Тайна пыхтения в микрофон

Пол прохладный, скользкий и противно липкий. Липкий от его собственного пота, от газировки, которую недавно здесь разлили в очередной дружеской потасовке, от пота остальных парней, проводящих здесь почти половину собственной жизни. Позавчера Хэчан попал под дождь и прибежал на тренировку в грязных кедах. С тех пор пол точно не стал чище. Но он прохладный. Это самое важное сейчас. Тэён хрипло дышит, практически зубами вырывая тяжёлый воздух, лёгкие скукоживаются и заставляют стараться сдерживать сухой кашель. «Если заболел, мне конец…» — проскальзывает мимолётное размышление, но всё исчезает под вакуумом спокойствия и тишины, который накрывает быстро мечущиеся мысли. Так всегда бывает после танцев. Не тех танцев, когда он с горем пополам на пару с замученным хореографом силится добиться синхронности от восемнадцати человек, которым каждому то почесаться, то попить воды, то в туалет, то «хё-о-он, а я пятку натёр!»… И не тех, в которых требовалось чётко заучить конкретные движения и не сметь лишний раз импровизировать… Он лежит посреди репетиционной, распластав руки и бездумно пялясь в запотевшее зеркало, сейчас отражающее вместо него лишь размытое тёмное пятно. Танец, его собственный, настоящий, живой танец, безжалостно вырвал из него все оставшиеся после сегодняшнего безумного дня силы. Но это хорошо. Его души тоже не осталось, а значит, нечем чувствовать боль, отчаяние и безысходность человека, тщетно бьющегося в стеклянную стену. Мыслей тоже нет. Он кисель, расплавленная под яркими, слепящими лампами амёба, лужица воды, в которую пару раз наступили грубыми сапогами. Осталось всего семь минут. Тэён совершенно не хочет думать, он хочет блаженно покачиваться на волнах усталости и эйфории, но через семь минут у него совещание. Да… Ему привычно, но оттого не менее болезненно будут нудить на тему лидерства. Как будто они напрочь забыли, что ничего из этого он не жаждал! Как будто ему нравится быть жёстким тюремщиком, главным вдохновителем на подвиги, заботливой мамашей Уизли, верным другом и старшим братом одновременно для кучки вечно спорящих, переругивающихся («— Мы же не всерьёз, хё-о-о-он! — Да? А синяк на его лице — тоже не всерьёз?»), заводящихся с полувзгляда парней! Самому младшему из которых — четырнадцать! Тэён правда, правда очень сильно устал. Он не настолько силён и опытен, чтобы держать в узде своих мемберов, свою будущую команду. /но он должен, потому что иначе — кто? / «Хё-о-он, почему ты не завёл мой будильник? Я из-за тебя проспал!» «Хён, а Хэчан опять насыпал в колу перца! Если ты ничего ему не сделаешь и на этот раз, я его сам придушу ночью, вот увидишь!» «Тэён-кун, я нечаянно постирал нашу одежду с красными плавками Тэна… ты знал, что у него красные плавки с Санта-Клаусом?.. Я вот не знал». «Тэён-а, а ты случайно не в кур-р-рсе, почему моя любимая р-р-рубашка поменяла свой цвет на р-р-розовый, твою налево маму?!» «Тэён-шши, ты должен быть терпеливым и достойным лидером. Проследи, чтобы остальные также вели себя вежливо и согласно ожиданиям компании». «Хён, а что на обед? А почему его не будет? Радио? Хён, ну я же кушать хочу! Я растущий организм, меня нужно регулярно кормить! Ну, хё-о-он!» «Тэён-хён, отстань от меня, я спать хочу… Иди на фиг, хён, со своим расписанием. Ну, уйди, пожалуйста… хр-р-р…» «Эй, Тэён-а, ты не видел мой телефон? Точно?» «Тэён-кун, присмотри за ВинВином и Чонло, они вчера поругались… снова». «А Джемин меня укусил! И Джено уронил на меня велосипед! Ну, хён, сделай что-нибудь!» «Тэён-шши, скажу тебе честно, сегодня ты справился отвратительнее некуда». «В сети появились скверные слухи, куда ты смотрел вообще? Как ты мог не заметить?! Теперь мы не успеем среагировать вовремя! Тебе придётся извиниться, Тэён-шши». «Никого не волнует, правда это или нет, ты просто. Должен. Попросить. Прощения». «Ты уже взрослый парень, всё прекрасно понимаешь, поэтому разъясни-ка мальцам, чем айдол должен пожертвовать ради сцены!» И так изо дня в день. Из недели в неделю. Из года в год. Новые люди приходят и уходят, не выдержав нагрузки. Но он, Тэён, почему-то должен оставаться и следовать всему, что ему говорят. Должен помогать парням, потому что они не виноваты, у них тоже не было детства, и если Тэён сможет хотя бы чуть-чуть поддержать их, то он это сделает. Даже в ущерб собственным интересам и желаниям. Он должен присматривать за ребятами, детьми, прикрывать их и спасать от всевидящего ока измождённых менеджеров. Это давит. Давит тяжёлой бетонной плитой на плечи, заставляет сворачиваться в клубок в кровати, на полу, на сиденье машины и бессмысленно смотреть в никуда, даже не пытаясь заснуть, — не выйдет. Он прекрасно это знает. Это заставляет его скрывать истинные чувства глубоко внутри, не позволяя себе срываться на радостном Марке («Хён, хён, а я песню написал! Послушаешь, а?»), игнорируя боль в травмированной спине, готовя завтрак в четыре утра из ничего, потому что кто-то ленивая тварь и не захотел вчера сходить в магазин. Это заставляет забывать, кто такой Тэён на самом деле. Чего ради он всё это терпит. Почему он захотел стать айдолом — блестящей игрушкой на сцене, бабочкой-однодневкой, чей талант и сияние может невероятно быстро перекрыть другая звезда. Это заставляет его пытаться подавить кашель, сухой и тёрпкий, терзающий лёгкие и диафрагму. И лишь танцуя… нет, летая /без крыльев/ /но это не важно/, Тэён может отпустить на свободу всё то, что так старательно сжимает внутри себя, запихивая в горло кровавыми комками обидных слов, язвительных ответов и гневных выкриков о собственной усталости от всего. Оно вырывается из груди, как Чужой, фантомно ломая хрупкие рёбра и выворачивая кишки. От этого мучительно больно, но вместе с тем едва ощутимо сладко и радостно. Пять минут. Тэён со скрипом поднимает себя с пола, немного прихрамывая на больное колено, и идёт переодеваться — всё-таки нехорошо стоять перед начальством, воняя потной одеждой, как бы сильно он не хотел плюнуть каждому из них прямо в широкую рожу. Или они потерпят?.. Хотя нет, лучше не дразнить дракона. — Тебе нужно лучше следить за своим сбродом! — раздражённо прошипел ему старший менеджер. — Кому из фанатов захочется видеть, как их невинные мальчики-зайчики курят и бьют друг другу морды?! Урезонь их, Тэён. — Ты не справляешься со своими обязанностями, Тэён-шши, — разочарованно покачал головой куратор их группы, скривив губы в подобии сочувствующей улыбки. — Старайся лучше. Ты ведь можешь приглядывать за всеми получше, правда? — Из-за твоих детишек, — с сарказмом произнесла глава отдела пиар-менеджмента, отвечающая за трейни, — мне пришлось двое суток подчищать их выкрутасы! Передай своему Люку, Лулу или как там его, чтобы больше такого не было! — Его зовут Лукас, — горько прошептал Тэён себе под нос, шагая по коридору, где серыми тенями скользили такие же стажёры, как и он. — Хуан Сюйси. Вон Юкхэй. Он просто большой ребёнок, который хочет немного свободы. Курит он… Да пускай! А она даже не знает его имени… Тэён круто разворачивается и спешит к выходу из здания, насколько позволят больная нога. Он… не может! /Правда, не может/ Этот придурок с широкой улыбкой, неправильными окончаниями в словах и путаницей в голове снова был пойман за курением! Тэён же просил старших за ним присмотреть! Ну ладно Тэиль-хён, ему на всё покласть, кроме своего бесценного голоса; ответ на любую просьбу — пофигистичная улыбка, даже помочь готовить не заставишь, но Джэхен? Кун? Ёнхо? Доён, в конце-то концов?! В общежитие лидер возвращается далеко за полночь. Как и ожидалось, никто не спит — всё стоит вверх дном, шум, разговоры и признаки приближающейся драки (это Тэён наловчился вычислять на раз-два) видны на их двух этажах… Мимо проносится Джемин, безудержно ругаясь себе под нос, со сковородкой с яичницей в руках. Следом за ним пускается в бег Джисон, который вроде тихое дитё-себе-на-уме, но за еду готов на что угодно. Тэён устало закатывает глаза, пропуская ещё и Юту с Чону, которые забили на весь свет и явно ругаются на смеси корейского и японского. Хорошо хоть до махания кулаками не доходит. Но это пока что. — Надо хотя бы мелких уложить и отнять Джисона у Джемина, — бормочет себе под нос план действий Тэён, заходя в их блок общежития и разуваясь. /как же/ /он/ /устал…/ /заснуть бы сейчас годика на два и забить на все проблемы…/ — А то потом Хэчана не добудишься, а Сон-и щёки себе наел. А шишки мне получать. Тэён скидывает шмотки на пол в прихожей на уже валяющуюся там кучу чьих-то брюк, футболок, рубашек и кед, походя разнимает сцепившихся взглядами Тэиля и Джэхёна, заглядывает в комнату Марка и Хэчана, удостоверяясь, что они друг друга ещё не поубивали… Тэн, прижимаясь к стенке, едва заметно кивает в приветствии, Тэён равнодушно кивает в ответ и, еле передвигая ноги, тащится к себе. Лукаса и его громкого голоса нигде нет. Зато в тэёновой комнате сидят понурившиеся Чонло с ВинВином. И Кун, растрёпанный, с мешками под глазами и без прибора-переводчика в ухе, но серьёзный и траурно мрачный. Тэён сразу осознаёт, что его отсутствие целый день в общаге было непоправимой ошибкой. Случилось то столкновение, которое он умудрялся разруливать последние две недели, потому что милый, добрый, но гордый Сычен и мелкое недоразумение по имени Чжон Чонло всё-таки сотворили катастрофу. /они же ещё дети/ — Что ещё произошло? — всё-таки спрашивает лидер, беспомощно опускаясь на противоположную кровать. Его голос сипнет от долгого молчания и срывается. /он устал слушать и разгребать чужие проблемы/ /но это необходимо/ /необходимо для кого? / — Эти идиоты подрались, — отвечает хмуро Кун, стискивая челюсти до хруста. Без своей неловкой, но радостной улыбки он совсем не похож на себя. — Чмошники безголовые, поднимите свои измочаленные черепушки! Тэён слегка удивляется пополнившемуся исключительно матами словарному запасу Куна, но тут же сдавленно выдыхает, увидев лица парней. Если у ВинВина синяк на скуле, почти рядом с ухом, то у надутого Чонло разбита губа, а это уже никаким макияжем не скроешь, хоть ты его пять слоёв наложи! Синяк — это вообще ноль, его можно зарисовать, забелить, как им ежедневно зарисовывают практически фиолетовые тени под глазами, но вот Чонло… Чонло придурок, а не ребёнок. /должен ведь уже понимать!../ /кому должен? / Тэён массирует виски ледяными пальцами /приятно прохладно/ и еле слышно стонет, прикрывая глаза. Чёрт побери этих детей. — Хён, мы… — начинает неуместно Чонло, украдкой слизывая кровь с губы. Тэён шипит закипающим чайником, прерывая его, и роется в карманах в поисках телефона — надо позвонить, объяснить ситуацию, выслушать очередной поток дерьма, извиниться… Мельком глянув на время, лидер не сдерживает обречённого стона — 04:53. Вряд ли менеджер будет рад звонку в такой час — придётся выслушать ещё больше резких, несправедливых замечаний. /он не виноват, честно/ /это всё они/ /но они дети/ /а ты лидер/ /ты должен/ — Катись в ад, мелкий, — бормочет Тэён после паузы и листает телефонную книжку в поисках контакта менеджера. Почему он опять забыл добавить его в «избранные» после последней своей полупьяной истерики? Внезапно дверь распахивается, и Тэён пытается прикрыть своим телом разукрашенные лица провинившихся. Он же лидер, он должен их защищать. Но это всего лишь Доён. Запыхавшийся, отчего-то вспотевший, злобно глядящий на всех Доён. Новоприбывший оббегает получившуюся композицию взглядом и коротко, на выдохе, рычит. — Припёрся? — неласково спрашивает он у Тэёна. — Молодец! — Ким обходит растерянно замершего лидера и вперяет свой пронзительный взгляд в Куна. — Я что сказал?.. Не беспокоить хёна! Не показывать ему ничего! Не трогать его, потому что я сам всё улажу! А вы, имбецилы, валите отсюда нахрен, пока я вас не пнул для ускорения! Ещё раз такое увижу — зарежу! Вы меня поняли?.. Мелкие нервно кивают, пытаясь обойти разъярённого Доёна по стеночке. Милый-то он милый — на публике, но вот раздраконь его — и всё очарование ссыплется фарфоровыми осколками. — А друг друга вы поняли, одноклеточные создания? — вдруг вкрадчиво задаёт вопрос парень, и Тэён удивлённо моргает, когда ранее волком смотрящие друг на друга дети согласно кивают и даже хватаются за руки. Кажется, Тэён понял, у кого Кун научился ругаться. А вот что делает Доён, он не понял. /а ведь правда, что Доён делает? / Когда все трое провинившихся убегают, Тэён опускает руку с зажатым в ней телефоном и вопросительно пялится на друга. Доён — действительно друг. Они познакомились раньше всех и успели хорошо понять чужие характеры, привычки и заморочки. /вот у Тэёна заморочка — должен// а какая у Доёна? / А ещё они несколько раз помогали один другому. Сейчас… тоже этот случай? — Тэён-а, — неожиданно мягко говорит Донён, обнимая его, и лидер понимает, что либо он заснул на пару секунд, либо потерял сознание. Первое было бы предпочтительней. — Успокойся, ладно? Я уже отчитал придурков, разъяснил им их ошибки и помог помириться. А ещё позвонил менеджеру, он ругался, но всё в порядке. Не хотел тебя волновать, но Кун проявил ненужное рвение. — Кун прав, — хрипло отзывается Тэён, застыв в тёплых объятиях. — Я лидер, я должен… — Поесть и лечь спать, — обрывает Тэёна Ким и отодвигается, чтобы посмотреть лидеру в глаза и умиротворяюще улыбнуться. — Ты человек, а не Терминатор. Ты не можешь работать на пределе сил, а потом упасть замертво. Ты ведь правда лидер. Без тебя мы не справимся. Позаботься о своём здоровье, пожалуйста. — Но… — Тэён выпутывается из объятий, и сразу становится холодно. Он с силой трёт глаза, будто засыпанные песком, и старается привести мысли в порядок. /никто не хочет брать на себя ответственность, а для Тэёна это — работа/ /почему Доён это делает? / — Что с завтрашним расписанием? — Всё согласовал. Вместо дримов на фансайн пойдут ильичиль. Хэчан доволен, Марк ругается, Тэиль бесится и поёт в ванной серенады. ВинВина замажут намертво, Чонло получит штраф, запрет на прогулки в выходные и казни египетские от менеджера. — Хорошо, ладно, — Тэён наконец садится обратно на кровать — ноги не держат. — Вы ужинали? Хоть кто-нибудь спал? — Да, заказали острого рамёна и две пиццы. Тебе оставили кусок в холодильнике, можешь сходить перекусить. Тэён впадает в ступор, потому что Доён аномально спокойный и милый — не публично милый, а по-другому: не шипит, не язвит… а ещё потому, что это странно, что про него вспомнили в его отсутствие. И обычно это он интересуется, поели ли дети то, что он им наготовил с утра. А Доён продолжает, устраиваясь рядом: — Поговорил с Джемином и Джено, помирил их, они должны были уложить Джисона. Ренджун поспорил с Марком и Хэчаном… — С твоей помощью, конечно, — Тэён вспоминает, каким Донён бывает манипулятором. Редко, конечно, но когда это важно… В конце концов, он умнее многих и умеет этим пользоваться. — Ренджун поспорил и выиграл, — с нажимом говорит парень, — теперь эти два лав-хейт-придурка лежат привязанные скотчем друг к другу в кровати. Утром освобожу их. Но… Если и это им ни на что не намекнёт, то я не знаю, что придумать. Пригрозил заклеить рот тем же самым скотчем Тэиль-хёну, он сделал вид, что испугался, и тоже лёг. Джэхён, Джонни, Юта и Чону куда-то делись. Кун отправит в постель мелких китайского происхождения. Вроде все? Тэён пересчитывает на пальцах несколько раз, сбивается и всё-таки с сомнением понимает, что ещё одного человека нет. — Кого-то забыли… — со вздохом говорит он, осторожно укладывая голову на плечо Доёну. — Восемнадцатого нет. — Ты нас с тобой посчитал? — кажется, тот совершенно не был против, даже не дёрнулся недоумённо, не ушёл вежливо в сторону, как делал обычно. — Ага… Снова стало тепло. Не пальцам — те, как были, так и остались прохладными и тонкими, — а где-то внутри, под диафрагмой. Кашель незаметно исчез, оставив после себя лишь неприятные сипы в горле. Где-то в районе кухни раздаётся грохот, но недовольных криков и ругательств не слышно, поэтому уже настороженно вскинувшийся Тэён выдыхает и откидывается на кровать целиком, потянув за собой и Доёна. Друг опять даже не думает сопротивляться, будто и не было этих дёрганых подколов на грани фола, привычных пинков и тычков, лихорадочных ссор и споров. Их работа, к сожалению, не способствует сохранению нервов и психики в полном порядке. А они даже не работают. Так, стажёры… Тэён делает вздох, вновь пересчитывая в уме своих мемберов и решая подумать обо всех сегодняшних странностях позже. /ему тепло/ — Не хватает Тэна! — наконец осознаёт Тэён. Этот таец вне своих обожаемых танцев был настолько незаметным и спокойным по сравнению со всеми остальными, что лидер не один раз забывал его на каких-то выездных мероприятиях. — Не видел его? Донён молча мотает головой, давая лидеру почувствовать отрицающее движение, и вновь непривычно затихает, равномерно дыша в шею. — Я могу его найти? — спустя минуту нехотя предлагает Донён, но лидер удерживает его, рукой обхватывая талию. В глаза друг другу они так и не смотрят. — Спасибо, — негромко роняет Тэён в расслабленную тишину. Он не знает, что ещё сказать Донёну, который его сегодня буквально спас, но ощущает необходимость выражения благодарности. Друг лениво пинается, напоминая об их настоящих отношениях /а не этих/ /тёплых/, но всё-таки не встаёт и благоразумно переводит тему. — Чонло сам нарвался, — бурчит он, — от него и Джисон чуть ли не в слезах убежал, и Юту он умудрился оскорбить. Ха! Один ни шиша не шарит в японском, а другой китайский — ни в зуб ногой, корейский оба с трудом понимают, и всё равно каким-то образом поцапались. — А жесты на что? — сонно ухмыляется Тэён и пытается вспомнить, когда он спал последний раз. Дня три назад?.. Или больше? Какое сегодня вообще число? — Не умничай, — щипается Доён. Он никогда не мог легко и непринуждённо поддерживать ссору, всё-таки изначально — абсолютно неконфликтный человек; поэтому брал реванш на физическом уровне — показывал язык, даже осознавая, что это слишком по-детски, пинался, щипался, наступал на ноги или садился всем весом на колени. — День хреновый? — неожиданный вопрос, поэтому Тэён не успевает захлопнуть рот и согласно кивает, цедя сквозь зубы: «Ещё хуже, чем ты думаешь». Чёрт! Он лидер. Он не должен жаловаться. Дверь в соседнюю комнату скрипит слишком громко в неприятной тишине. /неловко/. За стенкой слышатся разговоры, но, судя по интонациям, беседа более чем мирная. Сбежать нельзя. Донён, когда лидер слегка поворачивает голову, смотрит прямо на него и блестит глазами, искренне улыбаясь. Щеки Тэёна подёргиваются жаром, и он поспешно /слишком поспешно/ отворачивается. — Уже поздно, иди спать, — с трудом ворочая языком, произносит Тэён и пытается отодвинуться от тёплого бока. — Какое спать, уже утро! — удивлённо-ехидно отзывается Доён. — Пять часов. Через час вставать надо будет! Тэён вздыхает. Он знает, что в общежитии по ночам творится тот ещё цирк, /будто ему не жаловались соседи с верхних этажей/, но когда он приходит, у него есть силы только чтобы доползти до кровати и не заснуть на полдороге. А утихомиривать мемберов… что ж, с этим не каждый здоровый и полный сил человек справится. Однако таких гуляний он не ожидал. Лидер нервно поглядывает на еле заметно дрожащую лампу под потолком, слышит практически индейский клич, исторгнутый из нескольких глоток… Да, такого он точно не ждал. Тэён проглатывает колкость в сторону Доёна — в конце концов, чего это он, хорошо же лежат, — и думает, что всё-таки он не ошибся с первой оценкой друга. Единственный адекватный человек. Ну, кроме, может быть, Тэна.