Наследница

ИТАЧИ*       Легкие горели и болезненно сдавливали грудную клетку. Он попытался глубоко вздохнуть, но резко закашлялся и поморщился от боли. На ладошке показались капельки крови. Та знахарка, что когда-то давно была ирьенином в деревне Облака, не смогла точно определить диагноз, но по предварительным данным это было кровохаркание*. Скорее всего... Она напичкала его снадобьями, а рекомендованные антибиотики, которых у знахарки не было, он выкрал из ближайшего госпиталя. Она с прискорбием заключила, что сможет лишь помочь продержаться года три-четыре, но смерть неизбежна. Этого ему было вполне достаточно.       Итачи принял все необходимые лекарства, сидя на огромном валуне в лесной глуши, немного оклемался и отправился на встречу с Кисаме.       — И где вы вечно пропадаете, Итачи-сан? Лидер уже заждался.       Итачи, как всегда, ничего не ответил.       — Кстати, пока Вы где-то шатались, я сидел в пабе, и до меня дошли интересные слухи. Этот псих, Момочи Забуза, был убит Шаринганом Какаши и его мелюзгой. Назвали имя и Вашего братишки.       Итачи не изменился в лице и даже не вздрогнул. Он знал, что Саске попал в команду Какаши-сана, и Итачи это вполне устраивало. Ему всегда нравился Копирующий Ниндзя, под его присмотром с Саске все будет хорошо.       — Ты был знаком с Забузой? — Осведомился Итачи.       — Не то чтобы. Он был младше меня, служил в АНБУ Тумана, потом стал отступником. До меня доходили слухи, что в одиннадцать лет он взял крупный заказ на убийство во время Третьей Мировой.       Кисаме усмехнулся.       — Мне с его кровожадностью не сравниться.       — И как, удачный заказ? — Апатично спросил Итачи.       — Вроде нет. Одна шишка заказала беременную девку, но та вроде умерла при родах. А младенец исчез.       Итачи промолчал, мысленно благодаря команду Какаши за избавление мира от этого монстра.       Наконец, напарники добрались до места встречи: тёмная, затхлая пещера где-то в глуши Страны Молнии. Пейн практически никогда не покидал деревню Дождя, поэтому от его имени говорила Конан.       — Сейчас у нас в приоритете поимка кьюби. Он под охраной Хатаке Какаши, поэтому Пейн поручает его вам, Итачи и Кисаме.       — Почему им достался самый жирный джинчуурики? — Вмешался Дейдара. — Я бы одним махом снес Коноху с лица земли и в руинах раскопал бы этого пацана.       — Бака, — мрачно пробурчал Сасори. — Мы должны действовать тихо и не привлекать внимание.       — Что это за искусство, если не привлекает внимание? — Возмутился Дейдара.       — Хватит, — спокойно оборвала его Конан. — Ваша с Сасори задача выследить Орочимару. Хидан и Какузу пока займутся шиноби в списках на чёрном рынке. Нам нужны деньги.       — Бюрократия, мать ее... — Выругался Хидан. — Ненавижу эту херню.       — Всем плевать, — пробасил в ответ Какузу.       — Я останусь здесь на какое-то время, — продолжала Конан. — Нужно собрать информацию о восьмихвостом.       — Зачем мы так осторожничаем? — Спросил Кисаме. — Давно бы уже собрали всех хвостатых и все.       — Мы не торопимся, всему своё время, — спокойно ответила Конан. — Нам не нужен шум. Поэтому не привлекайте к себе внимание по возможности. Действуйте тихо и осторожно. Это все.       Итачи шёл следом за Кисаме и думал о том, что судьба играет с ним злую шутку. Как выяснилось, его цель, кьюби, стал товарищем Саске по команде. Случайно ли Третий объединил их, ещё и в команду Какаши-сана? В любом случае, Итачи понимал, что всеми силами нужно было не допустить нападения на деревню, а значит, ребёнка следует выловить за ее пределами. Тяжело было признавать, что жертвы ради безопасности Конохи и Саске ещё не закончились, теперь, возможно, жертвой станет товарищ его младшего брата.       Итачи с невероятной силой тянуло в родную деревню, он уже давно искал поводы наведаться туда и проверить обещания, данные ему Третьим и Данзо. Третий также обещал приглядеть и за Ясуко.       Ясуко... Итачи всегда подозревал, что она не обычная девчонка, а внимание к ней со стороны Хокаге было явно неслучайным. Итачи вынудил Саске возненавидеть себя, буквально внушил ему мысль о мести, но что было делать с Ясуко, он не знал. Он так и не смог тогда убить ее, навсегда запечатлев в памяти ее мягкую улыбку, полную понимания и любви. ЯСУКО       Прошло уже три месяца с тех пор, как я поселилась в Храме Огня. Первую неделю Чирику-сенсей не начинал тренировки, но приучал меня к распорядку дня в Храме: подъем в пять утра, легкая пробежка, душ, завтрак, помощь в библиотеке, уборка территории, свободные полчаса, помощь на кухне, обед, образовательные занятия с юными постояльцами, прогулка с сенсеем, помощь на кухне, ужин, подготовка ко сну. По словам Чирику, это приучало меня к дисциплине, а также помогало привыкнуть к местным порядкам. Не то чтобы меня спрашивали, но я была согласна на всё.       Когда начались тренировки, я думала, что была абсолютно готова. Но как бы не так. Чирику-сенсей придерживался строгого правила: в здоровом теле здоровый дух. Одна из главных частей наших тренировок состояла в медитации. По словам сенсея, многие ниндзя пренебрегали ей, и очень зря. Но медитация по методике Чирику состояла не только в концентрации и слиянии с природной энергией, но и с ужасными физическими нагрузками. Так, два раза в неделю стабильно я бегаю по высокой лестнице в Храм с грузом на спине туда и обратно в течении двадцати минут. Сразу же после этого, не давая телу отдыха, я скидываю груз и преодолеваю марш бросок на два км. Потом, концентрирую чакру в ступнях, взбегаю на дерево, минуты три вешу вверх-ногами и спрыгиваю. В другие дни мы с сенсеем часами сидим на холме в позе лотоса, отринув все мирские заботы и освобождая разум от всего лишнего (а лишним у меня оказалось практически все).       Сейчас, немного войдя в подобный режим, тренировки давались мне уже гораздо легче. Я начала успокаиваться, стала более собранной, и, что самое главное, ночные кошмары, наконец, покинули меня. Чирику-сенсей знал своё дело.       — Ты на верном пути, — сказал он во время нашей вечерней прогулки. — Ты должна четко понимать себя, Ясуко, свои чувства, реакции, ощущения и разграничивать их. Завтра мы с тобой начнём тренировки содзюцу*. Это боевое искусство не только учит дисциплине и точности, но и высвобождает то, что копится внутри. Если овладеешь содзюцу, все остальное станет для тебя пустяком, учитывая твои способности.       Я никогда раньше копье даже в руках не держала, мне стало страшно и, тем не менее, интересно.       — Сенсей, — неуверенно начала я, — мне хотелось бы написать Третьему. Эти три месяца я не получила ни одной весточки, я не знаю, как там Саске...       Сенсей беспристрастно посмотрел на меня и недовольно хмыкнул.       — Это исключено. Изоляция от внешнего мира — важная часть твоей тренировки. А будь какие важные новости, Третий сам нашёл бы способ связаться с тобой. Это никуда не годится, Ясуко: телом ты здесь, а мыслями в прошлом. Если ты хочешь добиться настоящего просветления и обрести покой, тебе следует принимать лишь сегодняшний день с заделом на будущее. Пока ты здесь, ты должна это хорошо усвоить, Ясуко.       — Мне не волноваться о младшем брате? — С вызовом бросила я и осеклась.       Чирику-сенсей не терпел возражений, к тому же он был абсолютно прав: я должна была отбросить все лишнее и уверенно идти к своей цели.       — Ступай готовься к ужину.       На следующий день мы приступили к содзюцу. Сенсей бросил мне копье и я ловко его поймала. Он одобрительно кивнул.       — Прими удобную тебе боевую позицию. Сделай так, чтобы твоё тело было полностью расслаблено, копье в руках сильно не сжимай, но будь уверена в своём оружии, доверяй ему. Почувствуй уверенность в ногах, они должны быть как пружины: твёрдые, но свободные.       Я последовала советам сенсея: согнула ноги, выставила одну вперёд, копье перехватила двумя руками наконечником к противнику. Оно было тяжёлым, рукам было трудно привыкнуть, я даже представить не могла, как им управлять.       — Глубоко вздохни, прислушайся к своему телу, позволь ему быть главным, оно подскажет, что делать.       Все эти метафорические изречения лишь запутывали меня, но я глубоко вздохнула, как велел сенсей, и немного расслабилась.       — А теперь нападай.       Этот поворот мне не понравился, но, не долго думая, я ринулась в атаку. Сенсей ловко увернулся, мое копье прошло мимо, и я по инерции полетела вперёд, тем временем Чирику основанием своего копья смачно ударил по моей спине. Это было больно, я немного разозлилась и снова пошла в атаку. Чирику, не прилагая особых усилий, ловко отбивал мои выпады или уворачивался от них, при этом несколько раз ударил меня. Последний удар пришёлся древком в живот, меня скрючило, и я повалилась на траву.       — Вставай, — строго велел он. — Не позволяй физической боли тебя одолеть. Превозмогай ее.       Это было легко сказать, но трудно сделать. По телу прокатилась болезненная волна нанесённых травм, в животе все еще было ощущение твёрдого саднящего комка. Кое-как, опираясь на копье, я заставила себя встать, все еще держась за живот.       — Дисциплинируй ум и тело, но не контролируй их. Ты слишком много анализируешь. Твои инстинкты здесь гораздо важнее, чем анализ. Ещё раз.       Так продолжалось несколько часов: я нападаю — Чирику отбивает атаки и наносит ответный удар. Я выдохлась настолько, что еле могла стоять на ногах. Я была на сто процентов уверена в том, что у меня сломано ребро, губа была разбита, я чувствовала вкус крови, рассечена бровь, левая рука вывихнута, по всему телу были ссадины и синяки. Он хотел меня убить?       Я сидела на коленях, схватившись за голову, надеясь, что это скоро закончится.       — Поднимайся, — приказал Чирику.       «Да он издевается». Я угрюмо посмотрела на него исподлобья, но упрямо продолжала сидеть. Тогда схлопотала копьем по спине.       — Разозлись. Выйди из себя, Ясуко. Хватит разводить сопли, или ты слабачка?       И вот тут-то я действительно вышла из себя. С бешеным рыком я кинулась на сенсея и, превозмогая боль и усталость, производила выпад за выпадом. Злость овладела мной, я ещё никогда не чувствовала чего-то подобного. Я кричала и шла в атаку, непрерывно производя попытки нанести хоть один удар. Наконец, Чирику-сенсей одним движением выбил копье у меня из рук, сделал подсечку и я упала спиной вперёд.       К моему большому удивлению, мои гневные вопли перешли в рыдания, я не могла остановиться. Я ревела в голос, вкладывая в слёзы и крики всю свою боль. Грудную клетку сдавило со страшной силой, я крепко схватилась за ворот кимоно и продолжала рыдать. Это длилось довольно долго, я лежала на земле, рыдания начали постепенно утихать, остались только жалостливые всхлипы. Чирику все это время стоял рядом и терпеливо ждал, когда я успокоюсь. После этого он помог мне подняться и сел рядом.       — Вот оно, — тихо сказал он. — Это то, что я хотел увидеть. Мы на шаг ближе к успеху.       Я чувствовала опустошение, которого никогда ещё не испытывала. Как будто из меня вытрясли все, что можно было, и не осталось в итоге ничего. Сил не было даже думать.       — Чтобы заполнить сосуд чем-то новым и свежим, надо сначала вылить старое и испорченное. Это болезненный опыт, но он нужен, чтобы помочь тебе двигаться дальше. Асума говорил тебе, что эмоции надо контролировать, а не запирать их внутри. Прими их все, прими боль, отчаяние, тоску, злость. Храбрость состоит не в том, чтобы запирать все в себе, но в том, чтобы свободно принимать. Открыв эту клетку, ты освободишься.       Я посмотрела на него пустым и отрешенным взглядом. Это то, о чем он говорил? В этот момент я не чувствовала вообще ничего.       — Сейчас наш медик займётся тобой. Потом прими душ и ложись спать. Сегодня ты себя преодолела, и завтра это будет уже другая Ясуко, готовая к новым и тяжёлым тренировкам.

***

      За месяц тренировок содзюцу стал наблюдаться видимый прогресс. Вместе с прогрессом меня сопровождали: ссадины, переломы, рассечения, вывихи и, конечно же, истерики. Да, всплески эмоций наблюдались ещё раз пять за последний месяц. То я хохотала, как безумная, несколько минут подряд до колик в животе, то громко материлась словечками, которых и не слышала никогда, но откуда-то знала, то рыдала горючими слезами. Наверняка со стороны это все походило на приступы сумасшедшей, но сенсей заверил меня, что это нормально, и мы на верном пути.       В этот день наши тренировки проходили без истерик, я, наконец, начала привыкать к своему оружию и гораздо ловчее использовать его. По крайней мере, травм на сегодня было куда меньше, чем обычно.       — Чирику-сан, — послышался голос молодого монаха, — там пришёл человек. Говорит, что ему нужно увидеть Ясуко.       Я удивлённо переводила взгляд с монаха на сенсея и обратно. Кто мог придти навестить меня? Любопытство было велико.       — Хорошо, — произнёс Чирику. — Мы заканчиваем.       Мы возвращались в Храм, и я гадала, кто это мог быть. Тензо? Какаши? Может, кто-то из АНБУ по приказу Третьего? Ни один из моих вариантов на оправдался.       Возле лестницы стоял высокий человек в странном одеянии: темно-зелёное кимоно и красное хаори, а на лбу протектор со знаком «масло». Длинная белая грива была забрана в массивный хвост. Хитрые глаза оглядели меня с головы до ног.       — Джирайя-сама, — проговорил Чирику-сенсей и протянул руку. — Добро пожаловать. Что Вас привело в нашу обитель?       Джирайя-сама — один из трёх легендарных саннинов и ученик Третьего. Хокаге рассказывал мне о нем, как о талантливом оболтусе и упрямом хулигане. Он говорил о нем с такой нежностью, хотя я знала, что любимым учеником старика Сарутоби был Орочимару.       — Я здесь по просьбе Сарутоби-сенсея. Мне нужно поговорить с Ясуко.       Чирику посмотрел на меня.       — Я не вправе препятствовать, хоть и не поддерживаю эту идею. Для Ясуко важно быть в относительной отдаленности от мира шиноби, пока она не окончит тренировки.       — Я понимаю. Но вопрос важный и не терпит отлагательств, — спокойно ответил Джирайя-сама.       — Что ж, тогда я оставлю вас.       Чирику слегка поклонился и пошёл в Храм. Я проводила его хмурым взглядом и посмотрела на саннина. Тот загадочно наблюдал за мной, слегка прищурившись. У него было приятное лицо, а в глазах читались мудрость и знание.       — Джирайя-сама, — я подала голос. — Рада познакомиться с Вами. Наставник много о Вас рассказывал.       Джирайя внезапно расхохотался.       — Вот как. Мне это льстит.       — О чем вы хотели поговорить?       Он воровато огляделся. Кажется, тема разговора не терпела лишних ушей.       — Сарутоби-сенсей связался со мной, сказал, что в Храме Огня есть человек, которому я должен передать интересную информацию.       Он говорил ребусами, и это немного раздражало.       — Прогуляемся? Проведёшь мне экскурсию.       Мы двинулись в сторону Храма, обходя его по кругу. На заднем дворе был большой парк с фонтанами, я решила проводить саннина туда. По дороге он отпускал разного рода восхищенные восклицания или шуточки, но мне было не до смеха. Я ломала голову над тем, что же Третий поручил своему ученику, что тот, отложив все свои дела, явился в Храм лично ко мне.       Мы прошлись по парку и сели на лавку в самой дальней беседке.       — Итак, — нетерпеливо начала я. — О чем Вы хотели поговорить?       Он с любопытством оглядывал меня, как бы оценивая. Я чувствовала, как раздражение все сильнее охватывает меня, хотелось стукнуть кулаком о скамью. В последнее время моя сдержанность давала трещины.       — Думаю, ты знаешь, что я веду жизнь отшельника и много путешествую, — вкрадчиво начал Джирайя-сама. — Третий связался со мной и дал весьма необычное задание. Очевидно, он не мог говорить прямо на случай, если послание попадёт не в те руки. По его просьбе я наведался в деревню, в которой ты родилась.       В затылке болезненно закололо, а желудок скрутило от волнения. Джирайя-сама загадочно молчал и пристально смотрел на меня.       — Ну, — в нетерпении проговорила я, — что Вы узнали?       — Я поспрашивал местных и выяснил, что твою мать звали Саюри, она была любовницей одного знатного человека в Стране Воды, имя которого мне не назвали. Будучи совсем ещё юной девушкой, она оказалась в страшной нужде, устроилась горничной в дом знатного человека, который ее заметил. Кое-кто намекал, что Саюри была вынуждена стать его любовницей, чтобы ее не выгнали с работы, к тому же этот лорд, как видно, неплохо ее обеспечивал. В общем, Саюри забеременела, жена лорда все узнала и наняла убийцу. Девушка вынуждена была бежать из дома лорда в Страну Огня. В этой деревне она купила небольшой домик на сбережения от работы в доме лорда. Война шла в самом разгаре, девушка была уже на сносях. Когда жители деревни эвакуировались, она осталась из страха, что наёмный убийца найдёт ее. Там она и родила, в одиночестве.       — Как Вы все это выяснили? — Хрипло прошептала я.       Я вдруг представила, как ей было страшно и одиноко, как она, совсем одна, родила в какой-то темной каморке, как нацарапала записку с моим именем, как умирала... Все, что я смогла почувствовать, это злость на этого паршивого лорда и его жену. Кулаки непроизвольно сжались, ногти впились в ладони.       — Я поговорил с одной пожилой женщиной в этой деревне. Она заботилась о Саюри, а та помогала по хозяйству. Девушка долго ничего не говорила о себе, но однажды поделилась с ней. Во время эвакуации женщина умоляла Саюри пойти с ними, но девушка наотрез отказалась, поведав о наемном убийце.       Я попыталась расслабиться и разжала кулаки. Но скулы свело от напряжения, я плотно сжала зубы до скрипа. Джирайя-сама терпеливо ждал, когда я справлюсь с собой.       — Но есть ещё кое-что, — осторожно добавил он. — Это объясняет наличие у тебя чакры и прочих способностей.       Я глубоко вздохнула и приготовилась.       — По горячим следам я выяснил, что твоя мать была дочерью одного ниндзя-отшельника, — продолжал Джирайя-сама. — Там история не намного лучше: какое-то время он был с женщиной, она забеременела, а он ушёл путешествовать дальше, не зная об этом. Женщина эта умерла при родах, Саюри осталась круглой сиротой, ничего не зная о своих родителях, как и ты сейчас. Так вот, этот ниндзя отшельник известен в узких кругах как Речной Странник, и имя ему...       Я замерла.       — Сенджу Сэтома, младший сын Хаширамы, Первого Хокаге*.