way of survival

      Она клялась себе, что если с этой приемной семьей не срастется, она не будет больше пытаться прыгнуть выше головы, будет собой, а не той, кого бы хотели видеть на ее месте. Она строила из себя кого-то всегда, когда попадала в новую семью – всем в округе она всегда нравилась, да и родители всегда были в восторге от ребенка, которого взяли, но также всегда наступал этот переломный момент, когда ее возвращали.       Но в этот раз она почему-то была на сто процентов уверена, что ей больше не придется возвращаться в приют. Ей было пятнадцать, и она понимала, что если ее вернут и в этот раз, то про нормальную семью в будущем можно было забыть – подростков редко берут в семьи.       Но она ошиблась, что было вполне в духе образа, который она создала для этой семьи. И она ненавидела себя за это бездумное доверие и привязанность. Она ненавидела дружить – узнавая про приюты с ней разрывали все связи, забывая о дружбе, ее всегда бросали.       Маринетт прятала серьги ЛедиБаг в сумку заранее моля Тикки о прощении – она знала, что не может увезти талисман из страны, но квами была единственной, кто был ее поддержкой и опорой последние пару лет. Ей разрешили забрать с собой не так много вещей, поэтому она судорожно разбирала завалы комнаты, выбирая то, что пригодится ей в приюте – хоть приют и в монастыре, девочки без семей там такие же, как и везде, увидят вещь, которой у них нет и отберут. Не стоило брать что-то важное.       Она знала, что больше не вернется в Париж и, двигаясь с монашкой из приюта, куда ее возвращают, в сторону аэропорта. Но по дороге она надеялась, что ее друзья придут проводить ее. Она не успела сказать, что исчезнет из их жизней, все случилось слишком быстро, но надеялась, что придут в нужное время в аэропорт, чтобы попрощаться, она написала всем об этом.       Они не пришли. Ни один из тех, кого все эти два года она считала друзьями, кому помогала, а иногда и спасала в виде ЛедиБаг. Они наплевали на все, что их связывало. От Альи и Нино она не ожидала такой подлости.       Она обещала себе не привязываться. Тогда что это за слезы на ее щеках? Она должна запомнить эту боль и больше никогда не давать доверию вырваться на свободу, она же знает, как опасно доверять. Лучше не надеяться, чем надеяться и потерять. Никто не будет с тобой до конца кроме тебя самой.       Настоятельница резко дергает ее и она едва не падает на на скользкий пол аэропорта. Она так устала постоянно переезжать. Курсировать от семьи к семье, от приюта к приюту, будто кто-то специально не давал ей оставаться на одном месте. И это бесило. -Не гневай Бога, слушайся, - женщина была грубой и неприятной, но Мари с ней придется провести еще много времени. -Я не верю в бога, если бы он существовал, то всего этого дерьма в моей жизни не была, - она впервые сорвалась, выдернула рукав своей кофты из руки монархини и убежала.       Забежав в туалетную комнату, она закрылась в кабине и открыла сумку, чтобы достать Тикки и поговорить с ней, она бы подсказала, что ей делать. Но коробочки с серьгами не оказалось, лишь маленькая записка.       Тикки ее тоже бросила. Она лишь делала вид, что привязалась к ней, а на самом деле просто удостоверялась, что дело ЛедиБаг будет продолжаться. Мари ее не волновала, ей требовалось лишь сохранение талисманов, города и самой Тикки.       Она осталась одна. Теперь только она и ее страхи. Ее неуверенность в себе и ненависть. Бражник бы сейчас не помешал со своей акумой, но она попридержала свою ярость.       Она отомстит позже. Более изощренным способом.