***
Сокка несся через улицы, не замечая всех тех прекрасных изменений, что пережил этот город, за всё это время. Не замечая новых парков, усеянных ивами, дубами и клёнами, усеянных кустами с ягодами и цветами любых оттенков. Цветами, которых он не видел на северном полюсе уже долгие месяцы, которые мечтал увидеть, понюхать, потрогать всё это время. Парень, несшийся по улицам, сбивая прохожих, мешающий повозкам и лошадям, не замечал ни кафе, ни ресторанов, ни новых фонарей, что ночами теперь светили ярче, создавая определённую атмосферу в городе, идею которых он сам протолкнул в совете (кто бы мог подумать, что на установку этих самых фонарей понадобится около двух лет?). Шатеновая голова пробегала мимо собственной старой квартиры, мимо кафе, в котором они в последний раз праздновали день рождения Катары, и мимо вокзала, с которого престарелые ноги Айро спускали его каждый раз с новым видом чая в бережно упакованной баночке, зарытой где-то на дне чемодана. Пробегал мимо того места, где они больше двух лет назад с Тоф взяли преступников, последователей Озая (спустя столько лет ещё находились люди, которые помнили о нём и поддерживали) и мимо бара, в котором они в последствии отмечали это. Сокка бежал и бежал, пару раз сворачивал не туда, переводил дыхание у фонарей, здоровался с людьми, а потом снова бежал. Бежал, бежал, пока в дали перед его глазами не появилась та самая дверь, перед которой он стоял и теперь. Сокка разглядывал дверь уже пару минут, и, наверное, со стороны это могло показаться странным, хотя парень был уверен, что большинство людей не могли с первого раза постучать в дверь Тоф Бейфонг, величайшего (и очень агрессивного) мага земли. Но почему же сам Сокка боялся это сделать? Постучать в дверь к ней? Увидеть её? Всё это время, все эти два года он только об этом и думал, а теперь, когда стоял перед дверью с этими совершенно нелепыми цветами и птицами на ней, не мог даже поднять руку. Сокка тяжело вздохнул, после чего, собрав всё своё мужество, постучал в дверь. Послышался шорох, и, не успела дверь распахнуться, как он услышал знакомый, насмешливый голос: ― Привет, Снузлс! ― Ты не могла бы открыть дверь? ― Сокка ничего не добавил, лишь усмехнулся тому, что за все эти годы она ни чуть не изменилась. Применяла свои «глаза-ноги» на зло всем. Долго ждать не пришлось. Дверь распахнулась, чуть не задев Сокку прямо по носу. Мужчина успел увернуться и уже хотел съязвить по этому поводу, но тут он увидел её. Она была в легком платье бежевого цвета, а волосы, раньше доходившие до самой поясницы, теперь были не ниже плеч. Сокка пару раз моргнул, будучи уверенным, что ему это всё привиделось. Где обычная комковатая, огромная, несуразная одежда? Где длинные локоны, которые раньше она всегда убирала? Поняв, что ему не привиделось, Сокка нахмурил брови, недовольный эдаким богохульством: стиль Тоф для команды Аватара был чем-то вроде религии. ― С каких это пор ты носишь платья? И что ты сделала с волосами? ― Я тоже рада тебя видеть, Сокка, ― усмехнулась в ответ девушка. Теперь её челка аккуратно обрамляла лицо, открывая её серые глаза, а платье было таким коротким и такого нежного цвета, что почти сливалось с её цветом кожи. ― Ты не видишь. ― Туше, ― Тоф подняла руки, соглашаясь с поражением. Когда это Тоф Бейфонг сдавалась? Это какой-то розыгрыш? ― пронеслось в голове Сокки. Он уже хотел пролить на подругу праведный гнев, матерясь и проклиная то, как она изменилась, однако тут его прервали. ― Тоф, кто там пришёл? Это был мужской… это был явно мужской голос, который доносился из самого сердца квартиры с такой нежностью обращённый к его Тоф. ― Это Сокка! ― Не заставила себя ждать девушка. Вдруг в проёме появился мужчина. Он был ниже Сокки, бледный с темными волосами и аккуратной стрижкой. Неизвестный положил руку на талию Тоф, и Сокка, не выдержав, сглотнул. Он ожидал много, но не этого. Теперь парень, победившую целую эскадрилью из дирижаблей магов огня ещё в подростковом возрасте, не знал, что ему делать, куда смотреть, что сказать. Он был беспомощнее, чем когда они с Зуко вызволяли людей из плена, со всех сторон окруженные магами огнями, желающими убить их обоих. ― Приятно познакомиться, я – Канто, ― мужчина так улыбался, что, казалось бы, за что его ненавидеть? Он был совершенно не виноват и настолько нелеп, что даже мил. Но Сокка ненавидел. Праведным гневом, всеми фибрами души. Его ненависть горела ярче, чем адское пламя. Была сильнее, чем девятый вал, разрушающий корабли одним махом. Страшнее, чем обвал в горах, закрывающий проход, обрекающий тебя на голодную смерть. Хуже, чем торнадо, поднимающее в небо целые дома. Он ненавидел этого невинного мальчишку сильнее всех четырёх стихий, взятых вместе и обрушившихся на Хозяина Огня Озая когда-то, много лет тому назад. Сокка, как в забвении, пожал руку мужчине, переводя испуганный взгляд с подруги на него и обратно. Тоф улыбалась. Улыбалась без обычной нотки язвительности, стоя в платье и с короткими волосами, будто и не видела его испуганного растерянного выражения на лице (хотя она и правда не видела). Могло ли что-то из этого быть реальным? Неужели это происходило с ним, с Соккой? ― Так зачем ты пришёл, Снузл? От тебя до сих пор воняет морем и потом, ― Тоф вырвала его из потока ненависти и отчаяния одним своим язвительным комментарием. ― Ты не пришла на пристань, и я… ― хотел увидеть тебя! – Нет, это не подойдёт. Он не может этого сказать. ― Хотел спросить, придёшь ли ты на вечеринку вечером. ― Я бы рада, но сегодня день рождения Канто, прости, ― Тоф кивнула на мужчину, который продолжал победно улыбаться, будто всего за пару секунд понял, что выиграл приз, за который Сокка боролся долгие годы. Но, вполне возможно, что ему это просто показалось. Голос Тоф звучал не слишком сочувственно, и даже немного радостно, будто бы век он не приезжай, в её жизни ничегошеньки не изменилось бы. Но Сокка не отрицал возможности, что и это он просто придумал. Мужчина кивнул в ответ на эту простую фразу, но разочарования на лице скрыть не удалось. ― Ну что ж… тогда увидимся? ― Парень сделал пару неуверенных шагов назад и чуть не упал со ступенек, но сумел удержаться. ― Да, завтра, ― Сокка непонимающе вскинул бровь, надеясь услышать про их совместные походы в бары, но ошибся. ― Завтра, в совете. Ты же не забыл? У нас есть дела. Бейфонг вскинула одну бровь. Сокка никогда раньше не видел её бровей. Они были тонкими, аккуратными и округлыми. Мужчина грустно кивнул, промямлил что-то невнятное даже для самого себя и, развернувшись на пятках, отправился в Южный Храм Воздуха.***
Дверь за Соккой закрылась. Тоф тяжело выдохнула. Ноги были чуть-чуть ватные, губы сухие, на кончиках пальцев ощущалось легкое покалывание. Она не думала, что это будет так тяжело. Так тяжело говорить ему это. Так тяжело вновь «видеть» его, говорить с ним. Так тяжело чувствовать, как он разочаровывается. Из мыслей её вырвал Канто, который медленно развернулся на пятках и направился на кухню Тоф, где готовил им обоим чай. Девушка послушно последовала за ним, заправляя за ухо прядь, вспоминая слова Сокки о её волосах. ― Он выглядел немного грустным. Может, стоит пойти? ― Канто подошёл к столешнице и стал разливать по чашкам кипяток. Комнату охватил запах только что заваренного черного чая и корицы, которую мужчина бережно добавил в чашку Тоф. Тоф ненавидела корицу. ― Это вовсе не обязательно, ― отмахнулась девушка, ― Сокка ведёт себя как маленький ребёнок, которому не купили игрушку. ― Тоф фыркнула на слове «игрушка». Канто покосился на действие брюнетки, однако промолчал, ставя перед ней чашку с напитком, предварительно подув на него. ― Он горячий. Подожди немного. Тоф нахмурилась, но ничего не сказала по этому поводу, а лишь добавила: ― Сокка не может всегда получать то, что хочет. ― Брюнетка взяла чашку и, самостоятельно подув на неё, сделала глоток. Чай действительно был слишком горячим, ещё и на вкус отвратным из-за этой чертовой корицы, но девушка не подала виду, а лишь благодарно улыбнулась Канто. Посадите на меня Аанга и пусть он катается на мне вместо Аппы, Сокка не получит то, чего хочет. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда бы то ни было! − это стало новой (и достаточно действенной) мантрой. Канто в ответ улыбнулся и положил руку поверх руки Бейфонг. ― Что ж, раз ты так считаешь. Думаю, ты знаешь его лучше меня, ― Мужчина сжал руку Тоф, но в ответ не получил ни малейшего движения. Только спустя пару секунд девушка вынула ладонь из хватки Канто и заправила волосы за ухо. В ответ мужчина разочаровано кашлянул. ― Думаю, нам стоит выходить. Скоро начнётся бой по спортивной магии. Тоф в ответ лишь кивнула и, что-то промямлив про оставшиеся сборы, ушла наверх, в свою спальню. Но, придя туда, девушка не знала, что именно ищет. Ей просто хотелось побыть одной. Чтобы собраться с мыслями и выкинуть этого смуглого мальчишку из своей головы. Сокка… как давно она не слышала этого имени. Что теперь оно значило? Что теперь она ощущала, когда слышала его? А когда произносила? Когда-то это был целый мир из нелепостей, чувств и смеха. А теперь? Теперь, когда прошло столько времени? Они должны были поговорить, но о чём и как? Тоф уже и не помнила, когда всё началось. Точнее нет, она прекрасно помнит, в какой именно день всё началось, всё пошло неправильно, всё превратилось в беспорядок, который она, будучи достаточно эгоистичной, отказалась разгребать. Но она не помнит дня, когда эти чувства появилась. Не помнит дня, когда бы они исчезли. Не помнит дня, когда бы они усилились или притихли. Как будто они были всегда. Существовали параллельно с ней. Будто эта любовь – одна из тех, про которые ей читала Катара, когда ты была беременна, и они проводили вместе целые дни под деревом в саду Южного Храма Воздуха. Эта любовь, − про которую Катара рассказывала ей, сначала читая истории, потом повествуя о своих чувствах к Аангу, а потом и к малышу Буми, а потом снова читала истории, − эта самая любовь, что тогда казалась Тоф такой нереальной, глупой, придуманной, существовала всегда. Её нельзя было уничтожить, утопить, убить, разрушить или хотя бы ослабить. Это та любовь, которая будет существовать, даже когда два любящих человека умрут. Её сила будет продолжать жить сквозь века и года. Такой была любовь Тоф к Сокке. Такой были её чувства. Нежными и постоянными. Не душили слишком сильно, но и не оставляли никогда. Как призрак, про которого ты забываешь, когда находишься в компании, когда работаешь, учишься или веселишься. Но стоит тебе прийти домой, остаться наедине, как он снова появляется, и ты понимаешь, что он вовсе не исчезал, а лишь ждал. Ждал, существовал, занимался своими делами, терпеливо и покорно, но никогда не забывал про тебя. Иногда ходил за тобой попятам, как привязанный, иногда дышал в спину, шептал слова на ухо, иногда учащал дыхание и бил по груди, будто огромный камень падал на неё. Были разные способы показать, что он всё ещё здесь. Бейфонг привыкла к этим чувствам. Если честно, ей даже нравилось, что они у неё были. Это было что-то особенное, знать, что в мире есть человек, ради которого она сорвётся в любой момент, прибежит, приедет, прилетит и даже, если потребуется, приплывёт. Она будет рядом, будет смеяться, будет плакать, будет слушать и говорить. Поддержит любую глупость, поучаствует в любом безумстве и будет дорожить каждым моментом. Она будет любить тихо и беззаветно. Тоф не нужна взаимность. Взаимность для дураков. Взаимность для таких, как Катара с Аангом: идеальных, приторных, сладких, заботливых. Добрых и бескорыстных. Честных и правильных. Умных и мягких. Тоф Бейфонг не была такой. Никогда не была и, правда в том, что даже если бы она постаралась быть такой, ничего не вышло бы. Один изъян останется с ней навсегда, сколько бы она ни пыталась быть Сахарной Царевной, как Катара. Она навсегда останется слепой. И если Тоф не хочет, чтобы её до конца жизни считали беспомощной, ей придётся добавить к этому прилагательному какое-нибудь устрашающее существительное, типа «Бандит» или «Беглянка». Тоф точно знала, почему ей не светят отношения. Потому что она язвительная, злобная, острая на язык девчонка, которая решает конфликты силой и пропадает в барах ночи напролёт. И она уж точно не будет подчиняться ни одному мужчине на всей этой планете. Поэтому у всех «Мальчиков Бейфонг», − так Зуко с Соккой именовали всех мужчин, что Тоф Бейфонг когда-либо именовала своими бойфрендами, − был определённый срок годности. Дольше всех продержался мальчишка, маг земли, имени которого Тоф не сможет вспомнить при всём желании. Он провёл с ней в отношениях три с половиной месяца, убежав после того, как брюнетка всю неделю провела в экспедиции с Соккой. На его упрёки Бейфонг лишь кивала и хмыкала, потому что ни один из них не был враньём. Забавно, но всего через пару месяцев все предсказания «безымянного-мальчика-Бейфонг» сбылись. Тоф тогда было около 18. Они находились в стране огня, делая всё то, что обычно делают герои. Молодой Воин тогда расстался с очередной девушкой из его списка. Бейфонг нашла друга в баре. Он опрокидывал стакан за стаканом, когда пришла девушка, он уже был порядком пьян и расчувствовался. ― Эй, Снузл! Вот ты где! Спарки ищет нас, что-то по поводу контрабандистов… ― брюнетка прыгнула на барный стул, который был слишком высок для неё, и посмотрела сначала на грустные глаза Сокки, а потом на стакан в его руке. ― Эй, ты что это, выпиваешь?! И без меня?! Ну-ка притащите мне сюда парочку драконьих когтей и побыстрее! Тоф даже не смотрела на Сокку. Она знала, что это будет очередная грустная история, про внеочередную красавицу, которая бросила его, разбив его сердце на миллионы крошечных осколков, что он больше никогда не сможет собрать, а потому всю жизнь проведёт, скучая по ней, потому как не сможет полюбить никого также или хотя бы на половину. Спустя неделю он найдёт новую «любовь всей жизни». Тоф слышала эту песню уже не в первый и даже не в двадцатый раз. Эти разговоры были еженедельной изюминкой. А это, пожалуй, было единственной ложкой дёгтя в бочке мёда их отношений, которые Тоф хранила, как зеницу ока. Сокка сидел с грустным взглядом и разглядывал подругу, которая стучала пальцами по стойке, нервно выжидая, когда же ей принесут заказ, боясь, что парень начнёт жаловаться до того, как в неё попадёт алкоголь. Пальцы девушки были тонкими, но грубыми; элегантными, но сильными; красивыми, но полны мозолей и пластырей. Эта нервная работа героем вредила её по-настоящему тонкой и аккуратной фигурке. Брюнетка недоедала, недосыпала, слишком много тренировалась, от чего ещё чаще получала синяки, портящие её белую кожу. Тоф принесли несколько рюмок, в которых плескалась черная, терпкая и, кажется, теплая жидкость. Девушка поморщилась: алкоголь в стране огня пусть и был сильнее, чем во всём мире, но выглядел он отвратно. Иногда Бейфонг задумывалась, что же туда добавляли, но вскоре приходила к выводу, что знать ей этого совсем не хочется. Брюнетка резко выдохнула, после чего выпила сначала один, а потом и второй шот залпом. ― Думаю, Зуко будет зол, что мы пришли на собрание пьяными. ― Не в первой! ― Крикнула радостно Тоф, заедая едкую жидкость лимоном и громко смеясь. Сокка смотрела на это всё со стороны и не смог не рассмеяться. Когда Тоф жмурилась, пытаясь осилить горящую жидкость, стекающую по её горлу, то нос её поднимался, губы кривились, а брови съезжали к переносице так близко, что почти образовывали монобровь. В эти моменты воин явно понимал, почему продолжал парад из девушек, почему приходил в этот бар из раза в раз и почему сейчас так сильно хотел накидаться. Из-за этого странного чувства в животе, похожего на изжогу или что-то подобное, когда он смотрел, как Тоф Бейфонг морщится. Парень взял одну из рюмок, что стояли перед брюнеткой, но та почувствовала это кончиками пальцев, вцепившимися в каменную стойку, и тут же открыв глаза, попыталась выхватить её из рук друга. Она несильно старалась, да и Сокка не очень усердничал. Он отодвинул подругу на расстояние руки, и, пусть Тоф постоянно качалась, с её весом и ростом она всегда будет слабее воина Южного Племени (конечно, если бой пройдёт без применения магии), и выпил шот. ― Что ж, за него ты заплатишь самостоятельно, ― Бейфонг пожала плечами, а парень попытался кивнуть, но из-за алкоголя, который он отчаянно пытался осилить, получилось лишь слабое покачивание. ― Ну так, кто на этот раз? ― Фыркнула Тоф, не смотря на друга, будучи слишком занята тем, что расставляла рюмки в какой-то определённой последовательности, понятной только ей Сокка тяжело вздохнул: ― Шу… ― Хм… ― Тоф задумалась. ― Редкое имя. По-моему, с этим именем ещё ни одной не было, ― Сокка в ответ лишь фыркнул, на что Тоф закинула в себя ещё один шот, после чего ударила друга в плечо. ― Да ладно тебе, я шучу. Рассказывай давай. Что на этот раз ты сделал не так? За что она тебя так? ― Да нет, я всё сделал правильно… ― Тоф недоуменно подняла одну бровь. Алкоголь стал ударять в голову, а потому притворяться становилось всё проще. ― Она заговорила о женитьбе… ― Это же хорошо! ― Получилось даже радостнее, чем Тоф хотела бы. Настолько радостно, что это выглядело фальшиво. Хорошо, что пьяная голова Сокки ничего не соображала. Будь он трезвым, уже давно разгадал бы её блеф. ― Нет… я расстался с ней. ― Ты тупой?! Сокка, ты же мне все уши об этом прожужжал. Что хочешь остепениться, пустить корни. И что, в момент, когда у меня была возможность избавиться от тебя, ты отказываешься?! ― А вот это вранье выглядело хорошо. За это Тоф даже наградила себя ещё одним шотом, потому что предыдущие не смогли заглушить приятное тепло, расплывшееся по груди, когда Сокка сказал, что отказался. ― Понимаешь просто это… не ощущалось правильно. ― Правильно? Тебя Катара надоумила? Ты что, действительно веришь во все эти бредни с вечной любовью? ― Да?... ― Растерянно произнёс парень. ― Ты слюнтяй и хлюпик, ― горделиво произнесла девушка, будто бы уже победила в этом пьяном споре, после чего залпом выпила ещё один шот. ― Понимаешь, когда Катара мне рассказывала о том, как это ощущается… когда кто-то по-настоящему является любовью всей твоей жизни, и когда Шу… ― Сокка покосился на Тоф, которая крутилась на барном стуле, как на карусели, слушая его в пол-уха, продолжая на распев повторять последнее своё заявление. И воин очень бы хотел сказать, что ощущает всё это, всё то, что ощущает Катара, вот только ощущает он всё это к той, которая верит в свободу так же, как другие верят в Бога. Потому он продолжал парад из всех этих девушек, ожидая, когда наконец окажется, что все его чувства лишь наваждение, и кто-то другой окажется «той самой». Но этого так и не произошло, поэтому Сокка лишь промямлил, пытаясь хоть как-то оправдаться: ― Когда Шу говорила об этом, я вдруг просто понял, что это не для меня. Всё это… семья, любовь, серьезные отношения, ответственность. Тоф недоверчиво подняла одну бровь, и на секунду Сокке даже показалось, что в её серых глазах промелькнула нотка грусти, но вместо этого она подхватила два шота и радостно закричала: ― Что ж, тогда же выпьем за вечную холостую жизнь! ― Тоф всучила другу один из шотов и, не дожидаясь его, закинула в себя очередную порцию алкоголя, заглушая и это обжигающее чувство внутри. Среди команды аватара все знали, Тоф Бейфонг не ищет серьёзных отношений. Она развлекается. Она общается. Она веселится. Она получает то, что хочет: общение и внимание к себе, но она не заводит отношения. Зуко понимал и принимал это, потому что тяжело мог себе представить парня, который сможет вынести поистине тяжелую натуру Тоф. Сокка яро поддерживал такую позицию Бейфонг, потому что не мог себе представить её с кем-то другим. А вот Аанг и Катара, оба верящие, что для каждого в этом мире найдётся свой человек, постоянно пытались переубедить девушку. Но вот только если Аанг разговорами, то Катара не переставала таскать на все их совместные вылазки всё новых и новых парней. Тоф это не раздражало, потому что большинство из них были неплохими, а те, что таковыми не были, были прекрасными мишенями для насмешек и грушами для тренировки магии земли. Как не странно, больше, чем Тоф, от подобных «сюрпризов» Катары раздражался только Сокка. Он злее всех подшучивал над несчастными парнями, и лишь из-за него Бейфонг даже не попробовала узнать их: временем с Соккой она дорожила гораздо больше, чем потенциальными отношениями на месяц. Они все уйдут, а вот Сокка... он останется. Останется навсегда. Пусть не как её молодой человек, но как друг, который принимает её со всей её язвительностью, злостью и гадостью. Со всем тем, чего даже сама Тоф в себе не принимала. Поэтому девушка была рада во внеочередной раз проигнорировать просьбу нового Лорда Огня и напиться в хлам со своим Соккой. Они пили, смеялись, говорили и, если честно, Тоф не помнит и половины из того, что произошло той ночью. Говорят, она танцевала прямо на барной стойке, а Сокка попытался с кем-то подраться, из-за чего их обоих буквально вышвырнули из заведения. Тоф не помнит этого, поэтому совершенно ничего не может сказать в свою защиту. Она не помнит, как они в обнимку шли по ночным улицам столицы Народа Огня, не помнит, как они кричали песни во всё горло и как целовались под фонарём. Она не помнит, как они попали к Сокке домой, как они снимали свою одежду и как она, Тоф, потеряла свою девственность. Катара говорила, что первый раз всегда больно, и, возможно, ей повезло, что она этого не помнит. Хотя сейчас, когда этот момент прошёл и остался далеко, настолько далеко, что она даже не помнит его, Тоф жалеет, что не запомнила его, что выпила тогда так много, что не контролировала себя и втянула их обоих в эту ужасную неразбериху. В то утро она впервые проснулась в одной постели с Соккой. Голова раскалывалась, а парень, завидев Бейфонг в своей постели, кричал как девчонка. Тоф не оставалось ничего лучше, чем свести всё это в шутку, сказав, что это было прекрасное одноразовое развлечение. И девушка даже смогла бы выйти сухой из воды, если бы воин не предложил ей продолжить их «одноразовые развлечения». Мужчина предложил заниматься чем-то подобным, когда им захочется, не требуя ничего взамен. И Тоф согласилась, сама не понимая, почему. Тогда это казалось такой хорошей идеей: она проводила бы с Соккой больше времени, получала бы всё то, о чем так долго грезила, не боясь, что Сокка уйдёт, как это делали все до него, ведь они не были бы в отношениях. Вот только девушка не учла одного: Сокка не будет принадлежать ей. Он продолжал флиртовать с официантками и заигрывать с молоденькими воинами Киоши, когда Суюки не видела (они расстались годы назад, но у девушки осталась толика обиды). Бейфонг было больно «смотреть» на это, поэтому она не придумала ничего лучше, чем самой начать встречаться с кем-то ещё. Не сказать, что Тоф не любила всех этих парней, с некоторыми из них ей даже удавалось ненадолго забыть Сокку, вот только надеяться на них ей не приходилось, ведь все они исчезали, стоило только достаточно близко узнать девушку. Как и было оговорено, на этот месяц Сокка исчезал из её жизни, не претендуя ни на неё, ни на её тело. Он старался не разрушать шанс подруги на счастье, однако сам он никогда ни с кем не переходил черты легкого флирта, которым развлекался сколько себя помнил. Воин терпеливо ждал. Без надежды, без упрёка, но с тончайшей мыслью о том, что всё могло бы сложиться по-другому. И каждый раз с диким страхом в груди, что кто-то из них окажется для Тоф тем самым. А Сокка... он останется за бортом, вдруг разучится плавать и утонет в этой пучине, позабытый ею. Так продолжалась какое-то время. Пока Аанг не прилетел на Аппе вместе с Катарой, и они не объявили о своей идеи постройки Республиканского города. Им нужна была помощь в лицах двух самых близких друзей, и именно тогда Сокке пришла идея, одна из тех, на которые ты был бы рад не согласиться, но просто не можешь найти объективной причины отказаться. Мужчина, тогда уже отрастивший свою знаменитую козлиную бородку, предложил жить вместе. В одной квартире, с двумя разными спальнями, которые изредка пересекались, когда оба этого хотели. И вот в тот год всё полетело в обрыв. В обрыв с ледяной, обжигающей своим холодом и со всей силой ударяющей о камни, водой. А Тоф не умела плавать. Она приходила домой, где Сокка ждал её с ужином на двоих и какой-нибудь книжкой, которую он, лежа на диване в обнимку с Бейфонг, читал вслух (чаще всего это были детективы, в которых Сокка нещадно палил всю концовку, узнавая убийцу с первых страниц и считая своим долгом сообщить о собственных догадках девушке). Она просыпалась утром в его кровати и готовила им на двоих завтрак. После работы они часто ходили вместе в рестораны, проводили все выходные вместе. Вместе убирались перед приездом Катары. Вместе готовили. Постоянно общались, смеялись и, конечно же, много занимались любовью. Всё было почти реально, почти ощутимо… но так неуловимо. Бейфонг казалось, что она гонится за призраком, которого вот-вот поймает, но в последний момент он исчезает. Она не может его поймать, как бы ни пыталась, и отказываться уже от него было поздно. Когда Сокка уехал, она должна была быть счастлива, что у неё появился шанс сбежать из этой золотой клетки. Она была так красива, но всё же нереальна. Тоф должна была быть счастлива, должна была быть в порядке, но она не была. И так и не смогла найти себя. Она отчаянно скучала по нему, но ведь она ничего не могла требовать. Потому Бейфонг переехала, не желая больше находиться в той квартире. Она сменила прическу и одежду. Брюнетка пыталась изменить саму себя, чтобы не искать ту, которую оставила в то утро в постели Сокки. Всё это было отчаянным воплем, который если и вызывал вопросы, то те упорно игнорировались девушкой. И теперь, когда Сокка вернулся, она хотела бы сказать, что ничего не чувствует, но это не так. Тоф так злилась на Сокку. Как можно быть таким слепым?! Таким эгоистом? Не замечать ровным счетом ничего вокруг себя? Он будто бы специально вернулся именно сейчас, когда она встретила Канто, такого милого и доброго, который по-настоящему о ней заботился. Будто бы он специально приехал именно в его день рождения, лишь бы она сорвалась с места, как делала это всегда прежде, бросая всё вокруг себя, ради минуты с ним. Тоф по-настоящему любила Канто, но Сокка… это было что-то другое. И это «что-то другое» в первую очередь делало ей только больно, бесило, расстраивало и рвало на мелкие кусочки внутри. И только потом, в самом конце после бури всех этим эмоций, где-то глубоко внутри себя она испытывала тепло и уют, нежность и заботу, любовь и всё то, что должны бы ощущать влюблённые люди, когда «видели» свою вторую половинку. Тоф злилась. Если раньше все эти чувства были наградой, которую она считала, что не заслужила, то теперь они её тяготили. Теперь, когда она понимала, что почувствовав Сокку больше никогда не сможет от него отказаться, она злилась. Бейфонг была зла, потому что не было на свете силы, которая была бы непобедима, не было вершины, которую она бы не покорила. Только это поганое чувство в груди. Бейфонг впилась своим маленькими пальчиками в собственные волосы. Ей хотелось ударить себя по голове так сильно, чтобы он исчез из её головы навсегда. Девушка рывком сняла космический браслет, который подарил ей Сокка столько лет назад, и, сначала со всей силы сжав его в руке, бросила со всей силы в угол комнаты. ― Проваливай к черту, Капитан Бумеранг…