Наследница

      Это не стало для меня потрясением. Ни обиды, ни удивления, лишь пустота. Все время проживания с Саске у меня было неуловимое, еле заметное ощущение, что я не одна. Чувство, что у тебя кто-то есть, кто-то живет вот здесь, с тобой под одной крышей. Оно было очень хрупким и оттого бесценным. Но для Саске все иначе.       — Понятно, — только и смогла выдавить я.       Хокаге, наконец, обернулся и посмотрел на меня: в его мудрых глазах читалось сожаление. Он горько улыбнулся и указал на кресло перед столом. Я покорно села. Какое-то время Третий продолжал задумчиво смотреть в окно, мы оба молчали. О чем он думал? Жалел меня? Саске? Я решила нарушить молчание:       — Мы с Саске не родственники. Он совсем не обязан со мной жить, если не хочет. Если он считает, что так для него будет лучше, то я не вправе препятствовать.       Наставник прошёл к своему креслу и сел напротив. Он пристально смотрел на меня, как будто искал признаки отчаяния или грусти, но не находил. Мне было плохо все эти четыре года и ничего не менялось. Поэтому вряд ли есть хоть какая-то разница между моим состоянием до новости о решении Саске и после неё.       — Ты права. Я тоже не вправе препятствовать. Я хотел, чтобы вы жили вместе, как брат и сестра. Мне казалось, что это спасёт вас обоих от одиночества и тьмы. Но, увы, не всегда все происходит так, как мы желаем. Я тревожусь за Саске. Боюсь, мальчик выбрал целью своей жизни месть, а его замкнутость мешает ему наладить связь хоть с кем-то. Избранный им путь ведёт к ещё большей ненависти, насилие порождает насилие, этот замкнутый круг не разорвётся. Пока он ещё ребёнок, но впереди его ждут испытания шиноби. Ему ещё предстоит узнать, на что он способен. Хорошо, если в своей новой команде он обретёт друзей, хорошо, если это поможет ему выбрать иной путь. В конце концов, все мы знаем, какие крепкие узы товарищества связывают каждого в команде шиноби.       Мне не нужно было говорить о пути мести Саске. Я прекрасно осознавала, что когда-нибудь придёт время, и мальчишка решится на это. Он хотел от Саске именно этого, а Саске хочет его крови. Это только вопрос времени. Надежда на то, что Саске передумает, всегда была слишком мала, но сейчас Третий хоть немного, но обнадежил меня.       — Решение Саске жить отдельно можно объяснить той же причиной, — продолжал Хокаге. — Вероятно, он хочет полностью отгородиться ото всех, остаться в одиночестве. Он считает, что сила достигается путём одиночества, что победа над более сильным врагом стоит самого дорогого. Но мы с тобой знаем, что он ошибается.       Я лишь тяжело вздохнула. Мы помолчали ещё немного.       — Мне жаль, что я не смогла показать ему этого, — подавленно прошептала я. — Хотела бы я быть той, что спасёт его от мрака, но, боюсь, я сама ногой в пропасти… Мы вместе прошли через ад и остались одни. Вроде близкие и одновременно чужие. Эту пропасть уже не преодолеть… И это моя вина. Я позволила себе замкнуться и отгородиться, когда Саске, такой маленький и беззащитный, нуждался во мне. Теперь он вырос, и я ему уже не нужна.       В госпитале стояла гробовая тишина. Моя палата наполнилась лунным светом, в этом мерцании виднелись силуэты деревьев с улицы. Луна была круглой и огненно-оранжевой, почти красной. Как кровь. Голова раскалывалась от боли, тело было ватное, но я все-таки заставила себя подняться и сесть. Я не знала, куда поместили Саске, но ноги сами понесли меня в коридор. В полубреду, в каком-то безумном забытьи я бродила по коридорам госпиталя, ни разу не наткнувшись при этом на персонал. Наконец, я нашла палату, в которой он лежал. В ней было темно, лишь тусклый свет уличных фонарей пробивался сквозь шторы.        Саске крепко спал, свернувшись калачиком. Я схватилась за горло, пытаясь унять вырывающееся наружу рыдание. Малыш… За что ему все это? Я легла позади него и крепко обняла, еле сдерживая слезы. Тело начала бить мелкая дрожь, зубы отстукивали рваный ритм. Боясь разбудить мальчика, я поспешила встать. Я взглянула на него ещё раз, и меня посетила до ужаса очевидная мысль: наш мир навсегда изменится, ничего и никогда уже не будет как прежде. С этой мыслью я покинула палату Саске и больше в неё не возвращалась.       — Не вини себя, Ясуко. Ты сама была ребёнком, и для тебя, как и для него, это тоже стало огромным потрясением. В любом случае, Саске уже не твоя забота. Теперь он под присмотром сильного шиноби, который когда-то также проходил через нечто подобное. Какаши не понаслышке знает, чем чревато одиночество и как оно влияет на личность. Я верю, что он поможет Саске прозреть в своём заблуждении и встать на правильный путь.       И мне хотелось бы в это верить. Мы снова замолчали, каждый погрузился в свои мысли. Я подумала о том, что сегодняшний день может стать для Саске судьбоносным. Наши с ним узы, возможно, разорваны безвозвратно, но это вовсе не означало, что для Саске это стало началом полного одиночества. До боли в сердце мне хотелось, чтобы мальчик обрёл друзей, которые не позволят ему сорваться вниз.       — Ясуко, — Третий вырвал меня из раздумий, — сегодня у тебя выходной и я полагаю, что ты хотела бы посвятить этот день тренировкам?       Я кивнула. Это было бы идеально…       — К сожалению, сегодня я не смогу уделить тебе время, но Тензо в очередной раз с готовностью заменит меня. Я уже отдал ему распоряжение, он будет ждать тебя на нашем месте через час.       — Спасибо, — хрипло прошептала я и добавила, — шишоу*.       Я вышла из резиденции Хокаге и, привалившись к столбу, закурила. Проходящие мимо джонины удивлённо покосились на меня, но мне было плевать. Они и имени моего не знали, какое им дело до того, как я себя уничтожаю? На самом деле, курение и правда было скорее формой уничтожения, нежели пагубной привычкой. Курила я довольно редко, возможно, не чаще пары раз в неделю. Для уничтожения, конечно, маловато, но вот для успокоения вполне сойдёт. Пока. Этот вид «релакса» я для себя обнаружила около года назад, когда хозяйка чайной лавки, устраивая меня на работу, предложила выкурить сигаретку-другую. Ее не смутило, что на тот момент мне было четырнадцать лет, как не смутило и мое незамедлительное согласие. Она же научила меня пить. Полезные связи.       Я брела по центральной улице Конохи, погрузившись в свои мысли и не замечая ничего вокруг. В голове крутился простой и одновременно невероятно сложный вопрос: кто я? Этот вопрос начал занимать меня с самого раннего детства. Меня окружали Учихи, они все знали, кто они, откуда, что им дорого и ценно, они гордились кланом и фамилией. А я всегда была просто Ясуко, приемная дочь Учихи Фугаку. Саске хотел поскорее стать шиноби и прославить имя Учиха, превзойти своего брата, а его брат хотел мира во всем мире. От последней мысли во рту стала скапливаться желчь, хотелось плюнуть прямо посреди улицы. «Вот он, твой поганый мир, хренов ты лицемер…». Я мысленно одернула себя, как делала это на протяжении четырех долгих лет, боясь поддаться злости. Я запретила себе думать о нем.       Однако же единственный ответ на поставленный вопрос был: я никто. Я жила и воспитывалась в семье Учиха, но я не Учиха. Я совершенствовалась в мастерстве шиноби, но я не шиноби. Я жила в Конохе, но Коноха мне домом так и не стала. Ни семьи, ни дома, ни друзей, ни целей. Я — никто. С этой воодушевляющей мыслью я отправилась на место встречи с Тензо.

***

      — Ну что, как обычно, начнём с разминки? — спросил Тензо.       Я кивнула.       — Шиноби кумитэ*! — подтвердила я.       Мы разошлись на десять шагов от центра, сложили знак конфронтации*, и я приготовилась к выпаду. Тензо был АНБУ, он специализировался на тихих убийствах, его атаки всегда были внезапными и бесшумными. Третий говорил мне, что обычно шиноби кумитэ начинают с тайдзюцу, но не таков был Тензо. Ожидая, что он нападет со спины, я конкретно просчиталась: удар пришёлся из-под земли. Стволы деревьев вырвались из недр и мертвой хваткой скрутили мои ноги, тогда Тензо ринулся в лобовую атаку. Но мне еле-еле хватило пары секунд перед его обманным маневром, чтобы создать замену тела и ускользнуть. Я уже была за его спиной и занесла кунай, но, усмехнувшись, он отбил мой выпад. Мы отскочили друг от друга.       По опушке раздавались хлесткие удары и лязг металла, мы слились в стремительном поединке, но никому из нас так и не удалось нанести и царапины. Это продолжалось довольно долго. Я решила, что пора действовать жёстче. Тензо не знал, что Третий научил меня одной из своих знаменитых техник: технике теневого клонирования сюрикенов. Я сделала обманный выпад, чем отвлекла внимание противника, и незаметно сложила печати. Брошенный сюрикен размножился, Тензо увернулся ото всех, кроме настоящего. Первая кровь.       Он снова усмехнулся, и я поняла, что дальше будет куда серьезнее. Конечно, если бы я видела его лицо, я смогла бы читать эмоции противника и стараться предугадывать его дальнейшие действия.       — Мокутон*: техника удушающего захвата!       Из рук Тензо вырвались крепкие стволы деревьев и понеслись на меня. Как огромные летающие змеи они гоняли меня по полю, мне с трудом удавалось ускользнуть от них. В конце концов, эти догонялки меня достали. Я высвободила чакру.       — Катон*: пламенный снаряд огненного дракона!       Бешеный огненный поток снес смертоносные стволы и устремился к Тензо. На какое-то время меня охватил ужас, потому как пламя настигло его. Но с облегчением выдохнула, обнаружив, что горел древесный клон. Выдыхать было рановато, потому как Тензо уже стоял за моей спиной, а его кунай был возле моей шеи. Поединок окончился моим поражением.       Мы сложили печать перемирия* и сели отдохнуть.       — Техника снаряда огненного дракона… — Задумчиво протянул он. — Это техника ранга B, но довольно сложная. Из известных мне шиноби ее могут использовать в совершенстве Третий и Какаши-сэмпай.       Я не ответила.       — Но попасть в такую банальную ловушку и проиграть, — с насмешкой добавил он, — это совсем не вяжется с твоими умениями.       Я усмехнулась в ответ.       — Я испугалась, что ты сгоришь заживо.       Мы замолчали. Одно из достоинств Тензо — он умел молчать, не создавая неловкой атмосферы. Я всегда чувствовала себя комфортно рядом с ним. В этом человеке заключалась уникальная сила, связанная с темным прошлым. Третий говорил мне, что Тензо овладел мокутоном по милости зловещих экспериментов Орочимару. Но он не поддался ненависти и мести. Я не знала всех подробностей, но сейчас, проводя время с этим добродушным человеком, мне трудно было представить, что когда-то с ним произошло нечто ужасное.       — Почему ты не используешь в бою свой улучшенный геном? С его помощью ты одолела бы меня на раз-два.       — Я не хочу, чтобы эта непонятная мне сила определяла меня. Да и Третий посоветовал использовать ее только в крайней нужде. Я могу быть сильной и без улучшенного генома.       — Она, конечно, тебя не определяет, как не определяет и твои умения. Но эта сила — часть тебя. Тебе не стоит стыдиться ее или бояться. Я мог бы помочь.       — Спасибо, Тензо. Но я сама должна понять, как и для чего ее использовать. Третий помогает мне, так что все хорошо.       Я посмотрела на ясное небо, оглядела поляну, деревья, следы нашей с Тензо борьбы, и гнетущее чувство пустоты снова мной овладело. С шести лет я тренировалась на этом поле, не жалея сил. Я выкладывалась по полной, старательно выполняла задачи наставника, следовала его заветам… но для чего? Третий говорил, что мы становимся сильными для того, чтобы защищать то, что дорого. Шиноби Листа, унаследовавшие так называемую Волю Огня, всегда будут на шаг впереди тех, кто отрёкся от неё. Но я не шиноби, Воля Огня для меня — пустой звук, а значит и отрекаться не от чего.       Тензо дернулся рядом со мной и вскочил. Я тоже почувствовала. Кто-то приближался, и этот кто-то был настроен отнюдь не дружелюбно. Мы стояли в напряжённом ожидании, Тензо подал голос:       — Ты можешь скрыться, пока не поздно.       Я отрицательно хмыкнула. Гости уже знают, что я здесь. Смысла прятаться не было.       Их было четверо в масках АНБУ Корня, следом за ними медленно, опираясь на трость, вышел Шимура Данзо.