходя младшего. - Ну пожалуйста, Чимини - хён. - стоит на своём Чон всё ещё не позволяя пройти мимо. - Я устал. - не сдаётся Пак, ведь выход уже так близко. - Всего один раз. - Чон встает в дверной проём, хлопнув дверью. - И разойдёмся по своим делам. - строит милые глазки макнэ, прекрасно зная как этот приём действует на его хёнов.       Чимин мысленно кричит всеми известными и неизвестными выражениями, которые обычно не пишут в литературных произведениях(ну, или просто нужно знать такую литературу). Быстро развернувшись, и заняв свою позицию, певец многозначительно посмотрел на отражение младшего, и тот всё понял.       Вновь из динамиков раздалась музыка, и мужчины начали свой танец. Всё шло хорошо. Тело машинально двигается в такт, и монотонное начальное "раз, два, три, четыре" притихает, уступая место лишь ритму и мелодичным звукам. "Сейчас будет смена позиций, а теперь небольшая поддержка" - напоминает внутренний голос, пока ноги и руки делают своё дело, но что-то идёт не так, потому что во время поддержки рука партнёра оказывается на талии, хотя всегда была на спине, как раз на том месте, где чувствуется позвоночник. Чимин вопросительно заглядывает через зеркало в глаза Чона, но тот не обращая внимания совершенно не меняется в лице, и продолжает движения. Пак решает, что он слишком много думает, но всё же надеется на скорейшее завершение. - Не спи. - замечает макнэ разворачивая хёна за талию, пока тот вновь застрял в своих мыслях, и продолжает движения.       Старший пусановец нервно сглатывает, даёт себе мысленную пощёчину, и ловит ритм. Сейчас будет их фирменная "змейка"(они мастера придумывать названия, и это факт). Выполняя перемещение торса, Пак чувствует, как чужая рука соприкасается с его поясницей, и успевает нежно опуститься чуть ниже. Мужчина серьёзно смотрит на оппонента, повернувшись к тому лицом. - Случайно, хён. - Чон дотрагивается одной рукой до плеча, а второй до талии старшего, и отворачивает его от себя, но заточает в объятие. Быстро шепчет. - Сосредоточься, Чимини.       Губы слегка касаются ушка, и Пак вновь свободен от чужих рук, хоть и чувствует тепло легкого касания к грудным мышцам, и то, как у него горит ухо, которое обожгло чужое дыхание. Мужчина понимает, что больше не останется здесь ни на секунду, и разворачивается к выходу, но его вновь перехватывают, не позволяя сделать желаемого. - Движения забыл, Чимини? - ласково уточняет насмешливый голос, пока крепкие ноги напирая заставляют двигаться вперёд спиной, отстраняя от двери ещё дальше. - Что ты делаешь, Чонгук? - вложив в голос всю серьёзность интересуется Пак, стараясь вырваться из чужих рук. - Танцую, Мини. - кроличья улыбка озаряет чужое лицо, крепкие руки обхватывают поудобнее , лишая движения руки Пака. - Чонгук, это не смешно. - Чимин чувствует, как его сильнее прижимают к себе, и слегка приподнимают, что он едва может ступать по полу. В голове проносится тысяча и одна мысль, как выйти из положения "пока не поздно", но чувствует спиной холодную опору, и понимает, что ,кажется, уже поздно. - Я и не смеюсь, Чи. - грудным голосом произносит Чон, опасно приближаясь к чужому лицу. - Не смей - практически кричит Пак, уворачиваясь от чужих губ, но тщетно.       Рука ловит его за подбородок, и губы наконец настигают свою жертву. Чимин в ужасе думает, что ему сейчас делать, старается укусить чужие губы, не позволяя поцелую свершиться, старается освободившейся рукой оттолкнуть макнэ, хоть немного овладеть этой грёбаной ситуацией. В нём кипит злоба, он даже немного напуган. "ЗАЧЕМ Я ВООБЩЕ СОГЛАСИЛСЯ НА ЭТОТ БЛЯДСКИЙ ТАНЕЦ?" - мысленно ругается Пак, пока чужая рука вновь лишает свободы действия конечности мужчины. Пак отворачивается, наконец отстранившись от чужих, теперь истерзанных, губ. Он жадно хватает воздух, заставляет мозг выдавать что-то более полезное, чем нескончаемые ругательства. Оттолкнуть этого раскачавшегося монстра не получается, как и пнуть, потому что макнэ слишком крепко прижал к зеркалу. - Отпусти меня - строго требует Пак, чувствуя, как чужой лоб мягко опирается о его голову. - Мини. - ласково произносит Гук, опаляя чужое ухо горячим дыханием. - Отпусти меня! - теперь кричит певец, чувствуя, как его тело отвечает на это просящее, и такое ненавистное "Мини".       Но Чонгук не отпускает. Он легко касается губами шеи чуть ниже уха, после чего проводит по ней своим холодным кончиком носа. Пак прикусывает губу изнутри, потому что шея - его слабое к ласкам место. Чон глубоко вдыхает, и наконец поднимает лицо, но теперь Чимин готов убить его за отстранение, потому что чувствует, как предательски покраснели уши, и щеки. - Ты такой милый сейчас. - шепчет Чон, наблюдая за смущающимся хёном. - Такой прекрасный. - он вновь мягко касается кончиком носа чужой шеи, нежно проводя по ней линию. - Остановись, Чонгук. - Чимин неволей делает паузу между этими двумя словами, чтобы суметь удержать ломку голоса, но удержать реакцию нижней своей части не получается, и Пак сильно надеется, что макнэ ничего не почувствует.       Чон крепко сцепляет чужие запястья в одной руке, и поднимает их над головой хёна, припечатывая к отражающей поверхности. Второй рукой он вновь ловит чужой подбородок, фиксируя в одном положении. - Чимин, ты нереальный. - шепчет в самые губы, и вновь целует, но в этот раз певец не может укусить, потому что пальцы умело надавливают, лишая возможности сомкнуть челюсть.       Умелый язык проникает внутрь теплого рта, начиная изучать все неизвестные до этого момента уголочки. Пак старался вытолкнуть чужой орган из полости рта, но тот лишь сплёл их языки, лаская так нежно и страстно в то же время. Чимин держит своё сознание, не позволяя ему поддаться на ласки, на мягкое покусывание собственных губ, на то, как Чон нежно засасывает то одну, то другую, аккуратно проводя по ним кончиком языка. Дыхание сбивается, тело предательски реагирует на ласки, а грёбаная крепкая рука переходит на затылок, зарываясь в волосах, и притягивает ближе, углубляя поцелуй. И Пак не сразу понимает когда начал отвечать, на требовательные касания граничащие с чем-то очень нежным и животным в то же время.       Он не сразу замечает, что обе руки свободны, и теперь одна оглаживает чужую спину, а вторая зарывается в чёрные отросшие волосы. Поцелуи касаются выпирающей ключицы, лёгкое покусывание нежной кожи, и Чимин с силой отодвигает от себя чужое лицо, смотрит в глаза напротив, и пытается определиться, что ему лучше сейчас сделать, но сразу находит решение, после восхищённого "Такой потрясающий". - Не оставляй следы. - выдавливает он из себя, пока губы поднимаются обратно к шее, проводя по чувствительной коже языком.       Он так нежен, и напорист, и прикасаясь к любому участку тела старался доставить только самые приятные ощущения, что Пак даже немного растерялся от такой интенсивности. Нежные губы вновь доходят до чужих, и погружают в поцелуй, но на этот раз он не такой настойчивый, а скорее нежный, запредельный, такой, какой люди получают только при самой невероятной любви друг к другу, и у Чимина сердце пропускает удар, а голосовые связки пускают стон, что так сладостно ласкают уши Чона, и он позволяет себе улыбнуться в поцелуй, пока его руки, что до этого оглаживали спину, руки, плечи, грудь, живот и все доступные части тела, опускаются ниже, накрывая эрогированный орган через мягкую ткань штанов. Чонгук ловит ртом более громкий и протяжный стон, а Пак разрывает поцелуй, опуская голову на крепкое плечо. - Такой чувствительный Мини. - шепчет на ухо Чон, отодвигая чужую резинку штанов, освобождая таким образом член хёна. - Чимини. - поцелуй в шею. - Как ты тогда делал? Так? - Чон соединяет пальцы в кольцо вокруг фаллоса, и большим пальцем поглаживает головку, которая так сильно сочится пред эякулятом.       Чимин сдавленно стонет, кусая чужое плечо через ткань майки, но быстро опомнившись отстраняется, чтобы не оставить следа - Малыш. - с неразборчивой интонацией шепчет Чон, а Чимин тем временем расстёгивает чужой ремень, проникая рукой внутрь.       Чонгук рвано выдыхает куда-то в шею, когда пальчики с отросшими ногтями касаются чувствительного органа. Они вновь сливаются в поцелуй, пока руками доставляют удовольствие друг другу. Чонгук водит рукой вверх и вниз, порой задерживаясь на головке, и поглаживает её всей ладонью. В своё время Чимин слегка царапает ногтями чужой орган, чередуя это с умелыми приятными поглаживаниями, и каждый стон вселяет в него ещё больший энтузиазм. - Какой же ты ахуенный - вырывается из уст младшего, когда Пак дотрагивается, до чувствительной бусинки соска, начиная играть и с ней. - Хочу тебе отсосать. - признаётся Чонгук, принимаясь терзать чужую шею.       А Чимин совсем не против такого расклада, и чуть сильнее сжимает возбуждённый орган, вырывая из горла младшего ещё более громкий стон. Ноги подкашиваются, и они оба опускаются на колени. На очередную махинацию с головкой, Пак толкается вперёд, задевая членом член Чонгука, и просто, как по велению невидимых сил, мужчины переплетают пальцы в не твёрдый замочек, и начинают толкаться в созданную узость. Мини громко стонет опрокидывая голову назад, а Чонгук вновь пристаёт к его шее, целует, забывшись, после чего вновь терзает пухлые губы хёна, но чувствуя скорую разрядку прерывает поцелуй, морща нос с такой силой, что верхний ряд зубов виднеется через приоткрытые губы. Сперма извергается струйкой вверх, и Чонгук рычит в чужое ухо, кусая хрупкую ключицу Пака, который изливается следом.       Постепенно возвращаясь обратно с космических планет, отодвигая в сторону звёзды удовольствия, Чимин чувствует спиной, как нагрелось зеркало, что было единственным свидетелем, как восстанавливая дыхание, Чонгук дышит приоткрытым ртом, опираясь лбом о плечо хёна. Теперь Чимин видит, как небрежно на них держится одежда, а майка Чонгука сильно растянута в зоне горловины. Музыка в колонках давно перестала играть, и слышны только их дыхания.       "Что же мы наделали?" - спрашивает у себя пусановец, бережно поглаживая отросшие пряди младшего. - Чимин - хочет что-то сказать Чонгук, но ему аккуратно прикрывают рот. - Тшшш... - тянет Чимин. Он решил, что разговаривать они об этом не будут.