Последнее перерождение

Путь наверх, до комнаты Лар и Колонелло, которая в какой-то момент стала общей спальней, казался Скаллу одновременно бесконечным и в тоже время прошедшем почти моментально. Он жался, тормозил, постоянно украдкой бросал взгляды на своих семпаев, которые выглядели счастливыми, довольными, словно коты, стащившие кусок мяса. Пару раз он ловил их взгляды, когда они с желанием смотрели на него. У самого Скалла подгибались колени, но не от вожделения или страсти, как, наверное, должно происходить в такой ситуации, а от страха. В животе у него крутило от нервозности, и он обхватил себя руками, стараясь хоть как-то успокоиться. Да он перед взятием Бастилии волновался меньше! С другой стороны, даже на тот момент, он прошел через слишком много сражений, чтоб его волновала возможность смерти. Опасность, бьющий в крови адреналин были привычны, знакомы, ожидаемы — он знал, что делать в сражениях. Скалл остановился у кровати, задумчиво глядя на белые простыни. Что, пришла пора пасть и этой конкретной крепости? Он сглотнул, чувствуя как его начинает бить мелкая дрожь, перевел взгляд на своих семпаев. Фонг уже успел снять ханьфу, оставшись в одних штанах, демонстрируя идеально сложенную мускулистую грудь и восемь кубиков пресса. Скалл на некоторое время застыл, просто залипнув на чужой живот, потом понял что делает, покраснел, отвел глаза, посмотрев на остальных. Те выжидательно смотрели на него. Они некоторое время играли в гляделки, пока терпение Лар не иссякло. — Скалл, — она подошла к нему, осторожно, словно боясь, что он упадет, положила руку ему на плечо, — чтобы мы могли заняться любовью, ты должен раздеться. Или, — тут она прижалась к нему чуть ближе, — ты хочешь, чтоб мы тебе помогли? Скалл уставился на нее, пытаясь понять, что она имела ввиду, потом пискнул и отшатнулся, чуть не споткнувшись о стул. — Нет! — он замотал головой, чувствуя, как пылает его лицо, — Я… Великий Скалл-сама сейчас это… Я сам справлюсь! Справиться ему удалось не сразу — дрожавшие руки никак не могли расстегнуть замок на комбинезоне, ему пришлось несколько раз дернуть молнию, которая ухитрилась застрять, а потом он умудрился каким-то образом запутаться в рукавах. Наконец Скалл стянул с себя зловредный предмет одежды, оставшись в футболке и трусах с осьминожками, которые ему подарили на день рождения парни из Каркассы. Осьминожки были смешными — красными, пучеглазыми, с губками трубкой, они удивительно сильно напоминали Оодако. Судя по сдавленным смешкам, семпаи тоже оценили сходство. Боже, он умрет от стыда прямо на месте. Скалл плюхнулся на кровать, потому что ноги его совершенно не держали, по ощущениям превратившись в желе, и грустно посмотрел на своих семпаев. Он абсолютно не представлял, что будет дальше. Нет, теоретически, он конечно знал, как все дело должно происходить, но представить себя и семпаев, занимавшихся… Этим, абсолютно не мог. Неизвестность пугала до дрожи, но еще больше был страх опозориться — тогда его семпаи поймут, какой он ничтожный. Скалл не думал, что семпаи будут его осуждать, но он действительно боялся увидеть отвращение в их глазах. Его накрывала дикая, иррациональная паника, что остальные после всего просто жалостливо погладят его по голове, а потом уйдут, и найдут себе кого-нибудь получше, осознав, что им не нужно Облако, которое не умеет даже трахаться. Из горла Скалла вырвался жалкий скулеж, который он не сумел сдержать, поддавшись печальным мыслям. Его семпаи дернулись, Скалл почувствовал, как их пламя на секунду взвилось, заполняя комнату в поисках незримой угрозы, и ему стало очень стыдно. Он просто ноет по пустякам, не так ли? Но, небо, как же ему страшно. Реборн присел рядом с ним, приобнял за плечи. Обычно Скалл с радостью бы прижался поближе, наслаждаясь близостью к одному из своих драгоценных людей, но сейчас он застыл, боясь куда большей близости. Реборн вздохнул, ласково потер его по спине. — Скалл, — сказал он с некой печалью в голосе, — черт, ты совсем каменный. Ты так не хочешь с нами спать, да? Ты ведь только что хотел. Только что он был залит алкоголем, а под градусом мир вокруг был не таким страшным. Но сейчас паника перебила алкогольные пары, заставляя трястись от страха. Скалл пожал плечами, уже даже не старясь скрыть свою нервозность. — Я. Я уже не уверен, — он запнулся, — Давайте… Может, ну это, всё? Просто спать пойдем? — спросил он с мольбой в голосе, чувствуя себя полнейшим трусом. Разве не забавно? То, как с радостью участвовал в революциях, готовых принести перемены, но сбегал, поджав хвост, когда события касались его лично? То, что смерть для него была гораздо менее страшной, чем простой разговор? Скалл погрустнел еще больше, сжался в комочек, стыдясь самого себя. Он совершенно не знал, что ему делать. К счастью, он был не один. Реборн, поняв, что ничего добиться от него не сможет, тяжело выдохнул, пожал плечами. — Ну, дело твое, — сказал он, пожав плечами, — заставлять тебя точно не будем. Его семпай обвел взглядом комнату, потом вдруг оживился. — Давай хоть массаж пламенем тебе сделаю, раз уж ты уже раздетый, — и Скалла игриво толкнули локтем в бок, — обещаю, больно не будет. Скалл наконец поднял голову, недоуменно посмотрел на него. — Массаж… Пламенем? — спросил он изумленно. Реборн кивнул, поднял руку, на кончиках пальцев его заплясали искры Солнечного огня. — Я умею отличный массаж пламенем делать, — гордо сказал он, — замечательно разминает мышцы. Не бойся, ничего неприятного, вон, остальным понравилось, — он мотнул головой в сторону аркобалено, и Скалл перевел на них свой взгляд. Его семпаи радостно улыбались, Лар поймала его взгляд. — Отличные ощущения, Скалл, соглашайся! Реборн его редко когда предлагает, не упускай шанс! — она ткнула локтем Колонелло, который тут же закивал, как болванчик. — Очень классно, кора! — заверил он. Остальные подтвердили тоже. Скалл посмотрел на них, пожал плечами. — Ну… Ладно? — сказал он неуверенно, тем не менее ощущая, как узел в его животе начинает медленно раскручиваться. Ему действительно не помешал массаж, чтоб избавиться от скопившегося от такого стресса напряжения. — Так, — он задумчиво почесал щеку, — Великий Скалл-сама, наверное, должен майку снять? Реборн кивнул, потом напрягся и ругнулся. — Черт, а мне надо будет за смазкой сходить. Подожди, я быстро, — он начал было вставать, как прямо ему на колени упал тюбик массажного крема, сформировавшийся из воздуха. Они все уставились на Вайпер. Те пожали плечами. — Двести долларов, — сказали они буднично, — и давайте быстрее, я хочу посмотреть на Скалла без футболки. Должна же мне быть хоть какая-то компенсация? Скалл виновато кашлянул, смущенно глянул на всех, и стянул майку, ощущая, как на него пялятся шесть горящих взглядов. Ну, да, они же еще не видели его без верха, да? Он всегда старался переодеваться отдельно от остальных, причем даже самому себе не мог объяснить, почему. Возможно, где-то глубоко в его памяти остались те дни, когда он был девушкой, а остальные шестеро — мужчинами, и он оставался в одиночестве, чтоб сохранялись требуемые обществом приличия? Он не знал. Скалл скинул наконец майку, оставшись с голым торсом, тряхнул головой, стараясь привести его птичье гнездо на голове в какое-то подобие порядка, вопросительно посмотрел на Реборна. — Ну, теперь я… Должен лечь, да? — он наклонил голову, голос его был очень неуверенным. Реборн ответил не сразу, так очевидно облизывая его взглядом, что Скаллу стало неловко. Наконец Солнце поднял голову, взглянул ему в глаза, потом несколько смущенно хмыкнул, отводя взгляд. — Да, — он кивнул, — Давай, ложись. Скалл послушно лег, чувствуя себя несколько неловко от такого пристального внимания. Но он же не мог запретить семпаям еще и смотреть, верно? Он и так обломал им все веселье, и лишать их еще и права разглядывать его он не собирался. Да и вообще, он выступал перед тысячами людей, был в центре внимания у толп народу, и теперь ему неловко от взглядов всего шестерых человек? Скалл собрал остатки своей мужественности в кулак, подсунул себе под голову подушку и решительно кивнул Реборну. — Я готов! — сообщил он яростно, сжав руки в кулак. Реборн удивленно приподнял одну бровь, веселясь от его серьезности, но кивнул и взял тюбик. Он скинул пиджак, закатал рукава рубашки, демонстрируя свои прекрасные запястья, выдавил на ладони немного крема, несколько демонстративно растер его между пальцами. Скалл несколько завороженно пялился на чужие руки с изящными пальцами, потом смутился и отвел глаза. Значит, чужие взгляды его напрягают, а самому смотреть ему нормально? Из очередной волны самокопаний его вытащили чужие прикосновения. Скалл напрягся, ощущая холодные от крема руки Реборна на своей спине. Солнце ласково похлопал по его плечу. — Давай, расслабься, больно не сделаю, — сказал он весело. Скалл, как мог, попытался пожать плечами. — У тебя пальцы холодные, семпай, — сказал он нарочито обиженно и наконец смог выдохнуть. Реборн фыркнул. — Сейчас все будет, — заверил он и начал энергично его растирать. Больно действительно не было — быстрые, резкие движения чужих рук сменились более медленными, но они были настолько чуткими и даже осторожными, что Скалл смог расслабиться и просто начал наслаждаться ощущением чужих рук. Реборн начал с разминки его плеч, уделяя особое внимания месту вокруг шеи. Скалл мог чувствовать Солнечное пламя, стекающее с его пальцев, мышцы, бегущее теплыми волнами по позвоночнику. Семпаи не соврали, ощущение и правда было очень приятным — руки Реборна были сильными, но удивительно нежными, они осторожно разминали каждую его мышцу, надавливали на напряженные участки, заставляя Скалла расслабиться. Под ласковыми прикосновениями Скалл поплыл окончательно, мысленно урча и начиная подставляться под чужие ладони. Руки для Реборна всегда были его гордостью, в любой итерации, он старался следить за ними, уделяя много внимания их состоянию, и Скалл всегда с восхищением следил за чужими тонкими пальцами, когда они задумчиво поглаживали тонкую ножку бокала или грубую рукоятку пистолета. А теперь эти руки с такой же задумчивой любовью ласкали его самого. Скалл прогнулся под особо напористым движением Реборна, ощущая себя глиной, из которой скульптор пытается создать шедевр, и из его рта вырвался довольный всхлип. Солнечное пламя окутывало каждый уголок его тела приятной негой, делая кожу невероятно чувствительной, словно ее сняли вовсе, и Реборн ласково касался его обнаженных нервов, заставляя бедный Облачный мозг плавиться от удовольствия. Кажется, даже в его дыхание проникла его часть, опаляя жаром ставшими очень чувствительные губы. Скалла плющило вместе с его мышцами. Реборн опустился ниже, начиная массировать сначала его бока, а потом и талию. Теплые волны стали горячими, начали накатывать чаще и резче, жар начал скапливаться внизу живота. Дыхание Скалла участилось, он вынужден был закусить губу, чтоб не стонать от удовольствия самым пошлым образом. Это будет очень неловко. Он почувствовал, как краснеют его щеки, — небо, что его семпаи подумают, если поймут, в каком он сейчас состоянии? Черт, он не хотел возбуждаться! Наверное, стоит сейчас попросить Реборна уйти, чтобы он мог прийти в себя? Но прикосновения были столь приятны, что Скаллу совсем не хотелось прерывать эту нежную ласку. Сейчас он мог только выгибаться, давая лучший доступ к своему телу, и стараться никак не выдать желания, возникавшие в его теле. Но он все же не мог сдержать дрожь, когда Реборн чувственно и нежно провел пальцами по его позвонкам, отслеживая каждый бугорок. — Ты опять напрягся, — сообщил Реборн тихо, нагнувшись к его уху, почти касаясь грудью его лопаток. Скалл мог чувствовать тепло чужого тела через тонкую рубашку, — больно? Скалл замотал головой, опасаясь, что голос его сейчас будет дрожать. Он услышал чей-то резкий вздох, но так и не смог сказать, чей именно. Все, на чем он мог сосредоточиться — сильные горячие руки, лежащие на его талии. — Вот и хорошо, — проурчало Солнце ему на ухо, продолжая эту сладкую пытку. Он еще более медленно, словно издеваясь, начал разминать его поясницу, проминая и согревая ее, а потом вдруг резко надавил пальцем куда-то в район его позвонков, что заставило весь огонь в теле Скалла разойтись по его нервам, накрывая его с головой. Это стало последней каплей. Скалл не сдержался и протяжно застонал, заскулил, вцепляясь и сминая в руках гладкие простыни. Всего было просто слишком много. Он лежал, пытаясь отдышаться, стараясь привести мысли хоть в какое-то подобие порядка, и медленно начиная осознавать то, что сделал. Ему стоит начинать паниковать? — Скалл, — прозвучал над ухом голос Реборна, — что случилось? Семпай присел рядом с ним, стараясь заглянуть ему в глаза. Скалл моргнул, потом вздрогнул, отвернулся, не желая, чтоб семпай видел его покрасневшее от удовольствия лицо. — Ничего. — Буркнул он невнятно, все еще пытаясь прийти в себя. Получалось у него откровенно плохо. — Скалл, — голос Реборна звучал как-то сдавленно, — скажи, что тебя беспокоит. Я совсем не хотел бы тебе как-то навредить, так что давай, рассказывай. — Великий Скалл-сама сказал, что он в порядке, — отрезал Скалл максимально противным тоном, просто желая, чтоб остальные убрались отсюда и дали ему привести себя в порядок. А еще решить, как теперь жить дальше, но последнее было строго опциональным. — Скалл, — голос Реборна зазвучал тверже, — я не уйду, пока ты мне не скажешь это в лицо, ясно? Скалл раздраженно развернулся, взглянул на Реборна, пытаясь понять, почему тот так настойчиво добивался от него ответа, и вдруг поймал хитрый, довольный взгляд обсидианово-черных глаз, в которых сейчас сверкали искры желтого Хаоса. Осознание сверкнуло, как молния, Скалл взвился, отполз от остальных подальше, прикрываясь одеялом. — Ты! — он обиженно тыкнул пальцем в Реборна, — Ты с самого начала это планировал! Просто массаж, ты, ублюдок! Реборн медленно поднял руки, показывая, что Скалла он трогать больше не собирается, но Облако могло видеть, как тот улыбается. Он зыркнул на него из-под челки, упавшей на глаза, волосы его прилипли ко лбу от выступившего пота, и перевел взгляд на остальных. — Вы знали! — возмущенно завопил Скалл мерзким фальцетом, когда увидел, как Фонг отвел глаза, — Будет приятно, не упускай свой шанс! Вы… — от возмущения он никак не мог подобрать слова. — Ну знали, — буркнул Колонелло, — мы сами на это повелись, кора. Ты не первый, к кому он так подкатывает. Теперь уже Реборн возмущенно фыркнул, встрепенулся, расправив плечи, и ткнул сидящего на полу солдата ногой. — Ты так говоришь, как будто я у тебя все деньги украл, — раздраженно сказал он, — что-то я не помню, чтоб ты тогда особо расстраивался. Почему вы тут все драму развели? Скалл пожал плечами, вздохнул, стараясь унять бушующее в груди пламя и формулировать мысли более ясно. Солнце и Облако сплетались сейчас его в груди, сбивая дыхание и уводя мысли в сторону. — Не приятно, когда решают за тебя? — предложил он мрачно. Реборн хмыкнул, обиженно скрестил руки на груди. — Между прочим, я только предложил, — начал говорить он, нахмурившись, — ты сам согласился. Верде вскинул голову, стекла его очков блеснули в свете ночника. — Между прочим, — сообщил он буднично, — утаивание информации считается престу… — Он прервался, закашлялся. Лар, ткнувшая его в бок, мило улыбнулась Скаллу, пытаясь прикинуться невинной овечкой. Получилось у нее плохо. Скалл скептически приподнял одну бровь, потом вздохнул и опустил глаза. Реборн осторожно протянул руку, прикоснулся к его щеке. Скалл замер, взглянул на него, поджал губы, но не отодвинулся, позволяя их Солнцу приблизиться ближе. — Скалл, — спросил он самым искренним тоном, — это было так ужасно? Скалл задумчиво закусил губу, но ничего не сказал. Он абсолютно ничего не мог сделать, когда семпаи начинали звучать так проникновенно. Реборн придвинулся еще ближе. — Я просто хотел, чтоб ты перестал бояться, — сказал он тихо, — у меня сложилось впечатление, что ты был готов умереть прямо там, вот я и… — Он махнул рукой, пытаясь передать свои действия, — Но мне казалось, что ты сам хотел с нами спать, просто нервничал. Если ты хочешь, мы уйдем, и я больше никогда не заговорю о таких вещах, честно. Реборн осторожно погладил большим пальцем его скулу. Скалл вздрогнул, — этот простое прикосновение оказалось для него неожиданно резким, чувственным. Видимо, Солнечное пламя действительно усилило его ощущение, потому что такое касание не должно быть таким чертовски приятным. Их Солнце так и не дождалось ответа, — Скалл был занят, пытаясь разобраться в накатившей волне ощущений и чувств, снова накрывающих его с головой. Возмущение его быстро спадало, и его мысли опять начинали плавать, частично от алкоголя, а частично от чужого, но столь родного и любимого пламени, окружавшего его со всех сторон. Реборн грустно вздохнул, видимо, решив, что Скалл просто не хочет говорить всем, чтоб они ушли, отодвинулся, убрал руку с его щеки, собираясь уйти. Скалл заскулил, потянулся, желая продлить теплое, приятное прикосновение, и замер, поймав на себе шестеро удивленных взглядов. Он замер, покраснел, отвел глаза и смущенно почесал шею. — Ну, — сдаваясь окончательно, Скалл неловко улыбнулся всем, — давайте, чего уж там. Все равно падать ниже мне уже некуда. Только, серьезно, Великий Скалл-сама ничего не знает, так что… — Он развел руками, надеясь передать свою беспомощность в таких вопросах, и замер, поймав на себе шесть голодных, жаждущих взглядов. Скалл сглотнул. Пока он пытался осознать, на что он сейчас согласился, Реборн успел придвинуться к нему, внезапно оказавшись очень близко, прошептал ему на ухо, обжигая чувствительную кожу дыханием. — О, Белиссимо, от любви возносятся, а не падают, — от тихого, чувственного баритона по коже Скалла пробежали мурашки, но Реборн не остановился, чтоб позволить ему обдумать свои слова. Он наклонился к лицу Скалла и жаждуще, напористо поцеловал. Этот поцелуй был не первым в жизни Скалла, но впервые он был таким жадным. Реборн словно дорвался до чего-то желанного, ранее недостижимого — Скалл чувствовал себя водой, оазисом, который нашел умирающий от жажды путник. Вот только он был не единственным жаждущим. Скалл ощутил присутствие других, чужие губы коснулись его шеи, кто-то прикусил тонкую кожу над его бьющейся яремной венкой. Он не выдержал, застонал в поцелуй, позволяя языку Реборна проникнуть дальше в рот, задевая чувствительное нёбо. Сильные мускулистые руки завалили его на кровать, заставляя лечь, и только тогда Реборн разорвал поцелуй, нависнув над ним. Скалл смотрел на него, ошарашенный, растерянный, пытающийся подобрать хоть какие-то слова, но их Солнце лишь ухмыльнулось, наклоняясь и начиная целовать его ключицы. Но его лицо не долго оставалось без внимания, — Фонг ласково обхватил его скулы грубыми от тренировок пальцами, начал целовать обветренными губами. Его поцелуи отличались от поцелуев Реборна — он целовал гораздо более легко, нежно, умоляюще, словно боясь, что Скалл может рассыпаться на кусочки от резкого прикосновения. Скалл поднял руки, вцепился в его жесткие волосы, отвечая, притягивая к себе. Он действительно желал их очень давно, боясь признаться в чувствах даже себе. Скалл оторвался от чужих тонких губ, только когда почувствовал, как с него пытаются стянуть последний оставшийся предмет одежды. Он приподнял бедра, чтоб семпаям было удобнее, и, кажется, столь простое действие, разрешение, подтверждение того, что Скалл хочет этого тоже, снесло последние ограничения. Скалла касались. Его трогали, его гладили, его целовали. Сначала он пытался отвечать, касаться, целовать в ответ, но всего было просто слишком много. Он метался между чужими руками, извивался под их прикосновениями, под их восхищенными глазами, пытаясь сфокусироваться хоть на чем-нибудь, ощущая, как тяжелое, горячее наслаждение накрывало его с головой. В какой-то момент он зацепил ленту Фонга, стянул, и длинные черные волосы скрыли его от остальных, укрыли темной непроницаемой пеленой. Хотя Скалл не смог бы видеть остальных, даже если бы ему и позволили. В глазах у него все плыло, он чувствовал, как Фонг целовал его слезы. Он не знал, как выразить ту переполнявшую его нежность, как ответить остальным, так что лишь шептал «Люблю, люблю, люблю», переходя с иврита на французский, с гэльского на финский, путаясь в эпохах, стараясь хоть как-то выплеснуть свои чувства наружу. Он терся об грубую простыню, и контраст жесткой ткани и мягких, нежных пальцев пленял, очаровывал, сбивая с мысли, не давая сосредоточиться. Он стонал, скулил, захлебывался воздухом, и в какой-то момент укусил Фонга за палец, стараясь хоть как-то заземлиться, чтобы не потерять себя. Грудь его распирало чужое пламя, которым щедро его одаривали семпаи, оно наполняло его, сводило с ума, ворочалось внутри, танцевало, заставляя его выгибаться, двигаться, скулить, цепляться за остальных в попытке найти якорь. Он чувствовал себя таким полным, захлебывающимся в ощущениях. Пламя не давало ему покоя, делая его слишком чувствительным, податливым, восприимчивым к ласкам и в тоже время слишком желающим их. В конце концов он уцепился за чью-то худощавую руку, сжал ее, боясь, что его унесет окончательно. Семпаи были слишком жадными, слишком напористыми, они наполняли его пламенем, не давая покоя после удовольствия, делая его готовым снова и снова, заставляя вновь и вновь содрогаться от наслаждения, теряться в потоке обуревавшей его страсти. Они словно пытались им насытиться, получить все то, чего не могли получить тысячи лет, выдаивая его до дна. Всего было слишком много, и в тоже время столь отчаянно мало. Он был таким большим, таким тяжелым, таким заполненным. Он был ужасно маленьким и уязвимым, свернувшимся между горячими телами прижавшихся к нему семпаев, стараясь просто не забывать дышать. Сколько прошло времени? Он не знал. Все, на что его хватало — лежать на кровати, задумчиво изучая точки на белом потолке комнаты. Точки почему-то плясали перед его глазами, крутились, и он не был уверен, плывет ли у него в глазах, или этих точек вовсе не существует в реальности, и родились они из его воображения. Не было ли это все плодом его воспаленной фантазии? К его плечу прикоснулись, он замер, ощущая теплое прикосновение, повернул голову. На него смотрела их Дождь. — Скалл, — шепотом спросила она, — ты как? Он, — Скалл, — задумчиво изучил следы фиолетовой помады на ее теле, чувствуя слабое удовлетворение от того, что его цвет присутствовал на одном из его людей. Значит, все было по-настоящему. Он был счастлив, наверное, но все, на что у него хватило сил — это слабо моргнуть и вернуться к изучению столь интересующих его точек на потолке. Женщина рядом с ним зашевелилась, приподнялась на локтях, обеспокоенно наклонилась к нему. — Скалл, серьезно, что случилось? — спросила она уже гораздо громче. Остальные зашевелились тоже, обеспокоенно полыхнув пламенем на всю комнату. Да как у них еще остались силы? Вот у Скалла сил не было вовсе. Все, на что его хватило — практически невесомо пожаловаться. — Холодно, — сообщил он тихо. Женщина положила руку ему на грудь, раздраженно прикусила губу. — Да ты дрожишь! — сказала она резко. Правда? Скалл даже не замечал этого, но сейчас, когда Лар, — он наконец вспомнил их нынешние имена, — сказала это, он действительно почувствовал, как его бьет мелкая дрожь. Забавно. Видимо, он замерз от слишком резкого перепада пламени в его организме. Лар тем временем встала с кровати. — Колонелло, в ванную его! — Скомандовала она, — отогревать будем! Рядом заворочался Колонелло, он что-то тихо пробурчал, Скалл так и не услышал, что именно, но Дождь послушно встал, подхватил его на руки. Скалл обхватил его за шею, прижался к большой груди, чувствуя, как грубые, мускулистые руки постепенно согревают его. Реборн уже стоял, открывая им дверь в коридор. Фонг тоже было собирался пойти с ними, но Лар мягко остановила его, кивнула на кровать, где сейчас, в мокрых и потных комках простыней отдыхали Вайпер с Верде. — Помоги кровать перестелить, — уточнила она, — нужно, чтоб, когда мы вернулись, мы уже на чистое его положили. Фонг задумчиво наклонил голову, с тоской покосился на Скалла с Колонелло, но согласно кивнул. Скалл было задумался о том, почему Лар говорит так, будто его в комнате, нет, но на разборки у него не осталось сил. Он лишь поднял голову, прижавшись к ключице Колонелло и прикрыв глаза, когда яркий свет в коридоре начал его раздражать. Пропустив все путешествие до ванной, Облако просто старалось дышать, спокойно и размеренно, лишь в какой-то момент почувствовав, как Колонелло начал успокаивающе гудеть, потирая его плечи большим пальцем. Это помогло прийти в себя ему настолько, что, когда его осторожно усадили в большую белую ванну, и Лар уже взяла душ, он поднял руку, останавливая их. — Надо пирсинг снять, — сказал Скалл тихо, отвечая на недоумение во взгляде Колонелло. Он осторожно, неловкими пальцами потянулся к лицу, с третьей попытки отцепил цепочку от губы, потом также аккуратно снял ее с уха. — Двигаешься так медленно, словно рассыпаться боишься, — задумчиво сказал Реборн. Скалл взглянул на него. Может, он и правда боялся. На его макушку полилась теплая вода, словно смывая усталость, позволяя Скаллу прийти в себя. Он несколько раз резко вздохнул, отмирая, и уже более сознательным взглядом обвел комнату, заметив, что Лар держит в руке ватный диск. Он изумленно приподнял брови, но не успел ничего спросить, как Лар обхватила его лицо пальцами, крепко, но аккуратно сжала, не давая дернуться, и начала оттирать Скаллу лицо. Он не дергался, послушно закрывая глаза и позволяя наклонять свою голову как угодно, давая ей лучший доступ. — У тебя тоже, — наконец сказал он. Лар удивленно уставилась на него, и он поспешил пояснить, — косметика. На ее ключицах и пальцах действительно были фиолетовые следы. Лар усмехнулась, гордо выпятила грудь. — А, может, мне нравится! — сказала она гордо, потом напряглась. — Тебе-то хоть понравилось? Или мы зря все это затеяли? Скалл еще раз вспомнил то, что был, покраснел и пискнул, спрятав лицо в колени. — Понравилось, — плаксиво сказал он, не желая поднимать взгляд на своих семпаев, потому что теперь мысли при их виде возникали только самые непотребные. Он скорее почувствовал чем услышал смешок Реборна, и их Солнце нежно взяло его руку, аккуратно водя по ней мочалкой и смывая пот. Скалл напрягся, осторожно взглянул на него из-под мокрой, прилипшей ко лбу челки. — Давай, Скалл, дай о себе позаботиться, — уговаривал его Реборн, словно он был каким-то маленьким ребенком. Скалл обиженно надул губы, потом вздрогнул. Семпаи о его желании позаботились, а он о них — нет. — А вы? — спросил он резко, поднимая голову и обводя остальных испуганным взглядом, — Вы же не… Скалл замер, пытаясь понять, как объяснить. Остальные переглянулись. — «Мы» что, кора? — наконец уточнил Колонелло. Скалл выразительно посмотрел на него, потом опустил взгляд ниже и намекающе уткнулся глазами прямо в пах. Колонелло проследил его взгляд, потом понял, что он имеет ввиду и хмыкнул. — Кончили? Не, я точно нет, кора, — сказал он ни чуточки не обиженно. Лар и Реборн переглянулись и пожали плечами. Скалл испуганно моргнул. — Но как же? Вы ведь тоже хотели! А тут только я, получается, удовольствие получил, — он снова сжался в комочек. Колонелло вздохнул, положил руку ему на спину. — А ради чего, по-твоему, это затевалось? Чтоб ты перестал бояться и научился получать удовольствие, кора! — сказал он радостно. Печали в его голосе и правда не ощущалось. Скалл несколько недоумевающе посмотрел на них. — Но… — он сделал паузу и печально заскулил, — а как же вы? — А мы свое получим в следующий раз, не волнуйся, — Реборн отпустил его руку, взял другую, начиная намыливать теперь ее, — ты же не думаешь, что мы от тебя теперь отстанем? Скалл, честно говоря, не особо думал о будущем, так что, когда он услышал, как Реборн весело говорит про следующие разы, то почувствовал, как с сердца его подняли камень, позволяя ему дышать свободнее. Лар усмехнулась на его выражения лица, наклонилась поближе и прошептала на ухо горячим шепотом. — И вообще, — ее голос ласкал уши, — может, я получила удовольствие, видя твою симпатичную мордашку, сморщившуюся от наслаждения? Ты так очаровательно скулил и плакал, когда тебя прижимали к кровати, сплошное блаженство. Скалл почувствовал, как даже кончики его ушей покраснели, он смущенно пискнул и попытался отползти куда-нибудь, чтоб не слышать этот насмешливый, но такой интимный шепот. — Все! — он взвизгнул, стараясь прекратить это издевательство над своей нервной системой, — хватит мытья! Скалл попытался встать, но ноги его все еще напоминали желе, колени подкосились и он чуть не упал, в итоге оказавшись в крепких объятиях Реборна. — Так поражен, что падаешь к моим ногам? — протянул он с довольной ухмылкой, позволяя Скаллу опереться на него, чтоб выбраться из ванной. Он что, смеется над нам? — Отстань! — Скалл обиженно надул губы, оттолкнул Реборна и на заплетающихся ногах приблизился к самому адекватному человеку, который заботился о его состоянии, не отпуская пошлых шуточек. — Семпай, я хочу в кроватку, — заскулил он грустно, вешаясь на Колонелло, — а идти не могу. Понеси, пожалуйста? — он грустно захлопал ресницами, прижимаясь к Колонелло поближе, голый и мокрый. Думаете, он не умел делать пошлые вещи? Колонелло сглотнул, но послушно подхватил Скалла на руки, прижимая к себе. Скалл чувствовал, как его спину сверлят два внимательных взгляда — Издеваешься, кора? — тихо спросил его Дождь, приподняв бровь. Скалл пожал плечами. — Вам можно, а Великому Скаллу-саме нельзя? — спросил он тихо, потом признался честно, — Меня правда ноги почти не держат, — и смачно зевнул, прижимаясь к чужой груди. Его осторожно, словно какую-то хрупкую вазу, понесли назад, Скалл мог слышать тихие переругивания Реборна и Лар позади. Они зашли в комнату, и сквозь опушенные ресницы Облако изучило обстановку. Верде все так же лежал бревнышком на кровати, тихо посапывая, и если бы не новое постельное белье, Скалл сказал бы, что он не шевелился. Фонг с Вайпер не спали, они сидели с краю кровати и что-то обсуждали, показывая друг другу что-то на пальцах, но тут же переключили на Скалла и остальных свое внимание. Колонелло осторожно опустил Скалла на чистые, пахнущие каким-то освежителем подушки. Вайпер тут же подкатились к нему под бок, нырнули под руку, свернувшись калачиком. Скалл уткнулся носом в их волосы, осторожно обнял. Сзади него Лар и Фонг устроили борьбу, пытаясь выяснить то ли, кто будет спать рядом с ним, то ли кто из них получит самую крутую подушку. А вот Реборн с Колонелло не ложились. Скалл поднял голову, взглянул на них, увидел, как те направляются к выходу. — Семпаи, — спросил он удивленно, — вы куда? Колонелло смущенно хмыкнул. — Ну, мы все же так просто не уснем, я думаю, кора, — сказал он извиняющимся тоном, и, перевел взгляд на Реборна, уставившись на его мокрую, просвечивающую от воды рубашку, которая сейчас отлично подчеркивала изящное телосложение Солнца. Реборн под его взглядом начал довольно прихорашиваться. — А, — только и смог сказать Скалл, поняв, зачем им нужно уединиться, — ну, тогда удачи. Это его вина? Он не смог их удовлетворить? Скалл расстроенно закусил губу. Лар, которая таки выбила себе козырное место, прижалась к Скаллу, уткнулась ему в плечо и раздраженно пробормотала, словно услышав его мысли. — Два идиота, — прошептала она тихо, — хорошо, что нас семеро, хоть точно сможем все друг друга удовлетворить, да? Скалл моргнул, повернулся, уставился на нее. — Что? Лар раздраженно заворчала на его движения. — Ты вроде как шевелиться не мог час назад, — сказала она несколько недовольно, скрывая слабый румянец на щеках, — давай, спи и не волнуйся ни о чем. Скалл посмотрел на нее, улыбнулся сильнее, слыша тихое дыхание остальных, а также слабый шум из коридора — семпаи не очень старались быть тихими. Он закрыл глаза, засыпая, и ничего его не беспокоило.