***
Я сидел на ковре с мягкими игрушками, погремушками и пледом, чтобы не отморозить задницу. Мне было около года. Ты старше меня на две зимы и лета. Первые шаги ты сделал, в отличие от меня, рано. С какой–то резиновой игрушкой во рту, я пытаюсь встать на ноги. Ты тогда сидел на кресле и наблюдал за моими забавными движениями. Вот, в очередной раз я снова упал. Ты встал, взял меня за руки, и начал держать. Державшись за тебя, удивительно, но у меня получилось: сначала я стоял и не двигался, уже надумывал снова бряхнуться, но ты вовремя укрепил хватку. Когда ты понял, что я готов, то тихонько зашагал и потянул меня за собой. Да, я сделал эти два шага, не без твоей помощи. Ты отпустил меня, и недалеко отошёл. Взяв мою погремушку начал заманивать. В три года у тебя были первые успехи в манипуляции. Я зашагал за игрушкой, а ты все дальше. Отец заходит в комнату и видит эту картину. Я смотрю в твои чисто–голубые глаза, в которых отдавались блики от ясного солнца в окне, а после на отца с камерой. Я потянулся к технике, и меня чуть не ослепила яркая вспышка. Ты начал озорно смеяться с моей реакции на такую неожиданность.***
Первая наша драка. Тебе было шесть, когда это произошло. Я пробегал мимо твоей комнаты, и решил заглянуть в неё. Ты был видимо на кухне, и ел смотря какой-то познавательный мультфильм. Увидев твою любимую игрушку–грузовичок, подаренный тебе на день рождения, я решил её взять. Я понятия не имел, что ты эту игрушку так ценишь, видел только то, как ты с ней не расстаёшься даже во время сна. Я побежал в свою комнату, и начал осматривать вещицу. Чёрные колесики, двухместный салон, покрашенный в жёлтый, интересный механизм: когда дергаешь за палочку, то открывалась дверца для перевозки разных объектов. Я дёрнул не в ту сторону,в результате чего, палочка отломилась. Я взял свой пластилин такого же жёлтого цвета, правда с частичками красного и коричневого. Раскатав руках мягкую субстанцию, чтобы была теплее, и наклеев на отломленный кусок, я соединил две частички. Довольный своим результатом, я, тихо понёс игрушку в твою комнату. Ты, видимо, поел, уже находился там, и что–то искал. Увидев игрушку в моих ручонках, ты резко встал и направился ко мне. Я очень испугался, сердце бешено стучалось, а маленькие пальчики дрожали. Ты, выхватив грузовик за ту самую палочку, не удержал, уронил игрушку. Я тогда бы мог свалить вину на тебя, мол: «сам небрежно схватил», но пластилин и моё виноватое лицо выдавали своё. Твои бледные брови сошлись у переносицы, а на глазах выступили слёзы. Я вжался в дверь, и ты меня больно толкнул, чтобы пройти и нажаловаться маме с папой. Я этого не потерпел, и схватив тебя за футболку, потянул на себя. Ты меня ударил по руке. Я схватил тебя за блондинистые кучерявые волосы, и резко вырвал несколько выгоранных на солнце прядок. Ты так звонко завопил, что я сразу пожалел о сделанном. Родители прибежали на шум, и начали нас разнимать. Мама отнесла меня за шкирку в свою комнату. Папа остался с тобой, с целью узнать, что же произошло и какова причина побоев. Через один десяток минут я притопал к тебе с пакетом конфеток–сосалок и жалостливыми глазами, которые были на мокром месте. Ты сидел полностью поникшим. Злыми, красными от слез глазами, ты грозно взглянул на меня, а после перевёл свой взгляд на пакет. Опустив голову, показывая сожаление, я присел к тебе на кровать. Очень аккуратно сел, будто бы постель из настоящего хрусталя, подвинул к тебе конфеты и промямлил что–то вроде «прости меня». Уже собираясь уходить, встав, я направился к двери, ещё раз обернулся на тебя, и со вздохом отвернувшись закрыл дверь. Отойдя от двери на несколько шагов, я услышал шорох пакета и открывающегося фантика. Твои любимые барбариски.***
Первое сентября. День учёбы. Тебе уже не впервой туда идти, а вот мне в новинку. Меня нарядили в официальный костюм, все по правилам, на что я получил от тебя обидное высказывание: «пингвин». Я затеял обиду, но уже поджидая с отцом тебя с мамой у входной двери, я разорвался от смеха. Выходишь ты, с пафосным лицом, одетый не хуже меня в такой же костюм, но уже с красной бабочкой. Я передразнил тебя твоими же словами, и мы оба уже начали задыхаться от долгого смеха. Нас поторопили, и мы вышли из дома. Меня учителя не взлюбили сразу, так же как и одноклассники. Ты же был любимчиком и у одних, и у других, из–за чего пользовался большим авторитетом в свои 9 лет. Правда были недоброжелательные взгляды со стороны детей, чисто из–за зависти.***
И вот, мы не очень давно вступили в подростковый период, и гордо носили звание «подростки». Я любил встревать в неприятности, но ты же наоборот, неконфликтная личность. Но это не мешало тебе защищать меня от моих же врагов. И вот, снова драка, снова мы получили в носы. Несколько раз мы, конечно, выигрывали поединки с хулиганами, но это редкость. Мы отпросились у мед. сестры, которая появляется в школе один раз в год, домой. Мы тихо открыли дверь, но она предательски скрипнула, и отец услышал наше столь раннее появление. Он увидел наши носы, воткнутыми внутрь ватками, успевших окраситься в бордовый цвет. Мы получили нотацию о том, мол нельзя драться. А как же по–другому с такими тупицами? Нас отправили по комнатам. Чувствую себя жутко виноватым перед тобой.***
Зима. Тонны сугробов, которые не успели убрать дворники. На большинстве из белых кучках холодной и хрустящей массы, красовались формы ангелов. Жаль, что я не подумал о твоём слабом иммунитете, и толкнул тебя в очередной сугроб. Снег прокрался тебе за шиворот, шарф и куртку. Ты заболел. Температура 39.2. Ты лежишь с холодной тряпкой на лбу. Лицо красное, а глаза больные. Папа даёт тебе жаропонижающее, но оно не действует. На тебя совершенно таблетки не действуют. После посещения врача, выяснилось, что это обыкновенная простуда. Я испугаными глазенками смотрю на тебя, и правда шухарнулся, я думал, что ты умрёшь. Ты нашёл силы на забаву, и начал притворяться, мол «вижу свет в конце тоннеля». Мама тогда тебе нагоняй дала, чтобы не пугал меня. Выздоровел через неделю.***
Глубокая ночь. Летние каникулы. Мы уже юноши. Я прокрадываюсь к тебе в комнату, ведь знаю, что ты сова и не спишь до четырех ночи. Не постучавшись, на этот раз по уважительной причине, я захожу к тебе. И лицезрею такую картину: ты свернулся комочком, разрывно сопишь, видимо снится какой–то кошмар. Я бужу тебя, и ты резко выскакиваешь, смотришь на меня бешенными голубыми глазами, и пытаешься что–то произнести. Из–за испуга у тебя заплетается язык, и ты не можешь что–либо внятно сказать. Выдохнув, ты неожиданно бросаешься на меня с объятиями. Я сначала не понял, что случилось, но позже крепко обнял в ответ. Так мы и уснули. Не знаю, что бы я делал без тебя. Как бы сложилась моя жизнь?