Мы похоронены на Невском проспекте

    При воспоминаниях о лекциях в московском филиале Академии МСД Антона всегда пробирало на смех. Вот они — молодые, полные энтузиазма первокурсники, — приходят на «Введение в разумные расы Изнанки», вооружённые знаниями о чудо-свойствах святой воды, чеснока и соли, а суровый, видавший виды преподаватель развеивает все их фантазии буквально за десяток-другой минут. К концу лекции все стыдливо прятали заточенные осиновые палочки на дно сумок, выбрасывали бутылочки с водой, купленные в ближайшей церкви за баснословные деньги, и планировали использовать чеснок с солью по их прямому назначению — кулинарному.     Собственно, уже опытные сотрудники Управления делились на две категории. Те, кто при столкновении с нелепыми суевериями у простых смертных тяжело вздыхали, закатывали глаза и кривили носы, будто те самые книголюбы, на премьере экранизации кричавшие прямо в кинотеатре «всё не так!» А были те, кто ржал в голос с тупых примет. Антон относил себя к последним.     Даже у бабушки — непосредственно причастной к Изнанке, — пришлось повыкидывать из дома вонючие ароматические палочки, которые ей впарила какая-то цыганка на рынке, мол, они нечисть отгоняют. Приехавший в родной Воронеж погостить Антон почувствовал, как блевать от тошнотных запахов его тянет уже на пороге квартиры, засучил рукава и принялся наводить порядок. При этом не забывая отчитывать нерадивую бабулю и посмеиваться, мол, баб Варь, мы ж с тобой тоже, в общем-то, нечисть. Так что считай наполовину со своей задачей эта хрень справилась — желание сбежать у Антона появилось мгновенно.     Смешнее всего было, конечно, с вампирами, им почему-то напридумывали больше всего нелепиц. Никогда раньше не общавшийся близко с вампирами Антон на Арсении отрывался на полную катушку.     В летучую мышь Арс, конечно же, не обращался, хотя, видимо, пытался на них изо всех сил походить, иначе почему он носил эти чёрные длиннополые пальто — непонятно (сам Арсений говорил, что такие нынче в моде). Спал он ни в каком не гробу, а на обыкновенной кровати, пускай та по размерам вполне заслужила звание траходрома. И простыни были, конечно, шёлковые. От чеснока только неприязненно кривил чуткий к резким запахам нос, но в еде тот же самый чеснок не избегал. Святая вода возымела на него потрясающий эффект — Арс тут же всполошился, задёргался, выплюнул проклятия и пообещал Антона прикончить при первом же удобном случае. Но это, скорее всего, было, потому что Шастун банально плеснул той самой святой воды ему в лицо, и к чудодейственным свойствам самой жидкости не относилось никак.     Видимо, сообразив, какую игру затеял Антон, однажды Арс прислал ему селфи, где он страстно обжимался с осиной. И подписал ещё, гад: «у нас с ней любовь, она нашла путь к моему сердцу».     Про колья вообще было смешно. Антон вот, например, вампиром не был, но почему-то не сомневался, что воткни ему кто-нибудь осиновый кол в грудь, помер бы как миленький. А вот Арс бы пережил спокойно, ему лучше, как с зомби, — сразу в голову для надёжности.     Кое-где, впрочем, истина всё-таки была. Нелюбовь к солнечному свету была никакой не выдумкой, и просто так выйти посреди бела дня вампир бы не рискнул. Не сгорел бы разом и (Господи, помилуй) не начал бы сверкать аки бриллиант, но ощутимый дискомфорт бы почувствовал. Впрочем, на такие случаи были специальные артефакты и зелья, которых у каждого уважающегося себя вампира было в достатке. У Арсения — тем более.     И ещё, конечно, серебро — вот уж универсальный враг почти любой нечисти. Но, опять же, опытные с годами учились его просто избегать, это только у Арса на сто-хрен-его-знает-каком году инстинкт самосохранения отбило напрочь, раз он каждый раз тянулся хватануть Антона за руку, увешанную кольцами и браслетами.     Было ещё одно суеверие, про которое Антон в первоначальной их затее под названием «доеби Арсения» забыл, зато вспоминает спустя несколько месяцев. Как раз когда стоит в дверном проёме на входе в свою квартиру и прислушивается к шагам поднимающегося по лестнице Арсения.     Тот не торопится, с кем-то разговаривая по телефону, и Антон, поначалу скучавший и раздражённо вздыхавший, бездумно чертит на деревянной облицовке проёма абстрактные символы. А затем у него как будто загорается в голове лампочка.     Он выхватывает из замочной скважины ключ, острой гранью чертит тонкую, неаккуратную вязь рун прямо по дверному косяку — ну а чё, хата съёмная, предоставленная Управлением, не жалко. Выходит у него, прямо сказать, очень криворуко, силы в таких рунах — минут на пять максимум, да больше и не надо.     К тому моменту, как Арс поднимается на нужный лестничный пролёт, Антон уже успевает всунуть ключ обратно в замок, отойти на пару шагов назад и растянуть губы в приветственной радостной улыбке.     — Прости, Алиса звонила, там у конклава очередные финансовые трудности, просила…     Арс замирает прямо в двёрном проёме, озадаченно поднимает брови. Ощупывает воздух перед собой, натыкаясь на невидимую стену. Совершенно дебильное выражение на лице Антона не даёт ему начать паниковать, но вот когда он пытается сделать шаг обратно и натыкается на точно такую же стену у себя за спиной, то начинает поспешно оглядываться. И всё-таки замечает руны на косяке, глазастый кровопийца.     — Очень смешно, — кисло произносит Арсений.     Антону и правда смешно — он беззастенчиво ржёт в голос, согнувшись пополам.     — Ой, не могу, — пытаясь отдышаться, выдаёт он. — Что, Арсений Сергеевич, приглашение нужно?     — Ага, особое, — цедит сквозь зубы Арс. — Тебе сколько лет, Шастун?     — До тебя далековато, конечно, старый ты хрыч.     Все ещё посмеиваясь, Антон протягивает руку, хватает Арсения за пальто и дёргает на себя, не забывая вложить попутно немного Дара, чтобы пробить собственноручно поставленную защиту. Из импровизированной ловушки Арс падаёт прямиком в его объятия.     — Шуточки у тебя дебильные, — недовольно ворчит тот, но привычно утыкается холодным носом куда-то между шеей и плечом.     — А будешь бухтеть, я такие поставлю ещё и на окнах, и никогда ты отсюда не выйдешь, — ласково отзывается Антон.