siblings

Финнеас.       Сколько слез было пролито, сколько их было собрано его ладонями, сколько их было впитано его любимым серым свитером. Литры. В каждую трудную минуту он рядом, а эта минута растягивается в часы, часы в дни, дни – в жизнь. Моя, казалось бы, обычная подростковая депрессия на самом деле не та, за которую ее многие принимают. Это состояние, когда ты полностью погружен в темный мир ночи, хотя ночь и прекрасное время, но та - пугающая и затягивающая в бездну страданий , когда ненавидишь себя за свое никчемное существование, когда не видишь смысла во всем, ведь все рано или поздно умирают, когда все окружающее давит на тебя многотонным прессом, пытаясь раздавить, не оставив ничего после. Просто пустота. В этой пустоте носятся ураганы, которые вздымают вверх собранный по крупицам песок: он превращается в песчаную бурю, в которой ничего не видно, глаза закрыты и открыть их невозможно – страшно. Страшно куда она унесет, насколько далеко, далеко ли от этого мира, где есть мама и папа, Финнеас. Я росла в любящей и понимающей семье, но ,видимо, этого мне оказалось мало. Без меня им будет легче – без тяжелой ноши постоянного поникшего и плаксивого существа. Я перестала бояться умереть, я начала этого хотеть. Я начала резать вены, чтобы не видеть всего этого кошмара и перестать чувствовать всю боль, но потом останавливала кровь, потому что становилось немного легче. Часть ее вышла, а значит и вышла часть боли, которая наматывала нити капилляров в огромный клубок, в котором где-то затерялось начало этой канители уничтожения.       Когда в очередной раз, сидя в ванной на полу, провожу острым холодным лезвием по недавно затянувшемуся шраму, который начинает изливать новую порцию крови, я наблюдаю за тем, как лужица красной жидкости расплывается по сторонам, уже не вижу смысла останавливать этот процесс, ведь всем всё равно, что есть я , что нет меня.. надоело.. надоело каждый раз убирать это, скрывать порезы на руках, скрывать это за маской улыбки, когда острые уголки губ делают небольшие, но глубокие надрезы на сердце. Почему они не режут монстра? Почему меня? Они сговорились. Мое тело заодно с монстром и против меня. Победили. Перестаю слышать шум воды, ватной рукой отбрасываю лезвие за раковину, все погружается в туман, вожу глазами по ванной комнате и улавливаю последние частицы света, готовлюсь сделать несколько последних вздохов, но через заложенность в ушах слышу стук: очень сильный и отчаянный, а вместе с ним и срывающийся голос Финнеаса. Родители уехали по делам. Он поехал кататься по городу со своей девушкой. Когда он успел приехать домой? Он кричит, рвет дверь, пытается сорвать с петель, ведь я не отвечаю уже минут 5, как минимум. Красная змея ползет по руке быстрее, чем обычно, видимо, в этот раз лезвие зашло куда глубже. Этот крик пробирается в меня и заставляет произнести хоть какой-нибудь звук, но не успеваю ничего выдать как он врывается в комнату, с ужасом хватает полотенце, зажимает мое запястье, охватывает мое холодное тело своими теплыми руками и поднимает. Дальше не помню ничего, только мелькающие фрагменты голосов. Я ухожу туда, куда так стремительно пыталась сбежать. Темнота.       Просыпаюсь в больнице и чувствую, что мою свободную от капельниц руку кто-то крепко сжимает и голова лежит рядом. Это Финниас. Осматриваю палату и вижу маму с папой, которые сидят неподалеку на соседней кровати. Он чувствует еле уловимое шевеление моего пальца, резко поднимается и с облегчением выдыхает: - Билли…       Родители тут же подрываются и подбегают ко мне с распросами о самочувствии и слезами счастья, что жива. - Мам, пап, со мной всё хорошо, правда, можете меня оставить? – Финнеас молчит и лишь смотрит на меня. - Хорошо, доченька, мы зайдем позже. Финнеас, дай Билли отдохнуть, пойдем… - Нет, Финнеас, останься, пожалуйста, - он лишь кивает и провожает родителей взглядом.       Когда они вышли , я аккуратно поднялась, чтобы сесть, а он подвинулся ко мне ближе, заглянул в глаза и сжал руку крепче.       Я вижу в его глазах сильный испуг, оглядываясь назад, он пугает и меня. Я вижу страх, что всё может повториться, ведь то чувство облегчения от тяжести боли, как наркотик, хочется постоянно возвращаться за новой дозой и это порой не остановить. Я вижу невероятное счастье в его глазах от того, что он может смотреть в мои глаза, что веки не опустились, погружая во тьму и вечный сон. Я вижу ярость, которую он держит внутри и не выдает наружу из-за неимоверного пережитого стресса. Хочется, чтобы он просто накричал, наорал на меня, как тогда громко звал меня, выламывая дверь, обозвал любыми словами, взял за плечи и потряс, да так, чтобы мозги стали на место. И смотря в эти красные от слез и недосыпа глаза, понимаю, что не всем плевать, не все люди готовы в гроб тебя загнать своими ядовитыми змеиными языками, что , возможно , меня есть за что любить и я не простой кожаный мешок с органами, который по непонятным причинам еще не на свалке, понимаю, что настолько погрязла в раздумьях о смерти из-за ненависти к себе, ненависти к бессмыслице, что перестала принимать помощь, которую мне давали. Я пропускала мимо все попытки других сделать мне лучше из-за заранее прописанного где-то там внутри сценария с долгожданным «хеппи эндом» - смерть. Оглядываюсь назад и прокручиваю все свои попытки покинуть этот мир и ужасаюсь от того, насколько нужно быть эгоистичной тварью, чтобы просто так уйти от своих проблем. Уйти от тех, кто переживает, кто любит, кто ценит, от тех, у кого, кажется, отмерли уже все нервные клетки из-за «сложного подросткового характера». Уйти от данного мне безумного неисчерпаемого счастья, которое заботится обо мне с самого рождения, и которое сама же постепенно убиваю. Уйти от собственных чувств.. запретных чувств.. с которыми не пыталась разобраться «мирно». Лучше буду мучиться и бороться с ними всю жизнь, чем принесу боль другим на всю оставшуюся жизнь, сказав или покинув, ведь чувство утраты ничем не подавить. - Прости меня, что не пришел раньше, что не сорвал тот замок раньше, что был таким отстраненным в последнее время, что не смог быть рядом вовремя, чтобы ничего этого не произошло… - его голос дрожит, а в глазах ищет прощения, но он не виноват. Хочется ненавидеть себя за то, что причиняю боль другим и вижу ее. Не выдерживаю и перебиваю его на полуслове : - НЕТ! Это ТЫ меня прости. Я – эгоистичная истеричка, которая кроме своих болячек не видела ничего, ничьей помощи, ничьих страданий. Ты не виноват ни в чем! Не смей винить себя! Виновата только я и точка! Ты всю жизнь на моей стороне и всегда рядом, будь я 1000 раз не права. Пока я зализывала свои раны - резала свежие на тебе, и из всегда веселого Финнеаса ты превращался в его грустную пародию из-за меня. Прости меня! – слезы предательски быстро нахлынули из недр страданий и заставили голос прерываться чуть ли не на каждом слове. – Мне все еще трудно справиться со всем внутри и я хочу избавиться от этого, сбросить с себя этот груз, что тянет под гранитную плиту. – опускаю глаза, вожу пальцем по его красным побитым костяшкам, и снова смотрю в глаза - Ты единственный, кому я могу рассказать абсолютно все, но порой сама сдерживаю половину, а то и больше, а потом грызу себя еще больше. Я не хочу переливать в тебя всю темную противную вязкую жижу, ведь тебе от этого тоже не хорошо. Есть то, что мне запрещено говорить по всем нравственным устоям, и уж о каких личных принципах тут может идти речь, когда всё это выходит за рамки морали…       Он обнимает меня за плечи и шепчет: - Ты можешь рассказать мне абсолютно всё, когда захочешь, каким бы кошмаром это не являлось. Помни, что я всегда открыт для тебя и мне будет гораздо больнее, когда ты будешь скрывать от меня себя.

- as long as I’m here no one can hurt you

- I love you, sis – вытирает слезы с моих щек и щипает за нос дабы поднять настроение даже в такой ситуации - I love you too.. – уже улыбаюсь я и осторожно откидываюсь назад на большую подушку.       Робкий глухой стук в дверь прорезает тишину в палате вибрацией ключей в замочной скважине. Это родители. Они все же не уехали, а терпеливо ждали под дверью Финнеаса, чтобы он рассказал о произошедшем еще в больнице, они бы не выдержали ожидания до дома. - Мам, пап, заходите , - уже более спокойным и громким голосом зову я - Дети мои, всё в порядке? Билли, ты наконец улыбаешься, - мама всё так же беспокойно сжимает в руке уже полупустую бутылку воды, подходит ближе и садится около кровати, а папа кладет ей руку на плечо. - Да, всё хорошо, не переживайте, возможно, подробности вы узнаете от меня позже, мне нужно осознать сейчас это, а пока , никто еще не натыкался в СМИ на статьи про «восходящую звезду Билли Айлиш , которая пыталась покончить жизнь самоубийством» и прикрепленный адрес больницы в котором нахожусь для полноты картины? – мое умение превратить любую ужасную ситуацию в смех меня не подвело, у всех тут же поднялось настроение, которое , казалось, упало куда ниже плинтуса. -Не беспокойся, Джастин объяснил всю ситуацию врачу и тот приказал персоналу держать твоё пребывание здесь в строжайшем секрете. - Просто не хочу, чтобы кто-то знал об этом.       Знал бы ты, мой дорогой братец, как сильно я хочу украсть тебя из этого мира популярности и ежедневной рутинной работы в индустрии и создать свою собственную. Только нашу. Как бы мне хотелось забыть о том, что нас связывают куда крепче любви узы – семейные узы, разорвать понятие «брат и сестра» между нами, но и в тот же момент не смогу прожить без этого, без теплых воспоминаний и той самой заботы, которой обладаешь только ты. Как сильно я хочу обустроить нам уютный тайный домик где-нибудь на окраине города. Тайны это всегда интересно, они завораживают и заставляют делать всё, чтобы её раскрыть. Не все умеют хранить тайны, много кто предавал меня и даже рассказывал мои сокровенные тайны, насмехаясь, но не ты… Даже когда мы жутко ссорились, ты высказывал все свои эмоции друзьям из группы в вашем гараже, хотелось насолить в ответ в порыве гнева, но НИКОГДА не рассказывал мои тайны. Хочу поставить уютный диван, где бы мы спали крепко прижавшись друг к другу то ли от холода сквозняка, то ли от желания срастись в единое целое и неразрывное; журнальный столик, на который утром мы бы ставили кофе и мини завтраки , как во всех красивых сценах из фильма, если у кого-то чувство голода пересилит желание остаться под теплым одеялом и обсудить сны, которые видели прошлой ночью; большие окна в пол, из которых открывается невероятный вид на город с вершины дальнего холма; небольшая кухня с небольшим столиком, где я бы совершенствовала свои навыки готовки посреди ночи с мукой повсюду и даже на носу, наблюдая за тем, как ты уставший сопишь напротив телевизора . Я хочу там жить, просыпаться и видеть тебя рядом. Ты первый, с кем я хочу говорить, когда просыпаюсь, и последний, с кем хочу сидеть за поздним ужином перед сном. Я хочу целовать тебя, забыв почистить зубы, параллельно отключая надоедливый будильник с сиреной. Но, боюсь, я никогда не испробую этот запретный плод. Все радужные фантазии прерываются иногда мелькающими ссорами в пасмурную погоду, когда нет абсолютно никаких желаний, кроме одного… ведь жизнь не идеальна. Но пусть хоть в моих больных фантазиях будет так, как захочу я – без проблем.       Ты уже такой взрослый со своей любимой девушкой в своей комнате. В нашей комнате. Я там лишняя. Я хочу, чтобы ты был счастлив по-настоящему с кем-то другим. Но почему мне не наплевать, кто будет целовать тебя? Я же твоя сестра. Да, я собственница, моё это только моё и ничьё больше. Не позволю обидеть, иначе перегрызу глотку, но и пошлю ко всем чертям, если сделают больно мне, хотя и буду реветь последующие дни в подушку.       Я позволяю тебе быть рядом слишком близко. Чувства кипят, почти доходя до высшей точки и тут уже неизвестно, что случится дальше. Я могу только лишь мечтать о тебе и твоих губах на моих. Остатки совести не позволят мне делать это, они будут биться до последнего, ведь ты ни за что не пойдешь на эту авантюру.       Скорее всего, а нет, я уверенна, что ты не чувствуешь ко мне ничего, кроме братской любви. А как иначе? Только у такой двинутой ,как я, могут появиться удушающие жаждой и желанием чувства к родному брату. Ты даже не подозреваешь, чего я хочу, когда ты так серьезно смотришь на меня своими голубыми глазами в поисках ответа на вопрос « Почему я снова ушла поздно вечером одна в криминальном районе с музыкой в ушах» .       Да потому что тебе не до меня .