Ненавидь меня

      Как и предсказывал Мадара, он явился, чтобы напомнить людям, чьей власти они теперь подвластны. Уже на следующее утро он созвал всех жителей деревни на центральную площадь. Из динамиков, развешанных по всей деревне, гремел гимн, будя тех, кто еще не проснулся. Мелодия гимна была основана на старой мелодии Учиха, которую Саске помнил по напевам своей матери. Когда-то эта мелодия дарила ему тепло и чувство защищенности. После резни она превратилась скорее в траурную песнь, чем в колыбельную. Стала священным гимном, хранящим память о том, каким было счастье. Теперь он ненавидел эту мелодию. И ненавидел происходящее. Саске стоял на платформе в центре города вместе с несколькими другими людьми. Это были руководители городских департаментов и несколько приближенных Мадары. У края сцены на коленях стояли четыре фигуры. Это были те, кто сбежал накануне. Связанные по рукам и ногам, с натянутыми на головы капюшонами, они были выставлены напоказ всей деревне. Люди смотрели на них, гадая, кто скрывается под капюшонами. Саске видел, как многие оглядывались по толпе, выискивая своих близких, отчаянно пытаясь убедить себя, что среди закутанных фигур нет никого знакомого. Саске тоже окидывал взглядом толпу, но его цели были иными. Пленники его не волновали, они сами накликали на себя беду. Глупцы. И всё же Учиха осознавал, что ему придется отвечать за то, что произойдет сегодня. Как и вчера, и только богам известно, что еще предстоит пережить под гнетом Мадары. Саске не был верующим, но он молил всех, кто мог его услышать, о том, чтобы правление Мадары было коротким. В тенистом углу у края площади его ищущий взгляд наконец нашел ее. Сакуру, вместе с остатками одиннадцати шиноби Конохи. Утреннее солнце светило прямо за зданием, у которого они стояли, погружая их в холодную тень. Все держались напряженно и о чем-то быстро переговаривались. Постороннему могло показаться, будто они замышляют заговор, так как их взгляды то и дело скользили по толпе и устремлялись на солдат, расположившихся на крышах по периметру площади. Но Саске знал лучше. Шикамару, лениво прислонившись к кирпичной стене, рассеянно окуривал друзей сигаретным дымом, глядя в небо. Время от времени он подносил тлеющую сигарету ко рту, затягивался, а затем отводил руку вниз, стряхивая пепел. Если бы они что-то планировали, он бы обязательно был в курсе. Как и Сакура. В отличие от других, Сакура не сбивалась в кучку. Она держалась особняком, прислонившись к стене в нескольких шагах от Шикамару. Скрестив руки на груди, она неотрывно следила за происходящим на сцене. Саске видел, как к ней подошла Ино, на лице которой читалась явная озабоченность. Но Сакура даже не удосужилась взглянуть на подругу. Лишь беззвучно пробормотав что-то непонятное и покачав головой, она продолжила буравить взглядом сцену. Ино, помедлив, вернулась к остальным, но время от времени бросала в сторону Сакуры беспокойные взгляды. Гул голосов, доносившийся из толпы, постепенно стих. И в тот момент, когда на площади появился Мадара, воцарилась абсолютная тишина. Поднявшись по ступеням на возвышение, он остановился у центрального микрофона. —Жители Конохи и члены нового режима, — начал он свою речь. —Возвращение в мою самую любимую деревню — это то, от чего я никогда не откажусь… Его голос, усиленный динамиками, громыхал по всему центру селения. Звук пробивался сквозь здания и эхом разносился по улицам, так что его речь могли слышать даже те, кто не присутствовал на площади. В сочетании с пафосными вступительными словами это создавало ощущение, будто люди находятся не на городской площади, где вот-вот должна состояться публичная казнь, а на арене, где вот-вот развернется грандиозное представление. —Но, кажется, мое отсутствие затянулось. В приветственной речи Мадары еще звучали теплота и симпатия, но теперь они улетучились. Его голос стал мрачным и угрожающим, наполненным укором. —Вместо приветствия я встречаю нелояльность и предательство… Он махнул своим людям. Четверо из них шагнули вперед, каждый подошел к фигуре и сдернул капюшон. Лица четверых дезертиров были обнажены. Наступила короткая, тягостная тишина, затем из толпы раздались крики. Люди узнали своих друзей и родственников. Пожилая женщина, стоящая ближе к сцене, исступленно закричала и попыталась подойти к платформе, но была остановлена охранником. —Молчать! — рявкнул Мадара, заглушив мольбы женщины и другие шепотки в толпе. Женщина замерла, ее глаза расширились от страха. Мадара презрительно смотрел на нее сверху вниз. Он указал на пленников. —Эти предатели были пойманы на границе Суны. Они пытались дезертировать. Они не заслуживают ваших слез или мольбы, — его взгляд переместился от женщины к толпе. —Враги государства не заслуживают милосердия.— Он повернул голову и посмотрел на лидеров, стоящих на подиуме. Его взгляд остановился на Саске. —О снисхождении можете не просить. Саске не дрогнул. Он выдержал взгляд Мадары, ледяной взгляд Учихи задержался на нем на мгновение, прежде чем патриарх Учиха повернулся к дезертирам. —Предательство карается только смертью. Мадара отошел от подиума и достал свой гумбай из-под черного плаща, накинутого на плечи. Подобно жнецу смерти, он приблизился к капитану группы. —Рен Канеко, как предатель нового режима, я приговариваю тебя к смерти без суда. Это право было утрачено, когда ты восстал против своей нации. Боги не снизошли милосердием к его душе, не предоставили возможности произнести последние слова. Даже будь такая возможность, Рен не успел бы промолвить ни слова. В тот же миг, как Мадара закончил свой приговор, гумбай уже пришел в движение. Несмотря на силу и смертоносность Мадары, оружие не предназначалось для чистой казни. Лезвие вошло в шею Рена на половину, издав влажный, глухой звук. Мадара вытащил клинок из шеи Рена, окропив кровью край сцены. Рен захлебнулся булькающим кашлем и рухнул вперед, в быстро образующуюся лужу крови на деревянном настиле. На мгновение Саске подумал, что Мадара позволит парню медленно захлебнуться собственной кровью, пока его тело беспомощно бьется в конвульсиях. Но Мадара поднял гумбай и снова опустил его вниз, и снова. Каждый удар сопровождался отвратительным звуком разрываемой плоти и ломающихся костей. Наконец, голова Рена полностью отделилась и укатилась от все еще дергающегося тела. Многое повидал Саске на своем веку, но даже эта сцена леденила душу. Желудок скрутило от тошноты, но он не дрогнул, когда Мадара, завершив казнь, обернулся к лидерам, стоявшим позади. Спутавшиеся волосы, дикий взгляд — он был похож на безумца. Мадара махнул Джиро Шоджи, новому главе подготовки шиноби Конохи. Джиро шагнул вперед, остановился у следующего пленника и обнажил меч. Взглянув на Мадару, он услышал те же слова, что и прежде. Казнь, которую он совершил, была чуть более гуманной, но все же грубой. Мадара указал гумбай на Суйгецу. Шиноби лишь вздохнул, едва слышно для Саске, водрузил огромный меч на плечо и двинулся к следующему осужденному. Клинок Суйгецу не знал пощады. Взмах — и острый клинок без колебаний прорезал шею. Быстро, мгновенно. Без лишних ударов, без страданий. Без тени сомнения. Суйгецу ловким движением очистил клинок от крови, не омрачая его безупречную чистоту, и вернулся в строй рядом с Саске. Лишь легкое прикосновение к локтю от Суйгецу, пристегивающего меч Казни, заставило Саске осознать, что Мадара с нетерпением ждет его действий. —Саске, — промурлыкал Мадара, в его голосе звучала приторная ласковость. Сохраняя бесстрастное выражение лица, Саске шагнул вперед и протянул руку к Кусанаги. Пальцы сомкнулись на рукояти, и клинок послушно явился миру, будто повинуясь безмолвному приказу. Лезвие, отразив солнечный свет, ослепительно блеснуло, когда он остановился перед самым юным из осужденных. Тот выглядел еще моложе, чем вчерашним утром, и Саске уловил женский крик, прорезавший безмолвие толпы. Его заглушил громоподобный голос Мадары, повторявшего те же слова, что и при предыдущих казнях. Испуганные глаза мальчика поднялись на него. —П-пожалуйста, — еле слышно прошептал он. Хватка Саске на рукояти клинка стала еще крепче. Это было необходимо. Он должен был это сделать. —Ты сам на это напросился, — бесстрастно произнес Саске. —Я-я не-, — начал было мальчик, но, видимо, осознав бесполезность своих мольб, отвел взгляд на толпу. Будто кто-то сможет ему помочь, пронеслась в голове Саске мысль. Мальчик, отчаянно веря в спасение, жадно вглядывался в лица людей. Внезапно он замер, его взгляд пригвоздился к кому-то, и в глазах зажглась искорка надежды. Саске, проследив за его взглядом, сразу понял, кого увидел мальчишка. И когда он заметил, как грудь того наполняется воздухом, а рот приоткрывается, чтобы произнести имя, Саске подействовал. Клинок Саске, пронзив воздух, беззвучно скользнул по шее мальчика, оборвав рвущийся наружу звук. Горло захрипело, из него вырвался булькающий звук, а руки мальчика судорожно схватились за рану, будто прикосновение могло остановить кровь, будто это был простой порез. Саске стиснул зубы, не в силах отвести взгляд от захлебывающегося и падающего вперед юного тела. Корчась, мальчик медленно задыхался собственной кровью. Молниеносным движением Саске опустил меч еще раз, на этот раз вложив всю силу в удар, чтобы рассечь крепкие мышцы и кости, полностью отделить голову и прекратить мучения. —Пусть это станет уроком для каждого, кто помышляет о мятеже. Расходитесь, живите своей жизнью, трудитесь, выполняйте свои задачи, возвращайтесь домой. Передайте тем, кто сейчас не здесь, вашим товарищам, соседям, сослуживцам и, самое главное, вашим семьям: измена карается смертью. Небольшая пауза, и площадь оглашается скандированием. Сначала подхватывают окружение Мадары, затем дежурные охранники, и, по их примеру, к ним присоединяются мирные жители. Вскоре единый голос толпы заполняет все пространство. Пока слова «Измена — это смерть» эхом разлетаются над площадью и дальше по городу, а толпа постепенно расходится, Саске не может сдержаться. Ему нужно знать. Он бросает взгляд через плечо и встречается глазами с Сакурой, которая все еще стоит на том же месте. Она уже смотрит на него. И, несмотря на слова прошлой ночью, на ее лице читается горькое разочарование. Мысленно он пытается донести до нее свои чувства: Это было необходимо. Чем скорее Мадара получит то, что хочет, тем скорее он уйдет, и тем меньше будет угрожать нам. Ты будешь в безопасности. Саске пытается передать свои мысли взглядом, ищет в ее глазах хоть малейшее понимание. Но она отворачивается, прежде чем он успевает найти ответ. Саске снова смотрит на четыре безжизненных тела. Он бы сказал, что эти четыре жизни — цена безопасности деревни от Мадары. Но в глубине души он задается вопросом: сколько еще жертв потребуется? Это будущее совсем не то, которое он себе представлял, когда встал на сторону Мадары. Саске не был склонен к планированию. В те времена это было невозможно. Ослепленный жаждой мести, он не мог предвидеть последствий своих действий. Среди медиков ходило поверье, что полнолуния влекут за собой странные события. В основном, это выражалось в наплыве пациентов с нетипичным поведением или необычными травмами. Сакура не верила в суеверия. И, учитывая, что сейчас было новолуние, к тому же не совпадающее ни с одним из ближайших полнолуний, она понимала, что хаос, внезапно захлестнувший больницу, имел только одно объяснение: Мадара. Но влияние Мадары не ограничивалось больницей. Он воздействовал на весь город. Его прибытие в Коноху стало катализатором перемен. Везде, где он появлялся, царил хаос, пока Мадара наблюдал, перестраивал и возрождал. Следом за ним, неотступно, следовал Саске, обеспечивая молниеносное выполнение его приказов. Не прошло и недели с момента неожиданного появления Мадары, как он уже посетил тюрьму. Там он обнаружил недостаточную охрану и пустующие камеры. Немедленно были приказаны регулярные проверки камер, пересмотр протокола охраны и ужесточение наказаний за определенные преступления. На второй день он посетил академию, где столкнулся с низким уровнем дисциплины и нехваткой учеников. В ответ он ввел более строгую учебную программу и стимулы для семей, отправляющих на обучение нескольких детей. На четвертый день он явился в казармы. Увидев полную комплектацию боеспособных новобранцев, он, тем не менее, нашел в этом изъян и отправил тридцать команд на задания. На пятый день он посетил разведку. От Ино Сакура узнала, что он внедрил несколько новых тактик, разработанных в столице. Очевидно, эти методы были секретными, но по встревоженному лицу Ино, когда она делилась этой информацией, Сакура поняла, что новые методы Мадары были бесчеловечными. Она не понимала, зачем пошла в больницу. Мысль о безопасности в этом месте казалась абсурдной. На пятый день, когда Мадара явился в это, по идее, прибежище для больных и раненых, Сакура снова оказалась в тисках тревоги. Она не могла ни сражаться, ни бежать. Все началось, когда восемнадцать из тридцати команд, отправленных Мадарой на задания, вернулись с тяжелыми ранениями. Сакура должна была знать, что он появится, учитывая провал большинства миссий. Но ее разум не удосужился подкинуть эту мысль, чтобы она могла подготовиться. Из-за огромного потока пациентов за короткое время палаты не были готовы. Приемное отделение превратилось в один большой пункт первичной сортировки. Шторки и койки отодвинули, не заботясь ни о чьем уединении или комфорте. Раненых лечили прямо на тех носилках, на которых их привезли. На мгновение Сакуре показалось, будто война так и не закончилась. Врач, словно на поле боя, латала раны, не тратя время на безнадежных. Волна за волной прибывали новые жертвы: каждая вернувшаяся с трудом команда приносила с собой новых раненых. Больше половины с тяжелыми ранениями, а четверть — с угрозой для жизни. Все они попали под внезапную атаку на границе со стороны шиноби Сунагакуре. Всю ночь царил хаос, но к рассвету все стихло. Большинство пациентов были под седативными и обезболивающими, поэтому в палате царила тишина. Сакура устало обходила раненых в тусклом утреннем свете, проверяя бинты и приступая к зашиванию ран, которые не были отмечены как требующие немедленного внимания четыре часа назад. Если бы не ее истощенная чакра, куноичи бы почувствовала тяжелое присутствие чакры Мадары и Саске, когда они только вошли в здание. На самом деле, это лишь показывало, насколько она устала. Сакура не осознала, что кто-то вообще вошел в комнату, пока не услышала взрывной возглас Карин с соседней кровати и не оторвалась от зашивания большой раны на боку мужчины. Сакура подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Карин бросается к входу, где стояли Мадара и Саске вместе с одним из помощников Саске. Их тяжелые взгляды скользнули по комнате, игнорируя поклон и нервное приветствие Карин. Сакура не могла не посмотреть на Саске, но в тот момент, когда его взгляд упал на нее, она перевела внимание на Мадару. И тут она заметила, что он тоже с интересом смотрит на тот угол, где она работала. Сакура быстро опустила взгляд и сосредоточилась на работе. Зашивать рваные раны такого размера и формы ей приходилось так часто, что она могла бы делать это с закрытыми глазами. Однако работа служила лишь предлогом, чтобы не смотреть на Учиха. Она не была главой больницы и не обязана была отчитываться перед ними — это была обязанность Карин. Но, невзирая на меньшую ответственность, Сакура держала ухо востро и внимательно прислушивалась к разговору. — Нужно, чтобы отдел разведки начал допрашивать ответственных за распределение приказов о миссиях, — услышала куноичи голос Мадары, обращенный к сопровождавшему их помощнику. — Пусть применяют на практике те новые методы, которым их обучили на днях. Мне нужно знать, как Суна так быстро обнаружила их позиции и смогла организовать столь мощную атаку. — Слушаюсь, лорд Учиха, — ответил помощник, затем последовал звук салюта рукой. Его быстрые шаги удалились из приемного отделения, он побежал выполнять приказ Мадары. После короткой паузы Мадара обратился к Карин. — Как наши люди? — спросил он с беспокойством в голосе, которое Сакура сочла неискренним. Карин, общаясь с Мадарой, держалась с поразительной уверенностью. Ни тени смущения или страха. Впрочем, Сакура не удивлялась — работа под началом Орочимару не могла не оставить след. Карин привыкла иметь дело с монстрами и даже сотрудничать с ними. Осматривая палаты, Карин докладывала Мадаре и Саске о состоянии раненых, деля их на тех, кто находился в критическом и относительно легком состоянии. Время от времени их шествие замедлялось, когда Мадара заговаривал с теми, кто был в сознании. Он говорил почти ласково, и солдаты отвечали сдержанно, скорее всего, из-за робости. Но чем дольше Мадара общался с ранеными, тем более открытыми становились их ответы, а некоторые, казалось, даже благоговели перед тем, что сам Мадара удостоил их своим вниманием. Он выражал соболезнования тем, кто оплакивал погибших товарищей, обещая им справедливость. Тем, кто получил тяжелые ранения, он приказывал Карин в их присутствии обеспечить полную реабилитацию. А к тем, чьи ранения были менее серьезными, он обращался с благодарностью за их храбрость и мастерство, проявленные при защите и спасении товарищей. Им он обещал славу в виде повышения по службе и возможности совершенствовать свои навыки. Именно тогда Сакура осознала истинную цель визита Мадары. В отличие от его предыдущих визитов, например, в тюрьму или академию, где он искал недостатки, теперь он искал возможности. Отчет о потерях, который ему предоставляла Карин, его на самом деле не интересовал. Он мог получить эту информацию на бумаге. Он пришел не за статистикой, а за тем, чтобы провести агитацию и наладить связи. Но вместо того, чтобы целовать младенцев и жать руки, как это делают большинство политиков, он укреплял товарищество и лояльность среди военных. Он строил и усиливал свою армию. Сакура затянула последний шов на ране, проходящей вдоль линии роста волос рыжеволосого шиноби, которого она лечила. С помощью другого бойца из его отряда они помогли блондину лечь обратно на импровизированную подушку, которую его товарищ сделал из своей хлопчатобумажной куртки. Когда раненый осторожно лег, Сакура позволила остаткам своей чакры просочиться в его бок, где у него было сломано ребро. Мужчина благодарно кивнул ей, впервые за долгое время сумев полностью расправить легкие без боли. Нежно коснувшись его плеча, она улыбнулась ему и посмотрела на его товарища. —Тебе тоже стоит отдохнуть, — настоятельно посоветовала Сакура, быстро собирая свои инструменты и окровавленную марлю. Мужчина кивнул и, как только он прислонился к стене и закрыл глаза, следуя ее совету, Сакура направилась к месту утилизации. Осторожно сняв перчатки, Сакура собрала новый лоток со свежими перчатками и бинтами. Она села рядом с бессознательным пациентом и занялась проверкой капельницы, стараясь быть занятой, чтобы слиться с толпой и не привлекать внимания присутствующих Учих. Тем не менее, медик прекрасно осознавала, что по крайней мере один из них пристально за ней наблюдает. Пытаясь игнорировать чувство того, что за ней следят, Сакура натянула новую пару перчаток и задрала рубашку мужчины. Осторожно отводя большую повязку, прикрывающую его живот, она осмотрела рану. В памяти промелькнуло видение ее рук внутри живота мужчины, когда она зашивала его раны. Это всегда с ней происходило. Каждая рана, каждый пациент — она никогда не забывала. —У тебя мало чакры, — неожиданно раздался голос Саске. Вздрогнув, Сакура оторвалась от мучительного видения и увидела Саске, присевшего на другой стороне пациента, рядом с которым она стояла на коленях. Быстро отведя взгляд, она снова сосредоточилась на пациенте и занялась перевязкой раны. —Я бы не выполняла свою работу, если бы… —Тебе нужно отдохнуть. —У меня есть пациенты, которые… —Кто тут стабилен? — резко спросил Саске. —И ты тратишь чакру на них, чтобы облегчить их страдания, а не помочь им выжить? Сакура сурово посмотрела на него. —Мне жаль. Я понимаю, что ты был вундеркиндом среди нашего класса генинов и осваивал вещи быстрее и легче, чем все остальные. Но некоторые люди сознательно не хотят учиться определенным навыкам, например, игнорировать страдания других. Ты удивишься, как много может изменить немного сочувствия. Она снова посмотрела на рану, которую лечила, и начала прикреплять свежую повязку к бессознательному человеку с помощью клея. —Несмотря на твои отсталые взгляды, сочувствие не делает тебя слабым.— Затем куноичи пробормотала себе под нос с сарказмом: —Просто спроси своего дядю. Кажется, он этим пользуется. Было очевидно, что Саске услышал ее слова, потому что он резко сказал: —Следи за языком, Сакура. Предупреждение Саске было резким, и она снова посмотрела на него. В его темных глазах сверкнул привычный опасный блеск, когда бывший напарник сделал ей замечание. Но на его лице также была видна мрачная усталость. Темные круги под глазами и напряженное выражение лица, где проступали напряженные вены на лбу. Сакура хотела возразить, но внезапный хрип и стон под ней заглушили все слова. Пациент резко очнулся от вызванного морфином сна. Его глаза метались в замешательстве, а лицо исказилось от боли, когда он начал шевелиться. Сакура немедленно погладила его по лбу, пытаясь успокоить. —Тонири, — позвала она, вспомнив его имя из карты, которую просмотрела, проверяя капельницу. —Всё в порядке. Ты был тяжело ранен, когда ваше подразделение атаковали шиноби Суны. Теперь ты снова в Конохе. Помнишь? Тебе удалось вернуться с одним из товарищей. Сейчас ты в больнице. Мужчина отрицательно покачал головой. —Нет. —Не помнишь? — спросила Сакура. —Нет, нас не атаковали, — голос Тонири был непреклонным, а лицо решительным, когда он попытался сесть. Сакура ласково посмотрела на него. —Тонири, лежи спокойно, — начала она, укладывая его обратно. Харуно взглянула на Саске и кивнула, чтобы он помог ей. —Ты в больнице из-за травм, полученных во время засады. Тебе нужно как можно меньше двигаться… Тонири снова покачал головой, когда Сакура и Саске укладывали его. —Не Суна, — хрипло проговорил он, вцепившись в руку Сакуры. Его лицо было искажено страхом, когда он пытался привлечь ее внимание. —Кири… Кири напали… Взгляд Тонири метнулся на Саске, и он тут же замолчал. Бледная кожа мужчины стала еще белее, а его руки задрожали. Он с тревогой посмотрел на Сакуру и сжал ее руку так сильно, будто боялся, что она его отпустит. —Тссс, — успокаивала его Сакура, пытаясь освободиться.—Саске, дай мне ампулу с подноса. —Что с ним? О чем он говорит? Кири напали на него? — спросил Саске, протягивая ей ампулу с успокоительным. Его пальцы коснулись ее руки, прежде чем он высвободил ее из хватки Тонири. —Он сильно дезориентирован, — объяснила Сакура, стараясь не обращать внимания на покалывание в руке. —Во время войны раненые часто были сбиты с толку. Но путать целую войну — это ненормально. И он не получил никакой травмы головы. Если только… —Доктор Харуно. Сакура похолодела. Краем глаза она видела, как Тонири закрывает глаза. Аккуратно она вытащила шприц из канюли. Закрыв иглу, она бросила его в дозатор и медленно повернулась к Мадаре, который стоял у ног Тонири. Она поклонилась и пробормотала: —Учиха-Сама. Мадара одарил ее ледяной улыбкой, от которой у Сакуры закружилось в животе и подступил к горлу ком. —Согласно докладу Карин, число наших потерь невелико только благодаря тебе.— Он бросил взгляд на Тонири. —Хорошие люди, вроде… Тонири, верно? — Сакура едва заметно кивнула, и Мадара, видимо, принял это за подтверждение. — Ну, такие, как он, выжили. В его словах было что-то зловещее, что заставило Сакуру усомниться в их искренности. Возможно, фальшивый утешительный тон уже не действовал, или, может быть, она просто поддалась паранойе. —Впрочем, ты снова блестяще продемонстрировала свои навыки. Дрожь пробежала по спине Сакуры, и ее левая рука сжалась в кулак. Пальцы один за другим коснулись большого, словно проверяя их целостность. Рядом с ней шевельнулся Саске, но она не посмела отвести взгляд от Мадары. —Я просто выполняла свой долг. Мадара ухмыльнулся. —Какая скромность. Он пристально осмотрел ее с головы до ног, в его глазах мелькнул задумчивый огонек. —И все же, твои способности не идут ни в какое сравнение с остальными. Как и у твоего предшественника, о чем я много слышал на этой неделе. Тот факт, что Мадара обсуждал ее с другими, не вызвал у Сакуры чувства гордости, которое могли бы испытать другие. Напротив, ее охватил ледяной страх. —Однажды мне придется найти для тебя более серьезные испытания, чтобы по-настоящему оценить твои возможности. Но сейчас ты выглядишь уставшей. Он перевел взгляд на Саске. —Саске, проводи-ка доктора домой. —Я должна остаться… Мадара властным жестом оборвал ее. —Твои навыки больше не нужны. Другие медики справятся с поддержанием наших воинов, таких как Тонири. Он перевел взгляд на Саске. —Проследи, чтобы Сакура благополучно добралась домой. Пусть возьмет несколько дней отпуска в качестве награды за службу шиноби нашей великой нации. Саске коротко кивнул, подошел к Сакуре и подтолкнул ее локтем. Сакура не возражала против ухода из присутствия Мадары. Она не замечала руку Саске на своей пояснице, пока он молча вел ее по коридорам больницы. С каждым крылом их темп увеличивался, шаги Сакуры становились все более быстрыми. Саске, полагая, что она хочет от него отделиться, просто шел в ногу с ней. Его рука все еще витала у ее спины, направляя ее, но Сакура не делала попыток разорвать эту связь. Они быстро шагали вперед, пока Сакура не свернула в узкий коридор с уборными и кладовками. Там она внезапно отделилась от Саске, бросилась бежать и выскочила из запасного выхода в конце коридора. Саске кинулся вдогонку. Ожидая преследования по лабиринтам городских переулков, он активировал «Мгновенное перемещение», надеясь срезать ей путь. Но вместо охоты он едва не сбил ее с ног, вырвавшись из двери, за которой она замерла. Согнувшись пополам, девушка опиралась одной рукой на кирпичную кладку, а другой сжимала грудь. Из ее губ вырывались хриплые, напряженные вздохи. Саске схватил ее за талию, чтобы не упасть и не опрокинуть. Она почти не отреагировала на столкновение, лишь спустя несколько секунд подняв голову. В ее глазах читался дикий панический страх, а дыхание стало тяжелым. Он понял, что происходит. Паническая атака. Ее дыхание превратилось в серию коротких, судорожных вдохов, а взгляд затуманился. Казалось, она не могла сфокусироваться на его лице. —Садись! — скорее приказ, чем совет. Она не подчинилась. Вместо этого, вырвавшись из его хватки, Сакура прислонилась к кирпичной стене. Обе руки дрожали, когда она пыталась устоять на ватных ногах. Саске шагнул вперед, чтобы схватить ее, но куноичи, то ли от испуга, то ли из упрямства, отдернула руки и прижала их к стене. Саске заметил, как ее костяшки побелели, когда она впилась ногтями в трещины между кирпичами. Саске хмурился, слушая напряженные хрипы Сакуры. —Сакура? — окликнул он, но ответа не последовало. Раздражение захлестнуло его. Учиха не знал, как справляться с подобными ситуациями. Утешение не было его сильной стороной. Саске напрягся, пытаясь вспомнить, как его мать успокаивала его в детстве, когда он еще позволял ей проявлять нежность, пока отец не одергивал ее: «Хватит баловать мальчишку!» Но истеричные всхлипы Сакуры мешали сосредоточиться. Внезапно, когда хрипы стали особенно громкими, Саске осенило, и он открыл глаза. Ласково он коснулся ее плеча, надавив совсем немного. —Садись, — прозвучал его тихий, но настойчивый голос. Сакура послушно опустилась на землю, и Саске помог ей прислониться к стене, согнув ноги в коленях. Она автоматически обхватила их руками. —Дыши, — наставлял он. —Медленно и глубоко. Он следил за ее попытками, но дрожь не утихала. Саске чувствовал ее через руки, которые судорожно двигались по коленям, то сжимая их пальцами, то растирая ладонями. —Смотри на меня, — нежно поддев ее подбородок, он заставил Сакуру встретиться с ним взглядом. Его вторая рука легла поверх ее рук, обхватив их своей. —Дыши со мной. Вдох… —Учиха преувеличенно вдохнул и задержал дыхание, пока куноичи не последовала его примеру. —Медленно, — проинструктировал он, когда Сакура попыталась сделать следующий вдох слишком быстро. Время шло, и Сакура, наконец, начала дышать в унисон с ним. Краем глаза он следил за вздымающейся и опускающейся грудью, убеждаясь, что она дышит в том же ритме, что и он, не отрывая от нее взгляда. На мгновение Саске почувствовал, будто они одни во всем мире. Все остальные звуки и движения исчезли, оставив только их дыхание и трепетание ее ресниц, когда она смотрела на него в ответ. —Мадара скоро уйдет. Его слова словно вырвали их из этого альтернативного измерения, куда они ненадолго попали, когда по переулку снова разносились эхом городские звуки. Остатки панической атаки Сакуры рассеялись, и теперь она с подозрением смотрела на него. —Почему ты мне это говоришь? Не стоило ему делиться этим. С каждым днем, поддерживая фасад империи Мадары, Саске все больше уставал и изнемогал. И все же он признался: —Я подумал, ты захочешь знать. Чтобы ты успокоилась. Сакура отодвинулась и поправилась. Сначала она отстранилась от него, откинув голову назад и прислонившись к кирпичной стене, затем освободила руки из его объятий. Она долго смотрела на него, потом опустила одну ногу и выпрямилась, глядя на свои руки. Саске наблюдал, как девушка проводит невидимую линию по своей левой руке указательным пальцем правой. Он не мог не заметить, что это был точный путь, который… Он закрыл глаза и снова посмотрел ей в лицо, когда она заговорила. —Какая разница, жив он или нет? — Ее глаза сверкнули, отрываясь от рук и встречаясь с его взглядом. — Даже если его нет здесь, он все равно будет здесь, косвенно правя через тебя. Саске нахмурился. —Ты не можешь отрицать этого, Саске. Ты говоришь, что делаешь все это ради блага людей, чтобы защитить нас, чтобы защитить меня. Но что ты на самом деле делаешь? Ты бросил деревню ради власти, но посмотри на себя, — она подняла руки в воздух, указывая на него. — Ты ничего больше, чем марионетка-Саске открыл рот, чтобы опровергнуть ее обвинение, но Сакура продолжила: -…а если ты споришь, что нет, то ты лжец. Если ты не марионетка, то ты — тень Мадары, его темное отражение. Ты сеешь страх и смерть, как и он. Ты — его продолжение. Наступила гнетущая тишина, и, наконец, она спросила: —Так кто же ты, Саске? Марионетка Мадары или лжец? Её слова сковали его язык. Он хотел отрицать, хотел объяснить, что всё не так просто, как она думает. Но он знал, что спорить с ней бесполезно. Прошли те дни, когда Сакура бездумно вставала на его сторону. Прошли те дни, когда она слепо ему доверяла. Теперь между ними было только противостояние. — Что же ты прикажешь мне сделать? — наконец спросил Саске, когда ему удалось обрести голос. — Бросить вызов Мадаре, человеку с силой ками? И даже если мне удастся убить воскресшего, что дальше? Занять его трон? Стать правителем этих земель и сделать твои желания законом? Разве это тебя осчастливит? Сакура издала искривлённый смешок и подалась вперёд. — Хватит беспокоиться о моем счастье и сделай что-то по-настоящему важное. Сделай что-нибудь, что поможет человечеству, а не только тебе самому. Вот чего я хочу, Саске. Её зелёные глаза уловили проблеск чего-то, что Саске не мог понять. — Счастливого конца добивается не то поколение, которое побеждает в войне, а то, которое процветает, — мудро произнесла куноичи. Затем Сакура наклонилась к нему ещё ближе. Так близко, что её дыхание смешалось с его, а взгляд стал ещё более пристальным. — Забудь о нас, забудь обо мне. Смотри в будущее. Есть много вещей, которые, как мне кажется, в тебе никчемны, Саске, но есть одна вещь, которой я не перестану восхищаться. Когда у тебя есть мечта, когда ты ставишь перед собой цель, ты её достигаешь. Они молча брели по Конохе к дому Сакуры. Небольшое расстояние казалось бесконечным в этой гнетущей тишине. Саске держался позади, оставляя между ними неловкую пустоту. Лицо Сакуры, лишенное всяких эмоций, не давало ни малейшей подсказки о ее мыслях. В голове Саске эхом звучали ее слова, сказанные перед тем, как они покинули больничный переулок. Добравшись до дома, Сакура даже не удостоила его взглядом. Она взбежала по лестнице и скрылась за дверью, не обернувшись, даже когда он провожал ее взглядом. Лишь колыхание занавески в боковом окне выдавало присутствие ее отца, осторожно наблюдавшего за ними. Саске кивнул мужчине, сделав нехарактерный для себя жест признания, и повернулся, направляясь домой. Чем ближе он подходил к комплексу Учиха, тем отчетливее понимал, что его мысли все еще заняты словами Сакуры. Когда у тебя есть мечта, когда ты ставишь перед собой цель, ты ее достигаешь. Но она ошибалась. В юности у Саске была мечта. Он загорелся целью ее воплощения. Ради силы, необходимой для убийства Итачи, он покинул деревню. И добился своего. Но у мечты было продолжение — возрождение клана. Двенадцатилетнему мальчику сложно было представить масштаб этой задачи. Он скорее посмеялся бы над наивностью своего юного «я». Чем старше становился Саске, тем меньше он думал о восстановлении клана, сосредоточившись на грядущей битве с Итачи. И вот теперь, вернувшись, он с трудом мог представить себя живущим этой мечтой. Остановившись у ворот комплекса, Саске окинул взглядом тихие и безмолвные дома. Он склонил голову набок, позволяя мыслям блуждать и рисовать картины. Воспоминания и размышления постепенно сплелись в единый образ. В домах и на улицах появились люди. Дети играли в догонялки, а их матери окликали их. Взгляд Саске упал на свой дом. Обычно одинокий и безмолвный по возвращении, он сейчас представлял исходящее из него тепло. Саске вообразил, каково было бы, если бы кто-то ждал его дома, встречал на пороге. Кажется, почти получилось… Он почти видел ее на веранде, как внезапно с резной решетки спрыгнул ребенок и побежал к нему с распростертыми объятиями. Непокорные черные волосы, ярко сияющие глаза цвета… Громоподобный рев громкоговорителя прокатился по городу, извергая унылую песнь клана Учиха. Образ растаял в воздухе. Саске вновь уставился на пустующий комплекс. Такая реальность не могла существовать в их мире. Даже если бы он попытался исполнить желание Сакуры. Ведь истина была в том, что мечты Саске, воплощаясь в жизнь, оборачивались кошмарами.