Две стороны

      Рей намертво зажимает холодные тощие пальцы вокруг шеи Изуку, упираясь в кожу короткими ногтями с забившейся под ними кровью, и быстрой походкой ведёт его к выходу.       Всю жалость к жертве она сводит к нулю, оставив лишь готовность извести несчастного парня до полусмерти. Она хладнокровно будет резать тонкие жизненные нити Изуку, пока тот не сдастся и тогда Рей отрежет последнюю нить, покончив с карьерой юного Символа мира. Она действует в точности как учил её папа: нет никаким дружественным мерам с врагами, лишь кропотливые истязания и твёрдая настойчивость. Отец Рей никогда не был образцом доброты и послушания, она постоянно наблюдала, как он успешно проворачивал чёрные дела, и со временем вся его деятельность стала казаться ей нормой. Поэтому, когда все яро обожали героизм и шли к одному жизненному намеренью — стать героем, в интересах Рей было стать такой же, как отец.       Грубая крепкая хватка приносит Изуку колющее ощущение, пылающая боль на кончиках кровавых пальцев и обожжённых участках тела не сходит. Стараясь игнорировать неудобства, он разглядывает все мимо проходящие комнаты и вещи, быстро всё анализируя и придумывая схемы побега.       Рей распахивает обшарпанную дверь и выходит с Изуку на высокое деревянное крыльцо, выкрашенное потрескавшейся временем белой краской. Мидория бегло принимается осматривать местность: дом находится недалеко от маяка и пустого побережья, откуда дует свежий морской ветер, поблизости стоит старый сарай и несколько домов, по которым трудно определить живёт ли там кто, а в дали вовсе виднеется полоса густого смешанного леса. — Что это за место? — Заброшенное побережье, где скрываются такие же, как и я люди, так что не надейся на их помощь.       Раздаётся завывающий собачий лай, который мгновенно подхватывают остальные псы. Сердце Изуку гулко бьётся в предвкушении грядущего истязания. В голове вскакивают изображения злых морд изголодавшихся псов, как они скалятся, оголив острые жёлтые клыки, угрожающе рычат и вот-вот нападут без возможности им противостоять. В груди бушует животный ужас, он всеми силами пытается собраться с мыслями и настроить себя на боевой лад, чтобы отбиться от самых опасных нападок необузданных голодом собак. — Ну и что ты застыл? Иди вперёд! — она грубо толкает его вперёд.       Изуку с трудом перебирает ноги и спускается по низким ступеням. Рей идёт за ним, колко поглядывая на него. Мидория доходит до покосившейся двери сарая и слышит как учуявшие их приход собаки, заливаются громким лаем. — Всё ещё не хочешь мне ничего сказать?       Изуку задумывается. Не в его характере сдаваться под пытками, чувство моральной слабости и предательства мигом нагонят парня стоит произнести короткое «я преемник Всесильного». Возможно, на этом предложении закончатся страдания Изуку, но как выяснилось, Рей не человек-слово и всё равно может кинуть на растерзание собакам; на этом Мидория простится с жизнью, а выданную тайну будут знать все. — Нет, мне нечего сказать. — Тогда вперёд, Изуку-чан, — с довольной улыбкой она открывает дверь и подталкивает Мидорию во внутрь, а сама остаётся в попытках подновить замок.       Деревянный пол, не густо усыпанный сеном, скрипит под ногами Изуку. Помещение было тёмным и пропитанным тем же мраком, что и зловонный чердак. Справа находится небольшой вольер из металлической сетки, в которую вцепляются когти беспрестанно лающих четырёх крупных дворняг — воплощение всех известных и неизвестных собачьих болезней. Озлобленные псы с поджатыми хвостами в репьях и комьях грязи, видимо уже потерявшие уважение к себе; неистово расшатывают решётку, желая выбить её и сожрать обомлённого парня, перегрызть ему все мышцы и в конце начисто обглодать кости.       Сглотнув, Изуку делает шаг назад. Страх с каждой минутой усиливался: его тело обливается холодным потом, озноб трясёт конечности, глаза рыщут по помещению в поисках спасения, и Мидория замечает в углу хозяйственные инструменты. «Пока Рей занята, я могу взять вилы и ими обороняться. Но... это слишком рискованно, она сразу же может их отобрать и ситуация только усугубится». — времени на более тщательные рассуждения нет и он решает рискнуть.       Изуку везёт, что его руки связаны спереди. Он пытается удобно взять вилы, попутно разрабатывая схему как будет отражать нападения. — А ты очень смелый, Изуку-чан, — внезапно раздаётся голос девушки. Он замечен. — Поставь это на место.       Мидория настроен решительно, он ни за какие блага и угрозы не собирается отбрасывать свою идею. Изуку крепче сжимает деревянный стержень и делает шаг вперёд. Его твёрдость озадачивает Рей, она недоумённо поднимает бровь, ожидая дальнейших действий парня. — Я убью тебя! — он старается чётко и смело произнести это утверждение, но дрожащий от страха голос мешает. — Ты всё равно не избежишь своей участи, — её губы растягиваются в нервной улыбке и она приближается к Изуку. — Даже не думай, урод. Можешь хоть до полусмерти меня заколоть, но ты всё равно окажешься в этом проклятом загоне! — Рей срывается на взбешённый крик и указывает на свору злых псов. Она обескураживает парня полным равнодушием к его готовности напасть и буквально убить её одним резким движением.       Араи впритык подходит к четырём заточенным зубьям вил и хватает за их металлическую связку. Мидория тут же пробует выдвинуть инструмент вперёд, чтобы насквозь проткнуть черево девушки, но Рей прочно держит вилы и рывком вытягивает их из рук парня. — И что же ты будешь делать дальше? — насмешливо спрашивает она. — Мои собаки устали ждать.       Повторно надеяться на садовые инструменты уже нет смысла. Что же остаётся делать скованному, ослабевшему и беспричудному парню? — Н-нет, Рей, ты же не серьёзно? — Мне насильно тебя туда затолкнуть?       Изуку молчит, не находя нужных слов. — Не испытывай мои нервы. Я и так готова была убить тебя за своеволие! Благодарить меня должен за сдержанность! — Араи, ты же не способна на такое. Пожалуйста, прекрати это всё, — жалостливо просит Изуку. Он прижимается к ней, имитируя объятия, утыкается лбом в грудь и тяжёло дышит. Рей ласково проводит рукой по мягким волосам.       Араи никогда не удавалось видеть настолько напуганного и беспомощного Мидорию. Он всегда умом и силами выходит сухим из воды, не показывает необъятный ужас внутри него и никогда не опускается на колени перед врагом, убиваясь в агонии. — Хватит так низко кланяться... — она опускает руки на его дрожащие плечи, с болью сжимает их и отводит парня ближе ко входу в вольер. — И просто поверь, что это всё с тобой делаю я! — Рей разворачивает Изуку лицом к решётке, вздёргивает щеколду, открывая дверцу.       Шайка псов громче прежнего залаяла, распуская липкие слюни. Дворняги упираются всем весом на металлическую решётку, норовя взобраться на неё или снести долой. — Стой, Араи, не делай этого! Прошу тебя! — он кричит, старается оттолкнуть её скованными волнением руками, но девушка сильнее и абсолютно безразлична к его просьбам, и что есть силы толкает его внутрь.       Изуку падает на сырые доски и как по команде немедля поднимается на колени, а затем полностью встаёт на ноги, приготовившись обороняться. Свора собак сразу же отрывается от решётки и накидывается на парня. Они разом валят его на спину без возможности от них отбиться. Пёс с вытертою чёрной шерстью нависает над Изуку, уперевшись грязными когтями в его оголённую грудь, и раскрыв пасть вцепляется острыми клыками в плечо. Он крепко зажимает плоть и угрожающе рыча, яростно терзает, будто пытается оторвать. Облезлая пыльная дворняга, вцепившись в предплечье Изуку, тянет его руку на себя и вонзив клыки поглубже, сдирает участок кожи. — Рей, боже, пожалуйста, освободи меня! Мне больно! Я больше не могу терпеть! — умоляет Изуку, зажимая горло псины сверху и отстраняя от своего плеча. Из раскрытой пасти пса льются густые слюни, что попадают на лицо Мидории, растекаясь по всему его скривлённому выражению и затекая в нос, рот и сощуренные глаза. — Всё только началось, а ты уже орёшь, — оперевшись о стену и сложив руки на груди, отвечает Рей. — Вытащу только если скажешь, что мне нужно! — напоминает она, но Изуку совсем не устраивает такое условие.       Дворняги стаскивают зубами и когтями с него штаны, оставляя на ногах неглубокие укусы и порезы. Намертво впиваются в плоть, раскусывая её и вырывая небольшие куски, которые мигом разжёвывают, окровляя ими всю полость пасти. Кровь стекает из их ртов, они облизывают тёмно-красными языками свои морды и продолжают разгрызать обед.       Мидория срывает голос от постоянных непроизвольных криков, что слышит вся округа. Силы покидают Изуку, боль сковывает всё тело и он прекращает пытаться противодействовать шайке обезумевших животных. Дворняги до костей прокусывают конечности, рывком добывают сытное мясо, добираются до любой зоны его тела.       Дворняги набивают себе брюхо, жадно выдирают мясо и готовы наброситься друг на друга, если кто из них помешает трапезе.       Не в силах больше терпеть боль, Изуку закатывает глаза и погружается в полный сумрак бессознательности. Рей замечает, что Изуку отключился и направляется к нему. — Разошлись, — слегка отталкивая псов от тела, требует она, но настырные собаки грозно рыча, лишь крепче вцепляются клыками в Изуку. — Тупые псины! — Рей пинает пыльную дворнягу, сваливая её с ног. Собака жалобно скулит, но быстро переходит в агрессию и набросывается на девушку. Араи приходится воссоздать материю и умертвить необузданную псину.       Псы отрываются от обеда и Рей поднимает на руки нагое, обагрённое кровью тело Изуку. Кажается, вся грязь, что собралась в вольере, прилипла к кровавым участкам тела и забилась в раны. Изуку довольно лёгкий, несмотря на мышечную массу, поэтому Араи без труда донесла его обратно до чердака. Рей укладывает Мидорию на диван, усаживается рядом и развязывает прочный узел верёвки. Она освобождает его руки, покрытые фиолетовыми линиями на запястьях, и переворачивает Изуку на живот. Араи заводит руки ему за спину и как можно туже перетягивает их верёвкой, а затем возвращает парня в обратное положение. Она берёт с дивана вторую верёвку и собирается плотно перевязать ноги Изуку, как он начинает медленно открывать тяжёлые веки, а затем быстро моргать, чтобы сфокусировать взгляд. Мидория приподнимает будто налитую свинцом голову и видит Рей, от чего его брови сразу ползут вниз, а глаза щурятся, с упрёком на неё взирая. Но стоило ему понять, что он полностью голый перед девушкой, Изуку впадает в огромное смущение, заливаясь краской, и боль на миг отпадает на второй план. — Ну что, живой же, а ты боялся, — смеётся она, но тут же меняет весёлую мимику от его укора. — Что так серьёзно пялишься на меня? Считаешь я неправильно поступила? — Араи снимает кофту, оставаясь в белой майке, и откидывается на подлокотник дивана, закинув вдоль него ноги. — С каких пор мучить людей стало нормой?! — громко возражает Изуку, приподнимаясь с дивана. — Зачем... Зачем тебе нужно было убивать Кендо, Ииду, Тецутецу, Шоджи и...       Рей опускает между ног Изуку свою кофту, чтобы немного скрыть наготу парня. — Тебя опять заело? — закатывая глаза, недовольно спрашивает Араи и пинает Мидорию в грудь, из-за чего он падает на спину. — И не надо на меня гнать! Я не знаю кто убил Кендо, Тецу и Шоджи. — Как это? — Наша организация избавляется от будущих и нынешних героев, но нашёлся какой-то самозванец, который вместе со мной валил студентов Юуэй. — Ты работаешь на Лигу злодеев? — Почему везде приплетают эту лигу аутсайдеров? Я с ними только сотрудничаю — обещала выдать им все секретики Юуэй и твои в том числе, но хрен им в рот, — усмехается она. — Но помимо этого я могу умереть от бешенства. — Я немного соврала, что мои псинки бешеные, они просто голодные и грязные. — Но мои раны, у меня до сих пор идёт кровь, это всё нужно обработать, а иначе заведётся инфекция похуже бешенства. — А мне-то что? Я не рассчитывала на то, что буду тебя залечивать после пыток. — Но я умру и ты так ничего и не добьёшься от меня. — К тому времени я уже буду всё знать. И ты сейчас прямо сказал, что тебе есть, что от меня скрывать, — Рей хитро улыбается. — Хотя бы найди мне одежду. — Мне кажется или ты охренел?! — приходит в негодование девушка. — Кажется. Дай мне одежду. — Я же предупреждала не язвить мне! — вспыхивает волной гнева Рей и сорвавшись с места, хватает Изуку за плечи, больно впиваясь пальцами в раны. — Ты ходишь по тонкому лезвию, Мидория! — она ближе наклоняется к его лицу, приподнимая парня на своём уровне, и пристально таращится взбешёнными глазами на его невозмутимую физиономию. — Я не собираюсь вежливо общаться с теми, кто мне противен. — А я не терплю наплевательское отношение к себе! Ты обязан обращаться со мной как с госпожой! — орёт она, резко встряхнув Изуку за плечи. — Я абсолютно голый и ужасно раненый. Пожалуйста, укажи мне хоть какую-то медицинскую помощь и принести любое трепьё! — Поднимайся.       Изуку неуверенно встаёт с дивана и подходит к Рей, с опаской глядя как она открывает люк. — Спускайся, и только попробуй куда-то убежать.       Мидория медленно спускается на первую деревянную ступень лестницы и также не спеша опускается на ещё одну ступень. — Пошевеливайся! — он толкает Изуку и тот, не удержав равновесие, с криком падает на пол.       Он с трудом поднимается, его глаза слезятся от резкой и ноющей боли во всём теле. Изуку тщательно осматривает коридор и видит в конце него дверь, через которую, насколько он помнит, можно выйти на лестницу, ведущую на первый этаж, а дальше — выход из этого проклятого дома. Но сейчас Изуку не выгодно пытаться сбежать, поскольку он сплошь покрыт серьёзными ранами, на нём нет одежды, а также ему совсем не известна окружающая местность, в которой по незнанию можно с лёгкостью заблудиться       Рей резво спускается вниз и схватив с надеждой глядящего на спасительную дверь Изуку, идёт с ним в ванную комнату, что находится в конце коридора. Араи открывает дверь и заводит парня в небольшое заплесневелое помещение без единого окна, с душем, раковиной, туалетом и стиральной машиной, о которую она опирается. — Развяжи мне руки, — просит он и поворачивается спиной. — Ты же понимаешь, что не сможешь сбежать? — спрашивает Рей, развязав верёвку. — Я и не хотел, — отвечает Изуку и подходит к душевой. Он замечает, что Араи не сводит с него глаз и это жутко смущает. — Ты так и будешь на меня смотреть? — Я уже всё там увидела, так что помалкивай и делай всё быстро!       Изуку стеснённо заходит в душевую кабину, закрывая за собой стеклянную дверцу и открывая кран. Струящаяся вода, обволакивает его прозрачным покрывалом. Постепенно температура воздуха в кабинке заметно повышается. Клубы белого пара заполняют замкнутое пространство душевой, полностью закрывая визуальный обзор. Чувство облегчения настигает Изуку под тёплыми струями воды. Хотелось сутками оставаться в таком расслабленном и умиротворённом положении, но нужно поскорее смыть всю грязь с кровью и выйти. Ладонью он помогает смыть грязное месиво с тела. Тёплая вода затекает в раны и неприятно щипет, стекая вниз и образовывая под ним кроваво-грязную лужу.       Мидория заканчивает, выключает воду и открывает дверцу, выпуская весь пар. Рей кидает ему тёмное полотенце, Изуку ловко его славливает и отвернувшись, тщательно вытирает мокрые волосы, затем аккуратно протирает тело, стараясь не задеть раны. — Пошли уже, — требует Рей и Мидория бегло завязывает вокруг талии полотенце.       Араи берёт со стиральной машинки упаковку дёшевых марлевых бинтов и вместе с Изуку выходит в коридор. — Поднимайся наверх и сам себе оказывай помощь, — она пихает ему в руки бинты. — И не вздумай что-то оттуда взять.       Мидория поднимается по лестнице на злоуханный чердак, крепко сжимая от злости бинты. Оказавшись наверху, он сразу уставляет внимание на дубовый стол с холодными и огнестрельными оружиями. Изуку мог бы взять любой пистолет и подождав Рей в засаде, застрелить как только она войдёт. Её смерть вызовет внутреннее ликование в замученной душе Изуку, а дальше наступит осознание, что он сотворил, ведь он убьёт человека, пусть даже подлого и заслуживающего смерти. Мидория представляет рядом с собой мёртвое тело Рей, как её глаза безжизненно уставлены вверх, изо рта течёт тонкая струя крови, а из груди сочится целый поток вязкой бордовой жидкости. Но это лишь малость того, что произойдёт. Он останется один, без связи в неизвестном месте, окружённое океаном, лесом и такими же преступниками. Так что увы, её смерть сейчас ничего не даст.       Изуку усаживается на диван и достаёт из упаковки бинты. Вспоминая уроки ОБЖ о правильном принципе накладывании бинтов, он начинает аккуратно наматывать на кончики кровавых пальцев марлевую ткань, затем осторожно бинтует раны предплечий и самих плеч. Кровь мигом просачивается сквозь ткань, образуя на белоснежной поверхности большие кровавые пятна. В его случае одними бинтами помочь нельзя, необходимо обработать раны хотя бы йодом или зелёнкой, но кого здесь волнует его безопасность.       Рей заходит на чердак с вещами в руках и видит как Изуку заканчивает перебинтовывать ноги. — Лови, — она швыряет ему в лицо вещи.       Кинув в неё недовольный взгляд, Изуку встаёт и разворачивается вязаный чёрный свитер, который сшила специально для Яно его мать. Свитер великоват Изуку где-то на два размера, но так даже лучше. Мидория мигом накидывает на себя серые боксеры и наконец чувствует себя более защищённым.       Рей садится на диван напротив Мидории и внимательно осматривает его в новом одеянии. — Твою дрыщявую жопу прикрывает, так что тебе даже трусы не нужны, — усмехается она, и шлёпает Изуку по заднице, от чего тот вздрагивает. — Не трогай меня. — Я могу делать с тобой всё, что захочу, — сжимая его стройные бёдра, она притягивает его к себе, но затем резко отталкивает и поднимает на него озлобленный взгляд. — Почему я не могу услышать то, что мне так нужно?! — резко начинает она. — Кто ты этому чёртовому Всемогущему?! Что мне с тобой сделать, чтобы ты ответил?! Я и так тебя одела и позволила хоть что-то сделать с твоими ранами. Так ответь, что так нужно мне! — Не могу, я для Всемогущего просто ученик, не более. — Не ври мне! Может, выпороть тебя до кровавых подтёков, как папа делал с моим дядей?! Или затрахать до полусмерти какой-нибудь арматурой с улицы? Или повторить всё то, что я делала ранее? Что мне с тобой сделать, чтобы ты сказал то, что мне нужно?! — Высеки себя за всё, что ты вытворила. Как же жаль тебя за то озверение, в которое ты впала.       Это была последняя капля. Его колкие язвительные словечки прокалывают шар её шаткого терпения. Рей всё же выпорола его ремённым кнутом, привязав к деревянному кресту в форме буквы «Х». К её сожалению, и этого было недостаточно, чтобы выговорить Изуку. — Из-за твоего молчания мне приходится рисковать! Жди гостей сегодня, — выкрикивает Рей, покидая свзянного по рукам и ногам Изуку, что прожигает её хмурыми покрасневшими глазами.       У неё давно вертится в голове идея как вывести Изуку на чистую воду, но ради этого ей придётся рискнуть собственной свободой, поэтому она откладывала эту идею на крайний случай, который долго не заставил себя ждать.       Мидория переворачивается на спину и восстанавливает сбившееся тяжёлое дыхание. Он поднимает взгляд на единственное маленькое окошко и видит затянувшееся темнотой и маленькими звёздами ночное небо. Подходит к концу только первый день его заточения здесь, но со всеми кровавыми событиями кажется прошла вечность.       Толстый кожаный кнут оставляет тёмно-бордовые, жутко болезненные следы, которые позже станут огромными синяками. Изуку игнорирует боль и закрывает глаза, пытаясь насладиться спокойным временем без Рей и погрузиться в сон. — Почему это происходит именно со мной? — Мидория находится в тёмном непонятном месте, и спрашивает неизвестную пустоту терзающий вопрос. — Боль и страдания неизбежны в этой жизни, тем более когда ты особенный, — рядом с ним появляется исхудалый Всесильный, он отвечает ему и сразу же исчезает.       Вдали появляется скамья, освещаемая неизвестно откуда исходящим светом. На ней сидит полная низкая женщина лет под сорок. Изуку сразу узнаёт в ней свою мать и тут же кидается к ней. Поминутно сияет в глазах образ женщины, встреча с которою очень радует, наполняя сердце неудержимым, судорожным восторгом. — Мам, — окликает её Мидория, присаживаясь рядом. — Я знаю как ты переживаешь за меня, но скоро всё закончится, я уверен в этом, — с улыбкой обнадёживает Инко Изуку, но она лишь молча смотрит куда-то вперёд. Мидория туда же устремляет взор и продолжает. — Мне нужно понять почему всё происходит именно со мной, я же ничего не сделал. — Ты здесь только для того, чтобы принять боль, — его мать неожиданно обращается в Рей, и прошибает Изуку испугом.       Образы исчезают и его снова окружает беспросветный мрак. Внутри нарастает болезненно-мучительная тревога, кажется, медленно перерождавшаяся в панический страх. Оно сковывает Изуку, мысли темнеют и дух замирает в тревоги и ощущения опасности. Сумбур чувств и смятение образовываются в огромное страдание, оно забирает его жизненные силы, терзая плоть и расстраивая нервы. Ему кажется, что тревога вот-вот его разорвёт и он сойдёт с ума, став таким же невменяемым как Рей и начнёт искать спасение в психотропных веществах. * * *       Поиски продвигаются медленно и безрезультатно. Ян понимает насколько паршиво и плохо сейчас Инко, поэтому старается сделать всё самое возможное, чтобы ускорить поиски и наконец утешить женщину. Для этого он даже думает наведаться в колонию к своему мерзкому брату, ведь кому как не ему знать, что творится в голове у Рей и куда же она завлекает своих жертв.       Инко, запасаясь коробкой влажных салфеток, наблюдает за телевизионными новостями и ожидает звонка из полиции в надежде, что ей сообщат хорошие известия о Изуку. Пропажа её дорогого единственного сына подобно концу света. Мать глубоко переживает разрыв, верит, что всё вернётся на круги своя. Ей трудно одной справляться с этой проблемой, поддержки она ни от кого не получает, поэтому время от времени читает молитвы, успокаивающие её безутешное сердце.       На побледневшем от волнения лице Инко ярко выделяются почти чёрные от внутреннего напряжения глаза, давление изрядно повышается: её ладони постоянно дрожат и потеют, она теряет аппетит и не ест уже целый день; кажется, скоро выступят её первые седые волосы. Вместе с нарастающим волнением на Инко нахлынивают воспоминания о сыне, от чего становится только хуже.       Инко увлажняет очередную салфетку о мокрые дорожки слёз, и скомкав, бросает на приставной столик. По новостям передают о новом убийстве в Юуэй. Жертвой стал ученик из 1-В класса Шихай Куроиро, которого нещадно застрелили прямо на балконе собственной комнаты. — Убийства всё равно продолжаются, — удивляется Инко, сжимая руки и прикладывая их ближе к сердцу.       С момента, когда Изуку встретился с лидером опаснейшей злодейской организации, она считала, что хуже ситуации и не вообразить, ведь та встреча стоила жизни её сына. Как же она глубоко ошибалась. После этого сразу следует школьный лагерь, обернувшийся трагедией, а затем и похищение Изуку. От разрывающего внутри волнения нет спасения... В любую минуту мог раздаться звонок, где ей с сожалением сообщат, что Изуку больше нет.       Инко тянется за новой салфеткой, но на миг замирает, услышав подозрительный шорох. Её посещает тревожное чувство чьего-то присутствия. Незванный гость стоит позади и наседает пристальным взглядом в спину. Не успевает Инко обернуться, как дуло револьвера плотно упирается ей в голову. От испуга женщина громко вскрикивает, но продолжает кричать уже от безнадёжности сквозь тряпку в машине похитителя.