Осколки зеркальных миров

      Я не знал, чем закончится эта история, да, и, честно говоря, не хотел, чтобы она заканчивалась. Случившееся не было частью той жизни, к которой я привык. Что делать дальше, я тоже не знал. Кто-то может посчитать мой рассказ обычным бредом влюблённого, но, пожалуйста, сначала дочитайте до конца.       Мы познакомились на каком-то празднике у друзей. Нет, вру. Это бы вечер настольных игр, что, впрочем, от праздника в их доме отличало только отсутствие специального повода собраться. Я некоторое время чувствовал себя несколько некомфортно, хотя старался этого не показывать. Помогал разливать чай, раскладывать карточки по стопкам. Десять человек — для меня слишком много, учитывая, что о половине до сего момента только слышал, или даже не слышал вообще.       Взгляд её белых глаз отталкивал. Казалось, вместо радужки — два кружочка, вырезанных из бумаги, с дыркой по центру. Волосы в короткой рваной стрижке торчали во все стороны. Очень хотелось их пригладить. Чувствовал себя полным идиотом, пытаясь сообразить, дотянуться ли её волосы до плеч, если их расчесать. От лица, улыбки, смеха, движений тела в пёстрой одежде рябило в глазах. Только к концу вечера до меня дошло, что почти всё время я смотрел только на неё. Вне обыкновения три раза подряд остался в дураках, пока ждали опоздавших, был разгромлен в любимую игру, проворонил момент, когда делили принесённые мною шоколадки «Merci», и кто-то умудрился сцапать все мои любимые — с марципаном, а другие я и не хотел, покупал только ради них.       Не знаю, в какой момент хриплый голос с тоскливыми нотами даже в смехе стал напоминать мне звуки скрипки. Но явно в тот момент я пропал.       Попытки общения не приводили ни к чему толковому. Идиотский график даже не давал толком пообщаться в сети. Она была занята своими делами, абсолютно меня не касающимися. Хотя я даже не знал, какими именно. Она не давала узнать себя получше, смеялась и постоянно спрашивала: «Почему именно я?». Сначала я не знал, почему. Она просто зацепила. Взгляд, внимание, заняла все мысли.       Виделись мы только редкими вечерами у друзей за столом с настольными играми. Я старался не думать о ней. Познакомился с одной очень милой девушкой, отношения с которой, впрочем, не пришли ни какому завершению. Мы просто перестали видеться в какой-то момент. Сначала причиной был какой-то дедлайн, а потом я понял, что, в общем-то, причин встречаться нет.       В какой-то момент недостаток этого несуразного существа рядом начало доставлять физический дискомфорт. Тогда-то я и понял, что влюблён. Не так, как это иногда описывают в фильмах, книгах, песнях. Глубокое тягучее чувство любви. Нет. Но и не та мимолётная шалость розового флёра юношеской влюблённости. Это было что-то едкое, пробирающееся под кожу, опутывающее внутренности тонкой змеёй, а после превратившееся в колючую проволоку, что от каждой попытки выдернуть стального червя по всему телу проходилась невероятная боль.       Когда признавался, после очередного вечера игр, подловив её у подъезда с сигаретой, чувствовал себя полнейшим идиотом. Никогда не любил эту сопливую ерунду, а тут растерялся, как мальчишка. Не знал, как правильно сформулировать, чтобы она поняла достаточно точно. Казалось, что ещё мгновение, и я сквозь землю провалюсь. Она смущённо смеялась на мои комплименты, затягиваясь, куталась в толстовку, иногда чуть пританцовывая от холода, но наотрез отказавшись от моей куртки. В тот вечер она не приняла мои чувства, но и не отвергла их. Только сказала: «Извини, я просто не могу». Я так и не понял, что значили эти слова. Что она не может? Почему? Попытки получить ответы на вопросы заканчивались провалами. Она просто упорно их будто не замечала.       Какое-то время мы не виделись и почти не переписывались. Я изредка справлялся о её здоровье и по вечерам, когда выпадала редкая возможность позалипать в телефон перед сном, кидал попадающиеся в ленте подходящие картиночки. С головой поглотила работа. Дедлайны, заказчики, орущее начальство. Жил в авральном состоянии месяца три. Из-за нервов начал курить. Никогда бы не подумал, что это со мной случится. Обычно это были одна-две, ну, пять сигарет в день, но иной раз и целой пачки не хватало. Когда режим дурдома, наконец, закончился, понял, что сигареты действительно настоящий наркотик. Пачками, конечно, уже не дымил, но все те же одна-две сигареты остались.       Наконец, нашёл время, чтобы заглянуть к друзьям на игральные посиделки. Не виделись давно, получил премию, проставился. В тот вечер сидели небольшой компанией. Сидели допоздна, планировали остаться до утра. Я, как в первый раз, не мог оторвать от неё взгляда.       — Видела у тебя сигареты. С каких пор? — она не совсем трезво смеялась где-то в районе моего плеча.       — Несколько месяцев. С моей работой, не хочешь, а закуришь и запьёшь, — влил в себя остатки содержимого бокала. По языку прокатилась приятная горечь после сладкой конфеты.       Мы спустились вниз, чтобы не дымить в квартире. Затяжной осенний дождь давал понять, что лето уходят, уходят последние тёплые деньки. Моя зажигался никак не хотела загораться. Искру давала, а дальше… Выругался, пластиковая дешёвка полетела трёхочковым мимо урны. Выругался ещё раз. Пришлось выбежать на секунду под плачущее небо. Вернулся, напоминая себе волка из «Ну, погоди!» с сигаретой в зубах.       Она, смеясь, вновь достала свою зажигалку.       — Ты бы хотел увидеть мир таким, каким вижу его я? — вопрос странный, но я выдавил «Угу», смотря прямо в её белоснежные глаза.       Поднесла к концу моей сигареты зажигалку. Металлическую, с откидной крышкой и каким-то рисунком на корпусе. Щёлкнула. Даже огонь у неё белый, чего только не придумают.       Я затянулся и перевёл взгляд с зажигалки обратно на её глаза. Они пылали. Она вся пылала. Снежные волосы, ранее забавно торчащие в разные стороны, теперь развевались на ветру алым пламенем. Я видел, как по её венам течёт кровь, как она дышит, как бьётся её сердце и горит также ярко. Бросил взгляд на себя и, о великий тапочки, увидел эту чёртову колючую проволоку и понял, что она тоже её видит. Вновь посмотрел на неё. Впервые я обратил внимание на веснушки. Когда мы виделись ранее, они бледными пятнышками красовались на её носу. Теперь они походили на солнечную пыли и были везде. На плечах и пальцах, на носу, щеках, лбе, даже на губах.       Губах… Я и думать уже забыл про сигарету. Отбросил её куда-то в сторону. Смотрел и смотрел в эти огненные глаза. Одним движением притянул её к себе и поцеловал. Поцеловал так, как, казалось не целовался никогда. Прикосновения обжигали. Чувство, будто я целовался с наждачной бумагой не покидали меня, но сладкая боль растекалась удовольствием по всему телу. Хотелось прижать её к себе крепче, укрыть этот дикий огонёк от окружающей сырости. Пальцами зарылся в волосы, не в силах оторваться от кружащих голову губ. Колючая проволока больнее стянула органы, сильнее всего отрываясь на лёгких и сердце. Дышать стало невозможно, а потом все исчезло.       Она аккуратно отстранилась и перегнулась через перила, заглядывая в своё отражение в спокойной луже и подтирая размазавшуюся помаду пальцем. На белые взъерошенные волосы упало несколько капель с козырька. Она поёжилась. — Тебе очень идёт свекольный, — смеялась она разглядывая моё лицо, закуривая снова.