Renuncia

\\\ Минутная стрелка сдвинулась. Чоноп внимательно смотрит на наручные часы, выходит из машины и направляется к зданию психиатрической больницы. Мун был здесь пару лет назад, но еще помнит: синие бахилы, белые халаты, пациентов, утверждающих, что они боги, президенты, и даже тех, кто и вовсе не знают кто они. Люди бывают странными, но это не делает их психами, они просто по-другому видят мир, у них другая реальность. Чоноп идет по длинному коридору слыша за стенами визжащих и истерически смеющихся пациентов. Это больше не пугает, не заставляет закрыть уши и сбежать, как было в первый раз, когда он привез Гаен в это место. Он сходил с ума когда слышал эти вопли и крики, несмотря на то, что привык их слышать в ходе пыток и насильственных выбиваний информации. Он помнит этот коридор увешанный картинами и стендами с информацией о разновидностях психических отклонений, в прошлый раз, он так и не взглянул на них пройдя мимо, зато сейчас, в глаза бросаются такие слова как: шизофрения, психопатия, эпилепсия, зависимость. Когда он подходит к стойке регистрации Мун видит женщину, она заполняет какие-то бумаги и делает пометки в журнале, совершенно не обращая на посетителя внимания. Она выглядит уставшей и Чоноп предполагает, что она отработала ночную смену и теперь готовится к тому, чтобы сдать сменщице пост и поскорее пойти домой и лечь спать. — Я вас слушаю. — говорит женщина и поднимает на него глаза, поправляя очки. — Вы к кому? — Мун Гаен. — отвечает Чоноп. Женщина не торопится выписывать ему пропуск и вообще что-либо делать, вместо этого она звонит кому-то по служебному телефону и просит спуститься. — Проблемы? — Чоноп не спрашивал, это было предупреждение, и кажется женщина поняла намек и поторопилась пройтись ручкой по бумажке и протянуть ее Чонопу. Мун даже не одарив ее взглядом пошел по еще одному длинному коридору, стены которых пропускали через себя вопли проснувшихся на завтрак пациентов. Пройдя в отделение буйных пациентов, Мун бросает пропуск парню на регистратуре и идет прямо к палате Гаен. Парень спохватившись, берет ключи и бежит за Чонопом, чтобы открыть перед ним двери. Чоноп прикрывает глаза и тяжело вздыхает, прежде чем войти в палату и увидеть свою маленькую принцессу, которую так жестоко запер в клинике и оставил одну справляться со своими демонами. Чоноп всегда считал ее самой красивой девушкой на земле и даже нахождение в этом богом забытом месте, не уменьшило ее привлекательности. Пару минут ему потребовалось для того, чтобы просто, элементарно понять, что скучал. — Привет лунатикам. — говорит Чоноп. Он помнит как дразнил ее этим прозвищем еще в детстве, когда она предположила, что если ее фамилия Мун, что значит — Луна, тогда она будет Лунатиком. Но вскоре пожалела об этом, когда старший брат начал подкалывать ее и шутить. Девушка резко поворачивает голову и смотрит так внимательно, что не трудно догадаться, что она воспринимает это как очередной сон или бред. — Что, даже не поприветствуешь? — притворно дуется Мун. Девушка все еще сомневается, что человек перед ней, не плод ее воображения и не очередное доказательство ее сумасшествия. Она поворачивается всем корпусом и пытается подняться, используя стену как опору, но ноги затекли от долгого пребывания в одной позе и встать ровно не получается. Гаен не обращает внимания на дискомфорт в конечностях и упорно пытается приблизиться в своему, как она считает, лучшему видению. Чоноп не пытается ей помочь, он просто стоит и смотрит на ее попытки осознать реальность. Реальность. Самая беспощадная и безжалостная штука в мире. Реальность полна разочарований и от этого никуда не денешься, разве что сдохнув где нибудь в канаве, под проливным дождем, не ожидая помощи, которая так и так не придет, потому что знает, какой мразью ты был. Чоноп знает что такое реальность, прочувствовал ее всеми клетками, сосудами, позволил проникнуть в самые потаенные уголки души и раздавить все что было под замком. Она обрушилась на него как лавина, как цунами, что несется со скоростью света, только с одной целью — разрушить. Не оставить ни камушка, ни пылинки. Уничтожить все и навсегда. Муна до сих пор трясет от той пустоты, которая поглощает его с той самой секунды, когда Дэхен отказался от него. Когда метка, гарантирующая счастливое будущее, несмотря ни на что, исчезла. Прошла неделя с того дня, но боль ни на миг не прекращается, кажется, что даже наоборот, с каждой минутой становится сильней и невыносимей. Дэхен еще не пришел в себя после обморока и это на самом деле пугает Муна. Парень выглядит бледным и безжизненным, Мун даже пару раз проверял дышит ли Дэхен или нет. — Идет процесс отречения, господин. — сказал тогда врач. — Отречения? — не понимал Чоноп. — Да. Добровольный отказ от истинного, — пояснил доктор, но понятней не стало. — Метка исчезает в двух случаях: когда истинный умирает и когда отрекается. В вашем случае происходит второе. Он еще некоторое время будет без сознания, чтобы принять окончательное решение, отказаться от вас или дать еще один шанс. Его сознание, тело, душа и сердце еще не приняли решения принятого на сильных и видимо отрицательных эмоциях и теперь, внутри него идет борьба и я бы вам порекомендовал быть на расстоянии. — сказал доктор и выписав обезболивающих покинул особняк, как-будто какие-то лекарства способны остановить этот огонь, сжигающий и пожирающий все его внутренности. Исчезновение метки оказалось равносильно падению с моста, с одним лишь различием, что падаешь не в реку Ханган, а в океан. Сначала бьешься о поверхность воды ломая все кости и ребра, затем тонешь медленно, ощущая каждую секунду с которой жизнь покидает тебя. Ты видишь небо — оно расплывается, слышишь отчаянные крики чаек, что прощаются с тобой. Погружаешься все больше в темноту, дно тянет тебя темнотой и обнимает холодом. Конечности леденеют, приветствуют тебя прекрасным пением безобразных русалок, а поверхность давит на грудь с такой силой, что сопротивляться ей даже не пытаешься. Чоноп думал что всесилен, что держит своего монстра на коротком поводке и управляет им, не замечая как монстр стал поводырем, а сам Мун надел ошейник и кричал всем какой он сильный, какой он молодец. — Братик… — Гаен, маленькими шажочками приблизилась к внезапному гостю и провела ладошкой по щеке парня. — Теплый… — ее глаза наполнялись влагой, но она отказывалась смотреть ему в глаза, потому что боялась увидеть там то чудовище из кошмаров, что преследовало ее эти годы. — Я правда теплый? — спросил Чоноп, не решаясь прикоснуться к ней в ответ. Горло першило и трудно было выдавить слова из-за страха, что боль кипящая внутри, каким-то образом перейдет к ней. Но она словно чувствовала это, продолжала успокаивающе поглаживать по щеке. — Теплый. — подтвердила Гаен. — Я сдержал обещание. Я пришел. Прошу, посмотри на меня. — это была не просьба, не приказ, а отчаянная мольба, нужда в ком-то, кто сможет так же нежно погладить его душу и успокоить. Мун взял ее лицо в ладони и ждал того момента, когда ее глаза посмотрят на него. Гаен не торопилась, она тоже боялась, тоже страшилась того, что может увидеть. Ведь последний такой взгляд от брата, убил в ней все мечты и желания. Убил всю человечность даря взамен холод и что-то еще, что сравнимо лишь с тенью, которая продолжает преследовать ее во снах и наяву. Проходит кажется вечность, прежде чем, девушка встречается с глазами напротив. Она смотрит в эти зеркала, изучающе вглядывается, ищет что-то, видит как они стекленеют, наполняются болью и ждут ее вердикта. — Братик… — девушка стирает скатившуюся слезу с щеки брата, — Тебя сломали? Чоноп хотел бы сказать что нет, с ним все в порядке, но кажется именно в этот момент он разучился врать. Громкий всхлип срывается с губ брата, прежде чем он крепко обнимает Гаен и уткнувшись ей в шею, плачет. Мун плачет в первый раз в жизни, так отчаянно, болезненно, так сильно, желая выплеснуть, освободиться от тянущего вниз якоря. Мун так крепко цепляется за сестру, ошибочно полагая, что она станет той силой, что сможет удерживать его безумие под контролем. Мун ходил по тонкому лезвию, по краю обрыва, висел на волосок от смерти и всегда думал, что умрет не как подлый трус, а как настоящий мужчина достигший всех своих целей и стоящим на вершине олимпа. Невольно вспоминаются слова старика, который пророчил ему смерть не от пули, а от человека, которого он впустит в свое сердце. Это можно было бы назвать смертью, если бы не тот же человек, который отправил его в ад. Дэхен все еще жив, он дышит. Это наверное, единственное что успокаивает. Да, Чонопа сломали. Это ни с чем несравнимое чувство безысходности убивает потихоньку, медленно, расползаясь по венам словно плющ и разрывая все его фанатичные мысли о покорении судьбы. — Ты позволил себя сломать? — ее голос дрожит, она успокаивает брата, которого никогда не видела плачущим. Он был для нее словно лучик света, тем, кто никогда не сдается, а вот теперь плачет. Невыносимо не то, что ты смотришь как сильный человек ломается, невыносимо осознавать, что ничего не можешь сделать. — Я сделал ему больно. — успокаивается Чоноп, но из рук не выпускает. — Он отказался от меня. — и снова щемящая боль в груди. Она пульсирует и зажимает в тиски. — Прости. — шепчет Гаен и оттолкнув брата, отворачивается. — Это из-за меня, ты снова… из-за меня… — она обхватывает себя руками и садится на свое привычное место у стены и начинает беззвучно плакать. — Что? Нет. — Чоноп подходит ближе, обнимает ее со спины, как в детстве и прижимает к своей груди. — В этом нет твоей вины, Гаена, твой брат сам по себе ублюдок. — Ты любил отца, но из-за меня тебе пришлось убить его… — Он перестал быть мне отцом, когда посмотрел на тебя не как на дочь. — Это была не его вина. — шепотом, сказал Гаен. — Меньше всего я хочу, чтобы ты сейчас защищала его. — злится брат. — Это ведь из-за меня ты решил никогда не связываться с истинным, да? — Гаен опустила голову на свои худые коленки и прикрыла глаза. Она знала почему брат друг изменился, из любящего и нежного превратился в холодного и жестокого человека. Она винила в этом себя и поэтому в тот день, когда в глазах брата увидела монстра, попросила спрятать ее, запереть, изолировать, чтобы больше не становится причиной неоправданной жестокости брата. Она убежала. Вместо того, чтобы помочь ему справиться, помочь стать самим собой, она предпочла убежать и закрыться, чтобы ее больше никто не трогал. Чоноп пообещал ей в их последнюю встречу, что придет за ней, когда монстр уйдет. Он выполнил обещание. Пришел. Но цена, которую он заплатит в счет выполнения этого обещания, теперь можно увидеть только в его глазах: разбитых, пустых, наполненных болью и горящим пламенем отчаяния. — Пойдем домой. Чоноп больше не хотел говорить на тему истинных, она все еще слишком болезненна. Он не стал дожидаться ее ответа, поднял ее на руки и понес прочь из дома сумасшедших, где среди самых буйных пациентов, она была в своем уме. \\\ В особняке всю последнюю неделю слишком людно. Дэсон, кружащий над кроватью брата и не подпускающий Чонопа больше чем на час. Зело, кружащийся около Дэсона и всячески пытающийся вымолить прощение и кусочек внимания. Ендже, который несмотря на то, что был тем, кто позвонил Демону и угрожал ему жизнью сестры, когда вспомнил слова Дэсона о запасном плане по спасению их жизней, заставил Енгука позвонить Муну, тем самым став точкой невозврата. Ендже было плевать на то, что сделает и скажет Чоноп, было плевать на мнение Енгука, он просто приказал отвести его в особняк, а Енгук, кто такой Енгук, чтобы ему отказывать. Енгук просто всегда был рядом и все еще ловил на себе обиженные и ненавистные взгляды от истинного, понимая, что прощения так просто не получить. Чонопу было не до разборок. — Завтракать будешь? — спрашивает Зело, когда Дэсон входит на кухню в пижаме. Сон почти переехал в особняк из квартиры Ендже, перевез также все любимые игрушки и вещи брата, чтобы тому было комфортнее. Сон не разговаривал с Зело, игнорировал его, потому что, один взгляд в сторону мелкого и его в дрожь бросало от злости и ненависти. — Пожалуйста поешь, наш повар приготовил все самое вкусное. — уговаривал Зело. — Ты вчера даже не поужинал. — Дэсон пьет стакан воды из-под крана и не обращая внимания на слова младшего, уходит. — Я тебе бутер сделал. — говорит Ендже, когда Сон присоединяется к нему смотреть какое-то шоу по телевизору. — Сам-то ел? — интересуется Дэсон, откусывая от бутерброда. — Мой желудок получает все самое ценное и питательное, — гордо бьет себя по груди и отвлекается на вошедшего Енгука и настроение сразу же меняется. — Фаст-фуды не самое ценное и питательное… — начинает Енгук, услышав последние слова истинного. — Не помню чтобы спрашивал твое мнение, мажор! — злится Ендже, как по щелчку. — Видишь, уже проблемы со здоровьем. — шутит Енгук. — Это я сейчас тебе устрою проблемы со здоровьем. — Не кипятись, котенок, а то так и хочется за ушком почесать. — Енгук издевается. — А не пошел бы ты нахуй, Ямазаки сан, м? На свое законное место. — Остыньте, парни. — вмешивается дожевывающий бутерброд, Дэсон. — Это скорее твое законное место, малыш. — скалится Енгук. — Вот сука! — вскакивает Ендже, с явным намерением подправить ему его ухмылку, но его ловит Дэсон и сажает на место, смотря в след уходящему в кабинет Енгуку. — Да успокойся ты! — кричит на брыкающегося парня Дэсон. — И когда вы прекратите кидаться друг на друга? — спрашивает Дэсон, потому что, ну честно, надоели эти крики по поводу и без, каждый день, эту бесконечную неделю. — Ровно тогда, когда ты закончишь свой игнор. — бросает Ендже и отпивает от кока-колы. — Не сравнивай! — закипает Дэсон. — Я благодарен Енгуку за то, что спас тебя и забрал, он поступил храбро, когда пошел против Демона. Ты даже не представляешь, что я чувствовал в тот миг, когда думал, что тебя убили, так что, даже не смей сравнивать! — Я тоже благодарен Зело, он ведь тоже спас тебя, разве нет? — Ендже, переключает каналы, в надежде найти что-нибудь стоящее. — Одно хорошее дело не перечеркивает сотню плохих. — с грустью и раздражением, говорит Дэсон. Он хотел бы простить, даже можно сказать простил, он не держит на него зла из-за себя, Дэсону он ничего не сделал. Но ему обидно за брата и то, что даже будучи уверенным что Дэхен его соулмейт, спокойно стоял и смотрел как над ним издевались и насиловали, такое принять он не в силах. Он не примет. Он даже не ставит себя на место брата, потому что брату было в миллион раз хуже. Знать, что над тобой измывается и убивает душу, твой истинный, который по сути должен быть тем, кто защищает, невыносимо. Дэсон всегда знал что его брат сильный, не такой как все, способный вынести любые проблемы, но судьба решила проверить насколько крепка его броня, и сколько ударов способна вынести, совсем не думая о том, что броня всегда подпитывалась его мечтами, его ожиданиями, его семьей. А она решила вот так взять и отнять у Дэхена все, что делало его тем, кто он есть. Дэхен распрощался с мечтами о светлом будущем, отказался от своих ожиданий, ради того, кто возможно, мог бы измениться и принять его, но и этого ей оказалось недостаточно и она решила нанести последний, самый жестокий удар: позволить его соулмейту, его истинному отнять жизнь того, кого Дэхен любит больше жизни. Но Дэхен предпочел отказаться от истинного. Надежда умирает последней, но Дэхену казалось, что ей даже и не пахло. Дэсон поднимается в комнату к брату, протирает его тело влажной тряпкой, делает массаж, шепчет успокаивающие слова, рассказывает разные истории, читает сказки на ночь, как мама раньше в детстве. Он слышал что говорил врач о его состоянии и ни капельки не жалеет Демона. Для него сейчас самое главное, чтобы брат проснулся, улыбнулся и крепко обнял его. О большем он и мечтать не может. Дэхен так спокоен, Сон смотрит на него и кажется, что брат просто спит, что сейчас он толкнет его за плечо, брат проснется, сонно потянется, укроется одеялом и дальше будет спать, бормоча что-то под нос. Дэсон не замечает, как начинает плакать. — Поговори со мной. — просит Зело, он стоит у двери и наблюдает за парнем, который думает, что никто не заметит его красных глаз. Дэсон стирает слезы и натянув на лицо безразличие, идет к выходу. — Я прошу только один разговор. — но его игнорируют. — Скажи что-нибудь?! — просит младший, хватая его за локоть. Дэсон заводится моментально, он моментально тянется за пистолетом и приставив его к голове младшего говорит: — Тронешь меня еще раз и я тебе мозги вышибу, а теперь скройся! — Дэсон хочет уйти прежде чем, его злость выйдет из-под контроля. Он не уверен что готов к разговору, не уверен, сможет ли вообще сдержаться и не накачать его свинцом, так и не дав ему и рта раскрыть. Дэсон идет по коридору и спускается вниз по лестнице, когда младший его нагоняет. — Перестань меня игнорировать, я пытаюсь извиниться! Послушай, мне очень жаль, я сожалею, дай мне возможность исправиться! Дэсон резко тормозит. — Извиняйся. — требует Сон и ждет. Зело был слегка удивлен, но взял себя в руки. — Прости. — неуверенно прошептал парень. — Прощен. — говорит Сон и идет дальше. — И все? Вот так просто? — идет за парнем Зело. — Зачем усложнять, ты же это хотел от меня услышать? Полегчало? — Дэсон сворачивает на кухню, потому что в горле резко пересохло. — Я хочу чтобы тебе полегчало. — обиженно произносит Зело, на что слышит горький смех. — В таком случае, ты не по адресу. Знаешь кому должно полегчать? У кого ты должен вымаливать прощение? Знаешь? — Зело сразу сдувается, почти до крошечных размеров, он знает. Также он знает, что и сотни жизней не хватит, чтобы заслужить его прощение. Этот парень стал его больной точкой, на которую надави и крови будет столько, что рана никогда не затянется. Но видимо, на то и расчет, чтобы вечность помнить о том, что сделал и продолжал делать. — Знаешь! — утверждает Дэсон. — Знаю. — подтверждает младший. — Тогда какого хуя, ты ко мне лезешь? — Дэсон залпом выпивает стакан воды и смотрит на Зело. — Слушай, мы с тобой никто друг другу, никогда не были и не будем, поэтому, перестань ходить за мной и делать вид, что тебе жаль, ладно? Это начинает бесить. — это была самая большая фраза, которую Дэсон сказал младшему за всю неделю. — Мы соулмейты! — раздраженно, напоминает Зело. — А ты, я смотрю, хорошо устроился, когда мне нужна была помощь, ты стоял и смотрел, делал вид, что тебя это не касается и плевать хотел на истинность, а теперь, когда все наладилось, заявляешь свои права? — Дэсон усмехается, — Тебе самому от себя не противно? — он толкает парня в грудь и обходит, желая покинуть скорее помещение, в котором дышать уже невозможно. — Ты всегда был рядом со мной! — младший нагоняет его в холле, когда Сон хотел подняться по лестнице и пойти в комнату брата. Зело не замечает резко притихших Енгука и Ендже, которые вместе смотрели телевизор на диване. — В самые холодные ночи, даже тогда, когда я думал, что хуже уже быть не может, но все равно происходило, только ты был рядом и спасал меня от меня самого, Дэсона… — И вот она благодарность. — у Сона вырывается смешок, слишком обиженный и полностью разочарованный смешок. — Не ты один такой, со мной было тоже самое, и знаешь что? Да пошло оно все! Ты просто подлый трус, который так до смешного нелепо просрал свою жизнь. — выплевывает Дэсон, со всей злостью на которую только был способен. — Предатель! — убивает напоследок и развернувшись, убегает наверх. Младший впервые чувствует силу слов на себе. Оказывается, они могут ранить даже сильнее ножа и пистолета. Даже смешно, что самого искусного и безжалостного палача на южном берегу парализовало болью, которая еще и рикошетом от стен отскакивает и с двойной силой наотмашь бьет. Дэсон забегает в комнату брата и заперев дверь, сползает на пол. Он старается плакать беззвучно, но всхлипы то и дело вырываются, не желая быть проглоченными. Брат все также безмятежно спит и кажется что сейчас он в полной безопасности. Сон помнит тот единственный поцелуй, который смог урвать второпях у младшего. Губы горят до сих пор стоит только вспомнить его, воспроизвести в голове и восстановить те самые ощущения от прикосновения чужих губ. Дэсон помнит, как галактики одна за другой взрывались, уничтожая мосты и посылая к чертям стратосферу, которая мешала подняться в небеса к звездам. Дэсон слышит рев мотора и спотыкаясь об свои же ноги, бежит к окну. Зело сидит за рулем джипа и смотрит в окно второго этажа, на Дэсона. Они встречаются глазами. Никто из них не пытается что-то сделать или попробовать сказать, оба просто смотрят друг другу в глаза. Один вспоминает все хорошее что было между ними, пусть даже этого хорошего было катастрофически мало. Второй, воспроизводит все плохое, чему позволил случиться и ненавидит себя за это, понимая, насколько прав был старший, продолжая ненавидеть и игнорировать его. Зело жадно смотрит в ответ, желая получить больше тепла, больше нежности. Взгляд Дэсона именно такой, пропитанной заботой и теплотой. Младший знает, понял уже почему старший на него так смотрит, но принимать этого не хочет. Всем своим сердцем хотел бы сопротивляться выбору Дэсона, но это не его выбор. Он тут ничего не решает. Зело знает, что Дэсон смотрит на него так в последний раз. И когда старший отводит глаза и исчезает за занавеской, младший дает по газам. \\\ — Это он, да? — Гаен медленно подходит к кровати и осматривает Дэхена, который все также продолжает спать. — Они похожи. — она слегка улыбается, вспоминая ворчливого паренька на первом этаже, который отказывался впускать Муна в комнату брата. Они приехали к обеду. Чоноп приказал накрыть на стол и накормить всех. Гаен поднялась сначала в свою комнату, умылась, привела себя в порядок и спустившись вниз, познакомилась со всеми. Она очень удивилась, увидев здесь Ендже, который пару раз навещал ее не так давно. — Как давно? — спросила Гаен. — Уже неделю. Я боюсь что он так и не очнется. — слишком тихо произносит брат, но быстро себя одергивает, убивая такие мысли на корню. Чоноп садится около кровати на пол и осторожно поглаживает по щекам Дэхена, играется с волосами, только сейчас понимая, чего был лишен и чего лишился благодаря своему упрямству и идиотскому желанию кому-то что-то доказать. Гаен понимает его без слов. — С ним все будет хорошо, братик. — успокаивает девушка. — Время посещений закончилось! — предупреждает Дэсон, стоя у двери и не скрывая свою неприязнь. — Мы только вошли! — возмущается Мун. — Меня это не ебет! — в тон отвечает Дэсон. — Не забывайся. Ты живешь в моем доме, я закрываю глаза на твое отношение, но мое терпение не безгранично! — Это меньшее, что ты можешь сделать, после того как чуть не скормил меня тиграм! — почти что кричит Дэсон. — И почему ты тогда жив до сих пор? — Не твоими стараниями, Демон! — кидает Сон и видит как поменялось лицо Чонопа, когда он услышал слово «Демон». — Демон ушел. — тихо говорит Чоноп, скорее самому себе, нежели пытается убедить в этом Сона. — Не пытайся обвинить кого-то в том, что ты творил все это время, не перекидывай ответственность. Кто бы это не был: Демон, Дьявол или сам Сатана, это все равно ты. — с отвращением в голосе, говорит Сон, не жалеет парня, не старается быть мягче, наоборот, хочет больнее, сильнее, безжалостнее. — Знаешь, человек не меняется, а такой как ты, даже после смерти будет нести только смерть и запах смрада. Хочешь знать что я думаю? — Сон не дожидается ответа и продолжает: — Я думаю твой Демон не ушел, он сбежал. Понял наконец, что не может пасть также низко как ты и сбежал. — Прекрати! — вмешивается Гаен. Ее брат не ангел, но она не позволит кому-то так его унижать и делать еще больнее. — Что? Правда глаза колит? — усмехается Дэсон, на злостный взгляд со стороны девушки. — Твои слова ранят, — злится Гаен, — Ты делаешь ему больно! — Ему больно? Прекрасно, я этого и добивался. — скалится и разворачивается, чтобы уйти. — Ты плохой! — сквозь зубы, цедит Гаен. — Стану еще хуже, если мой брат не очнется. — говорит Дэсон и захлопывает дверь со всей силы. \\\ В напряженной обстановке проходит еще три дня. Зело с того дня так и не появлялся. Енгук говорит что он занят делами на Северном порту, говорит, что совсем слетел с катушек. Даже Чоноп не может усмирить его, не говоря уже о нем. Енгук уже почти обосновался в Корее, обзаводился новыми знакомыми и не переставал дразнить и просить прощения у своего котенка, который только из вредности и упрямства, заставляет его мучиться. Ендже думает, что он не будет счастливым, пока в жизни братьев хоть что-то не поменяется. Но также не забывает следить за тем, чтобы Енгук был сыт и не пропадал с радаров. Он понатыкал жучков на все машины Ямазаки сана и втихаря присматривает за ним, а тот делает вид, что не в курсе слежки, а сам рад, что его котенок, волнуется за него. Чоноп работает на дому. Сидит целыми днями в кабинете и выходит только несколько раз, чтобы проведать Дэхена в комнате. Сидит там по несколько часов, пока не заснет или не позвонят по работе. Он ни на секунду не забывает о Дэхене, мысли постоянно крутятся рядом с этим парнем. Находясь рядом и наблюдая как поднимается и опускается его грудь, когда он дышит, Чоноп хочет вновь почувствовать то, что утратил. Ощутить то, что раньше было внутри, а сейчас пустота и словно часть его души жестоко отобрали хулиганы в темном углу. Это не столько странно, сколько безнадежно. Мун цепляется за мираж, за воздух, пытается удержать в ладонях воду, старается вернуть как было, вернуться назад, повернуть время вспять, отмотать туда, в самое начало. Чтобы не было боли и разочарований, чтобы не было обмана и тех зверских избиений. Он так жалеет о прошлом, что готов волком выть, если это поможет унять ту бурю, что огненным смерчем выжигает все мосты. Мун чувствует как что-то ускользает. Он теряет. Он хочет верить в своего щеночка, он верит и надеется что Дэхен даст ему еще один шанс все исправить. А потом смотрит на Дэхена и горько усмехается. Дэхен ведь уже не верит, не надеется и не ждет. — Дальше я сам. — говорит Дэсон, не обращая внимания на Чонопа. Мун поднимается с постели Дэхена и спускается вниз, в кабинет. — Котенок, поехали, помоги мне. — просит Енгук. Ендже лежит на диване и листает ленту в инстаграме, когда его наглым образом прерывают, отбирая телефон. — Чего тебе? — хмурится Ендже и отодвигается, когда Бан хотел его поцеловать. — Слюнявь кого-нибудь другого. — он сосредотачивается на телевизоре и делает вид, что его вовсе это не смущает. — Я люблю маленьких, капризных котят. — улыбается Енгук. — Поехали поможешь мне кое с чем. — и тащит парня в сторону выхода, не обращая внимания на сопротивления парня. — Куда едем? — обиженно, спрашивает Ендже, смотря в окно и скрестив руки на груди. — Увидишь. — улыбается Енгук. — Зашибись, блять! Они ехали молча уже минут десять. Оба старались не смотреть друг на друга. Ендже еще не простил, Енгук знает это, но все равно находится рядом, потому что по-другому не может. По-другому никак. Ендже навеки прибит к Енгуку и метка слишком красноречиво об этом напоминает. Енгук любит Ендже и Ендже тоже его любит. Но рана еще свежа, чтобы так просто все отбросить и отдаться сладкому поцелую прямо в машине, позабыв обо всех и обо всем. На телефон Ендже приходит одно единственное сообщение, которое заставляет его и плакать и хотеть смеяться. — Разворачивайся! — приказывает Ендже. — В чем дело, детка? — не понимает Енгук. — Дэхен очнулся! — слишком радостно выкрикивает Ендже и кидается на шею Енгука, который еле успел справится с управлением, чтобы они не съехали с дороги. После ухода Муна, Дэсон сделал массаж брату, как показывал врач, чтобы его ноги и руки были подвижны, когда он проснется. А потом решил помыть брата. Он ушел в ванную комнату за теплой водой и полотенцем, а когда вернулся уронил тазик с водой на пол, потому что перед глазами, на кровати сидел Дэхен, разглядывая свои руки. Он не смог сдержать слез и кинулся в объятья брата. — Хён! — Сон? — Дэхен не понимал почему брат здесь, ведь он умер. — Ты жив или мы оба умерли? — тихо спрашивает Дэхен, громкие звуки приносили дискомфорт. — Ты жив. Я жив. Мы оба живы. — тараторил младший. — Хён, я так рад! Так рад что ты очнулся? — размазывая слезы по лицу, ревел Дэсон. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. — отвечает брат, после того, как пытался почувствовать что-то внутри. — Только вот, в горле пересохло. — Я принесу воды. — тут же подскакивает младший и исчезает в дверях. Дэхен слышит как тот кричит на весь дом, что он проснулся. Дэхен смотрит в окно. Солнышко так ярко светит и теплые лучи падают на его кровать, он подставляет руки и улыбается когда чувствует тепло. Кажется, это был идеальный день для пробуждения. Дэхена отвлекает шум у дверей. — Ты уже вернул… — он думал это брат, но перед ним стоял Чоноп, часто и глубоко дышащий. Он смотрел на него и в его глазах было столько эмоций, что они не успевали сменять друг друга. — Я… я… — слова так и застряли в горле, не желая быть произнесенными. Чоноп так и стоял пригвожденный к полу одним взглядом, полным пустой реальности. Глаза никогда не врут, говорили они и были правы, потому что перед ним сейчас два океана, полных не прикрытой правды. Она говорит ему, шепчет на ушко, передает воздушно-капельным путем, она тяжела на подъем, она необъятна и запредельно близка, что протяни руку, а все равно не дотянешься. Она убивает. Теперь Чоноп понимает фразу «убийственный взгляд», потому что, Дэхен сейчас одаривает его точно таким же, но она не несет с собой ничего хорошего, она действительно несет смерть. В них нет ничего. Ни любви, ни ненависти, ни страха, ни злости, даже безразличия нет. Это пугает больше чем все остальное. Он пустой. Абсолютно. Он так и стоит на пороге, пока остальные радуются и улыбаются Дэхену, спрашивая о его самочувствии. Стоит даже тогда, когда Енгук и Ендже уже приехали увидеть его. Стоит, когда он пытается делать первые шаги и чуть не падает, одаривая всех фальшивой улыбкой. Стоит, когда Сара ругает всех и не разрешает ему двигаться, пока сама не осмотрит его. Дэхен улыбается ей и обнимает, называя своей личной медсестрой. Чоноп уходит когда видит что кровать окружили со всех сторон и каждый норовил спросить его о чем-то. Он спускается вниз и запирается в кабинете. Идет к мини бару и наполнив стакан виски, залпом его осушает. Горечью пытается заглушить горечь, как-будто не знает что этот метод не работает и никогда не работал. Почему все так счастливы? Почему никто не видит того, каким проснулся Дэхен? Почему все слепы? Его бесит, что все делают вид, что ничего не было. Даже смешно. — Хозяин? — Сара замечает момент когда Мун покидает комнату и спустя минуту идет за ним. — Как это называется? — Чоноп спрашивает, не уточняя, не говоря ни о чем, она врач и должна сама обо всем догадаться. И Сара понимает, о чем думает Чоноп. — Эмоциональное выгорание, хозяин. — отвечает Сара. — Исправь это! — приказывает Мун. — Это не в моей власти. — отвечает Сара. — Тогда, что мне делать? — и когда Чоноп стал звучать настолько жалко? — Позвольте ему самому выбирать. — советует Сара и возвращается к Дэхену. Мун опустошает всю бутылку и так и засыпает сидя на кресле в кабинете. Не решаясь подняться к Дэхену и попытаться посмотреть в глаза. \\\ Дэсон не мог не почувствовать тех изменений, что произошли после пробуждения брата. Он стал другим и это пугает даже больше, чем когда он был в плену у Демона. С каждым таким пустым брошенным взглядом брата, его выворачивает и глаза становятся влажными, словно кто-то засыпал песок под веками. Это не его брат. Это кто-то чужой. Незнакомец с лицом Хена. Дэсон ходит как в воду опущенный уже двое суток, улыбается только когда брат рядом, веселит его и пытается казаться счастливым. Ендже видит поведение друга и тоже не горит желанием что-либо делать. Енгук на работе. Зело так и не объявился. Чоноп не выходит из кабинета, бросив все дела на плечи Санчо. Сегодня парни решили устроить маленькую пижамную вечеринку только для них троих в комнате Дэхена. Они притащили пиво, чипсы и колу, потому что, Дэхену пить еще нельзя. — Я хочу уехать. — выдает Дэхен, когда парни пригубили уже по три банки пива. — Куда глаза глядят, чтобы не знать что тебя ждет и где ты окажешься завтра. Уехать налегке, чтобы ничего тут не держало и я уеду. Поэтому, Дэсона, я спрашиваю тебя, ты со мной? — Не обсуждается даже. — отрезает младший. — За тобой хоть в ад, хён. И Дэхен верит. Единственные кому он верит это его младший братишка с разницей в минуту. — Я тоже с вами. — смело заявляет Ендже. — Нет! — резко отрезает Дэхен и видит проскользнувшую обиду и торопится исправится. — Я хочу чтобы ты остался здесь, рядом с Енгуком. С истинным. Как доказательство того, что сила меток это не шутка и не выдумки из старых сказок. Я хочу видеть перед собой доказательство того, что я был прав… когда-то. — говорит Дэхен и замечает как парни прячут слезы. — Как я буду без вас? — всхлипывает Ендже. — Что я буду делать? Я не… не справлюсь, Дэсона, хоть ты ему скажи! — просит друга, но тот лишь качает головой. — Так будет лучше, Енгук тебя безумно любит, тебе нельзя терять его. — соглашается с братом и обнимает Ендже, который разревелся еще сильнее. — А Демон? Что если он не отпустит? — спрашивает Ендже. — С этим я сам разберусь. — говорит Дэхен и отпивает от колы пару глотков. — Обещайте, что будете звонить каждый день! — требует Ендже, сгребая обоих в объятья. Эту ночь парни спят вместе, допоздна поговорив о всякой ерунде, наобнимавшись, поплакав вдоволь и наконец заснув, крепко держа друг друга за руки. На утро было решено, что Дэсон поедет собирать их вещи и документы в квартиру, а Ендже должен обеспечить им машину. Парни разъехались каждый по своим делам, заранее оговорив место встречи. — От тебя воняет. — сморщив нос от неприятного запаха, говорит Дэхен, входя в кабинет Чонопа. Тот резко подрывается с места и во все глаза пялится на вошедшего, думая, что все еще спит. — Приведи себя в порядок и я жду тебя в машине. — бросает Дэхен и выходит. Чоноп минут пять переваривает информацию, а потом пулей бежит в комнату, купается в душе и переодевшись в чистое, выходит из дома. Дэхен стоит у джипа подставляя лицо солнцу и улыбаясь. Чоноп засматривается, но не надолго, его замечают и кивком просят сесть в машину. Дэхен хорошо водит машину, никто не жаловался. А Чоноп бы пожаловался, потому что тот выглядит слишком сексуально за рулем, когда сжимает кожаный руль в руках. Мун одергивает себя. — Куда мы? — решается спросить Мун. — В кафе. — говорит Дэхен. — Хочу попить кофе. Проехав еще два светофора Дэхен тормозит и просит идти следом. Кафешка маленькая и уютная. Посетителей мало, оно и понятно, по утрам всегда так. Дэхен выбирает столик у окна и садится, Чоноп садится следом. К ним подходит официант и протягивает меню, но Дэхен вежливо отказывается, заказывая себе кофе. Мун делает тоже самое и когда парень уходит, он смотрит на Дэхена, ожидая. — Я хотел поговорить с тобой. — говорит Дэхен и Мун прикрывает глаза, ведь пытался оттянуть это время. — О чем? — Я ухожу. — просто сообщает Дэхен. — Я не спрашиваю у тебя разрешения или что-то типа того, я ставлю тебя в известность. Чоноп проглатывает ком, который хотел вырваться, чтобы запретить Дэхену даже думать об этом. Но он сдержался. — Когда вернешься? — спрашивает Чоноп. — Ты же понимаешь, что мы истинные… — Так странно слышать такое от тебя. И ты ошибся, мы были ими, теперь мы друг другу никто. — И все же? — в голосе столько стекла, что режет горло, это не остается не замеченным, зато в глазах напротив непроглядная пустота. — Три года. — Год. — вставляет свое Чоноп. — Пять лет. — Согласен на три года. — Давай встретимся здесь, в этой кафешке, ровно в полдень, через три года и посмотрим какими мы станем? — говорит Дэхен и не дождавшись кофе, не попрощавшись с Чонопом уходит. Не услышав как ему вслед бросили тихое «буду ждать». Дэхен поймал такси и поехал в условленное место, где его уже ждали брат и Ендже. Они выкуривали одну сигарету на двоих, когда такси остановилось около них. Ендже выбросил бычок на землю и поджал губы. Он не хотел прощаться с друзьями, но понимал что так надо, в первую очередь ради них самих. Он не может быть эгоистом. Дэсон сообщает что собрал все самое необходимое и что все готово к отъезду. Ендже отдал свою машину, почистив ее от жучков Енгука. Настало время прощаться. Парни стояли опустив головы и не решаясь открыть рот и попрощаться. — Я буду скучать. — прошептал Ендже. — Я уже скучаю. — и всхлип, потом еще один и еще. Он обнимает парней и берет с них клятву, что если вдруг что, они обязательно должны позвонить. Когда парни уезжают, Ендже еще долго смотрит им вслед. А потом набирает Енгука. — Забери меня.