Сказка о несчастной падчерице и её недогадливом клубочке

      Полдень. Полдень был ярчайшим знамением очень важных вещей: и долгожданного перерыва от серии сложных предметов, и приятного времяпрепровождения со своими друзьями в коридорах обширной школы, и возможности списать у щедрого одноклассника домашнее задание. Но что более важно, полдень знаменовал сытный обед в местной столовой.              Первым в стенах большого зала оказывался человек со смуглой кожей и короткой, немного лохматой стрижкой: она никогда ничего не заказывала в буфете, стремительным шагом миновала кучу самых разнообразных столиков, пока не оказывалась у четырёхместного — с мутным видом на близлежащий лес. Она любила садиться спиной к окну, расписанному под мозаичный витраж, изображающий одну из сцен зарождения Хексайда, потому что с этого ракурса было намного легче следить за главным входом и потому что ей казалось благородным уступать лучшие места своим друзьям.              Она всегда приносила с собой небольшой бумажный пакет для обедов, бережно (лишь для того, чтобы ускорить время ожидания, а не потому, что она действительно была такой чистоплотной и аккуратной) расставляла его содержимое, ранее приготовленное дома, на столе и, опершись на свои худенькие локти и натянув на лицо свою фирменную ухмылку, устремляла взгляд свой на двери. Эту девушку звали Луз, и она могла есть только человеческую, как и она сама, еду.              В десять минут приходила Уиллоу, юная ведьма с синими, как букет из самых чистых сапфиров, волосами. Несмотря на свою робкую походку, временами переходящую в излишне замедленную, она была отчасти даже уверенной в себе, очень нежной и мягкой девушкой. В особенности таковыми были её руки: в редкую минуту отчаяния они напоминали Луз руки её любящей матери.              Уиллоу всегда становилась радостной, едва завидев занятое место у окна, садилась рядом и, преисполненная счастья от посещения курса по магии растений, тут же делилась новыми впечатлениями от утренних занятий. На удивление этих впечатлений была масса и каждый день они отличались друг от друга.              Изредка Луз во время такого разговора засматривалась на румяные щёки своей взволнованной, жизнерадостной подруги и думала о том, что они тоже напоминали ей кого-то, но этот кто-то не был уже ранее упомянутой Камилией Носеда.              В пятнадцать минут на своём месте оказывался Гас, тёмный (безусловно, только внешне) парень с искрящимися глазами. Он был низкого роста и зачастую уходил на перерыв, самозабвенно уставившись в журнал, посвящённый людской культуре, из-за чего по дороге в столовую часто попадал в неприятности — будь то неожиданное столкновение с Бошей и её подругами или же спутанный маршрут. Во многом это и являлось причиной его позднего появления в столовой.              Он всегда приносил из дома выращенный им самим (не без помощи и советов Уиллоу, конечно же) чай и безвозмездно, в честь искренней любви ко всему роду человеческому отдавал его Луз. Последняя же в свою очередь с тёплой улыбкой, свойственной только ей самой, принимала этот дар, скрывая за каждым своим глотком, что излишне сладкому послевкусию всё-таки предпочитает свежемолотый кофе. По крайней мере, чай — это лучше, чем совсем ничего. В Царстве демонов нужно приложить немалую долю усилий, чтобы найти что-то съедобное для выходцев из других миров.              Когда трое оказывались вместе за одним столом, то лишь тогда каждый из них начинал свою скромную трапезу, полную общения и веселья.              — Ух, а ведь в Хексайде экзамены в сотню раз сложнее, чем в моей прошлой школе! — неожиданно начала Луз, всё ещё поглядывая на дверь. — Мне пришлось до самого утра повторять все свои конспекты и спать лишь пару часов после школы днём. Я так боялась, что меня отчислят…              Сорок минут первого — время, когда на пороге столовой загорались янтарно-медовые глаза Эмити Блайт.              — Не знаю, не знаю… Мне кажется, ты отлично справилась, — поддержал подругу Гас, ковыряясь в своей тарелке с не самым притягательным обедом. — Ну, для человека, вынужденного творить магию через глифы, по крайней мере…              В этот раз Эмити нигде не было, и это очень беспокоило Луз. Ещё в первую половину дня она растерянно заметила, что учёба загадочно шла не по привычному плану, и сейчас, когда ежедневный ритуал девушки был нарушен, тревога её набирала немыслимые обороты.              — Да и ты так старалась, — подхватил скрипучий голосок Уиллоу, — мы с тобой аж целую неделю не могли вот так собраться на перерыве и спокойно о чём-нибудь поболтать! Такая преданность учёбе обязательно даст свои плоды, и, быть может, ты даже станешь успешнее Эмити… — она даже задумалась над столь невероятной перспективой.              Луз не знала, что по утрам Эмити осознанно подстраивала ситуации, где они неожиданно сталкивались друг с другом, — всё для того, чтобы вновь увидеть уже ставшие родными и отличавшиеся особой прелестью светло-карие глаза. Не знала она и того, что до этого Эмити предпочитала есть снаружи школы — в небольшом парке под тенью высокой сосны. Это помогало ей уединиться и заведомо искоренить малейшую вероятность насмешек над собой из-за милого кролика, изображённого на розовом пакете для обеда.              Она и по-прежнему продолжала там обедать, но при этом никогда не трогала мясные бутерброды. Эти маленькие ребята предназначались для последующей имитации перекуса в столовой, чтобы и пообщаться с Луз и её компанией на перерыве, и не привлекать к себе излишнее внимание. Столько жертв — и ради того, чтобы унять взбушевавшееся ведьминское сердце.              — Кстати об Эмити. Разве она не должна была уже давно подойти? — нога, на которую опиралась Луз, лихорадочно дёргалась под столом. Глаза девушки, ранее прикованные ко входу, забегали по переполненному учениками залу.              Уиллоу и Гас переглянулись.              — Я в целом не встречал её за сегодняшний день, — ответил парень, пожав плечами.              — Я тоже, — обеспокоенно заметила ведьма. — Это странно… Может, она заболела?              — Не может быть… — задумалась Луз, тоскливо опустив голову. — Она ходила на занятия даже со сломанной ногой. Чего ей обычная простуда?              — Кхе-кхе, Луз, на Кипящих островах простуды не такие уж и об… — начал было Гас.              Однако его поспешно прервала Уиллоу:              — Тогда, наверное, Эмити всё ещё занята учёбой. Всё-таки у каждого курса своё собственное расписание на время экзаменов, — она нервно улыбнулась, а затем пригрозила строгим взглядом совсем некстати легкомысленному парню.              — Ты права… — согласилась Луз, но без особого энтузиазма, всё ещё погруженная в свои мысли. — Наверное, так и есть…              К концу перерыва об Эмити всё ещё не было ничего слышно. Она не появлялась в шумных коридорах, неловко краснея и взволнованно выдавая спонтанные фразы одна за другой при виде Луз. Её яркий, мелодичный голос, неосознанно ласкающий круглые уши, не слышался из переполненных классов, а её аквамариновые локоны не мелькали в толпе прохожих. Казалось, будто девушка сознательно избегала свою подругу, причём делала она это очень ловко, раз никто не мог дать точного ответа на вопрос о том, встречал ли он сегодня волшебницу.              Они нормально не общались около семи тягостных дней. Может, Луз этим её и обидела?              — ¿Qué he hecho mal? — тихо шептала девушка, скрупулёзно осматривая Хексайд и проигрывая в голове события прошедших дней. Она не могла ничего вспомнить.              Через час, к счастью, удалось столкнуться с Эмирой и Эдриком, бесцельно расхаживающим по школе, от скуки всё норовя разыграть первого попавшегося одноклассника. Как же такое возможно, что близнецы не прогуливают занятия, а Эмити — да? Неправильность происходящего никак не укладывалась в каштановой голове.              Луз мало что узнала из разговора. Прошлым вечером Эмити как обычно повздорила с братом и сестрой на тему личного пространства. Сегодняшним утром она как обычно собрала свои вещи, вдруг добавив к ним лишнюю сумку, набитую, как шутливо предположил Эдрик, макулатурой, и энергично хлопнула входной дверью. Совсем ничего подозрительного, верно? Возможно, она просто ушла на ночёвку к подругам. По крайней мере, ни Эдрик, ни Эмира не считали нужным беспокоиться об отсутствии на занятиях своей младшей сестры. Им бы самим с них незаметно уйти…              Уже ближе к вечеру, окончательно отчаявшись и потерявшись в пугающей неизвестности, Луз созвала Гаса и Уиллоу на «важное заседание».              — Я совсем не знаю, где её искать! — восклицала девушка, напряжённо всматриваясь в глаза своих друзей. — Вы ведь и сами понимаете, что это ненормально, верно? Она же наша подруга. Мы не можем так всё оставить.              Гас, насупив брови и обеспокоенно взглянув на возбуждённого товарища перед собой, заботливо похлопывал её по спине, не в силах что-либо ответить.              — Луз, ты же виделась с её братом и сестрой. Может, они знают, куда могла пойти Эмити? — пыталась помочь Уиллоу.              — Нет, — Луз надула губы. — Бедные Эмира и Эдрик, они совсем не понимают, в какой опасности может быть их член семьи. «Лапочка собрала свои вещи и поспешила улизнуть от утренней порции братской и сестринской любви», — их невинные слова… Ну, Эмира потом ещё пошутила насчёт её «забавного» убежища в библиотеке и тайного собрания клуба почитателей Азуры, но это же невозможно! Если бы оно действительно было, то Эмити обязательно позвала бы меня, и тогда…              Уиллоу, вскинув бровь, скептически отнеслась к очевидной разгадке сложившейся ситуации и молча поглядывала на подругу, ожидая, когда осознание придёт и к ней самой. Впрочем, ей не пришлось долго ждать.              — О-у! — воскликнула она. — Точно! Библиотека! Мы как раз ещё не искали там!              Им потребовалось меньше часа, чтобы оказаться перед фасадом грандиозного здания. Во многом этому способствовала восставшая из пепла энергичность Луз: девушка была так воодушевлена, так быстра и так неосторожна (пару раз она чуть не заблудилась в узких улочках страшного города, потому что была слишком поглощена своим неугомонным монологом), что ни Уиллоу, ни Гас не хотели от неё отставать ни на шаг. Она искренне верила, что разгадка всё ждёт и ждёт их среди книжных стеллажей.              Эмити не оказалось в уголке для детей, как не было там и никаких следов её пребывания. Луз это даже не расстроило: она притащила своих друзей туда лишь на всякий случай, чтобы убедиться, что они точно не пропустят ни один из возможных маршрутов потерявшейся ведьмы. Она также не расстроилась и тогда, когда во время поисков в каждом из гигантских залов несколько наиболее вредных библиотекарей отчитали её самым неподобающим образом за такое же неподобающее её поведение.              Расстраиваться стоило у секции любовных романов, где и находился вход в потайное убежище Эмити Блайт. Луз уже готовилась достать второсортную романтическую книгу с примесью фантастики «Одинокая ведьма и тайная комната», но ласковая рука её остановила.              — Луз? — заговорила Уиллоу. — Ты уверена, что нам стоит идти вместе с тобой?              — Конечно! О чём речь?              — Эмити может доверять тебе, но разве доверяет она точно так же и нам? — она обеспокоенно пыталась воззвать к благородству своей подруги. — Мне кажется, это будет нечестно по отношению к ней, если ты нас впустишь в её убежище без её разрешения.              — Да, Уиллоу права, — согласился Гас, не отрываясь от прочтения только что найденной манги «Тайна дьявола». — А мы пока подождём тебя в детской секции.              — Ребята, — Луз всё равно достала книгу, и книжный стеллаж со скрипом сдвинулся со своего места, — она и ваш друг тоже. Я не думаю, что такие мелочи важны, если на кону человечес… — она осеклась. — То есть ведьминская. Ведьминская жизнь. Идём.              Неохотно, всё ещё колеблясь между разумом и собственным любопытством, Уиллоу и Гас переглянулись между собой и в последний момент всё же решились последовать за девушкой. Их ожидала приятная картина: несколько полок с самыми интересными книгами на всех Кипящих островах, светящиеся подвески, имитирующие звёздное небо, и уютнейшие стол, стул и гора подушек. Не просто приятно — идеально для подростка, ищущего уединения.              — Это… — удивился Гас. — Восхитительно!              — Как Эмити удалось построить такое место?.. — прошептала ведьма рядом с ним.              — Думаю, эту комнату построили ещё до неё, а она лишь нашла её и красиво обустроила… — Луз вдруг замотала головой. Они пришли в убежище, но здесь не было того, кого они весь день искали. — Нам нужно взять себя в руки! Срочно ищем хоть что-нибудь: небольшие заметки, схематичные рисунки, скомканные листы — всё, что может указывать на то, куда подевалась Эмити.              — Ого, самодельная обложка, — тут же привлёк к себе внимание парень, доставший первую попавшуюся книгу. — «Хотелось бы мне родиться при других обстоятельствах…»              — Нет! — воскликнула Луз, выхватывая из его рук чужие мысли. — Мы не можем это читать. Это же личное!              — Личное?              — Это дневник Эмити, Гас, — пояснила Уиллоу.              — Разве в её дневнике не должно быть написано, куда она пошла? — продолжал недоумевать добродушный парень. Действия Луз и объяснения Уиллоу таинственным образом казались ему гораздо более непонятными, чем гиперболическая геометрия наколдованных пространств.              — Наверное, должно, но… — сомневалась Луз, переминаясь с ноги на ногу и грустными глазами поглядывая на своих вопрошающих друзей. — Это же нечестно…              — Нечестно было привести нас сюда, Луз. А сейчас на кону ведьминская жизнь, — с улыбкой сказала волшебница в очках, цитируя разговор ранее.              — Просто я… — девушка в свою защиту уже воздала палец кверху, но остановилась, обнаружив семена логики в собственной цитате. — Ладно, ты права. Наверное, нет ничего страшного, если мы всего лишь отыщем нужную нам информацию в её последних записях.              Она нерешительно приоткрыла милый и уютный дневник, удерживая в голове мысль о том, что это во благо Эмити. Затем она долго перелистывала исписанные изящным почерком страницы, не зная наверняка, есть ли у неё доступ к столь интимной информации (во многом её смущал тот злополучный конфликт, что произошёл на почве этого же дневника месяц назад, когда ни Эмити, ни Луз ещё не могли называться друзьями), пока громкий кашель Гаса не побудил её к тому, чтобы начать читать уже хоть что-то.              — Хорошо, хорошо. «Я выдумала её идеальный образ, и теперь он всюду меня преследует. Даже когда я сплю. Однажды мы просто встретились взглядами, между нами тогда было достаточно большое расстояние, но я всё равно запаниковала. И вновь убежала, чтобы привести себя в порядок. Наверное, я выглядела ужасно нелепо, но если бы она узнала правду, просто прочтя её по моим глазам, то я бы сгорела от стыда…»              — Ого, Эмити кто-то нравится, — бестактно заметил Гас. — Я всегда думал, что её интересует только вступление в Императорский ковен.              — Гас! — воскликнула Уиллоу, призывая того замолчать.              Луз находила успокаивающими комментарии друга, поэтому совсем не ворчала на него. Всё-таки в какой-то мере он был прав: Эмити казалась слишком серьёзной для любви и отношений… Интересно, что это за таинственная девушка, с которой она боится даже пересекаться взглядами? Луз оставалось лишь надеяться, что избранница её подруги — личность достойная, а не грубиянка, как Боша и её компания, с которыми Блайт ранее общалась. Вздохнув, немного смущённая потоком своих вопросов, она перевернула несколько страниц.              — «Как забавно, что слёзы способны так обжигать. Я ведь только хотела не быть лишней, мне, правда, очень и очень жаль, я не должна была так грубить! Так реагировать… Как всё исправить?! Подумать только, как после стольких ошибок я до сих пор позволяю себе искренне недоумевать, почему же я никому не нужна…» Бедная Эмити. Мы просто обязаны найти её… и обнять!              Утерев скупую слезу со своего опечаленного лица, Луз вновь перевернула несколько страниц.              — «На самом деле, я даже нахожу это успокаивающим, когда сижу в четырёх стенах. Активная жизнь ведь и нужна разве что тем, кто живёт её, не спрашивая. Во всяком случае „вечное одиночество“ звучит не так уж и плохо. Это всё глупые байки для экстравертов, ха. Я лишь боюсь, что однажды сойду с ума…»              Пальцы её онемели, и она почувствовала, как всё её тело охватило озноб. Это чудовищное ощущение нельзя было сравнить ни с чем: будто этими самыми словами важный для тебя человек клянётся здесь и сейчас, что собирается причинить себе боль, даже если это не так. И ей было невыносимо тревожно читать столь кошмарные мысли от кого-то, в ком она всегда видела пример для подражания. Ведьму, которая искренне любит жизнь, а потому хочет достичь в ней гигантских успехов. Теперь же всё, что Луз видела, это изнанку данной потребности быть во всём лучшей. И она не могла ни утешить Эмити, ни исправить сложившуюся ситуацию… Ей оставалось разве что взяться за оставшиеся страницы.              — «В конце концов, где моя гордость? Я рискну быть нужной. Быть замеченной. Сейчас или никогда. Я скажу Луз, что люб…»              Девушка в панике захлопнула книгу. Глаза её непроизвольно расширились, на щеках её выступил самый яркий из всех существующих румянец, а тело её охватила новая волна озноба, но вот этот раз он сигнализировал чистейший ужас. Она не могла пошевелиться, не могла ничего сказать: она тонула в осознании. Все эти смущённые взгляды, сдержанный смех, неловкие улыбки… Всё до единого было посвящено ей одной, а она даже не знала об этом.              Её сердце забилось чаще обычного.              — Давай лучше я, — бережно забрала дневник Уиллоу. Она понимала, с какими мыслями сейчас борется Луз, да и она уже давным-давно догадывалась о чувствах Эмити. Всё было очевидно, как дважды два. — Так… Вот последняя запись: «Юха сказал мне, что карта находится в одной из самых непопулярных книг библиотеки. Я ожидала увидеть что-нибудь наподобие „Человеческая мифология“…»              — Эй! — взбунтовался над таким оскорблением Гас.              Уиллоу лишь усмехнулась, поправив очки и продолжив чтение:              — «…но каково же было моё удивление при виде „616 оттенков демонического: пособие для сомневающихся“. Я так и не осмелилась прочитать оттуда хоть строчку — это… „произведение искусства“ выглядело слишком отталкивающе даже для такого книжного червя, как я. К счастью, кем-то начерченный маршрут до клубочка с этими дурацкими нитками я нашла, поэтому остаётся лишь до него добраться, а он уже всё сделает за меня».              — Значит, «616 оттенков демонического». Может, к нашему счастью, она оставила карту в книге и ушла с её копией? — предположил парень.              Они тут же вернули дневник на место, убедившись, что карты в нём точно не было, и отправились на поиски заветной книги. Сначала они изучили каждый книжный стеллаж в комнате, затем, потерпев неудачу, они бросились к письменному столу, на котором оставались некоторые вещи.              Тем временем Луз была настолько погружена в свои мысли, что продолжала стоять на прежнем месте и смотреть в одну точку. Её лицо продолжало пестреть оттенками красного. Она прекрасно понимала, что была смущена данным ей открытием, но для неё всё ещё оставалось загадкой, что смущало её больше: тот факт, что она прочла слишком личную информацию, или же то, что та самая информация была посвящена ей одной. Как это понимать?..              — Луз? — по-видимому, в очередной раз повторил Гас, вскинув бровь.              — Ах да! — очнулась девушка, усиленно вспоминая их разговор. — …Карта. Вы её нашли?              — Ага! Глянь сюда.              Обложка книги действительно оставляла желать лучшего: на чёрном фоне была изображена петля из толстой верёвки, местами обрызганная бардовыми пятнами вина, виднеющегося позади. Трио, доверившись совету Эмити, решило не читать книгу, да и, честно говоря, как такового времени на это не было. Потёртая, старая карта покоилась на самой последней странице и была явно ранее использована как источник для срисовывания: на столе в хаотичном порядке валялись карандаши.              Линия маршрута плутала по лесу, местами даже осознанно огибая территорию Совиного дома, и конец её в виде красного крестика находился в очень далёкой от города точке. Немного подумав, Луз навскидку прикинула, что уже была где-то рядом: примерно в тех же краях она однажды потеряла Оулберта и с трудом вернула его назад.              — Зачем же идти таким тернистым путём одной?.. — прошептала Уиллоу.              Луз не боялась приключений. Более того, она считала их вызовом, когда дело касалось близких её сердцу существ. Одним из них и была Эмити Блайт, которая, возможно, сейчас сидит на пеньке и мёрзнет от вечернего холода. Нельзя терять ни секунды — нужно отправляться за волшебницей уже сейчас.              Поначалу Гас и Уиллоу пытались уговорить подругу хотя бы подождать до утра, чтобы точно убедиться в том, что Эмити не сможет вернуться сама, однако Луз была непреклонна. Она рисовала невообразимые картины того, какие жуткие события могут приключиться с потерявшейся девушкой, как глубоко будут скорбеть её родители и брат с сестрой, если её не спасут.              Тогда ребята стали сомневаться, как бы их собственные родители не начали скорбеть и ругаться из-за того, что они решили посреди ночи отправиться в дремучий и незнакомый лес. В ответ Луз, положив руку на сердце, гордо поклялась, что позаботиться о том, что все четверо вернутся домой целыми и невредимыми. Она даже придумала сказать взрослым, что они все идут к ней на ночёвку решать задания по биологии, потому нужно так много вещей взять с собой.              Уиллоу и Гас сдались под напором таких серьёзных и логичных аргументов, хоть и всё ещё оставались не уверены в данной затее. Безусловно, они желали помочь Эмити, но что-то на задворках их сознания говорило: «Это до добра не доведёт». Впрочем, их сомнения после сказанного «да» мало волновали торжествующую Луз, и она попрощалась с ними, назначив точную дату — всего через час — и место — Совиный дом — встречи.              В отличие от своих колдующих друзей, Луз не имела проблем с тем, чтобы сообщить Иде и Королю о своём ночном «рандеву». Они даже пожелали ей удачи и дали несколько нелепых советов на тему того, какую воду можно пить и какие растения можно есть, если она всё же потеряется. Конечно, Ида также добавила, что попросит Хути отправиться на её поиски через неделю, если та не вернётся, но пусть особо не надеется. Луз лишь улыбнулась, напоследок чмокнула ворчливого Короля и облегчённо закрыла за собой входную дверь.              И тогда тревога охватила всё её тело с большей тяжестью. Всё казалось неправильным. Будто Луз всё ещё спит и ей снится самый кошмарный сон из всех возможных. Всю свою сознательную жизнь она мечтала её только жить, возможно, даже невинно плыть по течению. Её главной целью было просто идти следом за своими желаниями, претворять их в реальность, стать человеком, которым она может восхищаться, которым может гордиться. Ей просто хотелось быть собой.              Но она не знала, с чего начать, не знала, кого именно нужно любить в её юном сердце. Все эти годы её лишь отчаянно мучили парадоксы. Люди вокруг неё, это сформировавшееся по своим собственным канонам общество, повторяли без умолку, что она не права. Твердили ей, что она лишь глупый ребёнок, мечтающий о чём-то фантастическом, о чём-то утопичном, о чём-то, что невозможно воссоздать. Каждый день её жизни ей пытались вбить в голову постулат, что она не соответствует стандартам обычного человека, что при всём при этом она даже не гений, чтобы за эти несоответствия её прощали.              Она должна. Вот что скрывалось за каждым их словом. Она обязана идти той же дорогой, что и всё её окружение. Это выглядело как навязчивый приказ, как действие в добровольно-принудительном порядке. Даже если эта дорога вела к развилке, где одна тропа шла в сторону её счастья, удовольствия от прожитых мгновений, а другая — в сторону достижений остальной части человечества, но там, где она потеряет своё всяческое достоинство, где ей не позволят достичь успеха отдельно ото всех, она не имела права выбирать сама.              Выражение своей индивидуальности — значит порицание. Она выучила назубок эту истину за всё то время, что и учителя её, и редкие друзья её, и даже родная мать пытались переделать. Она боролась с ними, старалась изо всех сил доказать, что она чего-то стоит. И чем дольше её пытались подавить, тем чаще в голову её закрадывалась поначалу невинная, но уже вскоре — пожирающая изнутри мысль: зачем она сопротивляется? Ради какой благой цели она это делает?              Она хотела знать: исполнение мечты вопреки чужой молве — это эгоизм? И если это эгоизм, то кем оно является — её эго? Быть социально приемлемой — то же самое, что и не быть позором своей семьи? Или же она просто смотрит на ситуацию не под тем углом? Ответы ускользали, будто бы злонамеренно издеваясь, даже в этом волшебном мире из её снов, на этих Кипящих островах. И пока этих ответов не было, вопросы значили лишь конфликт с самой собой. До тех пор, пока она стоит на своём, эти противоречия так и будут определять её личность.              И она устала от противоречий.              Луз до этого момента никогда не задумывалась о том, нравится ли ей Эмити в романтическом плане. Она в принципе никогда не посвящала себя размышлениям на тему простых человеческих чувств, кроме тех, что сжимали её органы изнутри, — но даже те беспокоили её разве что в человеческом мире. И сейчас она столкнулась с их новым, более сильным отголоском, с любовью со стороны того, о ком она даже не могла и подумать иначе. И эта встреча заставляла её бояться, дрожать от неприязни к себе, терпеть пронизывающий озноб. Она больше не могла проявлять свою силу воли, нет, только не в Царстве демонов. Единственным верным решением ей казался побег, намерение бросить все эти поиски ведьмы с самым шёлковым смехом из двух миров, а затем — проснуться.              Возможно, было бы намного легче, если бы она так никогда и не узнала о чувствах Эмити Блайт. Возможно, если бы здесь и сейчас рядом с ней было зелье, способное стереть события прошлых дней из памяти, девушка незамедлительно бы им воспользовалась… Эмити так нуждалась в ответе, она так заслуживала честности, но Луз так не могла, так не хотела тот самый ответ давать, потому что совсем не желала признавать его существование перед самой собой. Да, Эмити заслуживала честности, но Луз… Луз полагала, что ей намного легче и дальше лгать самой себе.              Это точно. Было бы намного легче, если бы можно было повернуть время вспять, назад к тем дням, когда они были только подругами и никогда не переступали эту проклятую черту в их отношениях.              — Может, ты всё-таки сядешь? — донёсся до Луз мальчишеский голос.              Гас недоумённо глядел на неё, оставив все свои попытки установить неподалёку от разведённого костра палатку. Верно. Они шли по этому лесу в течение нескольких часов, однако Луз совсем не помнит скольких именно. Она была так погружена в свои мысли, что даже и не заметила, как Уиллоу попросила её и Гаса разбить лагерь, чтобы отдохнуть и наконец-таки поесть. Она ведь совсем не чувствовала до этого момента, как сильно зудели её ноги и как больно урчал её живот.              — Держи, — девушка в очках протянула Луз сочное, наливное яблоко, когда та всё-таки села на голое бревно у костра. Огонь почему-то не согревал и даже иллюзорно не создавал подобие уюта, как это обычно бывает в дружеских походах. — Я достала его из твоей сумки, пока ты стояла на одном месте.              Луз не спешила ужинать, одарив растерянным взглядом свою подругу. Она силилась что-то сказать, что-то очень важное, но было тщетно. Мысли никак не собирались в кучу.              — Луз, мы поедим, наберёмся сил и тут же двинемся дальше. Я обещаю, — заверила её Уиллоу, согрев её руки своими и оставив в них то самое невинное яблоко.              Натянув на голову капюшон, девушка кивнула и попыталась сфокусировать внимание на еде, которую любезно, вдобавок к яблоку, оставила Уиллоу, вскоре после этого вернувшаяся к приготовлению своих собственных припасов. Как жаль, что последняя совсем не видела, что эти попытки не были способны увенчаться успехом.              Ещё день назад Луз могла с удовольствием съесть даже то, что готовила (вернее, покупала на рынке) для себя Ида, эту запрещённую для человека еду, но сейчас она давилась даже от самого маленького кусочка хлеба, специально сделанного из пшеничной муки. Её тело отчаянно сигнализировало о голоде, но сама она этот голод совсем не чувствовала. Горло её сжималось каждый раз, когда что-то оказывалось в полости её рта. Она лишь заметила за собой, что была способна разве что испытывать отвращение к тому, что покоилось в её руках.              Внутри неё была целая буря из неопределённых эмоций, обрамлённая тревогой. Все её мысли занимала Эмити. Её душа будто бы становилась единым целом с ней. Луз разрывалась на части. Одна её часть безумно боялась, хотела прямо здесь и сейчас пуститься в бег до Совиного дома, чуть ли не билась в истерике при приближении встречи с прекрасной ведьмой и их возможных разъяснений перед друг другом, но другая, хоть и так же безумно боялась и хотела бежать, ставила своим приоритетом жизнь другого существа, она не могла бросить свою подругу, не могла развернуться и уйти, ей было необходимо знать, что дорогая сердцу личность сейчас в безопасности.              — ¡Amigos! — воскликнула Луз, неожиданно встав со своего места и заёрзав ногами. — Вы поели? Мы уже можем идти?              Гас и Уиллоу только приступили к позднему ужину.              — Как витиф, мы ефо етим, — пробурчал с набитым ртом парень.              — Давайте скорее, — не унималась Луз. — Нам нужно продолжить наш путь. Уже светает!              Уиллоу вздохнула.              — Луз, если мы сейчас не отдохнём, то у нас не будет никаких сил искать Эмити. Я понимаю, что ты в ней сейчас очень сильно нуждаешься, но…              Девушка схватилась за свою каштановую голову, сильно раскрасневшись. Сердце бешено стучало. Не могла же Уиллоу читать её мысли всю дорогу до сюда?              — Что?! — воскликнула она, как ей казалось, с уверенностью, но голос её предательски ломался. — ¡No! Дело не в этом! Я вообще в ней не нуждаюсь так, как вы себе напридумывали!..              — А как мы себе «напридумывали»? — Гас непонимающе оглядел сначала Луз, затем Уиллоу, которая вместо ответа незаметно ему подмигнула и улыбнулась.              — Как вы можете оставаться такими спокойными! — красная как помидор девушка всё продолжала свою тираду. — Эмити ведь заслуживает быть сейчас в безопасности… — она вздохнула, опустив взгляд. — Может, она сейчас одна, плачет в лесу и думает, что уже никогда не выберется из этой ловушки. А может! Может, она сейчас в страшной опасности, её жизнь на волоске от смерти, и счёт идёт на секунды, пока мы тут прохлаждаемся!              — Луз! — девушка в очках уже стояла напротив своей подруги и держала её за плечи, смотря в глаза. — Приди в себя! Эмити Блайт — одна из самых талантливых ведьм своего возраста. Она многого добилась сама, многое пережила, и ты это знаешь. Она сможет за себя постоять.              Она вернулась на своё место, убедившись, что Луз внимательно её слушает и больше не впадает в панику.              — В конце концов, — добавила она, сделав глоток из магического термоса, — как ты можешь так рваться в эту неизвестность ради неё, но при этом со всей уверенностью отрицать свою потребность в ней?              — Ва-а-а! — не выдержала Луз.              Она мигом осмотрела их импровизированный лагерь, пока взгляд её не остановился на взятой ими карте. Если её друзья не хотят ей помогать — пусть! Она сама доберётся до Эмити и спасёт её, и тогда они все дружно вернутся домой, а потом, через пару лет, будут со смехом вспоминать всю эту нелепицу.              — Луз? — настороженно окликнул девушку Гас, когда заметил, что она тянется к карте.              Было уже поздно: она не слышала никого вокруг себя. Едва карта оказалась у неё в руке, она закинула её в свой рюкзак и побежала в глубь леса.              — Луз! Куда ты?! Стой! — доносилось позади, но она уже не могла определить, кому принадлежал голос.              Может, Уиллоу и права. Эмити действительно ей нравилась. Нравилась с самого начала — за её необычный нрав, за её невероятный ум, за её старания, стремления к успеху. За то, что она на самом деле была уязвимой и Луз это видела и прекрасно понимала, пропускала через себя. За то, что она была живой и совсем не похожей на этого человека, желающего её спасти.              Эмити была символом нормальности, той обыкновенностью, к которой всё это время стремились приучить Луз остальные. Она была лучше, чем Луз, а потому последняя не могла позволить своей симпатии всё испортить. Их отношения заведомо были бы неправильными, выходящими за рамки повседневности. Девушка и девушка — ну, что за глупость? Конечно, трудности начинались не из-за того, что Луз испытывала какие-либо проблемы с принятием себя. Нет, она всю жизнь, сколько себя помнила, знала, что хоть чуточку воззвать к её сердцу удавалось и мальчикам, и девочкам. Она привыкла к этой части себя, она не видела в этом ничего плохого.              В этом видели что-то плохое такие личности, как родители Эмити. По крайней мере, все эти строчки из дневника указывали на то, что семья девушки не была самой понимающей и любящей, раз доводили её до такого плачевного состояния. Само её поведение указывало на то, что её научили гоняться за достижениями, заставили это делать, лишили возможности увидеть жизнь по другую сторону гордости за фамильные ценности, а не она сама выбрала этот путь.              Более того, они ведь не просто две девушки, они — ведьма и человек! Такая связь, такие отношения — это что-то из ряда вон выходящее. Если Луз позволит себе ответить на чувства девушки, запутавшейся в серьёзности происходящего, если она решит плюнуть на возложенную на неё ответственность за чужую судьбу, то она сломает Эмити жизнь. Так же, как её родители когда-то обещали сломать жизнь Уиллоу. И Луз знала, что она не способна будет отдать что-то взамен. Она ведь изгой, странная девчонка, увлечённая детскими вещами, зацикленная на своих несбыточных мечтах, ещё совсем не добившаяся высот. Быть с ней — значит стать частью порицания. По эту сторону баррикад не найти счастье.              В конце концов, какая разница, если Луз рано или поздно вернётся в человеческий мир?              Она резко остановилась, согнувшись в три погибели, закрыв свои карие глаза и жадно хватая ртом воздух. Карта кончилась, привела её в уже знакомое место. Кругом сплошные деревья, безуспешно старающиеся скрыть за своими листьями солнечный свет. И огромная древесная пещера, заманивающая к себе случайных прохожих. Это было гнездо Королевы Мышей.              Луз, нерешительно сжав кулаки, зашла внутрь тёмного лабиринта и принялась вспоминать, каким путём нужно идти, чтобы выбраться из костяных ловушек. Ей повезло, что её прекрасная зрительная память позволила ей быстро добраться до нужной части пещеры. Вот рваная паутина наверху. Справа чья-то кровь. Неподалёку, через три шага чья-то плоть. Затем поворот. За ним — ещё мрачнее предыдущего коридор. Слева от него — позолоченный зал без потолка.              Девушка выдохнула и прошла вперёд, внимательно осматривая естественное помещение на признаки присутствия Королевы. Её дыхание отразилось эхом от каменно-деревянных стен, но больше, по-видимому, кроме неё одной, здесь никого не было. Напряжение нарастало, прежняя решимость в желании найти Эмити постепенно сходила на «нет». Быть может, не стоило бросать Уиллоу и Гаса?              Неожиданно из-за спины послышался строгий голос с небольшим акцентом:              — Человек. Что ты здесь делаешь? — ярко-красные глаза загорелись перед лицом Луз, уже в ужасе отпрыгнувшей на пару метров. «Неожиданно» оказалось слишком неожиданным. — Я знаю, ты обещала помочь, но я пока не нуждаюсь в помощи.              — Королева Мышей?! — девушка положила руку себе на грудь, пытаясь отдышаться. Её сердце собиралось выскочить из груди. — Фух, ты меня здорово напугала, — спустя пару секунд она игриво ухмыльнулась, придумав, как разрядить обстановку и начать более гладко разговор с палисманом. — Почему бы тебе не издавать какие-нибудь звуки перед появлением?              Королева Мышей замолчала, лицо её не выражало совершенно ничего. Вместо эмоций она всё сверлила собеседницу взглядом и не шевелилась. Ей было не понятно, почему на её вопрос не ответили и вместо него дали неуместный совет. Луз же, не получив никакого позитивного отклика, внезапно ощутила, как по её телу пробежались мурашки, и заёрзала ногами. На мгновение Королева нахмурилась — в тот момент её, наконец, осенило, что это был не просто совет, а глупая шутка.              Однако она постаралась сдержать свой всплеск недовольства и вновь повторить свой вопрос, но уже медленней — на тот случай, если у людей есть проблемы с общением:              — Что тебе нужно?              — Ла-а-адно, — протянула Луз, неловко усмехнувшись. Голос её чуть стих, а взгляд нацелился на скромный камешек под ногами. — На самом деле, я пришла сюда, потому что нуждаюсь в твоей помощи. Моя подруга Эмити, ведьма с невероятно красивыми аквамариновыми волосами и с отросшими русыми корнями, — на миг воспоминания пронеслись перед глазами, и девушка мечтательно улыбнулась, — потерялась где-то в этом лесу.              Прежняя решимость вернулась к ней: она сжала кулак перед собой в воинствующей манере и посмотрела Королеве Мышей прямо в её озадаченные глаза:              — Карта должна была привести её в твою пещеру. Ты не знаешь, куда она могла подеваться?              — Какая карта? — палисман вскинула бровь, пытаясь отыскать в своём прошлом упомянутое описание.              — Я!.. — девушка осеклась, былая смелость сменилась детской растерянностью. — Честно говоря, я и сама слабо понимаю, что это за карта. Она указывала маршрут до клубочка с нитками.              Королева Мышей задумчиво направилась в глубь пещеры, к своим несметным сокровищам и спящим детям, показавшимся из-за кучи монет, хотя со стороны больше казалось, что ей просто уже стало неинтересно слушать странную историю про карты, ведущие к клубкам.              — Глупость, наверное, идти в лес за ним? — продолжала Луз, предприняв новую попытку разрядить обстановку. — Ха-ха, да-а, глупость… Может, он волшебный, или типа того?              Палисман обернулась и одарила девушку грозным взглядом: лучше разъяснить возникшую ситуацию лаконичнее, иначе она «любезно» прогонит незваную гостью.              — Не важно, — в знак понимания та самая гостья выставила большой и указательный пальцы на обеих руках и подмигнула. — Главное здесь то, что клубок этот должен был находиться в твоей пещере и Эмити должна была прийти за ним.              — Она уже украла его, — без малейших колебаний ответило существо.              — Что? Украла? — лицо Луз выражало высшую степень озадаченности.              — Да. Нагло и бессовестно. Мои несчастные дети… — Королева трогательно взглянула на своих малышей, лежащих среди монет. — Этот клубок был их любимой игрушкой… Помимо, конечно, голов живых существ, которые можно обсасывать. А твоя ведьма — она пришла и обманом забрала у них его. Теперь мои малыши уже весь день плачут и не могут успокоиться. Я едва их уложила сейчас спать. А всё из-за неё! — она гневно зарычала, и дети, проснувшись от такого шума, тут же зарыдали.              — Не может быть… — взгляд девушки беспокойно бегал по земле. — Это, наверное, какая-то ошибка. Эмити… Она… Она не могла так поступить! — уверенно заключила она, нахмурив брови. — Королева Мышей, умоляю, скажи мне, куда она с этим клубком пошла.              — Я могу указать тебе дорогу, но разве в этом есть смысл? — несчастное существо безуспешно пыталось утихомирить маленьких созданий, прыгающих на куче монет. — Ведьма уже не вернётся назад.              Луз окатила целая волна ужаса. Даже не волна, а море, океан вместе с ней. Она почувствовала, как всё её тело онемело из-за резкой нехватки крови, а ноги стали подкашиваться. Глаза её были широко распахнуты, а сама она держала рот приоткрытым, не в силах сказать хоть что-либо. Это оцепенение продолжалось несколько секунд, но для девушки оно длилось целую вечность. И всю эту вечность в её голове не было иных мыслей, кроме лихорадочно повторяющихся слов Королевы: «Ведьма. Уже. Не вернётся. Назад».              — Почему?! — взволнованно закричала она, едва придя в себя. Её сердце билось сильнее, чем в тот момент, когда палисман её напугала. А ведь тот ужас её объял с головы до ног — страшнее, чем за всю прожитую ею жизнь. — Пожалуйста, ответь мне! Я сделаю всё что угодно, чтобы всё исправить, — на краях глаз её выступили крошечные слезинки, но Луз сдерживалась из-за всех сил, чтобы не заплакать, подавляя эту тяжесть в груди. Она импульсивно пала на колени, умоляя. — Я верну клубок с нитками твоим детям, я твоих детей вымою, я… Я даже готова прибраться в твоей пещере и выполнять твои испытания снова и снова!              На самом деле, она заинтересовала Королеву ещё в тот момент, когда пообещала вернуть клубок с нитками. Палисман задумчиво посмотрела на унижающегося перед ней человека, надменно и высокомерно оглядела её со всех сторон, заострила внимание на карих глазах. Вскоре она вздохнула, кивнув.              — Хорошо, человек. В прошлую нашу встречу ты доказала мне свою самоотверженность. Я доверяю тебе, так что слушай, — она закрыла глаза, загадочным образом умудряясь при этом всё ещё присматривать за своими взбунтовавшимися детьми. — Эта ведьма не могла остаться безнаказанной за своё преступление, и я погналась за ней. Она была быстра как сам ветер. В какой-то момент я даже испугалась, что потеряла её из виду, но потом… Потом я увидела его.              — Кого?              — Куролиска, — она резко открыла глаза и устремила свой кровавый, отчасти даже безумный взгляд на своего слушателя. — Очень необычного куролиска. В основном он выглядел естественно: длинный хвост, крылья, подбитые перьями, ноги петуха. Но при этом тело его не было покрыто чешуёй — оно было птичьим, всё в тех же серых перьях. И морда его — змеиная, — она озабоченно закачала головой. — Куролиски ведь очень редкие создания, они практически не встречаются на Кипящих островах, тем более в моём лесу. Всё же он не зря является пристанищем для брошенных палисманов: он безопасен для них.              — Какой ужас… — Луз не могла поверить своим ушам. Чтобы тысячелетнее существо не знало, кто вторгся в её владения… Это было невероятно странно. И жутко. — Что он сделал? Эмити убежала от него?              — Нет, — сил на выражение негативных эмоций у Луз уже не осталось, и она просто безмолвно поглощала новую информацию, надеясь услышать хоть что-то хорошее. — Она застыла перед ним, но по какой-то причине не обратилась в камень. А этот куролиск. Он не пытался оторвать ей голову. Он готовился вцепиться ей в шею и высосать кровь.              — Dios mío… — девушка схватилась за голову.              — Не волнуйся, человек. Увидев меня, этот куролиск испугался, — Королева самодовольно фыркнула, — и вместо укуса решил обратить её своим взглядом. Но опять же не в камень, а… — она осеклась и задумалась, долго выбирая подходящее слово. Наконец, её посетила одна коварная мысль, и она лукаво улыбнулась, — в драгоценность. И чтобы вновь вернуть ей ведьминское обличье, придётся заставить её признаться в своих злодеяниях.              Ответ не заставил себя долго ждать.              — Ты можешь меня отвести к ней?              Королева Мышей уже готовилась согласиться, когда один из самых маленьких её отпрысков укусил её за подбородок. От неимоверной боли, на эмоциях она не сдержалась и рявкнула на него, и тот испуганно зарыдал пуще прежнего. Ей пришлось взволнованно брать его на руки и начать укачивать, чтобы загладить свою вину. Тогда же и появилась причина, по которой согласие невозможно было так просто дать и уйти.              — А кто тогда присмотрит за моими малышами? — ехидно спросила Королева.              Луз не знала ответа. У неё не было никого, совсем никого рядом, кто мог бы помочь и сыграть роль няни, пока настоящая мать и она отсутствуют. Отчаявшись, она устало пялилась в пол, пытаясь придумать новый план, чтобы добраться до нужного места. Идей не было, а время неумолимо быстро неслось. Тревога вновь дала о себе знать — в возникшем в горле коме, в треморе в руках, в хаосе и фиксированности на одной и той же теме в мыслях. Ещё несколько дней назад Луз была готова броситься сломя голову навстречу самому опасному приключению, но сейчас она совсем разочаровалась в себе и своих силах. Подумать только, и всё из-за одной личности. Как такие перемены возможны?              К счастью, её крохотные уши уловили чьи-то голоса из глубин пещеры. Низковатый мальчишеский и скрипучий девчачий. Обеспокоенный Гас и взволнованная Уиллоу. Это были точно они! По крайней мере, судя по самим глухим выкрикам, можно было с лёгкостью сделать вывод о том, что человека в этом лесу могли искать только они.              Луз переполняла радость. Она даже была готова в нетерпении запрыгать на одном месте, а потом тут же броситься к выходу — обнимать своих товарищей, но она сдержалась, чтобы напоследок дать долгожданный ответ:              — Мои друзья.              Именно тогда девушка позволила себе выбежать из мрачного лабиринта навстречу Гасу и Уиллоу. Безусловно, они ругались на Луз, сетуя на то, как неправильно было так просто уходить одной в лес и как страшно они испугались, что во мгновение ока пособирали все свои вещи и бросились на её поиски. Луз лишь улыбалась, понимая, что все эти недовольства не стоят внимания: ещё чуть-чуть и она спасёт Эмити, и в этом ей уже сейчас помогут два волшебных существа.              Она очень быстро ввела их в курс дела: просто присмотреть за детьми Королевы Мышей. Поначалу и Гас, и Уиллоу, услышав данное поручение, в защиту самих себя вытянули руки вперёд и начали выдумывать различные оправдания, чтобы не соглашаться. Разумеется, они искренне желали помочь Луз, они хотели облегчить её тяжкую ношу влюблённого (как это понимала Уиллоу) и потерянного (как это понимал Гас) человека, они готовы были взяться за любую миссию. Просто дети Королевы Мышей не входили в этот список. С ними даже Ида с трудом справилась, что уж можно говорить об обычных подростках?              Однако прошлый опыт возникшего конфликта между тремя друзьями всё разрешил само собой, и Гас с Уиллоу неохотно согласились отправиться в позолоченный зал. Королева Мышей не посчитала нужным объяснять «добровольцам», как правильно ухаживать за её малышами, впрочем, как и в том самом случае с Идой, а потому, спокойно выбравшись из своего гнезда, она тут же распахнула свои крылья и стремительно полетела вперёд. Луз с трудом поспевала за ней — на своих двоих.              Вскоре перед девушкой открылось необъятное поле, озаряемое утренним солнцем. Высокая трава, украшенная яркими, невероятными, совсем не знакомыми ей цветами и покрытая узорчатой росой, колыхалась на ветру. В центре стоял неприметный каменный колодец, вряд ли используемый на протяжении нескольких сотен лет.              На лице своём Луз впервые ощутила прикосновения свежести, даже несмотря на то, что усталость, которую она успешно до этого игнорировала, всё силилась её одолеть в течение всей ночи. Она подняла глаза и увидела небо. Это была не тронутая живыми существами, преданно необъятная, нежно целующая своих подопечных бесконечность бирюзовых оттенков.              — Человек, — вырвала её из размышлений Королева Мышей. — Это было здесь. На этом самом поле. Ищи.              — Искать что?              — Драгоценность. То, что является ценным для тебя, — заключила она и осмотрелась. — Ты так радуешься утру. Быть может, природа и есть высшая ценность? Тогда ответ таится в цветах. Выбери нужный.              Луз была в смятении. Выбрать нужный? Цветок? Среди тысячи его собратьев? С первого раза это сделать было невозможно. Может, с первого раза и не нужно? Может, у неё ещё есть целая куча попыток? Тогда она может спросить у Королевы, прежде чем начать поиски. Однако, едва подняв руку и открыв рот, она задумалась о том, что большое количество попыток собьёт её с толку и она будет искать Эмити снова и снова несколько мучительных дней подряд. Эмити не заслуживает такой участи ожидания.              Ей нужно хорошо подумать.              Что казалось драгоценным для неё? Наверное, этот цветок должен быть особенным. Луз сделала шаг вперёд, затем ещё, а уже через минуту она уверенно расхаживала по всему полю в поисках одного-единственного. Была такая книга, «Маленький принц», и в ней самым важным цветком на свете была красная роза. Но здесь, в реалиях Царства демонов, привычных роз не существовало. Почти ни один цветок, о котором Луз могла хоть что-то знать в человеческом мире, не встречался ей на пути в этом.              Возможно, ценность не в природе? По крайней мере, не для Луз. Она взглянула на уродливый колодец и подошла к нему. Он был отвратительно грязным, весь поросший мхом и травой. В некоторых местах булыжник был его повреждён, и куски валялись неподалёку среди цветов, медленно доживая свои дни. Могла ли это быть загадка о том, как важно не судить книгу по обложке?              Луз рискнула и заглянула в тёмную и дурно пахнущую бездну. На дне покоились блестящие, мокрые монеты. Их было сотни, и все они выглядели так, будто их стоимость невозможно выразить всеми существующими числами, будто они были новые, едва отчеканенные. Она подумала, что вся эта сцена со стороны выглядит так, словно она стоит первая в очереди к колодцу желаний и всё дожидается своей возможности кинуть ещё одну монетку. Её желанием тогда бы было отыскать Эмити, чтобы всё это закончилось. Однако у неё не было с собой ничего похожего даже на гроши. Да и не так уж они были важны в походе в лесу.              Значит, колодец и деньги на дне точно не были драгоценностями, раз она сама обесценила последние ещё тогда, когда собиралась в Совином доме. Луз устало вздохнула и обошла колодец, решив попытать счастье среди другой части поля. Именно тогда она запнулась и очутилась лицом в траве.              Отряхнувшись, она без тени злости или недовольства посмотрела на виновника своих ушибов. Странно. Это была серая тряпичная кукла. Вместо глаз — жёлтые пуговицы. Больше ничего. Лишь сплошная грязь вдоль туловища из-за неблагоприятных условий вокруг.              Луз тепло улыбнулась. Какая необычная кукла. Как она могла тут оказаться? Она не знала. Но ей казалось, будто это была та самая её любимая игрушка, прямиком из детства. Игрушка, которая не пожелала остаться позабытой и оставленной в кладовой большого человеческого дома. Игрушка, которая сама нашла путь до Царства демонов и отправилась следом за своей хозяйкой — навстречу приключениям.              Она подняла таинственную куклу и в тот же миг оцепенела. Мир внезапно остановился и следом приобрёл свою совершенную форму. Это был сигнал, который невозможно было услышать, если не чувствовать все эти импульсы на своей коже. Это была необъяснимая форма близости, словно ты осязаешь её отражение на кристально чистой поверхности озера. Это была буря эмоций и чувств, приятнейшие покалывания тока. Это было прикосновение. Невесомое и нежное. Такое же, как и крохотная ладонь юного вундеркинда с аквамариновыми волосами.              Брошена и никому не нужна в течение долгого времени. Прямо как в дневнике. Луз захотелось плакать. Осознание, что она наконец-то нашла Эмити, что она прямо сейчас держит её в своих руках, что она точно спасёт её, окрасило кончики её ушей в розовый, пробежалось мурашками вдоль позвоночника и испарилось, став единым целым с человеческими ступнями. Она побежала, счастливо излучая свой собственный источник света, к Королеве Мышей.              — Это она! — кричала она, голос её надрывался от быстрого бега и неправильного дыхания. — Эмити! Я нашла её!              — Хорошо, человек, — спокойно сказала палисман, положив полученную куклу на землю перед собой и отойдя на несколько шагов назад. — Если это твой окончательный выбор, то самое время узнать, правильный ли он.              Её глаза загорелись ослепительным, ярким светом, обжигая своими непорочными лучами кожу стоящей неподалёку Луз. На удивление жёлтые пуговицы тоже стали светиться, и кукла взмыла в воздух, поравнявшись ростом с восхищённым человеком напротив себя. С каждой новой секундой свет с обеих сторон усиливался, ослепляя девушку, и в последний момент она была вынуждена закрыть своё лицо руками, чтобы окончательно не потерять возможность видеть.              Когда всё закончилось, напротив стояла кукла ростом в полтора метра. Вернее, это была Эмити, та самая Эмити Блайт, безучастно оглядывающая происходящее вокруг неё. Её отличало от своего настоящего облика разве что то, что её плоть была тряпичной, а зрачки (но уже не сами глаза) заменяли жёлтые пуговицы. И Луз всё равно была рада такой встрече. Она уже готовилась сорваться с места и крепко заключить девушку перед собой в объятия, когда Королева Мышей, будто бы предугадывая ход её мыслей, одним движением руки остановила её. Именно тогда Эмити заметила, кто стоял рядом с ней.              — Луз? Это ты? — её настоящий мелодичный голос был соткан мириадами безупречнейших, тончайших ниток. — Это правда ты?! — она устало улыбнулась, закрыв мечтательно глаза. — Я думала, что уже никогда тебя не увижу.              — Ведьма, — начала Королева, не дав Луз даже поприветствовать подругу. — У тебя есть пара минут, чтобы раскаяться.              — Раскаяться? — испугалась Эмити, в её широко распахнутых глазах сузились от ужаса зрачки. — Но в чём?              — Думаю, Королева Мышей хочет знать, почему ты похитила клубок с нитками, — пожала плечами Луз.              — Клубок с нитками? — она горько усмехнулась. — Вы хотите знать, какой была моя предыстория? Прекрасно. Я нашла карту сокровищ по дороге домой и решила пойти по её следу, чтобы сделать свою семью чуть состоятельнее, чем она есть на самом деле. Карта привела меня к клубку ниток, сказав, что это мой следующий указатель. Вот и вся история.              Ничего не произошло.              Королева грозно посмотрела на Эмити, готовясь в любую секунду рассвирепеть.              — Я не понимаю. Что-то должно было произойти, разве нет? — вопрошающе взглянула девушка с каштановыми волосами на существо сбоку от неё.              — Должно, но только если бы она сказала правду. Ведьма! — закричала палисман. — Либо ты говоришь всё как есть и становишься собой, либо ты так и остаёшься простой игрушкой, брошенной у старого колодца!              Ведьма тянула время, не решаясь ответить. Её гложили сомнения — миллиарды их, в совершенно разных ипостасях. Ей казалось, будто от одного её слова развеются не только чары, но и разрушится вся её прежняя жизнь. Стоило так рисковать? Стоило преодолевать весь этот путь, чтобы взамен не получить ничего хорошего? Только боль и страдания. Только разочарование.              — Эмити! Пожалуйста! — взмолилась Луз.              — Я… Я не могу, — по краям глаз Эмити навернулись маленькие, едва заметные слёзы, возникшие из появившейся из ниоткуда пыльцы. — Мне жаль, Луз. Я бы хотела сказать правду, но я не могу. Только не перед ней, — она показала пальцем на уже давно разозлившееся существо.              Но она могла. Просто не хотела из-за давно усвоенного механизма «Нельзя показывать свою уязвимость» преодолевать себя.              — Эмити, это наш последний шанс, — голос Луз надрывался от боли. — У нас так мало времени. Умоляю, скажи правду!              Луз умоляла её. Луз нуждалась в ней. Эмити так давно желала, чтобы это произошло. Но как только она понимала, что хочет сказать «Я люблю тебя», то терялась во времени и пространстве. Она чувствовала, как язык её сворачивался в тот самый проклятый клубок из человеческих ниток, как на его поверхности вырастала тысяча острых шипов, из-за которых она боялась им пошевелить, чтобы не пораниться, хотя все эти раны даже не были бы способны и близко передать весь тот спектр её нынешнего состояния.              Ей хотелось зажать руками свой рот, но он и без её помощи прекрасно справлялся, обратившись в медвежий капкан, загнавший свою добычу в ловушку. «Люблю» было сливовой косточкой, которой Эмити подавилась и из-за которой хрипела в предсмертной агонии. Ни единый жест её, ни искренний взгляд её, ни тяжёлый вздох не мог выдать её самой страшной тайны, причины, по которой все они были здесь. Но ведьминское сердце её бешено, предательски стучало, заставляя думать о свободе.              Разве стоит лишать себя возможности вечно смотреть в эти карамельные глаза, чтобы просто сохранить глупую тайну?              — Хорошо, — задрожала ведьма и зажмурилась. — Я скажу правду. Я уже давно храню в себе эти чувства: они сдавливают мою грудную клетку, при этом лицо моё горит особым видом магии, воссоздающей пламя. И я просто… никогда не знаю, что делать в такой ситуации. И я никогда не могла угадать, чувствуешь ли ты то же самое, Луз, когда видишь меня, — она впервые осмелилась в минуту любовного жара поднять свои глаза и посмотреть прямо на виновника высоких температур под кожей. — Мне казалось, что нет. И я… Оказалось, что я верила в то, что любовь надо заслужить. Любовь родителей, любовь братьев и сестёр, любовь друзей, любовь учителей. И я хотела заслужить твою.              Это и был момент истины. Момент, когда каждое слово её было словно полутоном самой гениальной серенады. Правда скрывалась всё это время за нотками честности, в двух шагах от биения влюблённого сердца: как только ты перестаёшь ждать чего-то взамен, ты обретаешь способность открыто, без изъянов, без сомнений, в ангельском откровении выразить свою заветную любовь. Лишь тогда, когда любовь эта трепещет эхом не только в груди, но и в ласковых ушах человека напротив, тот самый человек, наконец, способен её принять.              — В тот день я повстречала Юху. Он сказал мне — единственный из моего окружения, самый простой незнакомец, — что знает, как заслужить человеческую любовь, как впечатлить тебя и обратить на себя твоё внимание. Это странное существо пообещало, что клубок из ниток, сотканных человеком, сам приведёт меня к самой драгоценной вещи на свете, способной восхитить тебя. Его нужно только достать. И я достала, встретившись… с вами, — она неуверенно посмотрела на Королеву, не зная её имени, — и с каким-то уродливым куролиском. И в последний момент, прежде чем оказаться… такой, я подумала. Подумала, что была счастлива, когда тихо смотрела на свою причудливую Луз и боялась ей признаться. Что жалею о том, что согласилась на это путешествие.              Для Луз эти слова отозвались теплом, заботой, идеальным пониманием. Эмити не решилась бы на весь этот путь, если бы была рада своей семье, своим «друзьям», если бы они были рады ей самой. Поразительно, что человек и ведьма оказались так похожи друг на друга в своей неспособности вписаться в привычный ход вещей, работающий лишь в условиях общества. Эмити была глубоко несчастна в своём одиночестве так же, как и Луз все эти годы, когда ей твердили о том, что её фантазии — это плод детского воображения, не имеющий ничего общего с реальностью.              Однако Луз добилась своего: она научилась колдовать, она спасала талантливым ведьмам жизни, и она сама теперь учится на ведьму в самой прекрасной школе в окружении разделяющих её интересы друзей. И Эмити точно так же заслуживала самого лучшего в своей жизни — за все те годы ожидания истины. И только Луз, эта забавная и только что разобравшаяся в себе девчонка, может ей то самое «лучшее» подарить. Эта стена между ними, которую она сама и выдумала, всё это время никогда не была прочнее ореховой скорлупы.              Нет смысла пытаться быть самым обыкновенным существом, если ты не готов даже поверить своему сердцу. Ответ всё это время лежал на поверхности и раскачивался на волнах из мыслей порывами нежного ветра из чувств. Нет, Эмити всё-таки была не права. Лучше попробовать, чем потом всю жизнь жалеть об обратном. И Луз готова была рискнуть.              В конце концов, быть нормальным — значит быть самим собой, а не отголоском своего окружения.              Не было ничего более правильного, чем её чувства. Не было ничего, что было бы страшнее и больше них. И как только Луз поняла это, поле озарила ярчайшая вспышка света, мимолётно ласкающая своими лучами звёзды вдали. За ней послышалось падение, и девушка наконец увидела ведьму: с её прекрасной белоснежной кожей, с её тонкими и изящными руками, с её длинными чёрными ресницами, с её идеальными волосами. Она выглядела даже очаровательнее, чем отпечаталась до этого в памяти.              Луз бросилась к Эмити, крепко, как и мечтала, обнимая её:              — Эмити! Как я счастлива, что ты жива! — она улыбалась, игнорируя ручейки из слёз на своих щеках.              — Луз… — обессиленная ведьма в её руках вновь запела своим прекрасным голосом.              — Это из-за заклятия, — подошла Королева Мышей, не разделяющая всеобщей радости. — Оно черпает силы для обращения из своих жертв. Ведьма, — она обратилась к Эмити, прищурившись на таинственно появившийся красный цветок в её аквамариновых локонах. — То существо, которое рассказало тебе о клубке. Как оно выглядело?              — Юха?.. — задумалась Эмити, пытаясь вспомнить странный образ с того злополучного вечера на берегу. — Он выглядел совсем как человек. По крайней мере, судя по внешности Луз и рассказам Гаса. Однако у него не было ног. Вместо них был змеиный хвост. И глаз, у него не было глаз. Это… Это всё, что я помню.              — Я поняла тебя, ведьма, — Королева достала раззадоривший её любопытство цветок, который мигом превратился в её когтистых лапах в уже знакомую игрушку — клубок с нитками. Её догадки подтвердились. — Это существо и тот куролиск. Возможно, это один и тот же демон.              — Погоди! — оживилась Луз. — Как демон? Я… Я не помню, чтобы демон с таким описанием существовал в книге Короля. Ты знаешь его? Кто он?              — Всё, что я знаю, так это то, что он прибыл из человеческого мира много сотен лет назад, да и в количестве этих самых лет я не уверена, — палисман развернулась и отправилась в сторону леса. — Мне нужно как можно скорее обрадовать своих малышей.              Как только мышиные крылья исчезли в лесной гуще, Эмити виновато посмотрела на Луз. То, что она лежала у неё в руках, почему-то не смущало её.              — Прости меня, Луз.              — За что? — удивилась девушка.              — За то, что я подвергла и тебя, и себя такой опасности. Я сожалею, что всё испортила между нами ради наивного желания заслужить твою любовь.              Луз засмеялась нежно и мягко, как белоснежный зефир. Эмити не понимала, почему она смеётся. Она лишь молча наблюдала за лучезарной улыбкой, за безупречными зубами, за искрящимися глазами, пока не оказалась ошарашена. Луз внезапно обхватила её лицо своими тёплыми ладонями и невинно поцеловала её непорочные губы. Всего лишь на мгновение, которое в ведьминских фантазиях очень быстро растянулось в декаду радужных, безоблачных лет в колыбели из цветов, напоминающих одуванчики из человеческого мира. Сразу за этим мгновением Луз плотно прижалась к Эмити, боясь отдалиться от чудом найденной девушки хоть на сантиметр.              — Эмити, глупышка! — радостно щебетала она. — Любовь — это не то чувство, ради которого тебе нужно мне что-то доказывать. Я люблю тебя просто за то, что ты есть, что ты жива и дышишь мне в шею. Эта естественность и есть настоящая любовь. По крайней мере, я в это верю.              Девушка в её руках расплакалась. Впервые перед кем-то столь близким за такое долгое время она обрушила стены и явила миру свою главную слабость. Её чувства. Она так отвыкла от этих ощущений, что на секунду испугалась, что происходящее с ней — сон, и потому лишь сильнее обхватила спину любимого человека, чтобы доказать себе обратное. И, доказав это, она осознала, что впервые была уверена в том, что находится дома.              Любят не потому, что кто-то это заслуживает, а потому, что кто-то в этом нуждается. Вот и вся правда, которую она так стремилась заполучить. Как забавно… Семья учила её, какими методами нужно добиваться успеха, как найти лучших из лучших среди ведьм. В школе учили её, из чего состоят ископаемые, сколько усилий требуется для создания одной лучистой сферы. Она сама за учебниками узнала, сколько в воздухе пыли и почему оживают палисманы.              Почему же за все эти годы никто так и не сказал ей, что человеческие объятия бесплатны и, чтобы любить самого драгоценного человека во всех параллельных вселенных, ей не нужно было учить всё это?              В эти минуты упования, где близость измерялась мерным дыханием двух счастливых существ, ни Луз, ни Эмити не услышали, как едва заметно зазвенели монеты на дне колодца.              — Бүтән юхаланыу мәғәнә юҡ, — прозвучал тихий бас, навсегда утонув в этом миге.              Впрочем, его происхождение — совершенно другая история.