Мальчик и его волк

— Эй, Тедди, Тедди! — Тедди, глянь, ровно получается? Тедди Люпин, или Тедди Люпин-Блэк, как он сам любил себя называть (фамилия второго отца казалась Тедди намного круче первого, и он не раз с сожалением говорил об этом родителям) был предводителем самой опасной банды во всех начальных школах Великобритании, состоящей из него, Скайлар и Энди. Его волосы были голубые как ориентация родителей, жёлтая толстовка доходила едва ли не до колен, а рукава приходилось закатывать в гармошки, чтобы они не волочились по земле, но Тедди ничуть не стеснялся доставшегося по наследству низкого роста: если уж на то пошло, так было даже удобнее. Тедди мог с лёгкостью пролезть в любую дыру в заборе, спрятаться в самом тесном школьном шкафчике, а количество открытых ему тайников, рассыпанных по дому, школе и просто улицам в округе, было не счесть. Сейчас Тедди, Скайлар и Энди совершали очередное чудовищное преступление, грозящее навлечь на них самую страшную кару начальной школы в виде выговора, отобранных смартфонов и сокрушённо качающих головами родителей. Возможно, им даже запретят несколько дней видеться, но дети рассудили, что граффити на заборе раздражающей мисс Фигг «ЗДЕСЬ ВОНЯЕТ КОШАТИНОЙ» стоит того. Во-первых, это правда — как сын оборотня Тедди мог подтвердить на сто процентов. Во-вторых, старушка мисс Фигг называла их исчадиями ада просто за то, что они проезжали мимо её забора на своих тренькающих велосипедах. В третьих… А третья причина была личная. О ней Тедди своей банде не рассказал. Впрочем, они и так были за любое веселье. Скайлар выпросила баллончики с красками у старшего брата, Энди приволок свой художественный талант и теперь они вместе чинили страшную пакость, пока стоящий на шухере Тедди готовился в любой момент дать сигнал бросить операцию и пуститься в бегство. С этой задачей он справился как нельзя лучше: стоило длинному носу старушки мисс Фигг мелькнуть в приоткрывшейся двери, как Тедди отчаянно замахал руками и побежал к брошенным на обочине дороги велосипедам. — Валим, валим, валим! — А ещё громче можно? — пропыхтел бегущий к своему велосипеду Энди. Фраза была неоспоримо саркастической, но Тедди воспринял её буквально и загорланил во всё горло: — Вали-и-и-и-им! Это было катастрофичной ошибкой: миссис Фигг, дотянувшая своим возрастом почти до века, была подслеповата, зато со слухом у неё всё было отменно. Но пока Тедди об этом не думал. Пока он, Энди и Скайлар улепётывали на своих допотопных велосипедах, которые все приличные дети уже давно заменили на электросамокаты. — Баллончики! — вдруг выкрикнул Тедди. Они забыли возле забора баллончики старшего брата Скайлар. Улика была оставлена у всех на виду. — Кто? — Тедди шумно выдохнул, когда они примчались к хорошо знакомой калитке небольшого домика, в котором он прожил все неполные десять лет своей жизни. — Кто забыл подобрать?! — Ты, — язвительно сказала Скайлар. — У тебя единственного рюкзак! Ох. Точно. Тедди виновато вздохнул. — Они сдадут нас с потрохами, — простонал он, стучась кроссовком во входную дверь. — Все знают, что твой брат рисует граффити. — Может, тогда на него подумают? — с надеждой спросил Энди. Скайлар закатила глаза. — Все знают, что Скайлар водится с ужасным Тедди Люпином, а кто ещё учинил бы такую пакость, как не ужасный Тедди Люпин… Тедди скорчил ей рожу. Все знают, что Тедди Люпин ужасен — всё из-за его невыносимых отцов. Один из них, высокий и с длиннющими волосами, которые он категорически отказывался подстричь уже который год, распахнул дверь. — Только не говорите, что вы все засранцы опять сбежали из школы, — он тяжело вздохнул при виде счастливейшей улыбки сына. — Куда смотрят учителя? Камеры? Электронные пропуска? Зачем это всё нужно, если дети по-прежнему легко выпрыгивают в окна и… — Сегодня выходной, пап, — терпеливо сказал Тедди. Отец поражённо уставился на него. — Намекаешь, что у меня деменция?! — прогремел он. — Я способен отличить пятницу от… Ох. Да, действительно, сегодня суббота. Ремус! Ремус, я забываю дни недели! Это он прокричал в коридор. Из тени вышел второй папа Тедди, особенно обожаемый его друзьями — большинство из них знали его как мистера Люпина или профессора Люпина, ведь он вёл биологию в их школе. Все мечтали попасть в класс к Теддиному папе Ремусу: он был строг, но справедлив, и его уроки всегда проходили ужасно интересно. — Всё нормально, родной, у тебя просто зубной перенёс дату записи, вот ты и запутался, — сейчас он взял папу Сириуса за руку, и тот мгновенно успокоился. — В холодильнике есть капкейки, налетайте. Это было обращено к Тедди и его друзьям, которые уже успели просочиться в дом. Набрав на кухне побольше ярких пакетиков снэков, — в доме Люпинов этого добра всегда было в достатке — они загромыхали по изношенной лестнице в комнату Тедди, где их уже поджидала приставка. Сам мальчик остановился на первой ступеньке, беспокойно глядя на отцов. Папа Сириус выглядел огорчённо, а папа Ремус ему что-то успокаивающе втолковывал. Папа Сириус всё чаще забывал детали. А эта мисс Фигг!.. Впрочем, это личное. — Каково вообще жить с такими родителями? — спросил Энди, когда Тедди поднялся к ним. У Скайлар в руках уже была его приставка. — Какими? — Тедди плюхнулся рядом с ней на набитый мелкими шариками пуфик и зачерпнул горсть чипсов из вскрытой пачки. — Старыми, — прямо сказал Энди. Тедди задумчиво прожевал чипсы. — Да никак, — он пожал плечами. — Ничего впечатляющего. На самом деле, Тедди отлично понимал, что кое-что впечатляющее в этом было. Уж хотя бы то, что папа Сириус с каждым годом становился чуточку медленнее и чуточку слабее. Он уже не мог бегать за сынишкой как пять лет назад, когда любимой игрой маленького Тедди было прятаться в ящиках или под мебелью и с визгом улепётывать от страшного монстра. Он по-прежнему охотно катал его на своём мотоцикле (папа Ремус проклинал день, когда его купил — он вообще был тем ещё трусишкой, уговорить его покататься им не удалось ещё ни разу), но Тедди знал, что однажды ему нельзя будет делать и это. Иногда он раздумывал, какая была бы его жизнь, если бы он появился на свет раньше — однако глядя на Скайлар и Энди, приходил к выводу, что быть их другом ему куда ценнее, чем чтобы прохожие не спутывали его отцов с дедушками. И иметь родителей, которые могут рассказать о дикой жизни в восьмидесятых — тоже круто. — Дай я, Скайлар, ты опять потеряешь нам все баллы… — Тедди потянулся было за приставкой, в которую Скайлар тут же грозно вцепилась ладошками, как вдруг застыл: из окна была замечательно видно, как мисс Фигг семенила на своих маленьких ножках к их калитке. В её руках был грозно воздетый к небу баллончик. — Спалила! — прошипел Тедди. И бросился вниз. Что бы он ни собирался делать, было уже поздно: мисс Фигг стояла на пороге под очень спокойным взглядом папы Ремуса, который явно проходил через это не в первый раз. — Весь забор испоганили! Весь! Он и его стая! — она презрительно указала узловатым пальцем на Тедди. — В моё время подобного бы не допустили! — Мы возместим ущерб за забор, — терпеливо сказал папа Ремус. — И я с ним поговорю, обещаю. — Не допустили бы такого, — повторила мисс Фигг. — Вот что вырастает, когда два мужчины воспитывают ребёнка… Сокрушённо качая головой, она ушла. Папа Ремус посмотрел на Тедди. — Зачем вы вымазали несчастной старушке забор? — Она говорит про тебя и папу гадости, — насупился Тедди. — И её кошки воняют. Ему взъерошили голубые волосы и ущипнули за нос. — В тебе просто говорит волчья кровь. Вот и весь разговор. Папа Ремус ушёл на кухню собирать им ужин в виде итальянской пасты, а маленький Тедди потопал за ним. Сев на барный стульчик у столешницы, натянул толстовку на подтянутые к груди коленки и проследил, как маленькая кастрюлька для макарон ставится на электрическую плиту. У его кузена Гарри, который сейчас проходил кризис среднего возраста, была индукционная и на ней всё закипало за секунду, но они были не такие богатые. — Пап, а ты любишь папу? — шёпотом спросил Тедди, глядя на его широкую спину в клетчатой рубашке. Папа Ремус замер. Потом засмеялся. — Конечно люблю. Думаешь, я стал бы его терпеть столько лет, если бы не любил? — Кто кого ещё терпит! — из гостиной послышался голос папы Сириуса. Тедди обменялся с отцом понятным лишь им двоим взглядом, и тот взъерошил ему чуб. — А почему ты спрашиваешь? — мягко спросил он у сына. Тот насупился. — Мисс Фигг всё время говорит, что вы не можете любить друг друга, — буркнул Тедди. — Не по-нормальному. Достала. Если папа Ремус и дёрнулся, то приложил все усилия к тому, чтобы Тедди этого не заметил. — Она просто старая, Тедди. — Вы тоже. — Эй, мы не настолько старые! — папа Ремус шутливо возмутился. Тедди угрюмо промолчал. Тогда папа Ремус вздохнул. — Знаешь, когда я был почти в три раза мельче, чем сейчас, у нас с твоим папой был… сложный период. И иногда я действительно боялся, что с нами что-то не так. Что возможно, поэтому нам придётся разойтись. — А потом что произошло? — опасливо спросил Тедди: как бы это не оказалось ещё одной скукотищной нравоучительной историей, в которой опять окажется, что все проблемы решаются здоровым питанием и сном в девять вечера! — Мы поехали в Нью-Йорк, он сдружился с оборотнем-маньяком, сдал меня ему в плен, а там, умирая от голода и жажды, я понял, что никто не смеет мне диктовать, как и кого стоит любить. Глаза Тедди едва не вылетели из орбит. — А даму твоего сердца ты решил выкинуть из этого рассказа, родной мой?! — в этот раз недовольный вопль папы Сириуса был сопровождён громыхающими шагами. Остановившись в дверном проёме, он вызывающе скрестил руки на груди. — О, да, ещё я влюбился в оборотня, она была прекрасна, — папа Ремус покивал и оглянулся на папу Сириуса крайне выразительным взглядом. — Но как видишь, выбрал твоего отца. Может, кому-то кажется, что это не нормально, Тедди. Может, так и есть. В конце концов, я очень по особенному люблю твоего папу. Но эту любовь я не променяю ни на одну другую во вселенной — и мне плевать, что о нас говорит мисс Фигг. Тедди молчал. Папа Ремус улыбнулся. — К тому же, благодаря нашей любви появился ты. Именно когда должен был появиться на свет. И я не хотел бы никакого другого сынишку для себя. Он подхватил Тедди на руки, как делал в последнее время очень часто — видно, опасаясь, что кроха сынок вот-вот вырастет гигантом и станет слишком тяжёлым для обнимашек — подошёл с ним к мгновенно растаявшему папе Сириусу и заключил в объятия. Тедди довольно улыбнулся: ему нравилось, когда родители нежничали. Они резко становились такими глупыми и смешными — совсем как Скайлар рядом с Энди. — Как будто ты мог отказать моей неотразимости, — деланно проворчал папа Сириус, и крепко прижал Тедди к себе. — Так что натворил наш отпрыск? — Намалевал что-то на заборе бедолажки Фигг. — Неприличное, надеюсь? — Сириус! — Нет, а что? Её давно пора бы проучить, слышал бы ты, какие она о нас разносит сплетни… Пока папы, посмеиваясь, обсуждали, что же делать с мисс Фигг, счастливый Тедди вывернулся из их лап и вернулся обратно к банде, чтобы сообщить о минувшей его буре. На него даже не прикрикнули — а значит, можно продолжать сеять хаос! — Твои родители хоть когда-нибудь тебя наказывают? — с завистью спросила Скайлар. — Только когда я порчу косметику папы Сириуса. — У тебя просто идеальные отцы, — протянул Энди. Это было неправдой: у Тедди были самые обычные, немного ворчливые, временами невыносимые, часто гиперопекающие отцы. И он не променял бы их ни на каких иных родителей во вселенной.