Осколки синевы

      — Добрый день, заходите, не пугайтесь и не стесняйтесь, — Маргарет улыбается, подняв взгляд от заполнения бумаг: Хогвартс, конечно, школа магии, но всю бюрократию в перерывах между обучением студентов никто, собственно, и не отменял.       В дверях стоит группа третьекурсников, не решающихся зайти до начала урока. Но когда их обходит один из студентов более старшего курса, спокойно занимающий своё место, они всё-таки пересекают порог. Их потерянность понятна: знахарство начинается с третьего курса, как и любой необязательный курс (Маргарет за это максимально благодарна школе за такое устройство и за то, что студентам дают два года на то, чтобы привыкнуть к обстановке), и занятия посещают представители всех курсов одновременно, распределяясь только по факультетам. Разумеется, многие шестикурсники, по её расчётам отсеились после С.О.В., а семикурсники — тем более, поэтому, если уж быть абсолютно честными, то основная аудитория — это третий, четвёртый и пятый курсы. Такая специфика курса создаёт проблемы с организацией занятий, поскольку существует необходимость продумывать программу с учётом тех, кто посещает курс не первый год, но при этом дать новеньким базовые знания. Благо, что способов лечения самых распространённых болезней или повреждений достаточно много и хватит ещё на штук пятнадцать подобных курсов. Да и к тому же это только второй год, когда она преподаёт в Хогвартсе, и пока стаж играет в её пользу. Да и, давайте будем честными, оставаться в Хогвартсе надолго Маргарет не хотелось.       — Профессор Шарп, здравствуйте!       — Здравствуйте, мисс Хармон, — всё та же тёплая улыбка, совершенно искренняя, в адрес одной из немногих, видимо, студентов, оставшихся на её курсе после сдачи С.О.В. Лорен Хармон идёт на Ж.А.Б.А и, кажется, закончит школу с прекрасными показателями, но не это нравится Маргарет в этой студентке. Её любознательность, гибкий ум и жизнерадостность, учитывая некоторые проблемы в семье, — всё это очень напоминает ей саму себя, и Маргарет очень надеется, что Лорен избежит её судьбы. — Вы у нас пока единственная из шестикурсников остались?       — У нас практическая по зельям была, — Лорен раскладывает на парте свои вещи быстренько, осматривает присутствующих пока студентов и пожимает плечами, отвечая на улыбку. Маргарет лишь незаметно хмыкает, качая головой. Что ж, это всё объясняет, после зельеварения они всегда задерживаются и приходят не в самом хорошем настроении. — Я знаю, что Фред с Джорджем хотели прийти, но у них там дело шло к очередной отработке, когда я уходила.       Ну, что и требовалось доказать. А Маргарет говорила, что они получат какое-нибудь наказание в первый же день, ещё когда они сидели в Хогвартс-экспрессе. И даже могла предположить, что именно от этого преподавателя. У близнецов Уизли, как и многих шумных подростков при любого рода несправедливости и отсутствии уважения, даже если им это лишь кажется, включается механизм несогласия. Поэтому профессору Снейпу они доставляют, кажется, больше проблем, чем остальным преподавателям. На что он, естественно, отвечает наказаниями.       — Да, они и меня очень удивили своим желанием продолжать курс… Что у вас там случилось-то в первый же учебный день? — Маргарет даже просто уже интересно, что они придумали на этот раз.       Класс тут же навостряет слух. Проделки близнецов — тема, которая всегда интересует школу, потому что в каждом поколении должны быть люди, которые смелее и веселее остальных, которые разыгрывают всех и нарушают миллион школьных правил в минуту. В голове снова всплывают мародёры, но в крайне отрицательном для них ключе.       Лорен немного медлит, словно обдумывает, говорить или подождать, пока близнецы расскажут сами (а они расскажут, тут никаких сомнений), но потом всё-таки выдаёт негромко: «они добавили что-то в «живую смерть», и она взорвалась и усыпила на несколько секунд весь наш курс и слизеринцев-шестикурсников».       Маргарет тут же вскидывает бровь, даже не сдерживая несколько удивлённую улыбку. Взорвали «живую смерть» так, чтобы она усыпила весь курс одними парами? Что? Как они это вообще смогли сделать? И, да, за это надо злиться на них, но почему-то хочется хвалить: они раньше всех сварили сложный напиток живой смерти, смогли выбрать ингредиент, при добавлении которого возникает такой эффект и рассчитали его количество. И сделали это за один урок. Это не каждому студенту по силам, даже чисто теоретически. К тому же, даже при неправильных ингредиентах зелье, при всей его сложности приготовления, крайне сложно заставить причинить кому-то весомый вред, поэтому никакой опасности и близко не было. Заснуть на пару секунд — это самое невинное из всего, что может в теории случиться с детьми в этой школе.       — Ох, Мерлин, я боюсь, они из подземелий и с отработок не выйдут пару месяцев, — тянет она вслух под смешки студентов, улыбаясь. — В случае, если ещё чего-нибудь не натворят, в чём я сомневаюсь.       — Профессор Снейп был в гневе…       — И я очень хорошо его понимаю, честно говоря: он пытается вас чему-то научить, а ему срывают урок и даже не рассказывают, как они смогли усыпить два курса. Никакой обучающей практики. Ладно, будем надеяться, что профессор Снейп хотя бы отложит наказание на внеучебное время, и они сумеют его убедить, что у них урок, хоть и необязательный, — снова слышатся смешки, которые Маргарет даже не пресекает. Смотрит в сторону двери, наблюдая, как заполняется класс, здороваясь с входящими студентами и поддерживая разговоры, в которые они её ненароком вовлекают. А через пару минут, сверяясь с часами, поднимается из-за стола, обходя его и чуть присаживаясь на него со стороны парт. — Так, я полагаю, пора начать урок, если кто-то опаздывает, они к нам присоединятся в течение занятия. К тому же, сегодня у нас больше вводный урок для новичков, который для тех, кто мой курс посещал в прошлом году, будет не слишком полезным, если у них нет провалов в памяти. Начнём с того, что…       — Профессор Шарп, можно вас? — холодноватый, нарочито раздражённый тон заставляет студентов вздрогнут, а Маргарет — обернуться в сторону входной двери, сталкиваясь с ледяным блеском чёрных глаз. Профессор Снейп и близнецы, аккуратно выглядывающие из-за его спины, чуть ли руками не помахивающие с невинными улыбками. Если бы у Шарп было чуть меньше врождённого умения держать эмоции в себе, она бы уже приложила ладонь ко лбу, но вместо этого Маргарет лишь кивает, просит детей подождать пару минут и выходит в коридор закрывая за собой дверь. — Уизли сказали мне, что им нужно идти на урок вместо отработки, хотя у них по предметам программы стоит окно, и они посещают ваш курс несмотря на то, что он рекомендован для студентов до пятого курса включительно. Я предпочёл убедиться в этом лично и поинтересоваться у Вас, посещают ли они ваши занятия, поскольку, скажем так, неуверен в их заинтересованности данным курсом и вовлечённости в него.       Маргарет смотрит на Фреда и Джорджа, стоящих позади Северуса и своим видом ни капельки не помогающих ей даже несколько отложить наказание, особенно учитывая, что необязательный курс многими преподавателями воспринимался как самый ненужный и учеников часто забирали с него по разным поводам, и неслышно вздыхает. Эксплуатация снисходительности в чистом виде.       — Доброе утро, профессор Снейп, — вежливо кивает, не забывая о приличиях, говоря эти слова-приветствие абсолютно автоматически. Пожимает плечами. — Боюсь, это правда. Из-за специфики моего предмета на некоторых курсах он внедрён в «окна». Я их даже успела потерять, поскольку ожидала, что они будут присутствовать на уроке, как обещали и предупреждали. Поэтому вынуждена попросить вас в таком случае отложить проведение наказания до конца учебного дня. Я проконтролирую, чтобы они посетили вашу отработку.       Северус прищуривается, вцепляясь в неё недовольно-разочарованным взглядом. Пока Фред под весёлым взглядом Джорджа активно кивает, подтверждая её слова. Разве что не говорит «вот-вот, а мы предупреждали», спасибо и на этом. Наконец Снейп кивает и безмолвно разворачивается резким движением, собираясь уходить.       — И ещё, профессор Снейп, у меня будет небольшая просьба, — Маргарет улыбается так, как в адрес вышестоящего улыбаются подчинённые (полезное выражение, выученное ей за всю её жизнь и дающее возможность другому человеку почувствовать, что его уважают, как начальника или наставника), когда вновь встречается с испытывающим взглядом. — Для меня очень важно, чтобы студенты приходили на мои занятия до их начала из-за командной работы в классе и необходимости усвоения материала. Поэтому я бы хотела Вас попросить в этом году избежать, по возможности, отрывания студентов от занятий. Например, Фред и Джордж находятся на шестом курсе, и это одна из последних возможностей у них выработать необходимые для спасения жизней навыки, на что предмет сам и направлен.       Во взгляде Северуса явно читалась мысль о её наивности, которую он тут же сам неосознанно подтвердил вслух.       — Я не думаю, что они вообще способны что-либо выучить, но раз настаиваете, я постараюсь перенести все регулирующие их поведение меры на более позднее время, — кивает Снейп и уже окончательно уходит, оставляя ей и близнецов провожать его взглядом.       Маргарет оборачивается к близнецам. Никакого упрёка в её выражении лица нет — лишь своего рода непривычная для неё самой строгость, которую она так не любит проявлять.       — Так, давайте теперь серьёзно. Прежде чем мы зайдём в класс, вы должны понять, что я не буду искать поводы для того, чтобы вас не отправили вместо моего урока драить котлы во время «окна». Пожалуйста, ребят, занимайтесь всем этим в масштабном плане хотя бы в дни, когда у вас нет моих уроков, потому что преподаватели искренне считают, что раз курс необязательный, значит и присутствие студентов на нём — тоже, а мне бы очень хотелось, чтобы вы впитывали вещи, которые могут спасти жизни вам или вашим близким. Вы умные парни, ваши фокусы с «живой смертью» достойны восхищения, и я очень не хочу читать вам все эти нудные лекции по поведению, это не моё, вы и сами знаете. Но если вы остались и рассчитываете на мою помощь, не пренебрегайте правилами, хотя б в рамках моих уроков, ладно? Мы друг друг услышали? — она смотрит в сторону Фреда, ожидая ответа сперва от него, и когда он кивает, обращается к Джорджу: — Отлично. Джордж?       Они почему-то переглядываются, словно удивлены тем, что она их различает (хотя она и в прошлом году их различала). Другую причину этого удивления Маргарет не может подобрать. И Джордж уже более охотно кивает: «мы Вас услышали».       — Стойте, наша шалость с напитком живой смерти «достойна восхищения», — вдруг замечает Фред, и тут же глаза у обоих загораются, близнецы даже вперёд подаются. — Вы правда так думаете?       — Ой, вот и хочется вам к словам придираться. Давайте уже внутрь, мы и так затянули с началом урока, — уклончиво тянет Маргарет, улыбаясь. Встречает взгляд Фреда, говорящий «мы Вас ещё об этом спросим». Качает головой и открывает перед ними дверь в кабинет, пропуская вперёд и проходя следом. Делает пару хлопков, успокаивая класс, загудевший, как улей, из-за победоносных взглядов близнецов. — Так, устраивайтесь, и давайте уже наконец приступим к занятию. Всё, что вас интересует, можно будет обсудить в перерыве, даже с моим участием, если захотите: у нас сегодня всё равно два урока. Так… Все готовы? Чудесно. Начнём, как я уже говорила, с того, что я повторю информацию для третьекурсников и тех, кто старше, но тоже впервые здесь. Зовут меня профессор Маргарет Эбигейл Шарп, в Хогвартсе я преподаю знахарство — раздел магии, касающийся залечивания ран посредством заклинаний и зелий. В этот же курс входят азы оказания первой помощи и восстановления после травм или повреждений. Другими словами, это в нашем мире крайне важные навыки, учитывая даже чисто бытовые опасности жизни волшебников, особенно тех, кто постоянно со всем экспериментирует…       Во время монолога Маргарет жестикулирует, показывая свою вовлечённость и при этом сохраняя взращённую «отцом» аристократичность, оставшуюся с ней после стольких лет и которая, видимо, так и будет с ней до конца её жизни. И бросает крайне выразительный взгляд в сторону близнецов на словах про эксперименты, встречая их ответный, полный невинности и нарочитого непонимания намёков.       — В этом году я посвящу куда больше времени практике, поскольку, как показал прошлогодний опыт, практика Вам нравится больше да и я вижу в практических занятиях куда больше пользы, чем в бездумном заучивании теории. Особенно учитывая, что в качестве формы контроля у нас с вами экзамены не предусмотрены, и можно сосредоточиться на пользе курса, а не на условностях обучения, — она видит, как довольно переглядываются студенты, посещающие курс второй год, потому что весь прошлый год они упрашивали об увеличении практических занятиях. Маргарет улыбается широко. — Я вижу ваш взгляды, они мне очень нравятся. Вам только осталось их сохранить до июня и не растратить энтузиазм на Турнир. Если кто-то из новичков боится, что у него что-либо не получится, или переживает касательно своих навыков — пожалуйста, не бойтесь. Я здесь, рядом с вами, прямо за вашим плечом, буду помогать и направлять, ничего страшного. К тому же, я принципиально не снимаю ни у кого очки, если только мне не срывают урок, так что на этот счёт тоже можете не волноваться. Далее…       Вверх тянется рука, на которую Маргарет отвечает вопросительным кивком и вежливой полуулыбкой. Ученик-третьекурсник со смущённым взглядом поднимается вышколенно, хотя Шарп и не требует этого от своих студентов.       — А можно спросить? — Шарп чуть наклоняет голову, позволяя задавать вопросы в любое удобное время. Третьекурсник мельком смотрит на стоящую перед ним старомодно выглядящую бутылочку, наполненную тёмной жидкостью, пахнущей травами и пряностями. Такие бутылочки стоят у каждого студента, и новички посматривают на них удивлённо, незнакомые с такой тактикой преподавания. — Что это такое?       — Да, касательно этого… Сейчас это, возможно, не так актуально, как будет, например, в конце года и во время экзаменов, но всё-таки… В этих ёмкостях — особый отвар, который действует, почти как маггловские энергетики, если вы знаете, о чём я говорю. Повышает тонус, стимулирует мозговую и физическую активность, но без негативных последствий. Я бы очень хотела, чтобы вы в условиях постоянного стресса и нагрузки пили этот отвар, потому что понимаю, что как бы учителя вас ни просили, придерживаться здорового образа жизни с теми заданиями, которые вам дают, не получится. Зелье снимет вашу усталость и даст дополнительную энергию. Главное — с дозировкой не перебарщивать и банками его не пить, конечно, но нигде, кроме этой аудитории вы его не достанете.       Близнецы Уизли переглядываются, как будто вызов принимают, но на этот счёт Маргарет уже не беспокоится: ингредиенты в Англии не достать, да и рецепт узнать можно только у северных мастеров-знахарей из глубинки Дании или Финляндии. Пусть принимают, сколько угодно, даже при всей их энергичности и при всём живом уме, повторить это они не смогут, если только не посвятят всю жизнь лекарству. Шарп ловит взгляды Фреда и Джорджа и чуть качает предупреждающе головой, на что те оба сразу, почти одновременно вскидывают побеждённо руки. Ну просто сама невиновность, конечно.       — Профессор, а я помню, вы говорили, что в этом году у нас будет «русское знахарство», — тут же переводит тему дипломатичная Лоран, подаваясь вперёд. Маргарет, кивая, улыбается с гордостью: умница, помнит, несмотря на то, что это было произнесено вскользь в самый разгар экзаменов. Шарп выработала эту стратегию в связи со смешением курсов, когда поняла, что изменить ничего нельзя: каждый год — лечебная магия и исцеляющие зелья новой страны, чтобы избежать повторений в программе. Хармон хлопает в ладоши, радостно переглядываясь с соседкой по парте. — Ой, как интересно! А правда, что в русском знахарстве заклинания — как молитвы?       — Лоран, Вы забегаете вперёд, конечно, но раз уж Вам правда интересно, я немножко проспойлерю, — Маргарет указательный палец к губам прижимает, словно рассказывает какой-то секрет за семью замками, что вызывает в классе смешки. Она опирается на стол, полусадясь, и подзывает Хармон к себе, начиная объяснять. Отходит от темы урока, чтобы породить интерес новичков. — Вообще не совсем правильно называть это исконно русской магией, поскольку корни этого идут от языческих верований славян, но название устоялось да и пользуются им больше на территории современной России, поэтому прошу прощения за это. Лечебная славянская магия действительно строится не на коротких заклинаниях, а на заговорах — своего рода молитвах, обращённых к древним божествам. У заговоров очень сложное теоретическое объяснение, поэтому не будем об этом сейчас, у нас здесь практическое занятие…       Ученики на удивление внимательны, хотя вряд ли это сильно удивительно, учитывая, что это буквально первый же день учёбы и все обещания о «в этом году я буду учится с максимальным упорством и усердием!» ещё действуют. Они внимательно смотрят, как профессор Шарп достаёт из выдвижного ящичка стола атласную ленточку голубоватого цвета и протягивает её Лоран.       — В этом году у вас будет большая сложность с текстом заговоров, хотя я и постаралась очень сильно ограничить этот раздел и сделать его больше общим. К тому же, выбирала самые лёгкие и маленькие, потому что с листочка в этой магии читать нежелательно, но при этом и действующего перевода на английский на данный момент не существует, — это несколько глушит радость Лоран и других студентов, но Маргарет лишь шире улыбается. — К счастью, данный конкретный заговор может использоваться по отношению к другому человеку, так что я могу произнести и сделать всё сама. К тому же, он весьма эффектный, как раз для первого занятия — на разогрев интереса. Этот заговор создаёт своего рода щит от болезней и недугов. Мисс Хармон, можно Вашу руку, пожалуйста…       Шарп завязывает синюю атласную ленту на запястье студентки, одновременно протягивая звонко и размеренно слова заговора, неизвестные и непонятные, для остальных, но создающие странное чувство безопасности: «Государыня, Макошь Матушка, мать небесная. Ты, мать Рожаница, Сварога сестрица! Даруй нам удачу, без татей и плачу! Дай здравия чаду Лоран Хармон. Ныне и присно и от круга до круга! Тако бысть, тако еси, тако буди!». Едва-едва она произносит последнее слово и завязывает последний узел на ленте, как ученицу на несколько секунд охватывает золотистое свечение, словно её цепочками опутали. Свечение переливается и красиво кружится вокруг Хармон, вызывая бурную реакцию остальных студентов. Лоран удивлённо ойкает, и свечение пропадает, после чего студентка тут же поворачивается к Шарп.       — Мне так… спокойно!       — То, что вы сейчас видели, и есть — щит. И он будет с мисс Моран несколько недель.       — А почему нельзя ставить такие щиты постоянно и жить вообще без болезней всю жизнь? — внезапно подаёт голос более сострадающий и быстрее соображающий Джордж, толкая в бок брата, когда Лорен занимает своё место, делясь с подружками и однокурсниками. Фред кивает, соглашаясь, и скрещивает на груди руки важно, ожидая объяснений. Маргарет указывает на Джорджа пальцем в жесте, явно выражающем радость за такой вопрос. Джордж разводит руками, сверкая взглядом с хитринкой. — Ну, знаете, чисто в теории!       — Чисто в теории, конечно, можно. И Вы молодец, задаёте верные вопросы, плюс пять баллов Гриффиндору, — профессор Шарп едва улыбку сдерживает, когда слышит саркастический шёпот кого-то из однокурсников близнецов: «это, наверное, единственный класс, где вы можете зарабатывать очки, а не терять». Разворачивается, приподнимаясь со стола и проходит по помещению, потирая собственные запястья. Она всеми силами сдерживает подступающую тошноту, вызванную усилившейся головной болью. Последствие заговора, но не только. — Так, давайте без иронии! Вопрос действительно очень и очень хороший. Дело в том, что эта магия, если её использовать на постоянной основе и — особенно — на себе, требует огромного запаса сил. Это может полностью опустошить волшебника, если злоупотреблять. Поэтому сейчас знатоки и маги используют заговор только, когда нельзя избежать опасности…       — А что происходит, если кто-нибудь попытается причинить вред человеку под этим заклятьем? — подхватывает кто-то с задних парт.       — Ребят, я бы продемонстрировала, но мало ли, пожалуется кто-нибудь родителям, что я тут детей убить пытаюсь, и меня уволят, — с ухмылкой Маргарет вскидывает руки в побеждённом жесте, вызывая аккуратные смешки. — Поэтому прошу поверить на слово: щит аннулирует любой возможный урон. Если урон наносится каким-то предметом, то предмет растворяется, едва касается щита. Единственное — не знаю насчёт эффективности против убийственного непростительного. Как вы понимаете, проверять никто особо не хочет…       — А если…       Маргарет на вопросы отвечает с готовностью, но к концу первого занятия всё же переводит разговоры ближе к непосредственной теме их сегодняшнего занятия. Благо, что она изначально рассчитала время с учётом того, что студентам нравится уходить в более интересующие их аспекты магии, и позволила им это на первом в учебном году занятии. Да и ко второму уроку все становятся поспокойнее, начиная от переставших нервничать новичков и заканчивая заинтересованными «старшенькими», что позволяет ей вести занятия так, как она задумала.       — Фред, Джордж, притормозите ненадолго, — Маргарет только на секунду отвлекается от заполнения бумаг и составления списков присутствующих, чтобы найти близнецов, пытающихся по-быстрому уйти, взглядом. — Не забывайте, у вас отработка, куда я должна вас обоих доставить в целости и сохранности.       Оба парня с многострадальными лицами и шумными вздохами под смешки остальных падают напротив неё на стулья, готовые ждать, пока она закончит с бюрократией.       — Может, мы у Вас отработаем, — тянет Фред, на что тут же получает красноречивый взгляд и вздыхает, побеждённо вскидывая руки и издавая звук, подозрительно напоминающий «meh». — Ладно, ладно, просто предложил. Вдруг вам, не знаю, помощь нужна…       — Помощь мне всегда нужна, но не тогда, когда за ваше отсутствие профессор Снейп может открутить мне голову, — хмыкает иронически, наблюдая, как Уизли переглядываются, смеряя друг друга смеющимися взглядами. — Поэтому в любое другое время — пожалуйста, буду только рада Вашей помощи и компании, раз вы так горите желанием.       Работа с бумагами много времени не занимает: они всё-таки в волшебном мире, а не в маггловской поликлинике (Шарп, к сожалению, есть с чем сравнивать) где-нибудь в захолустье любой страны, например. Уже через пять минут Маргарет поднимается с места, призывая близнецов, до этого исследовавших ингредиенты для зелий в колбочках на полках в углу класса, следовать за ней, и выразительно вздыхает, слыша их последнюю попытку избежать наказания.       — Ну Вы же всегда за нас…       — Фред, я уже говорила, что вы, конечно, молодцы, круто придумали с напитком живой смерти, но по справедливости вы сорвали урок и с этой точки зрения я профессора Снейпа понимаю, как бы вы к нему ни относились. Вы мою точку зрения можете понять?       — Можем, — кивает Джордж. Ему очевидно нравится, что преподаватель говорит с ними, как с равными, поясняет свою позицию и старается не дёргать их по пустякам, становясь останавливающим механизмом только тогда, когда это действительно либо необходимо, либо неизбежно, и в этом близнецы не спорили. Вернее, спорили, конечно, но больше для вида. Учитывая их взаимоотношения с другими преподавателями, профессор Шарп — единственная, к чьему мнению они пытались прислушиваться.       — Кстати, о «живой смерти»! — начинает было Фред.       — О, нет, даже не надейтесь, я вас и так уже перехвалила, вам такое вредно!       Они переходят почти через весь замок, спускаясь в холл, где близнецы стараются аккуратно слиться с толпой, бурлящим потоком втекающей в Большой Зал и вытекающей из него. Но по итогу их руки оказывается крепко перехвачены ладонями Маргарет, которая ставит себе в задачи на ближайшие пять минут: довести этих двоих до подземелий, не потеряв (и всё-таки хорошо, что в пределах Хогвартса нельзя трансгрессировать) ни одного из двух. Задача, конечно, уровня, impossible, особенно учитывая, что то один, то другой перебрасываются со своими многочисленными знакомцами с разных факультетов репликами, узнавая последние новости, которые умудрились пропустить.       — Прикиньте, Малфоя превратили в хорька. Профессор Грюм — крутой, — довольно хихикает Джордж, победоносно вскидывая подбородок перед группой слизеринцев. Шарп снисходительно покачивает головой в качестве ответа. — Вы не можете отрицать, что он заслужил!       — Не хочу вас разочаровывать, но могу. Отвечать насилием на насилие — очень плохая идея, — она готова поставить последний сикль на то, что одной только этой репликой серьёзно упала в их глазах.       В плохо освещённых, мрачноватых по атмосфере подземельях пахнет сыростью и тонким запахом зелий. Маргарет терпеть не может эту часть Хогвартса. Не потому, что с ним связаны плохие воспоминания (как раз наоборот), а потому что она искренне не понимает, какого чёрта вообще детей учат в подобных условиях и, более того, слизеринцы ещё и живу там, вместе с самим деканом. Кому это вообще пришло в голову, омерзительное же место, совершенно для детей неподходящее.       Ещё не дойдя до кабинета профессора Снейпа, Маргарет слышит разговор на повышенных тонах, хоть и разобрать содержание сложно. А когда она вместе с близнецами пересекает порог класса, разговор тут же прекращается и на входящих тут же раздражённо смотрят две пары глаз, в то время, как третья полыхает аристократическим высокомерием в дикой и сумбурной смеси с почти животным страхом. До Шарп доносится почти бесшумное «ой-ёй», раздавшееся из-за её плеча: Уизли неосознанно держатся позади, пока сама Маргарет только спину выпрямляет и улыбается вежливо. Перед ними стоят Снейп и Грюм, обменивающиеся мрачновато-злыми переглядываниями, а рядом с ними — Драко Малфой, на которого Фред реагирует скрытым за лихорадочным покашливанием смешком. Северус берёт себя в руки быстрее, тогда как Аластор почему-то вдруг застывает всё с тем же угрюмым лицом, и только удивлённый взгляд заставляет Маргарет напрячься.       С опытным мракоборцем, о чьём имени в Министерстве ходят легенды, она знакома весьма заочно, но при этом знает о нём достаточно много. Прекрасно помнит, как твёрдо он расправлялся с Пожирателями во время Первой Магической войны. И чувствует к нему странную смесь недоверия и напряжения: она слишком сильно связана с Пожирателями, хоть и никогда их взглядов не придерживалась и никогда не помогала. Она подсознательно боится каждого мракоборца, встреченного на её пути, но Аластора Грюма — особенно. Хотя, наверное, конкретно его она боится, как это ни удивительно, меньше всего: знает о том, что он никогда никого не убивал, если этого можно было избежать, да и Непростительных, насколько её известно, за ним не числилось, хотя в самые тёмные времена аврорату и развязали в этом плане руки.       Голова вдруг начинает раскалываться ещё сильнее, чем когда-либо раньше, заставляя Маргарет чуть поморщиться и сжать зубы, не сдержавшись. Внутри накатывает вязкая смесь чего-то вяжущего — винегрет эмоций и ощущений, из которого трудно вычислить что-то конкретное. Кольцо на пальце отдаёт теплом. Шарп держится на ногах только благодаря своей привычности к боли. Хорошо, что Северус в этот момент смеряет своим обычным уничтожающим взглядом Фреда и Джорджа, не замечая состояния Маргарет.       — Надо же, вы двое всё же соизволили дойти до меня! — холодный тон, хоть и обращённый не к ней, возвращает Шарп в реальность. Она глубоко вздыхает и с усилием переводит на Северуса взгляд, не замечая, как Грюм отшатывается от неё и внимательно смотрит на кольцо с заключённой синеватой дымкой на её пальце, которая давно уже разошлась трещинками.       — Да, здесь, наверное, мне стоит извиниться за ожидание. Я задержала мальчиков после занятия, пока заполняла бумаги и списки студентов, — улыбается нарочито-открыто, пожимая плечами. — Но Вы же понимаете, что если бы я отпустила их одних, они бы до подземелий не добрались точно.       Со стороны раздаётся низкий, какой-то словно бы полуавтоматический смешок, на который Маргарет предпочитает не реагировать. Северус согласно кивает и в приказном тоне побуждает близнецов занять места в классе, добавляя вполне справедливое «сорвёте отработку — и из этого кабинета до конца года не выберетесь», после чего снова оборачивается к Шарп, наклоняя в некоем подобии благодарности голову резким движением головы. Маргарет отвечает похожим кивком и откланивается было, но…       — Драко, сходите в больничное крыло, пусть Вас осмотрят. А с Вами, думаю, мы закончили, — от этой нарочитой вежливости Северуса в адрес Грюма почти бросает в дрожь. Намёк прозрачный, как только что вымытое чистящим средством стекло. Снейп раздражённо указывает Аластору на дверь, после чего разворачивается, взмахнув полами чёрной мантии.       Малфою несколько раз повторять не надо: он вылетает из кабинета, чтобы не пришлось идти вместе с Грозным Глазом до самого больничного крыла.       Грюм смеряет Снейпа почти ненавидящим взглядом, сложно расшифровывающимся, поскольку он не имеет достаточно дельной и весомой причины для такого, насколько может знать Маргарет. Но в конце концов, прихрамывая резко отходит к двери следом за Шарп, заставляя её внутренне чертыхнуться. Нет, только не такая «приятная компания». Жизнь смеётся в лицо, размещая кабинет ЗОТИ недалеко от кабинета знахарства и заставляя Маргарет покорно идти бок о бок с Грюмом, ловя его нечитаемые взгляды на себе.       Нужно было сбегать вместе с Малфоем.       — Не думал, что Дамблдор нанимает в качестве преподавателей так много тех, кого подозревают в связях с Волан-де-Мортом, профессор Кранц, — заговаривает Грюм, до этого аккуратно рассматривавший её с каким-то странным оттенком в глазах, уже на нужном этаже       Явный акцент на фамилии и её новом преподавательском звании заставляет Маргарет, вздрогнув нервно, притормозить и резко повернуться на каблуках к Аластору. Внутри клубком змей поднимается злость, возникающая всегда, когда кому-либо хватает смелости назвать её той самой фамилией. Змеи раскрывают капюшон, предупреждающе шипят, готовые броситься, но сдерживаемые. Грюм морщится и почему-то касается ладонью стены, словно опирается на неё, хотя его посох для подобных задач был бы куда более подходящей опорой.       — При всём уважении к вашим былым свершениям и подвигам… Если Вы вошли в штат преподавателей Хогвартса, будьте так любезны, относитесь к коллегам с уважением. Моя фамилия — Шарп, и это известно всему магическому сообществу Англии, — она доказала это много-много лет назад, все чистокровные семьи отказались от родства со Штефаном Кранцем, даже Блэки выжгли его со своего фамильного древа. А теперь один вредный мракоборец хочет растоптать то, на что Маргарет потратила так много времени и сил? Никогда. — Касаемо связей с Тем-Кого-Нельзя-Называть, я давала свои показания в Министерстве и был признана невиновной по всем пунктам обвинения. Повторюсь: я безмерно уважаю Ваш вклад в обеспечение магической безопасности, но если Вы и дальше продолжите намекать всем на связь с Пожирателями, это не сделает мир чище и лучше.       Про Волан-де-Морта она говорит в разы спокойнее. Это задевает не так сильно, как могло бы: она слишком привыкла к этим косым взглядам и подозрениям. В конце концов, учитывая её школьный круг общения, это вполне логично и оправданно.       — Надо же, а обвинения в предательстве ты воспринимаешь спокойнее, чем какую-то там неправильную фамилию, — мрачно объявляет с заметным упрёком Грюм, хмыкая, чем заставляет Маргарет чувствовать себя некомфортно. — И что бы это значило, а?!       Наверное, в данном конкретном случае, ей даже везёт. Она умеет выдерживать упрёки, поскольку всю свою юность росла в среде, которая воспитывает выдержку к нападкам, каждое лето возвращаясь туда снова и снова.       — Всего лишь то, что исправить мою фамилию для меня важнее, чем вновь доказывать свою непричастность к террору уже давно мёртвого тёмного мага. Не больше, не меньше, — Маргарет не может не заметить какое-то странное полуимпульсивное движение в свой адрес, которое он сдерживает в последний момент и от которого она незаметно-неосознанно отступает чуть увеличивая расстояние между ними. Что ж, кажется, Шарп ещё не раз предстоит убедиться, что прозвище «Mad-Eye» дано ему неслучайно, хотя она и пытается поддерживать нейтрально-тёплые взаимоотношения с преподавательским составом. — Фамилия касается меня непосредственно, а действия Того-Кого-Нельзя-Называть мне, спустя тринадцать лет, совершенно неинтересны и уж точно не близки.       — Уверены, профессор? Как думаете, что бы сказали на это ваши многочисленные знакомцы, так или иначе с Волан-де-Мортом связанные?       Её передёргивает. Фраза задевает самое болезненное, что есть в её голове, попадая точно в яблочко, без намёка на промах. Маргарет чуть подташнивает. Ей нужно около минуты, чтобы просто взять себя в руки. Она прищуривается опасно, понимает, что этим выдаёт собственную эмоциональную вовлечённость, но по-другому делать — кощунственно.       — К сожалению, мои «многочисленные знакомцы», как Вы их охарактеризовали, уже ничего не могут сказать ни мне, ни кому-либо ещё в принципе. Если это всё, что мне хотели сказать Вы, я вынуждена откланяться.       Шарп чуть наклоняет голову в привычном знаке уважения, отстранённо и нарочито-вежливо, и ретируется в собственный кабинет. Разве что на каблуках не разворачивается и подбородок горделиво не вскидывает, ну право. Её несколько мутит, а в районе кольца на безымянном пальце растекается почти огненно-горячее странное ощущение нервозности и тревожности, от которого кружится голова.       Даже недовольное уханье Сета она слышит только тогда, когда тот нетерпеливо кусает её за палец, садясь на неразобранный чемодан, и издаёт стрекочущий звук. Маргарет смаргивает, возвращается в реальность. Такого водопада и омута эмоций от кольца не было уже давно: да, оно всё время отдавалось саднящим ощущением в подкорке, боль была с ней и днём и ночью, но настолько. Чёртов сломанный артефакт…