Я лишь хочу, чтобы они приняли меня таким, какой я есть - Винсент Ван Гог -
Я ничего не сделал. Я. Ничего. Не. Делал... Я просто хотел набросать!
Эти мысли крутятся у него в голове, как жернова мельницы, растирая остатки благоразумия в прах, пока повозка хаотично вздрагивает, спотыкаясь о камни. Память словно придавлена чем-то тяжёлым и тёмным. Взгляд мутен, рассредоточен, пуст... Он бесцельно водит глазами от края до края жатого пепелистого поля, пытаясь понять, каким образом опять угодил в эту жуткую повозку. Люди не понимают его. Он хотел лишь добиться от натуры правильного положения, изящного соответствия поворота кисти, угла локтя, ямочек на щеках... Он с превеликим удовольствием изобразил бы эту женщину и отдал бы ей этот портрет даром, удовлетворив желание нарисовать неожиданно попавшийся прекрасный образ. Он нарисовал бы её, а затем убрался бы навсегда и поблагодарил за оказанную услугу. Но что-то пошло не так. Не получалось вспомнить, что именно. Словно свет померк в его глазах. Да, да, он потух. Только тьма... Больше ничего... Он просто выпал из реальности на какое-то время и провалялся рядом с той женщиной ровно до тех пор, пока не приехал кучер с чертовой повозкой, чтобы забрать его обратно, в лечебницу. К безумцам. Место, где его душа окончательно разлагалась и оставляла всякие попытки на здравый смысл. Вот и рисуй после этого! Тем более людей!Я причинял ей боль? Угрожал? Шантажировал? Грабил? Или вообще... или вообще...
Тут его вырвало. Отголоски памяти зазвенели гулом в ушах. Он вдруг четко вспомнил, что ничего не делал и понял, что его в деревне попросту принимают за сумасшедшего. От горечи этого осознания ему стало плохо. Он бессильно повалился на сено и продолжил трястись в полуразвалившейся повозке. Кучер на его состояние не повёл и глазом, а вскоре зафыркал, указывая лошади остановится. Прибыл. С возвращением, Винсент Ван Гог!.. Он долго беседовал с врачом. Ни о чем, по сути. Те же монотонные вопросы, те же бессмысленные ответы. - Вы когда-нибудь повышали руку на женщин? - Нет. - Вы находились в длительных отношениях? - Нет. - Женщины заставляли Вас чувствовать боль? - Да. - Как это было? - Мою картину чуть не испортили. - Она сделала это? - Её ученики. Она соглашалась с ними и критиковала художников. - Всех в целом? - Всех в целом и меня конкретно. И так бесконечно. Пока с его лба не начнёт течь пот, а глаза смыкаться. Когда его костлявые руки то и дело ловят упавшие веки и, дрожа, проводят по волосам, его отправляют принять ванну для лечения и рекомендуют подольше поспать. Конечно, в ближайшее время рисование для него будет недоступным. И прогулки в окрестностях тоже.Я не хочу лежать, я хочу рисовать! У меня отобрали кисти, краски, палитру, холст... Даже угольки! Даже тушь!
Он лёг в постель и пощупал своё полуухо, почти зажившее в последнее время, потом сдавил сильнее, ещё сильнее... Когда на глазах выступили слёзы, художник уткнулся лицом в подушку и, вздохнув, уснул. Ему снилась яркая звезда в чёрном небе и говорящие подсолнухи, которые щекотали ему локти. Потом звезда ярко вспыхнула, озарив все светом, и он открыл глаза. В коридоре слышались шаги, стоны, лязг ключей. Как только крик прорывался из груди больного, его непонятным образом заставляли замолчать, чем ещё больше пугали остальных. Вдруг особо тяжелые и выразительные шаги послышались у самой его двери, и ключи угрожающе зазвенели в скважине. Похоже, кто-то торопился. Винсент с ужасом почувствовал, что лежит на мокроватой от крови подушке, и что его половина уха снова источает красные пятна. Непослушный ключ наконец был вставлен в скважину, когда все голоса в коридоре вдруг затихли. Послышалось тяжёлое, гневное дыхание и вращения руки. Тут чья-то другая рука резко схватила ключника, но тут же послышался выстрел и крик. Ключ глухо ударился о каменный пол.Бежать. Срочно бежать.
Пока убийца поднимал ключ с пола, Ван Гог вскочил с кровати и бросился в окно. С треском стекло разбилось, располосовав его и без того окровавленное лицо, и он со всей силы впечатался в железную решётку. Ручка двери заскрипела, и, когда Винсент готов был попрощаться с жизнью, решётка вдруг провалилась. Дверь в его палату распахнулась, когда он ударился головой о землю. Выстрелы засвистели в комнате, а Ван Гог побежал вдоль стены и скрылся за поворотом. Он слышал погоню за собой и хлопки револьвера, пока сломя голову убегал от этого неизвестного убийцы. Бедное ухо он зажимал ладонью, чтобы не наследить кровью, и бежал в неизвестную сторону до тех пор, пока не повалился от усталости у ближайшего дерева. Ему казалось, что он пробежал всего несколько сотен метров за несколько минут, и что скоро его догонят, застрелят... На самом же деле прошёл час, и преодолел он несколько километров, а потому сразу повалился спать, забыв о всяком страхе и о боли в повреждённом органе слуха. Последней мелькнувшей в сознании мыслью было неожиданное предостережение.Кто-то открыл тебе решётку, Винсент. Либо ты спятил, либо за тобой следят.