Предпочитаю ненавидеть

      Ах, как же Жукова раздражает Петрову. Такая слабая и наивная плакса, тошнит, тошнит, тошнит. Дрожащие руки, не готовые драться и сражаться за своё место, так почему бы не сломать их до громкого хруста?       Она никогда не заслуживала эту брошь и не понимала всю власть, которой Настя её наделила. Веронике не хотелось воспользоваться силами, которые брюнетка ей подарила, так почему же Петровой просто не избавиться от неё?       Настя всегда её оберегала. Не трогайте Жукову, она моя, я сама с ней разберусь. Вот только Вероника не понимает, что как только брюнетка ослабит свой контроль, другие девочки не дадут ей дышать свободно. Поэтому Петрова и делает всё это. Никто не смеет трогать эту розовую сучку. Только она сама.       Странно, что Вероника ещё надеется на победу, хотя без Насти она тут загнётся. Останется без защиты – и всё. Тебя выпрут отсюда, потому что ты абсолютно не конкурентноспособна, девочка. Брюнетка всеми силами пытается показать это Жуковой, но та не понимает. Дура. Настя лучше. Она многое делает лучше. Вероника никогда по-настоящему не желала этой победы, что ж, Петрова с удовольствием займёт почетное место. Она будет и дальше пугать эту несчастную девчонку и наслаждаться страхом в её глазах так же, как Жукова наслаждалась своей мимолётной победой в рэп-баттле. Почему тогда Лаура отдала свой голос ей? Почему не Насте? Отчаяние разъедало изнутри.       Брюнетка прижимает Жукову к стенке в физическом смысле и думает, что вдруг заманила в клетку и всю её внутренне, но самомнение Петровой её подводит.       Настя жмется ближе, и Вероника бедром чувствует грубую ткань чужой клетчатой юбки, потому что свою она, что совсем не по правилам Школы Леди, подгибает выше и любуется лишними сантиметрами кожи.       — Я знаю. — Петрова взглядом бегает по её лицу, а ладонями по кафелю рядом с Никой, потому что внезапной смелости не хватает на наглые прикосновения. — Знаю, что ты боишься меня.       Жуковой не остается ничего другого, как усмехнуться. Черт возьми, будто она покажет свои слабости! Точно нет. Она могла бы назвать Петрову глупой, оттолкнув, послать её нахуй, а могла бы и поцеловать с яркой, раздирающей нежностью или даже заплакать лживо, но выбирать ничего из этого не хочется.       Она, как обычно, жаждет, чтобы кто-то другой принял важное решение. Чтобы брюнетка совершила ещё один шаг, чтобы взяла и поманила розовую пальчиком за собой, а та, восторженно вздыхая, пошла бы куда-угодно.       Лицо Петровой в двух сантиметрах, и они делят воздух друг с другом, у Насти сердце в груди бьётся так мелодично, что Веронике слышно, и от этого мозги вскипают и нервозность колет в кончиках пальцев.       Петруха пожирает взглядом, и Ника понимает, что не смогла бы ничего сказать, даже если бы сильно хотела. Настя стоит, и всем своим видом заставляет сердце розовой жалобно сжиматься. Что же ей делать с разъедающим чувством вины внутри.       — Признай, что я лучше. — хриплым грубым голосом произносит Петрова, в своей обычной манере.       — Ты теперь каждый раз будешь ловить меня так в коридорах? — кое-как выдавила из себя Вероника, стараясь скрыть в голосе страх. — Тебя так сильно зацепила моя победа в баттле?       Жукова пыталась говорить язвительно, но ничего не выходило. Она маленькая глупая девчонка, совершенно не умеющая контролировать свои эмоции, а уж тем более запугивать, а уж тем более запугивать Настю, которая продолжала прожигать её взглядом, ничего не ответив на реплику Ники.       По злобному оскалу Петрухи Жукова понимает, что молчать и игнорировать просьбу больше нельзя, иначе велик шанс получить по ебалу. Хотя девушка даже не догадывается о том, что брюнетка никогда её не ударит. Нет. Её цель – только припугнуть. Она не может причинить ей физическую боль. И сама не знает почему.       — Прости, хорошо? — выдавливает извинение Ника.       — Не извиняйся передо мной! — приказывает Настя.       — Тогда чего ты от меня хочешь?       — Я не знаю.       Не знает.