Possession

Дверь с тихим скрипом закрылась. В комнате была кромешная темнота. Вэй Ин собирался с облегчением выдохнуть, но не тут-то было. Из глубины доносится низкий голос Цзян Чэна. Юноша пугается и быстро зажигает свет с помощью талисмана. — Ты пропустил ужин. — И поэтому ты решил напиться в одиночку. — констатирует он и укоризненно косится на кувшины из-под вина. Цзян Чэн долго смотрит на Вэй Ина и пытается найти подтверждение своим догадкам, но безуспешно. — Что тебя задержало? — Лань Цижэнь снова отправил меня переписывать правила ордена. Прости, что задержался и не предупредил. — Вэй Ин вяло плетётся к любовнику и обнимает его сзади. Он действительно слишком устал за этот день. Цзян Чэн одаривает его испепеляющим взглядом, скидывает руки с плеч и встает. Теперь Вэй Ин отчетливо видит этот взгляд и ощущает крепкий запах вина, который бьет в лицо. — Переписывал правила значит. А Ванцзи тебе случайно не помогал переписывать? —последнюю фразу он особенно едко произнес. — А-Чэн, пожалуйста, не нужно снова. — он недовольно стонет и разворачивается в сторону кровати. Рука Цзян Чэна перехватывает его запястье и крепко сжимает. — У тебя еще хватает наглости на меня вешаться после того, что он сделал? — в глазах сверкают молнии. — Да что ты такое говоришь? Я действительно находился в чертовой библиотеке и переписывал эти чертовы правила! Никакого Лань Чжаня там и близко не было! — Вэй Ин и сам неслабо вспыхивает. Его достали эти каждодневные ссоры на почве ревности Цзян Чэна. Да, он действительно общается с Ванцзи, но их связывают лишь приятельские отношения. Они и друзьями как таковыми не являлись. Но Цзян Чэн во всем видел подвох. Он считал, что на его собственность посягает Второй нефрит клана Лань. — Не смей повышать на меня голос! — глухой удар. Рука у Цзян Чэна всегда была тяжелой и тому доказательство красное пятно на щеке Вэй Ина. Он совершенно не ожидал такого и невольно пошатнулся от удара. Любовник никогда прежде не поднимал на него руку. Сейчас же Вэй Ин пребывает в шоке, но списывает все на спиртное и дурной характер. — А-Чэн, прости, но ты пьян. Поговорим завтра. Пожалуйста, давай спать. — он трет ушибленное лицо и умоляюще смотрит. Но Цзян Ваньинь лишь недовольно хмыкает и резко прижимает его к стене. — Я вижу, ты совсем меня за идиота держишь. Думаешь я не замечаю как вы с этим Ланем друг на друга глазеете днями напролет? Тут и дураку ясно, что ты под него ложишься. Видимо, ты совсем забыл кому принадлежишь! Напоминаю твоей дурной голове, что если бы не мой орден — ты бы давно подох от голода или псов. И вот как ты платишь за доброту, которую к тебе проявили? Неблагодарная шавка! Но ничего, я сейчас покажу, что значит принадлежать ордену Юньмэн Цзян. — Вэй Ин оцепенел от происходящего. Еще никогда он не слышал от будущего супруга таких жестоких слов. В глазах застыли слезы, но он сдержал их. — Цзян Чэн, между мной и Лань Чжанем никогда ничего не было и быть не может. Это правда, я клянусь тебе. Я люблю только тебя. — Наглая ложь. — после этой короткой, но емкой реплики, он схватил Вэй Ина за волосы, которые были распущены и потащил на кровать. И вот сейчас юноша действительно испугался. Он попытался вырваться, но было уже слишком поздно. Цзян Чэн уже навис над ним сверху. — Мне неприятно! Остановись. — Вэй Ин попытался скинуть с себя нависшее тело, но получил очередной удар по лицу. На этот раз удар оказался жестче и губы юноши оказались разбиты в кровь. Уши заложило. Темнота в глазах. На несколько секунд Вэй Ин притих, но вновь начал сопротивляться, как только пришел в себя. — А под Ланем тебе было приятно. Так почему бы и сейчас не раздвинуть свои прекрасные ноги? — Цзян Ваньинь ловко стянул со своих волос фиолетовую ленту и обвязал ею руки юноши, которые дрожали. Шелк обволакивал руки, словно ядовитая фиолетовая змея, сжимая их до упора. — Да что ты творишь? Сейчас же развяжи меня. Это уже не смешно. Цзян Чэн! Пожалуйста! — слова не возымели никакого действия. Сейчас Цзян Чэном двигали лишь животные инстинкты, катализатором которых стали алкоголь и ревность. Он хотел лишь одного — заставить подчиниться и страдать, как страдал сам от выжигающей ревности. Заклинатель презрительно посмотрел в наполненные ужасом глаза Вэй Ина и уложил его на живот. Максимально грубо он стянул с него одежды и сам принялся раздеваться, как вдруг заметил кое-что. Это был кровоподтек в районе плеча. Цзян Чэн принял его за засос. Будь он трезв, то понял бы, что это след от удара, но уж точно не от губ. — Это тоже не от Ванцзи осталось? — он с силой надавил на раненое место, от чего Вэй Ин вскрикнул. — Нет! Нет! Нет! Это Хуайсан. Он налетел на меня случайно и толкнул. Ты же его знаешь, вечно не смотрит под ноги. Я приземлился на камни. — Да плевать, Лань Чжань это или Хуайсан! Ты все равно дашь любому, кто попросит. — Цзян Чэн, пожалуйста, не говори так. Я никогда не был ни с кем кроме тебя. Прошу, поверь. — Вэй Ин был готов стерпеть что угодно, но не обвинения в измене. Он был верен Цзян Ваньину телом и душой. А сейчас, когда тот обвинял его в таких ужасных вещах , он просто не хотел жить. — Я устал от твоих идиотских оправданий. Раздвигай сейчас же ноги, как делал это перед другими или я сделаю это сам. — Вэй Ин замотал головой и задрожал еще сильнее. — Я дал тебе шанс и ты его истратил. — После этих слов Цзян Чэн сам раскрыл сомкнутые ноги любовника. Юноша вздрогнул от прикосновения и попытался приподняться, но Цзян Чэн надавил ему меж лопаток и вжал обратно в постель. Вдобавок он укусил его в раненое плечо. Укус получился болезненным, отчего Вэй Ин заскулил громче. — Подо мной ты рыдаешь, но под Ванцзи был с улыбкой. Какой же ты омерзительный. Раз уж ты так любишь, чтобы тебе вставляли, то я трахну тебя так сильно, что ты больше не захочешь чувствовать член внутри себя. — Я скажу это в последний раз. Я никогда и никому не позволял делать это с собой. Никому кроме тебя. — Как угодно. Цзян Чэн сплюнул на руку и смазал свой член, не позаботившись о Вэй Ине. Обычно он обильно смазывал любовника и подолгу его растягивал, но сейчас были другие обстоятельства. Он и думать не желал, чтоб смягчить проникновение и сделать его менее болезненным. Напротив. Цзян Ваньинь хотел заставить испытывать настоящую боль. Левой рукой он ухватился за волосы любовника, оттягивая их назад, а правой направил свою твердую плоть внутрь него. Он едва ли смог войти, как Вэй Ин начал дрожать и задыхаться. Тело было неподатливым, ведь давно не принимало в себя того, кому принадлежит. Постоянная учеба и тренировки не оставляли никаких сил для любовных ласк. А тут вот так грубо и почти что насухую в него вторгались. — Не зажимайся так, иначе пострадаешь. — Я не могу. Ты делаешь слишком больно. Остановись. Цзян Чэн на этот раз использовал больше слюны и без лишних церемоний смог вставить до упора. Вэй Ин болезненно захрипел от толчка, казалось, он сейчас умрет от боли, которая растекалась по телу. Растекалась, как яд той фиолетовой змеи. Слезы вновь начали течь по красивому лицу. Этот поток уже было не остановить. Если Вэй Ин глухо выл, то Цзян Чэн громко стонал. Эти стоны походили на рычание тигра. Плоть оказалась туго обхвачена со всех сторон теплыми стеночками. Это приводило в дичайший восторг и вызывало похабные рыки. Ему этого действительно не хватало. Каждая фрикция Цзян Чэна была порывистой и быстрой настолько, что он даже не заметил кровь, которая стекала по бедрам Вэй Ина. Однако «засос», замеченный ранее, он не оставил просто так. Цзян Чэн оттянул черные волосы Вэй Ина, получая больший доступ к шее и голодно впился в нее. — Вэй Ин, ты мой! Слышишь?! Только мой! Я никому не позволю тебя у меня отнять! — хотелось пометить его везде, где только можно было, чтоб все видели, что это собственность будущего главы ордена Юньмэн Цзян. Чтоб любой, кто лишь посмеет взглянуть в его сторону, понимал, что лишится жизни, если посягнет. — Я твой, только пожалуйста, остановись. — сквозь болезненные рыдания ответил Вэй Ин. Даже сейчас, когда Цзян Чэн так жестоко с ним обходился, он понимал, что дорог ему и тот не хочет его терять. Их отношения больше походили на одержимость одного другим. В какой-то мере Вэй Ин даже понимал, почему любовник так с ним поступает, всему виной был собственнический характер. Но все же было до одури противно и страшно. Ужасно тошнило от прикосновений и поцелуев, а ниже живота все горело от боли. Но Вэй Ин в конечном итоге смирился и перестал трепыхаться. Это уже не имело никакого смысла, как и мольбы прекратить. Казалось, прошла уже целая вечность, а Цзян Чэн все никак не мог насытиться истерзанным любовником. Спустя время опьяненное тело и разум получили разрядку. Цзян Ваньинь порядком измотался от таких событий и почти мгновенно провалился в глубокий сон. Последние его силы ушли на то, чтобы выйти из кровоточащего тела. Только когда все прекратилось, Вэй Ин смог нормально дышать. Слезы уже высохли, но щемящая боль в сердце никуда не делась. Казалось, что его золотое ядро вырвали и растоптали в грязи. Он желал лишь отмыться от этой грязи. Но это было невозможно. Юноша был до такой степени обессилен, что не смог подняться с кровати. Он лишь забился в ее угол и прикрыл глаза. Даже если бы он и мог уйти, то не ушел бы. Он преданный пес своего господина и всегда им будет. Цзян Чэн проснулся ровно в полдень и первое, что он почувствовал, это пульсирующая боль в висках. Он с трудом распахнул глаза и закрыл их обратно. Он сделал это еще раз. А потом еще и еще. Картина, которую он увидел, никуда не делась. Казалось, что это была часть какого-то кошмара, но нет. Это явь. Его драгоценная любовь лежала в разодранных одеждах со связанными руками прямо перед ним. Лицо Вэй Ина было бледным, как у мертвеца. Но это было не самое шокирующее. Цзян Чэн с ужасом взглянул на засохшую кровь на бедрах и что-то белое. Конечно же он все понял. Это было не что-то, а его собственное семя. «А если он? Нет! Нет! Нет! Этого не может быть!» — Вэй Ин! Очнись! — он судорожно принялся развязывать ленту, которой были перетянуты запястья юноши. Эта змея слишком долго касалась кожи молодого господина и окрасила ее в цвет своего тела. — Что происходит? — всё, что смог простонать севший голос. — Все в порядке. Я позабочусь о тебе. — Цзян Чэн был на грани от происходящего, но он понимал, что сейчас не время давать волю эмоциям. Его главным приоритетом было спасти это хрупкое существо, веки которого подрагивали, а грудь с трудом вздымалась. Цзян Чэн аккуратно укрыл его и наложил восстанавливающее заклинание. Он тотчас пошел в купальню, которая была в соседней комнате их дома и нагрел воду. В голове вновь возник образ с окровавленными бедрами. — Ублюдок! — Цзян Чэн влепил себе пощечину. Зубы скрежетали от злости, а кулаки дрожали. Он хотел прикончить себя прямо там. Такая мразь, как он, не заслуживает жить. Вновь пересилив себя, заклинатель вернулся к Вэй Ину. Ему было все так же плохо. — Я омою тебя, а потом ты поспишь еще. Позволь мне взять тебя на руки. — голос Цзян Чэна звучал будто из-под толщи воды, Вэй Ин совершенно ничего не осознавал, но цеплялся за него, как за последнюю нить реальности. Кивок. — Хорошо. Вот так. — Цзян Чэн снял остатки одежды с белого, как снег, тела и понес его, как самый драгоценный подарок Небес, в купальню. Вэй Ин ничего не осознавал и лишь уткнулся в грудь человека, в руках которого он был. Он видел перед глазами момент с прошлого лета, когда они вернулись домой на каникулы. «Юноша сидел у пруда и наблюдал, как Цзян Чэн сажал для него новый вид лотоса. Слава о суровом характере будущего главы ордена Юньмэн Цзян ходила по всей Поднебесной. Но если бы люди увидели его, занимающегося рассадкой растений, то ни за что бы не поверили, что этот молодой господин и есть тот самый глава. Цзян Чэну было плевать, как он выглядит со стороны. Если он мог сделать что-то, что порадует его любовь, то он просто сделает это, отбросив пресловутую гордость. Вэй Ин был единственным человеком, ради которого он утихомирит свой пылкий нрав.» Цзян Чэн нежно опустил страдающее тело в теплую воду и принялся отмывать следы своего зверства. Прекрасные, походящие на черный нефрит длинные волосы были спутаны. Кожа на шее и плечах уже наполнилась кровоподтеками и потемнела, а на запястьях образовались уродливые ссадины. Но самым страшным было состояние внизу. Синяки от крепких рук были по всей внутренней стороне бедра. Место, которое долго терзал голодный зверь опухло, но не кровоточило. Вливание духовной энергии сработало. Превозмогая желание разрыдаться и вонзить себе что-то острое в грудь, Цзян Ваньинь продолжил омывать Вэй Ина. Все это видеть было невыносимо, но его движения были наполнены нежностью, которую он редко позволял себе проявлять. Его рука не посмела ни разу дрогнуть, чтоб не нарушить забвение Вэй Ина, в котором юноша сейчас пребывал. «После того, как лотосы были посажены, они пошли купаться на пристань. — А-Чэн, водичка сегодня очень теплая. Иди ко мне. — Это ведь ты хотел искупаться, не я. — Цзян Ваньинь, я сниму с себя все одежды, если ты сейчас же не присоединишься ко мне. — Цзян Чэн знал, что когда любовник так к нему обращается, то он не шутит. — Что? Не смей! Я уже бегу! Никто не смеет смотреть на моего Вэй Ина! — юноша лишь мило расхохотался от услышанных слов.» После омовения Цзян Чэн завернул Вэй Ина в чистые одежды и отнес на другую кровать. Он преклонил колени перед ним и слезы бесшумно полились из глаз. Одной рукой Цзян Чэн их стирал, а второй вливал в Вэй Ина жизненную энергию. — Твоя душа была такая светлая, а я забрал эту непорочность у тебя. Я знаю, что после всего, что я сделал. — пауза. — Я просто не имею права просить у тебя прощения, но все же. Я действительно сожалею. Если бы я мог вернуть время назад, если бы только Небеса позволили мне забрать твои страдания, я бы согласился страдать в муках вечно. Наверное, тебе омерзительно это слышать, но я люблю тебя. И если ты позволишь мне все исправить, я клянусь, ты больше никогда не пострадаешь. Я клянусь, что защищу тебя от всего ценой своей жизни. Просто позволь мне. — Цзян Чэн почувствовал, как его ладонь легонько, почти невесомо, сжали.