Мальчик и его волк

— Эй, Лунатик! На-на-на! — Кидай его мне, Джеймс, кидай его мне! — Погоди ты… Эй, Люпин, хочешь? Так и быть, держи… О-па! Давай, Хвост, беги! Старые грязные школьные туфли беспомощно метались от одних сапог к другим, от кроссовок к намеренно разнесённым в щепки ботинкам, наступали на окурки, стекло от битых бутылок и прочий мусор, давно освободившийся от оков огромных мусорных пакетов — их никто не позаботился вывезти. Ещё совсем недавно эти туфли были чистые — потом Сириус на них плюнул, показывая всё своё презрение к таким аккуратным мальчикам в школьных брючках на ремне и заправленных рубашечках без единой оторванной пуговицы, а Джеймс толкнул обладателя обуви в мусор и содрал со спины футляр. Вот тогда аккуратному внешнему виду школьных туфель действительно пришёл конец. — Луна-а-а-ти-ик! Давай, собачка, погавкай… Он бегал между ними, как щенок за мячом. Лез на мусорную кучу к Хвосту, скатывался вниз, хмуро тянул руку к галантно протягивающему ему скрипку Джеймсу и прекрасно понимал, что сейчас она полетит к кому-нибудь ещё. Он бегал не потому, что надеялся вернуть — боялся, что уронят. Может, ему удастся её поймать. Сириус откинул назад волосы, снисходительно наблюдая за вознёй чуть поодаль от остальных. Зря Лунатик снова пошёл этой дорогой, ох как зря! Ему же было сказано идти в обход. На пару миль дольше, конечно, но это уже не их проблемы — здесь хиппарям не место. Скрипка снова полетела к Питеру. Он неуклюже поймал скрипку за струны. заставляя Люпина испуганно выдохнуть, и Сириус не сдержал усмешки. Когда-нибудь бедный инструмент точно не выдержит издевательств. Пит неловко швырнул скрипку — снова к Джеймсу. Тот поймал её и презрительно ухмыльнулся, отхлебнув из бутылки дешёвого пива из местного паба. — Эй ты! Сможешь нам наскрипеть «Нет будущего»? — издевательски спросил он, потряхивая шипастым браслетом. — Тогда вернём тебе твою пиликалку, так и быть. Давай, давай! Иначе какой толк в твоих занятиях! Они ожидали перформанса, на крайний случай яркую реакцию, но замарашка Люпин лишь поджал губы. Компания разразилась хохотом. — У-у-у, Лунатик у нас за королеву… — Ну хоть напой! — Он недостоин петь такие гимны! — довольно пискнул Пит. — Это, конечно, так… — Джеймс задумался, взъерошив и без того вечно всклокоченные волосы, и пристально посмотрел на Люпина. Тот смотрел себе под ноги. — Отдайте, — тихо, но упрямо попросил он, снова вызывая у компании смех. — Вы как дети. Кто-то швырнул ему под ноги бутылку, но он даже не дёрнулся. Тогда Джеймс вдруг дважды отстукнул ногами и хлопнул ладонью по жалобно отдавшейся гулким звоном скрипке — от звука удара Люпин содрогнулся. Тогда Джеймс пропел: Buddy you're a boy, make a big noise Playing in the street, gonna be a big man someday — Пой! — Он снова отбил ритм, вскочив на мусорную кучу. — А то к концу песни от неё останутся только одни щепки! Люпин выдохнул. Джеймс насмешливо продолжил — так, словно обращался к самому Люпину: You got mud on your face, you big disgrace Kicking your can all over the place, singin' We will, we will rock you! Припев ехидно подхватила вся компашка, отбивая ритм. Даже Сириус с усмешкой пару раз прихлопнул, чувствуя лёгкий румянец на щеках от слегка охрипшего, чертовски манящего голоса Джеймса. Нет, они не были за рок, эту дурь они оставили ещё в девятом классе, но в их пении сейчас была своеобразная насмешка — придурок Рем не заслуживает истинного панка, так пусть получает жалкую копирку от Queen. К тому же песня отлично подходила их целям не только ритмом, но и духом — такая же резкая, наглая и чертовски острая. — We will, we will rock you! — надрывался предводитель их маленькой анархии на мусорных кучах вдали от взрослого мира, уже не на шутку ударяя по хрупкому музыкальному инструменту. — Отдай! — Люпин не выдержал и бросился на Джеймса. Тот, смеясь, запустил скрипку в толпу парней. Она снова пошла по рукам, перекидываясь то одному, то другому. Несчастный Люпин метался между ними, закусив губу от отчаяния, глаза начали подозрительно блестеть, но Сириус глядел не на него, Сириус глядел на Джеймса, этого чертовски привлекательного Джеймса, который хлебал дешёвый алкоголь прямо из горла бутылки и беззастенчиво разливал капли по куртке… — Лови, Блэк! Он поймал скрипку почти на автомате и растерянно моргнул, увидев перед своим носом Люпина. Хмурый и дрожащий паренёк глядел на него совершенно безо всякой надежды. Совсем отчаявшись, он попытался было толкнуть Сириуса, но тот почти что машинально перехватил его за запястье. Почувствовал, как ладонь защекотали длинные мягкие волоски. Оно, запястье это, было настолько худым и острым, что казалось, посильнее сожмёшь — и кость тут же порвёт тонкую кожу. А ещё оно было горячим. Очень горячим. А ещё Люпина колотило — вокруг стоял гул, но сквозь этот гул Сириус отчётливо слышал сбивчивое дыхание и учащённый стук сердца Люпина. Такой быстрый… Слишком быстрый, пожалуй… — Сириу-ус! — загорланил кто-то из компашки. — Кидай! — Давай, Бродяга! — Джеймс растопырил руки. — Отдай… — Люпин звучал уже совершенно безнадёжно. Сириус сморгнул, посмотрел на Джеймса в упор и поднял музыкальный инструмент над головой, готовясь к броску. А затем вдруг резко повернулся к Люпину и всучил скрипку ему в руки — буквально швырнул её ему в грудь, выбивая из лёгких воздух. Грубо развернув паренька, толкнул прочь. Тот странно заморгал, не веря внезапной свободе. Неуклюже прижав к себе скрипку, побежал вон. Вскоре он скрылся за поворотом. — Какого хрена, Бродяга? — Джеймс возмущённо воскликнул. — Зачем ты его отпустил? Сириус сложил руки в карманы и медленно побрёл прочь. Он сам не мог объяснить, почему так поступил. Может, потому что у него самого есть гитара и он знает, как больно видеть такое обращение со своим инструментом? А может, потому что запястье Ремуса Люпина было слишком худым, а сердцебиение — слишком громким.