Renuncia

\\\       Боль — это самый жизненно важный опыт, который должен получить каждый человек на планете. Боль — неотъемлемая часть нашей жизни, она дарит мучения тем, кто все еще думает, что жизнь прекрасна и благословляет тех, кто нуждается в ней. Дэхен в ней нуждается и не потому что любит ее, нет, а потому что, она единственная, заставляет его чувствовать себя живым. Он хочет ее. Он одержим ею, также сильно, как глотком воды в знойной жаре. Воспоминания о былой жизни постепенно стираются, как ненужный мусор, он едва ли может вспомнить, что было несколько лет назад в Пусане, как звали его классную руководительницу, как называлась улица на которой находилось его любимое кафе? Он едва ли может вспомнить название своего любимого десерта, который продавали на другой стороне улицы, сразу за школой, в маленькой пекарне дядюшки Мина. Стирается все то хорошее, что он так бережно хранил в сердце и те моменты, которые так дороги и которых больше не вернуть. Прошлое должно оставаться в прошлом, говорит он себе каждый день, но ни капельки не верит. Дэхен не верит никому, даже себе. Ему настолько наплевать, настолько все равно, что хоть убейся, его это не заденет. Он застыл. Застыл на том моменте, когда его вынудили добровольно отказаться от всех чувств и стать пустышкой. Они с братом вернулись в Пусан, к матери. Она сильно постарела с тех пор как они ее видели в последний раз. Большие круги под глазами, уставший, скорее, изможденный вид, поседевшие волосы и вымученная улыбка. Но она все равно тепло встретила своих сыновей, накрыла праздничный стол и радовалась как малое дитя, словно бы ей снова исполнилось восемнадцать лет. Кажется она и правда помолодела, за те несколько дней, что они находились у нее. На все расспросы матери, о том, что произошло в большом городе и почему Дэхен в таком состоянии, Сон предпочитал отмалчиваться, она и не давила. Решила, что если захотят, сами расскажут. Дэсон плохо спал по ночам из-за преследовавших его кошмаров. Просыпался в холодном поту, а иногда и вовсе, криками на весь дом. Ему снились клетки, тигры, дуло пистолета и крики старшего брата, его мольбы, его отчаянье. Он даже смог воспроизвести во сне звук ударов сердца брата, в момент, когда произошло отречение. Он помнит ту одинокую слезу, что спряталась за ухом, когда Дэхен потерял сознание и упал. Эта слеза, словно бы забрала с собой все то плохое, что произошло с его братом. Она забрала все. Абсолютно. Он бы порадовался за Дэхена, вот только пустой взгляд и бездушное состояние брата, бросают его из крайности в крайность. — Ты куда? — спустя месяц пребывания в Пусане и видя как брат собирает вещи, спрашивает Дэсон. — К Демону. — ответил тогда Дэхен, игнорируя непонимающий взгляд брата. — Зачем? — Дэсон выхватывает рюкзак с одеждой из рук хена и отбрасывает в сторону. — Ты снова хочешь вернуться в тот ад? — Ад происходит сейчас со мной Сон, мне осточертело ничего не чувствовать, не ощущать. — кричит Хен. — Я вернусь к нему, пусть издевается, насилует, бьет, мне похуй. Я хочу перестать чувствовать эту пустоту внутри себя. Эта дыра разъедает меня изнутри, обгладывает кости, морозит само мое сознание. — он оседает на пол, хватается за грудь и бьет пару раз. — Я устал ничего не чувствовать. Это сильнее меня. Пустота убивает, понимаешь? У меня даже слез нет. Мне похуй абсолютно на все и всех. Мне насрать на эту жизнь, на самого себя. — Все еще будет хорошо, хен, мы справимся. — подбадривает младший. — Единственное, что я каждый гребанный день ощущаю, это то, как от меня откалывается моя человечность и не остается ничего. Я практически пуст. — устало выдыхает Дэхен и смотрит перед собой, но Дэсон уверен, что ничего не видит. Иногда, чтобы что-то увидеть, достаточно закрыть глаза и смотреть, но в случае Дэхена, он как видит темноту так и будет ее видеть. Дэхен не боится темноты, ему не хватает света. Когда пытаешься перехитрить судьбу, садясь за один стол, делая ставки и смотря как крутится русская рулетка — ты проигрываешь. Расчеты, системы — все это лишь пустой звук, потому что, судьба уже знает, что уготовано игроку: забвение или величие, сладкое счастье или горькое разочарование. Эта же игра довела Ван Гога до безумия, низвергла в адскую пучину, до самого дна и вложила в его руки револьвер. Он выстрелил. Выиграл. Дойдя до самого дна он увидел свет. Искупался в ее лучах, получил тепло и стал бессмертным. Дэхен не хотел видеть дно самого бездонного дна, но когда с таким упорством идешь к цели, невозможно не дойти до нее. И Дэхен дошел. Вернее, его опустили на дно с такой космической силой удара, что сопротивление не имело никакого смысла. И теперь он здесь, в холоде, в темноте, в одиночестве — совершенно один. Нет никакого света, нет тепла. Ван Гог был просто безумцем, навыдумывав себе вечное блаженство. Ван Гог мертв, но шлейф холода и безумия, кажется, преследуют Дэхена идя за ним по пятам и моля о повторении судьбы великого художника. Возможно, Дэхен бы повторил, если бы чувствовал что-то, но ему наплевать на все и всех, он игнорирует каждого, даже маму, которая приходит проведать его в комнату или просит выйти прогуляться. Дэхен не хочет. Он не хочет абсолютно ничего. Пустоту ничем не заполнить, ни едой, ни выпивкой. «Все хорошо» — раз за разом повторяет Дэхен. И только он сам знает, насколько трудно, вытянуть губы в кривой улыбке, в подтверждении своим же лживым словам. Но брат, все равно видит правду, она не спрятана, лежит на поверхности и заставляет всякий раз спотыкаться и принимать его ложь за правду. Делать вид, что веришь, улыбнуться в ответ, закрыть за собой дверь его комнаты, стереть улыбку с лица и прикрыть глаза от безысходности. — Со мной все в порядке! — повышает голос Дэхен. — Нет родной, не в порядке, я же вижу… — Плохо видишь, значит, мама! — огрызается Дэхен, ему не нужно чтобы к нему лезли с нравоучениями или с прочей ему не нужной заботой. — Можешь сколько угодно огрызаться, сходить с ума, врать всем подряд, даже своему брату, но не мне. Хоть мои глаза ослабли, но я все прекрасно вижу, Дэхен. Ты сломлен, ты потерял надежду, не видишь смысла жить дальше, осознаешь, что тебе не победить. Ты мертв внутри. Возможно и физически ты хочешь покончить со всем этим… — ее голос дрожит на этих словах, но она берет себя в руки, потому что — мать и должна спасти своего сына. — Но знаешь почему ты все еще жив? — спрашивает она, Дэхен медленно поднимает голову и смотрит на маму, — Ты не хочешь умирать, ты просто желаешь избавиться от непосильной тяжести в груди. Хочешь, чтобы она оставила тебя в покое и больше никогда не появлялась. Пустота тоже может быть прекрасной, главное увидеть ее красоту. Она призрачна, неуловима, неосязаема, но прекрасна. — Она забрала все, просто выкинула из меня как хорошее, так и плохое. Я пуст, мама. — он смотрит сквозь нее. — Она дала тебе шанс, начать все сначала, Дэхен. Представь, что ты снял пустую комнату, в ней ничего нет, холодно из-за открытой форточки и отопление отключено, что ты сделаешь? — она спрашивает не для того, чтобы услышать ответ, а чтобы убедиться что сын ее слушает. — Ты закроешь окно и включишь обогреватель, чтобы избавится от холода и согреться. Затем, ты начнешь заполнять комнату нужными и любимыми вещами. Купишь что-то новое, повесишь понравившиеся занавески, создашь уют. Постепенно, пустая комната заполниться только теми вещами, которые ты любишь и которые делают тебя счастливым. Знаю, тебе сейчас трудно в это поверить, но если ты позволишь себе заполнить свою пустоту, ты станешь по-настоящему счастливым человеком. — У меня нет метки. — Дэхен хотел бы зацепится за сладкие слова мамы о счастье, но реальность бьет в лицо. Дэхен видимо, был слишком неосмотрительным, подставляя широко открытые глаза солнцу под названием «истинность», что не заметил как она стала сиять ярче и прожгла его глаза, заставляя бродить в вечной темноте. — Метка не залог счастливого будущего, Дэхен. Не зависимо, есть метка или нет, выбор делаешь только ты. — она гладит сына по голове, присаживаясь рядом. Дэхен смотрит на нее в ответ и действительно не понимает, как он сможет стать счастливым, как снова стать целым, не таким переломанным? Как ему стать живым? Как вернуть эмоции, чувства? Как вернуть самого себя? — Он уничтожил меня. — Дэхен отводит взгляд в сторону, он не хочет бороться, не хочет давать матери ложных надежд на свое исцеление, потому что сам не то что не уверен, что вернется, просто… Дэхен не желает возвращаться. Жизнь показала ему чего стоят его наивные желания и детские мечты, он не хочет больше принимать ее уроков и понимать, что ничего не стоит. — Мне кажется, я исчезаю, пустота поглощает меня и даже плоть причиняет мне боль. Ее слишком много, ей тесно во мне, мама. Она вырывается наружу, я держусь из последних сил, удерживаю, но она сильнее. — Дэхен горько усмехается и выходит из своей комнаты. Разговор окончен. Теперь только так и никак иначе. Все разговоры заканчиваются закрытой дверью и очередным разбитым в клочья маминым сердцем. Дэхен не умеет делать выбор. Забыл уже. После встречи с Демоном, единственное что он умеет делать, так это, стискивать зубы и делать то, что велит его хозяин. Ему трудно свыкнуться с мыслью, что теперь он совершенно один. Нет метки. Нет соулмейта. Нет того, кто бы защищал и понимал его, кто бы любил просто за то, что ты существуешь. Теперь он один из тех, кто останется половинчатым до конца своих дней. Иногда он чувствует неподвижность, словно бы в нем все остановилось. Нет никаких нарушений, неполадки отсутствуют, все работает как по часам, но все равно в нем все остановилось. В такие моменты, он много двигается: оттирает пол до блеска, снова и снова стирает пыль со старого телевизора, перемывает посуду, делает перестановку в комнате, даже убирается на чердаке, куда раньше боялся даже соваться. Дэсон молчит. Он молча наблюдает за стараниями старшего брата вылезти из объятий пустоты, но и его надолго не хватает. Сон и представить не может, что должен чувствовать человек, которого заставили отречься от своего истинного, от того, кого выбрала тебе судьба, но видя как на глазах его собственный брат разламывается на куски, ему и представлять ничего не надо. Он всю ночь разговаривает с мамой и к утру они принимают решение уехать из Пусана. Их мама была родом из глубокой провинции, дедушка умер много лет назад и отчий дом остался без присмотра. Дэсон решил что кардинальная смена обстановки, должна как-то помочь его брату. Они уехали через два дня. Ехали долго — двенадцать часов. Деревушка была маленькой, а дедушкин домик находился у подножья гор, далеко от трассы и главной улицы, где есть продуктовый магазин и киоск, где продают газеты и журналы. Дэхен безразлично осматривался: деревья, речка, горы, бабочки, барашки и телята, что паслись неподалеку от их заросшего и старого домика, который им еще предстоит вычистить и привести в божеский вид. Прошло около месяца, как они переехали. Видимых улучшений в состоянии Дэхена не было, но он уже начал спускаться на завтраки и ужины, благодарил за вкусную еду и тихо уходил в комнату. Дэсон много гулял с братом по горам и по тополиной роще, которую им показала мама, когда проводила экскурсию. Свежий воздух и здоровая пища делали свое дело, Дэхен выглядел здоровым. Сон думал, что им понадобится больше трех лет, чтобы брат стал таким как раньше, но улыбка вернулась к Дэхену намного раньше, чем предполагал Дэсон. Это было в один из солнечных дней, когда мама готовила обед, а братья избавлялись от сорняков в огороде. Дэхен был все также немногословен, даже наедине с братом держал дистанцию. Мама попросила Дэсона сбегать в магазин за какой-то приправой, но Сон был занят и Дэхен вызвался сходить вместо брата. Дэхен хорошо знал путь от дома до маленького магазинчика, поэтому он шел медленно не торопясь, погрузившись в свои мысли. Дэхен снова уходил в те дни, когда был счастлив и прокручивал тот момент, когда решился избавится от метки. Он всегда думал, что было бы, если бы он не отказался? Если бы все закончилось на том моменте, до того звонка, который вывел Демона из равновесия и заставил принять неправильное решение, что было бы? Дэхен все еще оставался бы рядом с ним, его метка также красовалась бы на затылка, у самого края волос? Чоноп осознал бы, насколько глубоко заблуждался и наконец принял бы его, как свою пару? Они смогли бы быть счастливыми, перечеркнув все что было до? Тогда Дэхен был бы счастлив? Определенно, нет. Дэхен сам знает ответ. Он знал их с самого начала, но продолжал упорно делать вид, что дурачок и он тут не причем. — Ты глухой? — детский писклявый голос вырывает Дэхена из болезненных фантазий о возможном счастливом будущем с соулмейтом и возвращает в реальность, где он один и сломлен. Пуст, как стеклянный, хрупкий сосуд и израненный, как зверь после долгого и беспощадного боя. Дэхен непонимающе смотрит не маленького мальчика, который смотрит на него в ответ своими большими глазами и ждет ответа на свой вопрос. — Ты что, глухой? — повторяет вопрос мальчик. — Нет. — почти неслышно произносит Дэхен. — А почему тогда не отзывался, когда я звал тебя? — Я не услышал тебя. — А говорил, что не глухой. — произносит мальчик и машет рукой, призывая Дэхена наклонится. — Что? — Дэхен не понимает, зачем разговаривает с незнакомым ему мальчиком, но просьбу выполняет. — На. — мальчик протягивает несколько монеток, — Иди, купи мне мороженое. — приказывает, — Пломбир только, другое я не ем. — предупреждает мальчик. — Что? — Дэхен все еще не понимает, но монетки берет. — ТЫ ЖЕ СКАЗАЛ ЧТО НЕ ГЛУХОЙ! — взрывается мальчик. — Минхек… — зовет кто-то и мальчик закатывает глаза, обиженно, со злостью смотря на Дэхена. — Я сколько раз просил не разговаривать с незнакомцами? — ругает подошедший мужчина, поднимая мальчика на руки. — Простите, он иногда бывает таким непослушным. — обращаясь к Дэхену, говорит незнакомец. Мальчик надувает губки, продолжая обижаться на Дэхена, почему-то… Дэхен хотел бы вернуть связь с реальностью, но обиженные глаза мальчика, продолжают давить на него и чувствовать вину, которую в принципе, он не должен чувствовать. — Он глухой. — говорит Минхек, видимо, отцу. Дэхен не знает кем они друг другу приходятся, но по ним видно, что они семья. Мужчина ругает сына за длинный язык и поклонившись уводит мальчика. Когда Дэхен выходит из магазина с нужной его маме приправой, он видит как машина с тем мальчиком отъезжает в сторону трассы. Дэхен шел обратно в домик, где его ждал вкусный обед, но мысли почему-то были забиты Минхеком. Он старался понять, чего от него хотели и почему обиделись, ведь он ничего ему не сделал. Минхек — милый мальчик, а его надутые губки и хмурые бровки, громкий голос и недовольная мина — все выглядело по-детски милым. Только дойдя до дома, Дэхен понял, что в одной руке он держал приправу, а в другой те монетки, которые дал ему Минхек. Он резко повернулся чтобы отдать монетки, ему показалось, что мальчик где-то позади стоит и все еще ждет свое мороженое. Точно! Мороженое! Он не купил ему мороженое, да еще и деньги забрал. Теперь ему совестно вдвойне. На следующий день он снова пошел в магазин и прождал там три часа, надеясь встретить Минхека и купить ему мороженое или просто отдать деньги. Дэхен оправдывается тем, что это не его деньги, а вором он никогда не был. Но мальчик не объявляется ни через день, ни через неделю и даже ни через месяц. Он продолжает ходить в сторону магазина, стоит там по несколько часов, потом покупает себе пломбир и идет домой. Мороженое и правда вкусное, у мальчика определенно хороший вкус. Дэсон предлагает поспрашивать у местных, может знает кто, но Дэхен не стал его даже слушать. Все также продолжал безрезультатно гулять до магазина и обратно. Чудо случается в дождливый день. Дождь тогда лил как из ведра. На все просьбы матери и брата остаться дома, он ответил хлопком двери и взяв старенький мамин зонт, побрел к магазинчику. Дэхен сидел на камне, который за месяц, уже стал его собственностью, игнорируя дождь и холодный ветер, поедая любимый пломбир. Он услышал рев мотора, обернувшись, увидел как из внедорожника выбегает уже знакомый мужчина, а на переднем сидении остается сидеть Минхек. Дэхен не помнит как оказался в магазине, требуя срочно продать ему еще один пломбир, но вот он уже стоит у пассажирской двери и смотрит на мальчика, который тоже не отводит взгляда. Дэхен хотел постучать в окно, но тут его резко отталкивают от машины с громким: «Кто ты такой? И что тебе надо от моего сына?» — Я… — мнется Дэхен. — Я… купил… эм… пломбир, вот. — протягивает мороженое, точнее то, что от него осталось из-за сильного дождя. Мужчина смотрит на него как на сумасшедшего. Дэхен впихивает ему сладость, поднимает упавший в лужу зонт и со спокойной душой хотел было уйти, но молодой человек предлагает подвести его до дома, Дэхен отказывался, но парень, которому надоело мокнуть под дождем, просто хватает его под локоть и сажает в машину. — Правда не стоило. — тихо говорит Дэхен, чувствуя себя неловко под взглядом незнакомца и маленького Минхека, который продолжал его рассматривать. — Твое мороженое испортилось. — сообщает Мин и показывает лакомство, которое действительно выглядело несъедобно. — Минхек, будь благодарным. — отчитывает отец. — Меня зовут Дону, Кан Дону, а этот маленький засранец, мой сын — Минхек. — Дэхен коротко кивнул в ответ на знакомство и не понятно уставился на Дону, когда тот поглядывал на него через зеркало заднего вида. И только после многозначительного «А тебя?» понял, что сам-то не представился. — Я Дэхен. — почти что прошептал парень. Ему было все еще неловко от того, как на него поглядывал Минхек, мальчик не стеснялся даже когда отец сказал этого не делать, чтобы не смущать пассажира. Телефон Дону зазвонил, он ответил на звонок, после чего развернул машину и поехал совершенно в другом направлении, прося прощение у Дэхена, за то, что ему придется терпеть их присутствие еще некоторое время. Дэхен лишь пожал плечами и смотрел в окно, пока они выезжали из деревушки. У Дону была своя конюшня. Они с Минхеком жили в деревне по соседству и часто приезжали к ним, чтобы завести кое-что из продовольствия или наоборот купить. Ему позвонил конюх и сказал что одна из его лошадей пропала и он никак не может ее найти. Дону попросил Дэхена побыть с Минхеком в доме, попить чай и согреться, пока его не будет и ушел. — Мой папа очень хороший. — говорит Мин, пока Дэхен ставит чайник и вытаскивает кружки из буфета. — Он обязательно найдет «Праду», вот увидишь. — и гордо выпячивает грудь, — Она всегда хочет сбежать от нас, но папа ее находит. — мальчик тянется за конфетой, разворачивает фантик и дает сладость Дэхену. Шоколадная. Он любит шоколад. Дону возвращается спустя пару часов, мокрый, холодный и естественно голодный. Он заводит Праду в стойло и торопится зайти в дом. Дэхен к тому времени, успел осмотреть дом, послушать разные истории о лошадях от Минхека, но об отце он почему-то ничего не сказал, хотя Дэхен спрашивал. Это было впервые, когда он не ощущал пустоту и давление в груди. Все казалось таким легким и правильным, он мог бы даже улыбнуться, если бы кто-то прямо сейчас пошутил. Дэхен поймал себя на мысли, что это место напоминает дом. Дону попросил старика Ли посидеть с сыном, а сам вызвался подвести Дэхена до дома. Тишина не казалась странной, атмосфера в машине не давила, не было такого ощущения, что стоило бы поддержать разговор или стараться улыбаться. Они ехали молча. Дождь давно прекратился, но ветер продолжал гулять срывая ветки с деревьев. Дону продолжал изредка поглядывать на странного пассажира, которому от любезно одолжил свою теплую куртку, которая ему велика почти на три размера. Но на этом пареньке смотрелось мило и даже как-то правильно. Он не сдержался от улыбки и не пытался даже спрятать ее. — Давно в наших краях? — спросил Дону. — Нет. — тихо ответил Дэхен, не решаясь посмотреть на водителя. — Надолго? — Как получится. — Прячешься от кредиторов или сбежал из тюрьмы? — Скорее второе. — безразлично бросает Дэхен и смотрит в окно. Ветер кажется решил избавиться от всех деревьев. — Через неделю обещали солнце, мы с Минхеком заглянем сюда, может, ты хотел бы посмотреть на наших лошадей? — неуверенно спрашивает Дону, когда они подъезжают к домику Дэхена и тот благодарит его. — Оу…эм… я мог бы… да, думаю, я хотел бы посмотреть на Праду. — говорит Дэхен и под веселое «Супер, тогда встретимся через неделю у магазинчика», Дону уезжает. Неделя тянется на удивление слишком медленно. Дэхен бесится, потому что ждет и злится, потому что, не может дождаться. Брат не стал расспрашивать о новом знакомом брата, но изменения заметили как сам Сон, так и мама. Они были действительно рады, особенно когда Дэхен заявил что хочет научиться кататься на лошади и когда мама хотел разузнать у кого-нибудь в деревне об этом, Дэхен сказал, что у него уже есть знакомые. Дэхен любит шоколад, любит сладкое и если раньше он ел пломбир, чтобы заесть чувство вины перед мальчиком, то сейчас он ест, потому что ему это нравится. И вкус, и запах. Долгожданная неделя проходит и Чон наконец оказывается в конюшне, учится кататься, знакомиться со всеми десятью лошадьми, учится кормить и ухаживать за ними. Играет с Минхёком и неловко ерзает на стуле, когда ловит на себе взгляд Дону, который мило улыбается. Дэхен неожиданно понимает, что оказывается боится высоты, когда садится на Праду, но когда Дону садится сзади, ему не страшно. Время летит быстро, проходит несколько месяцев с их знакомства, за которое Дэхен почти полностью оправился, начиная заполнять дыру в груди работой в конюшне и прогулками на лошадях у берега реки. Дэхен уже профессионал, может легко заменить старика Ли, отправив его на пенсию. Дэсон с мамой наконец познакомились с Дону и маленьким Минхеком, в гости к которым рвется Дэхен. Они тоже частые гости в конюшне Кана. Дэхен начал улыбаться. Много улыбаться. Очень редко можно было увидеть его задумчивым или отстраненным, погруженным в свои мрачные мысли. В такие дни его выпинывали из дома или приглашали Дону забрать его к лошадям. Дону никогда не скрывал своей симпатии к Дэхену, но и не признавался официально, он просто видел состояние парня и не давил, хотел, чтобы он полностью поправился, а потому уже решил, чего он хочет. Минхек слишком привязался к Дэхену, иногда отказывался засыпать без него и истерил. Ему исполнилось пять лет пару месяцев назад, малыш не спускался с колен Дэхена и так и заснул. Дэхен привык к постоянному присутствию этих двоих в своей жизни, которые заставляют его прошлое стираться из воспоминаний. Но срыв все-таки случается. Однажды, когда их семья гостила в доме у Кана и помогала присматривать за лошадьми, играющий во дворе Минхек залетает домой со слезами на глазах и жмется к отцу. — Что случилось? Ты упал? — спрашивает Дону. — НЕТ! — кричит Минхек. — ДЕМОН ВЕРНУЛСЯ! — по новой заливается Мин, тогда как Дэхен застывает на месте. Страх, что начал расползаться по телу, одновременно дробя кости и сжимая сердце до такой степени, что дышать было практически невозможно. Перед глазами калейдоскоп неприятных воспоминаний, которые ворвались в его сознание с упоминанием о Демоне. Он смотрит на свою семью, и да, Мина с Дону он тоже включил в их число, его пробирает такое безнадежное отчаяние и понимание, что от него ему никогда не скрыться. Дэхен резко подскакивает со стула так, что тот падает на пол с громким звуком, привлекая на себя все внимание, даже Мин успокаивается. — Дэ? — не понимает Дону. — В чем дело? — его пугают глаза полные слез и какого-то страха. Дэсон, который сразу понимает в чем дело, обнимает брата и начинает успокаивать, говоря, что Демона здесь нет и его никто не найдет, но Дэхен его не слушает, он все еще в тех днях, когда соулмейт измывался над ним и причинял боль. Картинки перед глазами не стираются, становятся все ярче и тяжелее, ложась грузом в миллионы тонн, на его еще неокрепшие плечи. Дэхену кажется, что он не справится, не выберется из этой ямы в ближайшие несколько перерождений. И это пугает. — Нам надо бежать. — отталкивая брата, паникует Дэхен. — Нам надо спрятаться. — говорит и бежит в комнату Мина, чтобы собрать его вещи. — Послушай! — встряхивает Сон, — Нет никакого Демона! — Минхек его видел. — в ответ кричит Дэхен. — Он заставил его плакать, он причинил ему боль, Дэсон, маленькому ребенку. Это чудовище ни перед чем не остановится, так что собирайся и поехали! Дону наблюдавший за этой сценой, начинает понимать, что заставило Дэхена покинуть большой город и жить здесь, в глуши. Он ничего не спрашивает, не говорит, подходит к Дэхену, перекидывает через плечо, бросив «Будьте здесь», уезжает с Дэхеном. Они едут долго, Чон истерит и просит развернуться, потому что, у них мало времени на сборы, но Дону не слушает его и упрямо жмет вперед. Когда машина наконец тормозит Дэхен вылетает из нее и громко хлопает дверью. — Демон, которого испугался Минхек — это соседский гусь. Он слишком кровожадный и злой, бросается на всех и кусает, да так сильно, что укус на моей ноге недельной давности, все еще кровоточит, представляешь? — он замечает как Дэхен приходит в себя и немного успокаивается, видимо поняв, что Мину и его семье ничего не угрожает. Но страх все еще есть и Дону сжимает кулаки, ему не нравится, что родной для него уже человек может так сильно кого-то боятся, а он ничего не может с этим поделать. — Он и Мина пытался пару раз сцапать, но Прада всегда его защищает и отгоняет гуся. — Дэхен никак не реагирует на его слова. — Когда мне исполнилось двадцать лет, у меня появилась метка. — Дону улыбается искренне так, тепло и продолжает, — Буквы были идеальны, красивая надпись и имя такое звучное. Я уже представил как гордо буду произносить имя своей половинки и представлять ее знакомым и родным. Я влюбился в ту же секунду как метка появилась, был так рад и безгранично счастлив. Мне даже показалось, что в ту самую секунду, на земле не было человека счастливее, так сильно я любил. — Дэхен слушал, потому что голос Дону, не давал погрузится в мысли о демоне и отгонял липкий страх, который желал просочится в глубины его сознания и взять контроль над ним. Он слушал Дону и не хотел чтобы тот останавливался. Его голос держал Дэхена в реальности не позволяя утонуть и упасть в бездну. — Я никому не рассказывал, хотел сделать сюрприз, когда вся семья соберется за большим столом. Моя сестра должна была приехать с семьей через три дня. Я ждал ее приезда, и хотел объявить о метке всем и сразу, но… — Дону сглатывает ком, и старые воспоминания. Ему уже не больно, обида на судьбу прошла, но иногда что-то все равно скребет внутри и воет. — Накануне, до дня приезда сестры, мы делали уборку и готовили спальни и гостевые комнаты. Я уснул поздно ночью. Всю ночь мне снились кошмары и мучила головная боль, я резко проснулся от адской боли по всему телу и свалился с кровати. Моя метка была на лопатке, я буквально чувствовал как она выжигается из меня, исчезает, забирая с собой все самое лучшее и прекрасное что я когда-либо видел и ощущал. Я никогда не думал, что люди могут испытывать такую боль, я не мог понять, что может стать причиной такой агонии, но когда до меня дошло, мне стало еще хуже. Мой истинный умер. Какая-то часть меня тоже умерла в ту ночь. Я так и не сказал никому о метке. Не смог. Меня утешали, говорили что все еще впереди, что метка обязательно появится и я буду счастлив, я улыбался им и кивал в знак согласия, но трудно улыбаться, когда знаешь что такого никогда не будет и ты останешься таким… половинчатым навсегда. — делится Дону и в его словах Дэхен узнает себя, свои мысли и переживания. — Потом появился Минхек, от него отказались при рождении и я забрал его к себе, перебрался сюда и вот мы здесь. — улыбается парень. — Я думал, ты такой же как я, но твоя история, как я понял, немного отличается от моей. И мне очень жаль, что тебе пришлось пройти через это. — говорит Дону, — Я не знаю что чувствуешь, когда тебя вынуждают отказаться от соулмейта, но думаю, это в сто раз хуже, чем когда он просто умирает. Дэхен не отвечает, потому что да, это в сто раз хуже, чем если бы он просто умер. — Тебе тоже пришлось нелегко. — говорит Дэхен. — Но сейчас мне уже лучше и меня это не беспокоит. — Я бы тоже так хотел. — грустно выдыхает Дэ, не замечая как со спины к нему подходит Кан и обнимает. В его объятьях тепло и Дэхен соврет если скажет что ему это не нравится. Нравится. Чертовски нравится. — Так и будет. — уверенно обещает Дону и медленно развернув его, чмокает в уголок губ, затем резко отскакивает, будто совершил непростительную ошибку. Ему неловко. — Эм… прос… прости… я… в общем, забудь. — и со скоростью света бежит к машине. Идиот. Дэхен моргает несколько раз, пытаясь до конца понять, что только что произошло и как он это допустил, вроде понимал, что что-то будет, но… Пошел уже второй год, как они жили в деревушке. Дэхен почти то перебрался в дом Кана, всем вокруг понятно, что у них друг к другу чувства, но они упорно делают вид что не понимают о чем талдычат все вокруг и продолжают жить вместе. — Дай ему уже. — однажды не выдерживает Дэсон. — Что? — давится чаем Дэхен. — Ты всю комнату в слюнях утопишь, пока он закончит колоть дрова, блять, иди и раздвинь уже ноги. мне надоело наблюдать как вы жрете друг друга глазами, а на деле, просто дрочите друг на друга. — Сон всегда умел красиво высказывать свое недовольство. — Он не прикоснется ко мне. — как-то грустно выдает Дэхен. — С какого хера? — не понимает Сон. — Я по пьяни разболтал ему о договоре с Демоном, что мы встретимся через три года… — На хрена, спрашивается? — раздражается Сон, когда речь заходит о Муне, потому что моментально в голове всплывает кое-кто другой, тесно связанный с этим именем и с этим человеком. Он не может забыть мелкого паршивца, но и просто так заявится к нему не может. Он для себя уже решил, что по истечении срока, уедет обратно в Сеул, начнет там заново. В деревушке конечно хорошо, но не для него. Он хочет заняться бизнесом вместе с Ендже. Кстати говоря, он так и не связывался с другом и теперь не уверен, простит его Ендже или нет. Он скучает по нему, очень сильно, и только его обещание дождаться их приезда, греет душу. Ведь он единственное, светлое воспоминание связанное с большим городом. Дону начинает нервничать, оно и понятно, до отъезда семьи Чон остается каких-то пару недель и его это не то чтобы волнует, его это по-настоящему пугает. Он так к ним привык, так полюбил, что даже мысль о том, что никто из них, а особенно Дэхен не вернется причиняет ему боль. Минхек тоже поник. Он много времени проводит с Дэхёном, просит готовить его любимые блюда и покупать много сладкого, ведет себя так, словно прощается с ним. Дэхену больно смотреть на это, но плюнуть на все и остаться тоже не может. Он всегда старался выполнять обещания и не хочет подвести друга который остался в Сеуле и ждет их. Его тоже посещает страх. Что если он ни капельки не изменился и снова запрет его в особняке? Что если снова натянет поводок и заставит ползти? Что если снова будет угрожать жизни его брата, насиловать его, бить, унижать? Он не сможет выдержать этого снова. Дэхен боится даже думать о том, что он может угрожать жизням Дону и Мина. Этого он не допустит, чтобы не произошло, он не позволит, чтобы Демон причинил им боль, никогда. Никогда. — Эй, До? — зовет его Дэхен, когда тот уже который день, по ночам, заимел привычку не спать. — Дэ? Почему не спишь? Ты время видел? — хмурится Дону. — А ты? Почему не спишь? Время видел? — Повторюша дядя хрюша. — улыбается До и снова мрачнеет. — О чем ты думаешь? — спрашивает Дэхен. — О многом. — Конкретнее. — требует Чон. — Я думаю, что всему свое время. Думаю, есть события, ход которых мы не можем изменить, также есть чертова судьба, благодаря которой, мы однажды найдем свое место в жизни и встретимся с теми людьми, с кем нам необходимо встретится. — говорит Дону, — Также я думаю о том, что велика вероятность того, что я, возможно, вижу тебя в последний раз, Дэ. Мне не нравится так думать, но ничего не могу с собой поделать. — он поднимается со стула и крепко прижимает парня к груди. Дэхен обнимает в ответ так же сильно, слыша биение его сердца, которое успокаивает. — Я так сильно хочу поцеловать тебя, почувствовать вкус твоих губ… — Так, поцелуй. — Дэхен смотрит на него, ожидая его решения, ведь после того мимолетного чмока в уголок губ у них дальше не заходило и только Бог знает с каким трудом Дону себя сдерживал. — Слишком соблазнительно, но нет. Поцелую, когда вернешься. — Дэхен дуется и отпихивает его. — Вот же зараза. Вот увидишь, вернусь только ради поцелуя, идиот. — в след уходящему Дону, говорит Дэ и улыбается. Семья Чон уезжают на следующий день. Минхек долго плачет и просит остаться, но как бы он не просил они не могут. Дэхен обещает ему приехать сразу как закончит дела, поэтому мальчик успокаивается и берет с него клятву, которую он отныне, ни за что не должен нарушать. \\\ Они остановились в гостинице и первым делом Дэсон едет в их старую квартиру, но там как и ожидалось никого, за то, оборудование и все прочее на своих местах. Он подключает компьютер и берется выяснить где находится его старый друг. Насколько Дэсон офигевает когда красная точка мигает в полицейском участке, не передать словами. Также он узнает последние новости о старых знакомых, кто чем дышит и чем занимается. Особенно проверяет Демона, с которым через пару дней назначена встреча с братом. Он должен убедиться что все пройдет без его угроз и насилия. Его руки непроизвольно начинают дрожать, когда он вбивает в поисковик имя своего соулмейта. Он узнает об успехах младшего в учебе, о сдаче экзамена в колледж и о том, что он отошел от дел мафии и теперь обычный студент. Дэсон все эти три года прокручивал в голове их последний разговор, последние слова и последний брошенный взгляд. Он скучал. Дико скучал по нему. А в дни когда становилось почти невыносимо тосковать по соулмейту, он прокручивал их поцелуй в том ресторане и обманывал сам себя, чтобы продержать еще немного и не сорваться. Дэсон соврет если скажет что не думал об их встрече после возвращения. Он думал. Составлял диалоги, прокручивал всевозможные исходы событий, репетировал перед зеркалом, заставляя смеяться Дэхена, который твердил, что его брат сошел с ума. Если бы Дэсона спросили чтобы он изменил в своем прошлом, он бы сказал, что оставил бы как есть, потому что, брат впервые так искренне улыбается, потому что, чтобы не произошло в прошлом, оно все равно заставило их научиться чему-то и продолжать жить дальше. Они с братом хорошо усвоили этот урок и теперь им не страшно, ведь прошлое уже далеко в прошлом. Дэсон за размышлениями и думами о Зело, забыл счет времени. На мониторе, точка с именем Ендже теперь находится на мосту реки Ханган. Сон хватает зонт, ключи от машины и срывается к другу. Одинокий, весь до ниточки вымокший, плачущий Ендже — это последнее что хотел бы увидеть Дэсон вернувшись спустя три года. Единственной причиной такого отчаяния может быть только соулмейт. Проходил уже, знает. — Какого хуя ты тут ревешь? — спрашивает Дэсон и еле удерживается чтобы не бросится обнимать друга. — Сон? — не верит Ендже, вглядывается и проходит все стадии от отрицания до принятия. Сон не успевает ответить, как ему прилетает кулаком в челюсть. Он не удерживается и падает. Ендже седлает его и осыпает новыми ударами, по пути плача и размазывая сопли по лицу. — Какого хуя?! — кричит Ендже и Сону и не нужно понимать о чем идет речь, он уже знает. — Прости. — шепчет, позволяя наносить удары и выпустить всю накопленную злость и обиду. — Целых три года, блять, три гребаных года, сука! — удары становятся слабее, но он не останавливается. — Прости. — Нахуй иди со своим прости, гаденыш! ИДИОТ! ПРИДУРОК! — Ендже и больно и приятно одновременно. Он так рад видеть друга, но в то же время обида сжирает его изнутри, так и шепчет надрать ему зад, чтобы неповадно было. Ендже так и делает. — Сукины дети, блять, съебались и хрен забили на меня, да? — закипает Ендже. — Нахуя приперся? Какого хуя ты приперся? — Прости. — только и может произнести Дэсон, потому что больно видеть, боль лучшего друга. Он понимает что ему тут тоже пришлось несладко и от этого ему становится тошно и противно, от самого себя в первую очередь. Ендже укладывает голову на его груди и почти ложится на Дэсона, прижимаясь, ища тепло. — Я скучал по вам, по тебе. — шепчет Ендже, из-за дождя трудно разобрать, но Дэсон все равно слышит. — Я так сильно скучал по тебе, Сон, так сильно. — Прости, что не позвонил, Дже. — Сон уже не разберет что это — слезы или дождь стекает по лицу и прячется за ухом, но ему плевать. Он никогда не думал, что есть узы прочнее и надежнее уз истинных, но сейчас, обнимая единственного друга, который был с ним и в горе и в радости, как бы до смешного банально это не звучало, он понимает, что дружба — это связь. Неразрывная, сильная и самая верная, если найти такого же отбитого как и ты сам, жизнь станет намного легче, независимо, что уготовано и через что тебе придется пройти. Ендже для Дэсона именно такой. Единственный на всем белом свете друг. — Увести тебя на край света? — улыбаясь, спрашивает Дэсон. — Да, пожалуйста. — шмыгая носом, отвечает Ендже. — Куда угодно. — Поехали сначала домой, турист. — смеется Сон и посадив друга в автомобиль, едет на квартиру. После горячего душа они сидят за столом на кухне и долго разговаривают. Делятся новостями, рассказывают как прошли эти три года для каждого из них и говорят о планах на будущее. Они засыпают только под утро, когда на улице пасмурно и дует холодный ветер, но уже нет дождя. \\\ Вчера в Цербере парни знатно накидались. Зело даже не помнил как до дома добрался, успел раздеться и лечь под одеяло. Еще и аспирин со стаканом воды на тумбочку около кровати поставил, не понятно. Но это его интересует меньше всего, потому что, он сейчас конкретно так опаздывает. На часах стрелки давно перевалили за восемь и упорно ползли к девяти, когда он вспомнил, что сегодня должен быть в колледже и зарегистрироваться. Не обращая никого внимания на адскую головную боль, он быстро полоскается в душе и натягивает первые попавшиеся брюки и рубашку на еще мокрое тело и прихватив рюкзак с документами, выбегает из дома. Зело успевает на регистрацию, скорее ему делают поблажку, ведь каждый знает, чем раньше промышлял мелкий и уже познакомились с его страшим хеном, который каждому в этой богадельне дал понять, что младшего лучше не обижать. Зело знакомится с однокурсниками, отсиживает две ознакомительные пары, где им объясняют какие предметы они будут изучать и что они вообще будут делать, а потом созванивается со старшими, один из которых не знает где его соулмейт, а второй уже уехал по делам. Погода в эти дни не радует, как и то, что синоптики обещали дождь еще и сегодня. Но ему все равно на погоду, сегодня в его планы входит только добраться до дома и отоспаться. Привести себя в порядок и готовится к встрече с Дэсоном. Остался всего один день. Зело не может не думать об этом и при этом не переживать и волноваться. Он на каком-то совершенно другом уровне чувствует Сона, потому что, это что-то настолько необъяснимо прекрасное, что простыми словами не объяснить. Зело прощается с новыми однокурсниками и выходит на улицу, теперь только замечая серое небо и чувствуя холод. Он ежится и торопится к машине, но неуверенно, медленно замедляется, а потом и вовсе тормозит. Он смотрит вперед, прищуривается, просит свое сердце не обманываться и ждет когда же видение в лице Дэсона, наконец исчезнет, как и тысячи видений до этого, но не исчезает. Наоборот, оно смотрит в глаза, слабо улыбается, и делает первые шаги в его сторону. Зело думает, что наверно все еще спит у себя в кровати или уснул на паре, но нет. Он не спит. — Так значит, ты теперь здесь учишься? — спрашивает Дэсон и смотрит на младшего. Он ждет пока до Зело дойдет смысл сказанных им слов. Зело завис. И Дэсону хочется рассмеяться в голос, но он делает усилие над собой и сдерживается. — Дэсон-хён? — тихо звучит из уст Зело. — Хен? — смеется Дэсон. — Неужели я так постарел за эти три года, а, Чжунхона? — Да… то есть, нет… ни капельки, конечно же нет, хён. — если вы подумали, что Зело разучился разговаривать, то вы правильно подумали. — Хён? — Сон просто издевается, нет, ему совершенно не совестно. — Боже, нет… то есть, прости. Нет, ты остался таким же красивым и желанным, просто… я немного удивлен, кажется, да. Да точно… я удивлен и… ты застал меня врасплох, так что… это просто вырвалось, я ничего… ничего такого не имел в виду… — Зело понимает, что выглядит как полный идиот, но ничего с собой поделать не может. Он слишком взволнован неожиданным появлением старшего. Он же еще не подготовился, не набрался храбрости и не отрепетировал свою речь. Он совершенно не готов к встрече. Дэсон видит как нервничает младший и видит как его немного трясет. Он накрывает его холодные ладони своими теплыми и заставляет посмотреть на себя. — Успокойся, ладно? — тихо говорит Сон. — Тут недалеко есть кафе, тебе нужно согреться. — Зело ничего не говорит, но так сильно не хочет отпускать его теплые руки, которые греют не только его руки, но кажется и сердце тоже. Он просто следует за старшим как за путеводителем, который должен привести его к долгожданному счастью. — Ты начал новую жизнь? — спрашивает Дэсон, отпивая от горячего кофе, пока Зело греет свои холодные руки о чашку с горячим напитком. Зело немного успокоился и теперь здраво смотрит на вещи, хотя появление Дэсона и сбило его с толку и все еще сбивает, он хочет рассказать обо всем. Хочет так много поведать Сону, показать, объяснить и уверить его в том, что он теперь другой человек, что вполне может быть достойным того, чтобы быть рядом с ним. Но продолжает молчать. — Зачем ты приехал, хён? — он не хотел спрашивать, слова сами вырвались, он даже не успел отфильтровать вопрос, взвесить все за и против, прежде чем губы выдали эту чушь. Он закусывает губу почти до крови и не может поднять глаза, чтобы посмотреть на Сона. — Я эгоист, поэтому. — пожимает плечами Дэсон и вновь делает глоток. — Что это должно значить? — После всего что произошло, я хотел ненавидеть тебя настолько сильно, насколько это вообще возможно, чтобы убить в себе всё, что связано с тобой раз и навсегда. — говорит Сон и видит как глаза напротив искажаются болью и опускаются. — Я был зол на самого себя, что ты, человек причинивший боль моему брату и сотням других людей, все равно не умираешь. Я убиваю тебя, танцую на твоей могиле в моем сердце, а на утро ты снова воскрешаешь. И так каждый день. Каждый чертов день. Я совру, если скажу что плюнул на чувства всех и приехал к тебе, признаю были такие моменты, но слова брата о том, что все забыто, что все стерто и нужно начинать с чистого листа… — он запинается, будто размышляя над тем, что сказать дальше. — Думаю, я приехал начать с чистого листа. — Я никогда не перестану сожалеть о том, что сделал с твоим братом, хён. Эти три года я старался быть хорошим человек, хотел стать им, думал, чувство вины притупится и исчезнет, но чем больше я старался, тем сильнее оно становилось. Плохим быть проще, это легче, потому что, никакие угрызения совести не мешают спать по ночам и ты со спокойной душой идешь вперед по головам, оставляя после себя трупы, не важно, морально или физически убитых людей. — Зело хмыкает. — Но, если я стану хорошим человеком, я когда-нибудь буду счастлив? Или чувство вины будет единственным, что я буду чувствовать? — спрашивает младший. — Быть хорошим человеком — это уже счастье. Ты пока не знаешь, но когда-нибудь, ты поймешь, о чем я говорю. — улыбается Дэсон, все-таки эти годы не прошли даром для Зело и он стал меняться к лучшему. Сону хочется верить, что так будет и дальше. — Хен? — Что? — Исходя из твоих слов… э… о моем каждодневном воскрешении… — нервничает Зело. — Значит ли это, что у меня, то есть, у нас есть шанс? — Нет. — твердо, говорит Дэсон. — Хён, пожалуйста… — еле слышно просит Зело. — Вообще-то, я приехал за тобой, мелкий. — говорит старший и видит удивление. — А чего ты так удивлен? Меня заебали эти пиздострадания, поэтому у тебя есть ровно один день, чтобы привести свою квартиру в порядок, я перееду к тебе завтра утром. — шокирует Дэсон и встает со стула. — И еще, быть хорошим человеком, не значит быть мямлей и тряпкой, Зело, это понятно? — младший кивает автоматически. Дэсон выходит из кафе и останавливается считая до пяти и когда отсчет заканчивается из кафе вылетает Зело, громким: — Хён! — на всю улицу и чуть не врезается в Сона. — Если всегда будешь таким громким, с соседями будут проблемы. — смеется Сон, позволяя себя крепко обнимать. — Плевать на них, хён. Плевать на всех. — шепчет прямо в ухо и прикрывает глаза, потому что те, уже на мокром месте, а дождь как назло не идет, чтобы скрыть слезы и обвинить во всем погоду. \\\ - Как доехали? — слышится в трубке, как только Дэхен нажимает на зеленый. — Отлично. — сразу улыбается Дэхен. — Как там Минхек? Он долго еще плакал? — Он сразу же забыл о тебе, как только ты уехал, — говорит Дону, — также как и ты о нас, хотя обещал позвонить по приезду. — пристыжает Кан. — Я сразу же уснул, как только ввалился в номер, — оправдывается Чон. — И это не только моя вина. — возражает. - А чья? — не понимает Кан. — Не помню, чтобы любил кого-то еще. — вообще-то, это запрещенный прием, Дону знает как на такое заявление реагирует Дэхен и все равно им пользуется без зазрения совести. — Ты специально это делаешь. — притворно злится Дэ. — Я просто надеюсь, что телефон не расплавится. — издевается Кан. — Да иди ты! — обижается Чон, потому что да, это правда, его щеки краснее красного и горячее солнца. — Выключу телефон будешь знать! — угрожает Дэхен и улыбается когда слышит недовольное ворчание. — Сам виноват что не захотел поехать со мной, страдай теперь! — довольно улыбается Дэхен, но тут же мрачнее, когда Кан спрашивает о Демоне. — Во сколько встреча? — осторожно интересуется. — В полдень. — Эм… хорошо… э… тогда увидимся после, да? — неуверенно. — Да. Увидимся после. — Хорошо, до встречи. — Ага. До встречи. — прощается Дэхен. — Я кладу трубку. — Эй, ты не должен переживать, ясно? — Дэхен знает, что До доверяет ему, поэтому он сейчас здесь, но все равно, странное чувство не покидает его, словно… хотя нет, это уже паранойя. Дэхен думал, что вернувшись в большой город его будут мучить кошмары, колючие воспоминания, думал, что все будет напоминать о нем. О Демоне. Но единственное, о чем он думал все это время, что хотел бы привести сюда Минхека с отцом и показать им Сеул. Покатать малыша на аттракционах и возможно, сходить с Дону на свидание. — О чем ты вообще? Ты не настолько мне дорог, чтобы сходить с ума и кусать ногти, переживая о твоей поездке, пфф… — закатывает глаза, но Дэхен то точно знает, что Кан так и делает. Видели уже, проходили. — И это говорит мне тот, кто знает цвет моих глаз? — смеется Дэхен, он все еще помнит тот разговор, потому что, сердце Дэхена впервые забилось настолько сильно, что кислород, как ни странно, перестал поступать и казалось, он задохнется. Но это было чертовски приятно. — Это моя прямая обязанность знать, какого цвета океаны, в которых я утонул, не думаешь? — Ну все, я сломаю чертов телефон и хрена с два ты до меня дозвонишься, конюх! — отключает и отбрасывает телефон на кровать, пылая щеками. — Где тут чертов кондиционер? Жара как в аду! — возмущается Дэхен с улыбкой до ушей. \\\ — Ваш заказ. — официант приносит один кофе без сливок и сахара и черный чай без сахара, затем уходит. Чоноп продолжает смотреть на Дэхена, который стал еще прекраснее с тех пор. Его глаза стали другими, они улыбаются, светятся и очевидно хозяин этих глаз очень счастлив. Это бьет сильнее чем он предполагал. Чоноп знал, что им уже не быть вместе, знал, чувствовал, готовился, но увидеть своими глазами оказалось в разы сложнее. Раньше в его глазах была ненависть, которую он сам и поселил, но теперь ее заменили на что-то светлое и совершенно противоположное ненависти — и она намного лучше. Ярче. Прекраснее. Ослепляет так, что Муну хочется прикрыть глаза, чтобы не сжечь. Дэхен боялся идти навстречу, ибо не знал как она может закончиться. Он изменился, но изменился ли Мун, оставалось загадкой. Чон боялся снова оказаться запертым, ведь он уже вкусил самое пьянящее вино из всех — волю, свободу и терять ее он не готов и не позволит. Он боялся, но сейчас как ни странно, ему легко. Как перышко. Он видит перед собой переломанного, еще не вставшего на ноги Чонопа, который теперь не так пугающе страшен, как когда-то. — Как поживал? — начинает Дэхен. — Хотел бы я сказать, что также как и ты, но у тебя, видимо, все в порядке? — Да… эм… все отлично, спасибо. — вроде обещал не нервничать, все равно, дрожь пробирает. — Как ты справился с этим? — спрашивает Мун, он вглядывается в глаза напротив и никакого присутствия хоть маленькой крупицы той агонии, что будоражит его сознание каждый день, нету. Он чист как белый лист бумаги, или первый снег, выпавший неожиданно к октябре. Чоноп тоже так хочет. — Пшеничное поле с воронами. — говорит Дэхен. — Я тоже прошел через это, но вместо бессмертия, я выбрал простую жизнь. Обычную, наполненную сотнями красок и впечатлений. — Значит, ты увидел свет, упав на самое дно? — Я сделал выбор. — говорит Дэхен и делает первый глоток. — А знаешь что странно? — спрашивает. Мун внимательно смотрит и слушает. — Раньше я мечтал, грезил о встрече с истинным, планировал, фантазировал, репетировал. Ты же не желал встречи со мной, презирал тех, кто возлагает надежды на своих соулмейтов и верит в любовь до гроба. Ты хотел доказать, что каждый волен сам выбирать с кем ему быть и кого любить, что истинность чушь собачья и что все зависит от нас. Я же был ослеплен мечтами о соулмейте и верил только в это. — усмехается. — Теперь мы поменялись. Я доказал, что метка ничего не значит, и что каждый человек должен сам принимать решение, а ты поверил в истинность. — Поверил. — Думаю, это боги наказали нас за наивность и не желание принимать реальность. — Дэхен смотрит на мимо проплывающие машины за окном, за людьми, которые не боясь ветра, идут по своим делам. Детей, которым наоборот в радость такая погода. Дэхен улыбается, потому что Минхек тоже любит дождь, любит ветер, любит снег, но еще больше он любит пломбир и шоколад, который специально для Дэхена и покупает. — Какая она, твоя реальность? — спрашивает Чоноп, — Расскажи мне. — ему действительно интересно знать, какой идеальный мир у его бывшего соулмейта, что такого он упустил, что оно ушло безвозвратно? — Я свободен. — Дэхен закусывает губу, потому что да, он сейчас очень счастлив и свободен, как бы сильно он не ненавидел Чонопа, ему неприятно видеть его таким. Словно из него выкачали всю жизнь и оставили гнить на солнце. — Давай уедем, прямо сейчас, только ты и я. — вдруг предлагает Мун. — Не будем останавливаться, далеко туда, где мы можем начать все с самого начала, я сожалею о том, что делал, хотя просить прощения я не имею права. Я много думал об этом и… возможно… было бы круто, если бы ты дал мне шанс показать другого себя, показать тебе, каким я могу быть, когда в руках нет пистолета и крови. Раньше бы я наверно, снова запер тебя в особняке и держал на привязи, — он морщится от воспоминаний и поглядывает на Дэхена, который и бровью не ведет, но смотрит серьезно и внимательно, что дает ему хоть маленькую, но надежду. — Я все еще остаюсь главой клана, но приоритеты теперь другие, много чего поменялось за эти три года и еще будет меняется, но одно остается неизменным. Вот здесь. — он показывает на свою грудь. — Здесь не меняется… — Ты продолжаешь думать только о себе. — грустно усмехается Дэхен. — Ты хочешь уехать только чтобы тебе стало легче, а не потому что тебя волнует мое прощение или мое состояние. Позволь напомнить, я говорил о встрече сегодня, чтобы узнать сможем ли мы пройти через все и жить дальше или же погрязнем в боли навсегда, только с этой целью и все. Я не говорил, что вернусь к тебе, или что-то типа этого, так что не заблуждайся на этот счет и еще, насчет твоего «давай уедем», у меня другое предложение. Ты остаешься здесь со своим кланом, наркотиками, своими чувствами, а я, возвращаюсь в свою реальность. — Дэхен хотел красиво закончить разговор и уйти, но Чоноп вывел его из себя, своими эгоистичными желаниями и идиотским предложением. Он не смог сдержаться и ни капельки не жалеет. Ему плевать, что возможно Чонопу сейчас больно и одиноко. Дэхен встает и собирается уйти, но его хватают за локоть. — Скажи мне, что я должен знать, если мы не встретимся снова? — спрашивает Чоноп. он не смотрит на Чона, не может физически. — Перестань жить прошлым и дай будущему шанс наступить. — Дэхен по себе знает какого это, отпускать прошлое и продолжить жить дальше. Он по себе знает, какого это начинать с чистого листа и выстраивать все по новому и стараться не поддаться соблазнам прошлого. — Давай поцелуемся. — предлагает Мун, — В последний раз. Это будет наш последний поцелуй и каждый пойдет своей дорогой. Дэхен не знает что послужило причиной его согласия: ситуация в целом или сломленный вид Муна, некогда сильного Демона. Или, он сам хотел проверить свои чувства, хотел ощутить, почувствовать какого теперь его целовать. Дрогнет ли его сердце или он ничего не почувствует? Это был самый обычный поцелуй. Не было ни бабочек, ни каких-то других насекомых, которые обычно мутили воду, когда предмет воздыхания находился рядом. Это был обычный поцелуй, ни чувств, ни эмоций, ни бегающих табуном мурашек, зато, у Дэхена внутри поселилось странное скрипящее ощущение. Словно он сделал очень плохой поступок. Как будто предал. Он резко отстраняется и вытирает губы тыльной стороной ладони, затем глаза цепляются за образ за окном и когда он смотрит на улицу, то понимает, что это за чувство было. Дону стоял на улице и смотрел на целующихся парней, один из который обещал, просил не переживать и не волноваться. Обещал вернуться ради поцелуя, но свой поцелуй он кажется уже получил. Дэхен видит как Дону разворачивается и уходит, он отталкивает Чонопа и срывается за ним.