Магистр дьявольских ау.

      Жили-были в Ланьлине люди. И жили они после аннигиляции, тогда, когда любимая крыска Мэн Яо поместил булочку Вэнь Нина в подвал тёмный на цепи кованые. Не кормил он его, не поил. Всё ждал, когда волю его сломить сможет. Но тщетно всё было. Булочка Нин был непоколебим.       И тогда задумала наша крыска недоброе. Вспомнил он о том, что слышал в народе о тёмном заклинателе-садисте Сюэ Яне. Собрал он верноподданных своих и отправился на поиски. Долго ли коротко ли, но нашли они этого ещё совсем юношу в деревушке Куйчжоу. И забрали они его с собой.       Забрали и не против воли и не с соглашением. Поначалу не хотел ничего делать наш Сюэ Ян, он был человеком свободным и свободу эту любил. Но кров над головушкой, да вкусные яства Ланьлинские пленили его и согласился он на миссию невыполнимую (Круз, твой выход, играл саундтрек).       А вся суть-сутёшенька сутеневна заключалась в том, чтобы подчинить строптивую Булочку желаниям Крысиным. Ибо сильно желал Мэн Яо обладать и насладиться этой булочкой. Хотел, чтобы такой шедевр только ему подчинялся. Но твёрд был Вэнь Нин и верен своему господину.       Хотел было отказаться Сюэ Ян. Уж больно угрожающе звенел своими цепями Вэнь Нин, да уж больно печальные глаза у него были. Мертвецы всегда интересовали Сюэ Яна и любил он их больше, чем людей. Оттого и стал на сторону Вэньской булочки, а не Мэн Яо. Но ничего не сказал.       Ибо договор был кровью подписан и разорвать его подобно смерти было. Сюэ Ян следовал учениям и действам своего учителя Вэй Ина, но самоубиваться он не желал. А значит оставалось ему лишь покорить Вэнь Нина. Покорить сознание, сердце, тело. В переносном смысле, но кого это волнует.       Так подумал Сюэ Ян наш и, осведомившись, что мучения да пытки ничего не принесли, принялся примеривать иные роли. Стал он для Вэнь Нина психологом. Предложил воды попить и начал разговоры говорить. О себе рассказал и спрашивать принялся о самом Вэнь Нине. Располагать к себе.       Строптивая Булочка оттого строптивой и звалась, что строптивой была. Не хотел наш Вэнь Нин разговаривать с новым человеком и интереса не проявлял. Но сам Вэнь Нин от природы-матушки доброе сердце имел, что сохранилось даже после смерти лютой. И пожалел он Сюэ Яна.       Пожалел он его потому, что увидел в нём ребёнка, который боится всего мира, пытается отгородиться, которого судьба треклятая по всем местам бьёт. Так бьёт, что даже мизинец отшибла (Сюэ Ян даже показал Вэнь Нину), оттого и озлоблен был. И не боялся Вэнь Нин этой злобы.       Боялся Вэнь Нин другого: Кабы Сюэ Яна не обидели ещё больше. Каждый день приходил Сюэ Ян к Вэнь Нину и говорил о себе. И каждый день Вэнь Нин видел на нём новые синяки и царапины. Но всё же наша булочка заговаривать не хотела. Гордою была и верность хранила.       Долго сказка сказывается, да не скоро дело делается. А оттого не скоро, что не сказка это, а присказка. И при том, основанная на самых что ни на есть реальных событиях. Так вот однажды не пришёл Сюэ Ян к Вэнь Нину. Поначалу думал последний, что тот просто забыл, но не тут то было.       Не явился Сюэ Янушка и на день следующий и на тот, что после. Вэнь Нин всё думал, что теперь может вздохнуть спокойно, что ему всё равно, но сердце его доброе не думало так. Успел Вэнь Нин привязаться к своему надзорнику-психологу-мучителю. И заволновался он пуще прежнего.       Места себе не находил. А потом пришёл Сюэ Ян. Даже сказать ничего не успел, как разорвал свои цепи Вэнь Нинушка силою своею богатырскою, недюжинною и заключил Сюэ Яна в объятия трепетные. Ибо скучал он сильно.       Оторопел тогда Сюэ Ян. Не ожидал он такого и растрогался. Потому что Вэнь Нин единственный был, кому Сюэ Ян нужен был. «Больше не уходи» «Не уйду». (Так и появился синдром именуемый стокгольмским).       Однако, совестно было Сюэ Яну. Делал он всё это не от чистого сердца, речи слаще мёда говорил не просто так, а с умыслом. Надо ему было договор отработать, чтобы снова свободу обрести. А свободу он больше Вэнь Нина любил, пусть и отворил заключённой булочке иначе.       Теперь Вэнь Нин по своей темнице каменной, да обвешанной заклинательскими печатями да талисманами, без цепей своих ходил. Ходил и ждал Сюэ Яна. А когда тот приходил, то садились они вместе и говорили часами напролёт. Было им хорошо друг с другом.       Клал свою буйную головушку Сюэ Ян на колени сильные и приятные и рассказывал о безумных идеях своих. А Вэнь Нин запускал пальцы в волосы шёлковые милого своего и поглаживал, горюя о заключении своём. Понимал он, что даже Сюэ Ян его выпустить не сможет. Пробовали они.       Говорил себе самому Сюэ Ян, что всё это ради дела, что не любит он Вэнь Нина, что игра это всё. Но тепло по телу разливалось настоящее и целовал Вэнь Нина Сюэ Ян впервые тоже по-настоящему. От чувств многих, да любви нежеланной. Не хотелось ему Вэнь Нину сердце разрывать.       А надо было. И носил Сюэ Ян в кармане два гвоздя нефритовых, чтобы возлюбленному в голову вбить, когда расслабится, да бдительность утратит он. И сердце самого Сюэ Яна от этого болело. А оттого и тянул он с этим, наслаждаясь ласками и поцелуями желанными, да объятиями родными.       Говорил он слова любви заветные, и Вэнь Нин говорил. Хорошо им вместе было, приятно. Любили они. Забыли совсем о всём мире. Настолько забыли, что прямо в темнице на соломе и переспали впервые. И от чувств они оба головы теряли и расплавлялися.       Но быстро Сюэ Ян в себя пришёл. Вспомнил он о дарах, что щедро обещал Мэн Яо. И прельстился он, соблазнился. Поддался думам тёмным и воткнул гвозди. Не понял тогда Вэнь Нин ничего, безвольною куклою обвис, да желание всякое потерял. Лишь глаза печальными остались.       Ужаснулся Сюэ Ян содеянного. Схватился он за голову, да понимал, что поздно было. Привёл он тогда себя и друга любезного, единственного любимого в порядок да вид приличный, поцеловал жарко напоследок и ушёл, оставив Мэн Яо с дарами своими. Не нужны они ему за такую цену.       Больно и горестно Сюэ Яну было. Совсем одичал от горя он. Настолько, что волков за своих принял, а те же его чуть до смерти не загрызли. И оставили помирать на обочине дороги лесной. Дороги в город И.        Подобрали его мужчина в белых одеждах, да девчушка малая. Слепыши оба. Незрячие. Воспользовался этим Сюэ Ян наш. Злобу свою на городе вымещать их руками принялся. Слишком сильно горевал он по Вэнь Нину да себя корил на чём свет стоит.       Хотел Сюэ Ян ещё мертвеца найти да создать, чтобы на Вэнь Нина похож был. Чтобы дни серые скрасить мог. Чтобы не так больно было. Но всё не то было, придирчив Сюэ Ян был, а сердце болело.       И встретил он тогда Сун Ланя, врага своего клятого. Да чуть за Вэнь Нина не принял. Те же волосы, улыбка, склад тела да взгляд. Разве что мёртвым тот не был. Знал Сюэ Ян, как врага своего раззадорить да на поединок вызвать. А потом убить жестоко.       Убить и снова оживить, мертвеца лютого сделать. В первую очередь причинил он боль спасителю своему - слепцу в белом. А оттого причинил, что спасённым быть не хотел. Ожесточилось сердце Сюэ Яна. Истосковалось оно по любви. По Вэнь Нину.       Вбил он гвозди Сун Ланю, заставил подчиниться себе, заставил повторять повадки да привычки, манеры Вэнь Нина. Пытался заместить одного другим. Да не вышло ничего из этого. Вышел только облом. Разозлился Сюэ Ян и вернулся к Мэн Яо. Вэнь Нина своего назад требовать.       Но поздно было. Ушёл Вэнь Нин, снова разум обрёл, да от гвоздей избавился. И страшно тут вдруг Сюэ Яну стало. Испугался он, что Вэнь Нин вспомнил всё, да мстить ему придёт. За то, что бросил. Сбежал Сюэ Ян снова и схоронился в городе И.       Схоронился да раны душевные зализывать принялся. Да не тут то было. Объявилися в городе два заклинателя, орава мелких и один мертвец. И прошёлся холод волною холодною по сердцу Сюэ Яна. Ибо это был тот самый мертвец. Вэнь Нин.       Вот тогда-то и началось стекло любимое. Не было у них времени, да и ситуация не та была. Не могли они в игру свою любимую - гляделки - играть. Были они на двух разных сторонах, сражались друг против друг друга. А сердца всё рвалось навстречу любви.       Да, помнил всё Вэнь Нин, но по доброте своей простил все прегрешения. Он видел Сюэ Яна. Видел, что с ним стало. Видел, что тот уже настрадался, возымел карму свою. Или это она его имела. Вэнь Нин не знал. Зато знал, что бесконечно сильно хотел упасть и забыться в родных объятьях.       Когда взгляды встречались, волны сожаления и желания так и плескались, так и норовили выплеснуть горькими слезами. Не мог Сюэ Ян сказать ничего. Лишь "прости, я люблю тебя" одними губами прошептал, да веки свои сомкнул, когда умирал посреди туманного города И.       Мертвецы не плачут. Они этого не умели. Но по щеке Вэнь Нина одиноко скатилась слеза, напугав его самого. Как так? За что с ними так судьба? Стоило им только встретиться, после стольких лет, а теперь... А что теперь? Вот именно «теперь, сейчас». Будущего у них уже не было.       Время летело слишком быстро, раны заживали слишком медленно, а любовь не забывалась.       И не только любовь. Не мог забыть Вэнь Нин того, что тело Сюэ Яна в Ланьлин увезли. Да вот только найти его не мог. Даже могилы найти не мог. Отчаялся Вэнь Нин. Слишком долго он искал.       И тогда решил вернуться Вэнь Нин в экс-темницу свою. Вспомнить былое, спрятаться от мира, почувствовать, будто Сюэ Ян снова рядом. Будто снова всё хорошо. Будто и не было ничего.       Темно там было, сыро. Свет лишь из маленького окошка проникал. И тихо. Настолько, что закрыл глаза Вэнь Нин, предался думам о делах давно минувших дней. Задумался сильно, грустно ему стало и тоскливо без милого своего. И не заметил он, как внезапно кто-то к нему сзади подошёл.       Подошёл и руки на плечи положил, а потом обвил шею и прижался, тихо всхлипывая. Не почувствовал Вэнь Нин тепла физического, но душою почувствовал. Обернулся он быстро и замер, будто окаменел. Перед ним стоял Сюэ Ян. Его Сюэ Ян, но и одновременно не его.       Это был призрак. Грустно улыбающийся.       — А-Ян?       — Я. Я не смог уйти не прощённым.       — Теперь я точно не прощу тебя.       — Я готов остаться тут в таком виде. Пока ты рядом.       — Я.. я...       Слова им были не нужны. Они нашли друг друга. Вина плелась, хромая, за ними, но и счастье тоже.       С тех пор часто по миру можно было встретить странствующих мертвеца и призрака. Они не были врагами людям, но и товарищами не были. Они просто были. Были у друг друга. Были и любили.       И жили они долго и счастливо, и не умерли они, потому что мертвецы и призраки не умирают.