На маяке никто не живёт

Если бы Чонгук проснулся на пару минут позже, то от накатывающего стыда укрыться было бы уже некуда. Но ему повезло. Тэхён ещё сопел в две дырки, когда смотритель разлепил сонные веки и истерически дёрнул всё ещё лежащую на чужой талии руку на себя, чуть ли не падая с кровати. Он конечно не верующий, но слава Богу, что Тэхён всё ещё спал. Почему он был уверен в том, что ему всё это приснилось? Будить это сонное царство никак не хотелось. Вчера у него был слишком эмоциональный день, пусть выспится. И ведь действительно, Тэхён проспал чуть ли не до обеда, пока Чонгук сделал всю работу за обоих. Не смотря на всё ещё присутствующую усталость, тот был в довольно хорошем настроении. Шустро выпрыгнув из тёплого одеяла и пару раз сладко потянувшись, Тэхён выскакивает на улицу, ловя холодный, грубый ветер на пухленьких щеках, в надежде увидеть родные черты лица перед глазами, но, как и всегда, желаемого человека по округе не было. Может, отлучился ненадолго? Ветер дул уже не так сильно, сменивши своё изначальное направление на северное. Теперь приятный тёплый бриз окутывал нежную кожу на щёчках матроса, стоящего около небольшого обрыва по правой стороне острова, заставляя того невольно улыбаться. Он давно не ощущал таких ветров. Так спокойно на душе ему не было даже живя там, на глубине. Все таки океан – его стихия. Хотелось снова нырнуть с головой в прозрачные воды, выпрыгивать наружу, совершая сальто, послушать глупые шутки рыбы клоуна и сплести неудачный венок из Анфельции* который всё равно распался бы на голове. Да, везде есть свои плюсы за которыми парень будет скучать. — Если хочешь, можем сходить поплавать, — Тэхён аж отскочил в сторону схватившись где-то в районе сердца. Этот Чонгук когда нибудь перестанет его пугать своими неожиданными появлениями из неоткуда? — Напугал? — нет, нервные клетки просто так далеко в плаванье ушли, — извини. Ну так что? А Чонгуку и ответ не нужен, увидя этот маленький огонёк счастья в чужих глазах, и внутренне улыбаясь сам себе, но всё равно дожидается одобрительного кивка от младшего. И вот они оба уже стоят на том же самом берегу, на котором пару месяцев назад произошло одно из самых странных событий в жизни обоих. Снова солнце прячется за горизонтом. Дежавю. Тэхён аккуратно прикасается большим пальчиком ноги к воде, тут же отпрыгивая назад, и цепляется за небольшой камень зарытый в песке, падая в крепкие руки. — Такая холодная? — Чонгук крепко держит парня, невольно прижимая хрупкое тело ближе к своему, спрашивая шёпотом на ушко. Вся кожа русала покрылась роем приятных мурашек от таких действий, но Тэхён и не был против, наоборот, пусть он никогда его не отпускает. Тэхён бегает глазами по всему пространству, замечая что-то на подобии трамплина на краю обрыва и задерживая на нём взгляд, что не осталось не замеченным Чонгуком. — Хочешь прыгнуть? — Чонгук подходит чуть чуть ближе, нежно обнимая талию младшего со спины и сложив впереди пальцы в этакий замочек, аккуратно кладёт подбородок на хрупкое плечико парниши. Если это Киму сейчас снится, то он ни при каком раскладе не хочет просыпаться. Тэхён положительно кивает головой в ответ, когда Чонгук наконец отпускает и без того смущённого парнишу. Тэхёна, конечно, это не особо обрадовало, но виду он не подал, а лишь развернулся к старшему спиной, ступая худенькими ножками на тёплый песок, направляясь в сторону вышки. Чонгук идёт за ним. — Я же говорил, что будешь скакать как заяц сегодня, — заметив, что русал совсем не обращать внимание на недавно повреждённую ногу, Чонгук с облегчением выдохнул, ведь смог вылечить это хрупкое создание. Матрос на это лишь внутренне улыбается, не оборачиваясь продолжая шагать дальше. Самым неловким фактом для Тэхёна было то, что купаться в одежде так то не особо удобно, из-за чего обоим прийдётся избавится от лишнего лохмотья на себе. Первым, конечно же, раздевается Чонгук. Естественно, ему же, как думает Тэхён, по сути то и все равно, он и так спит с ним в одном нижнем белье, хоть даже голым будет перед ним ходить его это волновать никак не будет. Но с Тэхёном это не прокатит. Ну да, Чонгук уже видел его тело обнаженным когда нашёл парня на берегу, ну и что? Это было пару месяцев назад, тогда и Тэхёну не было особой разницы до этого. Но сейчас всё изменилось...внутри Тэхёна изменилось. — Так и будешь стоять? — саркастично поднимая бровь, Чонгук проводит пальцем во весь рост парня, мол говоря жестами «ты типо в одежде плавать собрался?» Тэхён на это лишь скрещивает руки на груди, одаряя Гука недовольным взглядом, но всё же пересиливает себя, ведь он же не тряпка. Чонгуку всё равно дела нет до него. Он для себя уже всё решил...ну или просто успокаивает себя этими мыслями, пока уже развязывает узел на спортивных штанах, оголяя стройные, длинные ноги и откидывая вещицу куда-то в сторону кустов. Чонгук же в свою очередь бесстыдно пялится на открытые его взору бёдра, скользя глазами вниз по голени и останавливая взгляд на маленьких пальчиках, что мило приподнимаются, когда парень поспешно переступает с ноги на ногу. Но как только Тэхён приподнял краешек чёрного свитера, всё внимание смотрителя переключилось на только что оголений, немного впалый животик, переходя в виднеющуюся тонкую талию, что совсем недавно обнимал Чонгук. Хрупкие плечи, тонкие руки, плавная линия спины...его фигура чертовки прекрасна. Если бы русал умел заговаривать, он бы сказал Чонгуку не пялится, (на самом деле не сказал бы) но так как говорит ему не дано, ничего поделать с этим не может. Его пристальный взгляд слишком дурманит разум, когда Тэхён уже стоял лишь в одних, что ни есть, боксёрах перед своим обьектом воздыхания. В такие моменты хочется стать никому не нужной букашкой лежащей вверх ногами на земле и подыхающей от безисходности. Тэхёну не составило не малейшего труда погрузиться в воду, разбежавшись по вытоптанной траве и изящно прыгнуть щучкой вниз, изгибая тело по линии дуги. Дымные глаза внимательно водили взглядом по небольшой ряби на поверхности воды, что как будто вырисовывала непонятные тому узоры, но самого «художника» уже долгое время не наблюдалось. Внутри стало как то не спокойно, а ноги сами побежали вперёд, отталкиваясь от деревянного края, и пока разум успел осознать все происходящие действия, Чонгук уже находился под водой...и под Тэхёном, что крепко вцепился тому в руки, нависая сверху и не отрывая голубах глаз от чужих. Казалось, что для обоих время ударило по тормозам, что вокруг лишь километры и километры безграничной пустоты, а они являются тем самым неизведанным центром вселенной, что так усердно ищут учёные. Тэхён не хотел, понимал, что поступает не правильно, но когда он находится так близко, сдерживать свои же желания становится невыносимо сложно. Осознание пришло слишком поздно, ведь Тэхён уже был в притык к Чонгуку, что даже малёк не проскочил бы между их телами. Русал и знать не хочет, чего бы натворил и как бы потом разгребал все последствия, если бы не Чонгук, что вернул парнишу в этот «мир без их совместного будущего», начав истерически болтыхать ногами и руками, ведь воздуха в лёгких становилась всё меньше. Голубоглазый реагирует быстро, резко срываясь с места и торопливо выплывая на поверхность, краем уха улавливая тихие покашливаниях со стороны старшего. Наверное, именно в этот момент недавно успокаивающий шум океанских волн, сейчас был более напрягающим и противным звуком, чем звук ногтей царапающих школьную доску. Казалось, что небо просто наваливается на этих двоих и теперь давит со всей силы на океан. Неловкая тишина повисла в воздухе между двумя торчащими из солёной воды мокрыми макушками, что смотрели куда угодно, но не на друг друга. Тэхён не знал, как поступить, не знал, что делать, что думать. «Хавайся в кущі»* одним словом. Не сказать, что Чонгук был в не менее потрясённом состоянии, тоже будет не правильно, но в руки себя смог взять быстрее младшего. (что в принципе было ожидаемо) — Уже темнеет, — немного неуверенно начинает Чонгук, и опустим тот факт, что прошло буквально минут 15 с того момента, как оба вообще пришли на этот берег, — думаю, стоит вернутся обратно в дом. Ну вот и поплавали. Молодцы, расходимся. Тэхён, естественно, был только за. Чтобы он ещё раз пошёл с Чонгуком плавать....Нет уж, спасибо. Хватит с него и сегодняшнего вечера, благодараствую, больше такого опыта он испытывать не хочет. Тэхёну бы внимательности не помешало где нибудь да набраться, ведь парень и не заметил, что Чонгук уже давным давно вылез из воды, стоя в накинутой сверху одежде на песчаном берегу и всеми силами стараясь не смотреть в сторону Тэхёна, что у него, конечно же, скверно получалось. Русал же в свою очередь скрылся из поля взора смотрителя, умело нырнув с головой под воду, что лишь одних хвост плеснул брызгами, и через пару минут уже легконого ступал босыми ногами по тёплому песочку, подходя чуть ближе к парню, в ожидании сам не зная чего. — Ты...иди в домик, — немного неуверенно, — печку я затопил ещё раньше, так что, думаю, внутри тепло, — не отрывая глаз от уходящего в океанские глубины солнца произносит Гук на одном дыхании, как будто заготавливал эту речь так же долго, как президент на Новый год, — я скоро прийду, мне нужно немного...подумать, — Тэхён на эти слова лишь мнётся на месте, закручивая пальцем уже растянутый краешек чёрного свитера. Это всё он виноват. Не отдался бы он своим желаниям, все было бы нормально. Дурак. Какой же дурак. Еще пару секунд он мысленно карает себя «трезубцем Посейдона», ведь мозгами вообще-то думать иногда было бы не плохо, но потом лишь понимающе кивает в ответ и скрывается за нависающим обрывом, поднимаясь по деревянным ступенькам наверх к хижине. Сумерки окутали остров своим непроглядным полотном довольно быстро. Тэхён и не заметил, что сидит у печки на стуле-качалке завёрнутым в тёплый пледик уже четвёртый час, а стрелка вообще-то давно зашла за час ночи. Он ждал его, но с каждой минутой проведённой в одиночестве, русалу казалось, что эта затея становится все более бессмысленной. На улице значительно похолодало и ветер поднялся до кучи. А если Гук заболеет? Тэхён знает, что по сути то не должен переживать, но сердце само сжимается до боли, только парень подумает о том, как его любимому человеку может быть холодно. В маленьком окошке горел тусклый свет подожженных парнишей свечек, на который Чонгук уже смотрел тот самый битый четвёртый час, сидя на краю небольшого обрыва и думая о недавно произошедшем под водой. Что Тэхён хотел сделать? Поцеловать? Нет, что за бред пьяного, зачем это русалу? Но он был так близко...Боже, как же сложно признавать самому себе то, что да, да чёрт возьми, Чонгук хотел его поцеловать. Неужели он действительно влюблён? Это же так неправильно! Но что Гук может сделать, если сердце кричит во все стороны света когда он находится рядом. Ему нужен отдых, да, определённо нужно отдохнуть. Как там говорится: «утро вечера мудрее»? Вот именно этим правилом сейчас воспользовался Чонгук, поднимаясь с холодной земли на ноги и медленно шагая в сторону только что погасший в окошке огоньков. Тэхён заснул. Снова тихо открывается дверь, снова старший на цыпочках проходит в глубь комнаты, где вновь виднеется лишь краешек коричневых волосиков торчащей из под одеяла макушки парниши. В очередной раз слышится звук потрескивания дров от тёплого огня в нагретой печи, Чонгук протягивает руку и аккуратно отодвигает край белого одеяла, пробираясь внутрь нагретого кокона и развернувшись лицом к повернутому спиной парню, задаёт очередной вопрос. — Спишь? Но слышит уже приевшийся давным давно ответ – тишину. Было бы очень даже не плохо, если бы Чонгук именно сейчас как обычно развернулся на другой бок и крепко заснул до самого утра, но в этот раз что-то пошло не по сценарию. Мозг видимо вообще отказался принимать участие в здравомыслящих процессах, когда рука парня сама потянулась расправить непослушнее взъерошенные прядки на затылке младшего, что вьются как виноград подвязанный к шпалере. Как так получилось Чонгук не знает, но в какой-то момент обычное разглаживание прядей пальчиками, видимо, наскучило, ведь смотритель уже медленно зарывает ладонь в чужие волосы, пробираясь сквозь запутанные волоски, попутно расправляя их немного отросшими ногтями. Естественно, Чонгук давным давно пододвинулся ближе к желанному (ну а что уже отрицать то) телу в притык, ощущая приятное греющее тепло. Рука оставляет макушку в покое, переключаясь на хрупкие плечи и плавно переходя на тонкую талию, очерчивая манящие глаз изгибы и линии, вновь кладя крепкую ладонь на бедро, где та побывала ещё в первый же день, (а точнее ночь) их знакомства. — Прости. Чонгук и сам не знает, за что извиняется: за то, что в открытую бесстыдно лапает спящего человека, или же за свои, уже давно неконтролируемые, чувства к нему. А может вообще за всё сразу? Парень пододвигается ещё ближе, притягивая хрупкое тело к своему за талию и залипает на открывающейся ему тонкой шее младшего, когда еле ощутимо дотрагивается мягкими губами к медовой коже и прикрывает уставшие веки, что пролетает неуловимая и такая чувствительная дрожь, но Чонгук был слишком увлечен и не замечал ничего вокруг, продолжая покрывать каждый сантиметр невесомыми поцелуями и невольно щекоча кожу опаляющим дыханием. — Извини. Тихий шёпот низкого баса проносится возле аккуратного ушка младшего, после чего тот одаряет проколотый хрящик ещё одним букетом нежных прикосновений немного розоватыми губами. Но Чонгук резко отрывается от недавнего занятия, когда наконец замечает, что снизу живота начинает приятно тянуть. Он вновь ложится на спину, устало откидывая голову назад и набрав полные лёгкие нагретого воздуха, томно выдыхает, уткнувшись взглядом в потолок от своей же безисходности. — Мне жаль, — проноситься шёпотом в пустоту. Чонгук лишь вымотано зарывает руку в свои же волосы, немного оттягивая и медленно проводит ладонью вниз по щёкам, — Боже... — «как же я устал» остается не сказаным. Но из своих же, уже каждосуточных, раздумий парня вывели непонятные движения сопровождающиеся тихими шорохами со стороны младшего, и развернувшись обратно на бок, Чонгук чуть ли не столкнулся кончиком своего носа с чужим, таким маленьким и аккуратненьким. Тэхён повернулся к нему лицом. И лучше бы он продолжал лежать спиной, ведь теперь у Чонгука срывает все тормоза. Ну вот почему всё всегда как на зло? Лунный свет пробивается сквозь немного пыльные окна, тусклыми лучами освещая лицо спящего парниши, на которое беспрерывно продолжается пялится Чонгук, рассматривая, как драгоценный камень зарытый в недрах земной породы. Парень нежно проводит тыльной стороной ладони по пухленькой щеке, очерчивая округлые линии личика, аккуратно, почти неощутимо, дотрагиваясь подушечкой указательного пальца до выпуклых губ и медленно ведя по их длине, лишь бы не разбудить «сонную красавицу». И тут Чонгук решается на отчаянный шаг. Он и так совершил уже кучу ошибок за сегодняшнюю ночь, терять то уже нечего, а желание прикоснутся к этим губам своими искушает всё больше с каждой минутой. Ну, жеребий брошен. За считаные секунды их лица уже находились буквально в пару сантиметрах друг от друга, всё внутри как будто сжалось, свернулось в один огромный ком от приятного волнения растекающегося по венам. Рука крепко сжимала край тёплого покрывала, ведь шепнув очередное «прости» в чужие губы, Чонгук притягивается чуть ближе и, закрыв глаза, бережно дотрагивается до них, накрывая своими. И в этот момент взорвались все терзающие его страхи, что строились внутри парня на протяжении этих 10 лет. Да и ему уже было на это абсолютно наплевать. Он нежно целовал верхнюю губу, тут же плавно переходя на нижнюю и дотрагиваясь кончиком носа к краешку щеки, мягко чмокал их уголки, вновь затаскивал спящего в трепетный поцелуй, не пропуская ни единого миллиметра, ведь так хорошо, как сейчас, ему ещё не было никогда. — Господи... — буквально на выдохе произносит парень, ведь задерживал дыхание, чтобы младший не проснулся. Но, как говорится, случайность – логика фортуны, ведь как только старший решил немного отстранится от желанного дела, его взгляд столкнулся с большими оленьими глазки, что хлопали своими густыми ресничками, уставившись на него с полным, как думал Чонгук, не пониманием происходящего. Но ведь он не знал, что Тэхён далеко не спал всё это время. Он только-только потушил свет, закутавшись в одеяло, когда входная дверь открылась. Он всё слышал. Он всё чувствовал. Казалось, что в данный момент дар речи отняли не у Тэхёна, а как раз таки у самого Чонгука, ведь ни одно слово на язык не наворачивается, а в голове и вовсе пустыня с одним несчастным кактусом посредине. Оба парня просто вцепились взглядом друг в друга и, не сводя взгляд, просто переодически моргают. Это даже забавно. — Тэ, я... — ну, оправдываться же как-то теперь надо, — мне жаль, прости меня я полный идиот, я не хо... Договорить Чонгуку не дали те же самые сладкие губы, что несколько секунд назад он, собственно таки, и целовал. Но сейчас Тэхён поцеловал его.Сам поцеловал. Чонгук думал, что потерял связь с этим миром ещё тогда, как только коснулся их, но он крупно ошибался, ведь целовать человека и получать ту же отдачу в ответ – неземное ощущение. Тэхён нежно сминает чужие губы, блаженно прикрывая веки, ведь как давно он этого ждал. Как давно они этого ждали. Он невольно заводит руку за талию Чонгука, притягивая их тела ещё ближе друг к другу так, что, казалось, даже тонкий лист бумаги не просочится между ними. А Чонгук лишь отвечает, конечно отвечает, не менее желанно, даже напористо. Гук и сам не заметил, когда ему успело настолько снести крышу, что он уже нависал над лежащим перед ним Тэхёном, раздвигая губы второго языком пошире и легонько надавливая на нижнюю губу. Но что уносило больше всего, это то, как Тэхён без малейшего сопротивления позволял Чонгуку углубить поцелуй, отдавался и даже не думал останавливаться. И Чонгук, конечно же, возможности не теряет. Язык старшего проникает в чужую ротовую полость, плавно проходится по верхнему ряду зубов, переходя на нёба и по хозяйски облизывает губы. Когда трепетный и нежный поцелуй успел перейти в это? Они оба не знают ответ на этот вопрос, хотя, их сейчас это волновало меньше всего. С каждым новым поцелуем воздуха в лёгких становится все меньше, поэтому Чонгук неохотно отрывается, сразу же получая нежный чмок от второго, ведь Тэхён снова тянется за манящими губами. Гук лишь улыбается, затаскивая младшего в объятия, положительно отвечая на недавнее «приглашение», переходя на подбородок и двигаясь по острой линии челюсти, оставляя за собой дорожку еле уловимых прикосновений, добираясь до мочки уха и легонько кусая, оттягивая на себя. — Хочешь? — нет конечно, то что Чонгук его всего уже облапал почти во всех местах совсем не возбуждает. Парень видит, как младший тяжело сглатывает, и дав себе «зелёный свет» подводится на выпрямление руки, смотря дымными глазами прямо в затуманенный взгляд напротив. — Я люблю тебя. На что сразу же оказывается затянутым в очередной поцелуй, и если он будет расценивать это как «я тоже» от русала, то ничуть не ошибётся. Ловкие пальчики расстёгивают маленькие пуговицы растянутой ночной рубашки, когда горячие ладони уже бесстыдно оглаживают тонкую шею, заставляя Тэхёна блаженно откинуть голову назад, плавно ведя вниз и проводя подушечкой по длине выпирающих ключиц. Чонгук наклоняется чуть вперёд, покрывая мокрыми поцелуями немного подкачанную грудь парниши, останавливаясь возле сосков и чувствует на себе молящий и жаждущий взгляд второго. А Чонгуку и слова не нужны. Тот аккуратно дотрагивается губами до ареолы, вызывая по всему хрупкому телу младшего приятную волну мурашек, пропуская мимолётную ухмылку. — Это ты так только на поцелуи реагируешь? — вибрация низкого голоса заставила Тэхёна ещё сильнее закусить и без того алую губу. Да, ну сводит он чуть-чуть (чуть-чуть? серьезно?) его с ума, и что издеваться теперь надо? Тем временем Гук окутывает сосок мягкими губам, ведя горячим языком по кругу, играясь с затверделыми бусинками и дотрагиваясь до самой чувствительной точки посредине, чувствуя, как лежащее под ним тело блаженно извивается от получаемого удовольствия. Через пару минут Чонгук приступает ко второму, а Тэхён лишь судорожно сжимает белую простынь в руках, пока смотритель не отрывается от приятного дела и не переключается на впалый животик, оставляя за собой дорожку чувствительных поцелуев. А ведь он опускается всё ниже. Тэхён инстинктивно скрестил ноги, когда Чонгук оказался слишком близко. Но Гук лишь плавно проводит немного шершавой ладонью по бедру, переодически сжимая, пока сам не раздвигает длинные ножки в разные стороны, заставляя Тэхёна напрячься ещё больше. Указательный палец задевает резинку уже давно мокрого белья, заползая ладонью под эластичную ткань, а Тэхён уже не знает куда себя деть, ведь внизу всё болезненно горит, так сильно прося о чужом внимании. Чонгук очерчивает пару кругов возле самого основания, резко срывая уже наскучившее ему боксёры с младшего и задерживает взгляд на таком Тэхёне: открытый, податливый, с красными от возбуждения щеками и опухшими от своих же прикусываний губами. Парень опаляет жаром своих губ внутреннюю часть бёдер, пытаясь сделать русалу максимально хорошо и полностью игнорируя своё уже давным давно болезненное возбуждение. Чонгук мельком кидает взгляд на младшего, и увидев приоткрытые в ожидании опухшие губы, дотрагивается своими до головки, тут же подключая мокрый язычок, что уже бесстыдно рисовал узоры вокруг возбужденной плоти. А у Тэхёна, кажется, мутнеет в глазах. Складывается впечатление, что он сейчас просто взорвется от того, на сколько ему чертовски хорошо. Чужой язык водит вверх вниз по всей длине, беря до основания, всасывая воздух и создавая вакуум, и вновь медленно ведя по кругу, играясь. Тэхён бы сейчас стонал громче самого океана, если бы имел голос, но всё, что он может, лишь томно выдыхать от каждого опаляющего прикосновения Чонгука. Он не понял, как это произошло, но пальцы сами зарылись в чёрные, вьющиеся волосы, сжимая до побеления костяшек, когда оргазм становился всё ближе. Но в один момент Чонгук остановился, чмокнув напоследок сочащуюся головку и с хитрой ухмылкой чеширского кота, встал на ноги, кинув «я сейчас, подожди немного» поднимаясь по лестнице на второй этаж. А Тэхён просто лежит уткнувшись в потолок, и всё ещё не верить в реальность происходящего. Может, он уже настолько поехал головой, что он сейчас на самом деле лежит в психбольнице и ему это все по просту мерещится? Но ведь его прикосновения кажутся такими реальными. Это не может быть лишь игра его воображения. Всё это действительно происходит наяву. Чон правда сказал ему «я люблю тебя»! У них правда сейчас происходит ничто иное как секс! Секс с Чонгуком! Долго себя ждать парень не заставил, незамедлительно залазя обратно на кровать и держа в руках небольшой тюбик смазки. Откуда в такой глуши у него она вообще оказалась и что не менее интересно – для чего, если он тут почти всю жизнь был один? Хотя какие тут к чёрту вопросы, если Чонгук уже давным давно сидел между ног Тэхёна без нижнего белья, (когда он успел его снять?!) выдавливая немного вязкой жидкости на пальцы и приставляя ко входу, медленно просовывает один, наблюдая за тем, как младший легонько поджимает ноги под себя и дугообразно прогибается в пояснице, когда внутрь податливого тела одновременно проникает второй и третий, от прохлады которых по коже пробегает рой умопомрачительных мурашек. Откуда Чон вообще знает, что нужно растягивать партнёра перед сексом? Чонгук, конечно, любил делать всё медленно, выжидающе, чтобы в глазах темнело ведь уже не можешь терпеть желания внизу, но Тэхён, кажется, буквально умолял Чонгука своим мутным взглядом устремлённым куда-то вверх и закусывая губы, что без фиолетовых следов на утро, видимо, не обойдётся. И Чонгук не медлит, выдавив на член приличное количество смазки и приставив головку ко входу, аккуратно входит на половину, медленно подавая тело вперед, пока не входит до основания. Изящные пальцы нежно переплетаются с чужими, веки удовлетворенно прикрыты, грудь заметно приподнимается, глотая недостающий лёгким воздух, ведь дыхание давным давно было сбыто, голова блаженно закинута куда-то назад, оголяя манящую тонкую шею, что Чонгук уже охотно взялся покрывать мягкими поцелуями и багровыми следами, а пухлые губки наслажденно приоткрыты в, буквально, немых стонах русала, когда Гук с каждым новым толчком всё нежнее и плавнее входит в младшего. Тэхён тянется к сладким губам, когда вновь чувствует подбирающийся пик упоения, сплетаясь в мокром поцелуе и через пару секунд всё тело начинает неистово дрожать, как будто биться в эйфории, пока в глазах всё мерцает тёмными пятнами, а сознание и вовсе не уносит в нирвану. Чонгук кончает следом, успевая выйти из размяклого тела и устало валится рядом, целуя запотевший лобик моряка и обнимает, крепко прижимая к себе. — Люблю. — лишь шёпотом проносится по воздуху, заставляя все внутри Кима тепло сжаться. Он лишь утыкается носом в крепкое плечо, счастливо улыбаясь и мгновенно засыпая. Этовсё не сон. Это – лучше любого наркотика. [...] Усталые веки молодого парня медленно открываются, сонно моргая вверх вниз, ведь не спать почти всю ночь и проснутся в 7 вечера удовольствие не из приятных. Брюнет неохотно приподнимается на вытянутые руки, сжав массивный кулачок и потирая немного опухшие глаза. Отрывки вчерашней ночи начинают всплывать где-то глубоко в памяти. Всё ещё не верится, что всё это действительно произошло. Чонгук признался ему, и признался самому себе, а русал ответил, вновь поцеловав его. На немного отёкшем после сна лице проскальзывает мимолётная улыбка, пока, лениво развернувши голову направо и ожидая увидеть все ещё сонное королевство под боком, взгляд лишь замечает скомканное одеяло на пустующем, и давным давно остывшим, месте и ни единого намёка на младшего. Как будто Тэхёна никогда в этой хижине и не было. Нет, не мог же Тэхён просто уйти? Не мог же Тэхён ему просто приснится? Чонгук ведь не психически больной. Или ему стало настолько одиноко тут, что они вправду всё это...придумал? Поникшее лицо смотрителя на данный момент не сравнится даже с самым мрачной погодой, которая только может быть в океане. Чонгук резко выбегает наружу, шустро сканируя взглядом всю открытую его взору местность, но нужной фигуры глаз не зацепил. Маяк, сарай, окраина леса – пусто. И вряд ли он снова пойдёт в эту глушь после того случая. В памяти всплывает лишь одно, и последнее место. Шаг за шагом Чон вновь приближается к тому самому берегу, что и сковал этих двоих наручниками одних на острове. Кажется, что их первая встреча, если это можно так назвать, состоялась совсем недавно, а прошло уже целых два месяца. Почему время постоянно летит так быстро? Ноги сами затормаживают крепкое тело, когда на жёлтом песке виднеется та самая кудрявая макушка молодого парниши, что всеми силами пытался ухватить несчастного краба (бедный краб, что он только не пережил) но каждый раз тот умело уворачивался от пятипальцевой «клешни» русала, наверное, молясь каким-то морским силам, чтобы от него отстало это неугомонное дитя. — Ребёнок, — подойдя почти в притык, низкий голос заставляет Тэхёна отвлечься от недавнего занятия (краб за это Чонгуку безумно благодарен) и поворачивает голову с ярко выраженным недоумением на миленьком личике, что Гук то и может только расплыться в нежной улыбке со сверкающими огоньками в дымных глазах. — Я испугался, не увидев тебя рядом, когда проснулся. Я подумал, что ты ушёл, и просто уплы... Но монолог Чона перебивают искусанные, но всё ещё слаще сахарной ваты губы, что так трепетно сплетаются с чужими.

«Я не хотел в тебя влюбляться, но у жизни всегда есть свои планы, на которые я не в силах повлиять. И похоже для неё я просто маленькая пешка, которую в скоре так или иначе поразит ферзь. Настоящая близость обычно начинается издалека, и ты помог мне осознать настоящее понятие этого слова. Любовь - это когда хочешь с кем-то переживать все четыре времени года. Когда хочешь бежать с кем-то от весенней грозы под усыпанную цветами сирень, а летом собирать с кем-то ягоды и купаться в океане. Осенью вместе валяться в кучах опавшей листвы и заклеивать окна на тонкий скотч от холода. Зимой - помогать пережить насморк и долгие вечера, а когда станет холодно - вместе топить печь, сидя на мягком ковре под немного скомканным пледом, держа в одной руке чашку свежезавареного горячего фруктового чая, а другой переплетать холодные пальцы с любимым человеком, согреваясь лучше чем от теплоты огня».