Сказка лесной нимфы

Ком подступил к горлу, и как Дафна не старалась, она не могла сглотнуть. Он сидел прямо у её ног, ощущая каждое движение. Ладонь слизеринки замерла в его волосах, по спине прошёл холодный пот. Парень коснулся её ноги ладонью, покрытой перстнями. Стало душно. Слишком, чтобы начать говорить, или хотя бы подать признак, что она услышала. Хотя, он знал. Драко спокойно сидел, глядя на камин, не оборачиваясь. Он не станет повторять, или хотя бы торопить. Но она не сможет уйти, не предоставив ответа. Девушка открыла рот, и ощутила, что звук просто не льётся. Не было и единой возможности говорить, вернее, находить обходные пути. Она могла говорить лишь правду. Какой-то магический договор. Он пожал ей руку, когда они вышли из зала. Чёртов подлец как-то запечатал её обещание. Она недооценивала его магию. Вновь недооценила Драко Малфоя, не уследила за ним. Он слегка сжал её кожу, она стиснула зубы. Он не переставал быть её соперником и в момент, когда её ладонь покоилась в его волосах. — Я ненавижу тебя. — прошипела она. Правда. — Что ж, Дэ Вэллио, — он пожал плечами. — Я верю тебе. А теперь говори. — Я ни за что на свете не стала бы переводиться в такое место по своей воле. — усмехнулась она. Слова лились рекой: легко и непринуждённо. — Всё дело в отце. Вернее, его деятельности и принципах. В какой-то степени я восхищаюсь его умом и способностями, но поразительно часто его охватывает дикий азарт, жажда мести, и желание напомнить о своём превосходстве. — Как знакомо. — она ощутила как он ухмыльнулся с горечью. — Я иногда поражаюсь тому, сколько деталей он подмечает. Но временами его система даёт трещины. Тогда его невозможно образумить или остановить. Он словно срывается с цепи. Не видит пощады, забывает о безопасности и логике. Это один из таких случаев. — Когда даже София бессильна? Дафна вздрогнула: — Откуда ты... — Дэ Вэллио, я видел сны о тебе на протяжении двух недель. — он повернулся к ней, и она увидела чёртиков в его глазах. — Я изрядно удивился тому, какое влияние твоя мать имеет на отца. Дафна приподняла краешек губы: — Не смотря на привычный патриархальный уклад, единственный, кто может отговорить его, это мама. — она улыбнулась к какой-то игривостью и теплотой, глядя на огонь. — Она не смеет командовать или грубить. Её воспитание было подобающим. Но она находит в нём какие-то нотки, действует со стороны, и он слушает её. Не смотря на свой характер или консервативность. Она имеет влияние. — грудь сдавило мёртвым грузом. — Но иногда он сходит с ума. — девушка подняла с пола ноги, подмяв их под себя. — Год назад его крупным партнёром стал британец. Тот был солидным и известным в своих кругах, а отец всегда умел находить подходящих. Они встретились на каком-то званом ужине у общих партнёров. Один из тех вечеров, когда живи ты хоть в Антарктиде, спасай Магический мир — плевать. — она сделала паузу. — Ты должен явиться, если тебе важны твои вложения. — она коснулась жемчуга на своей шее, и стянула бант с белых волос. — Они нашли друг друга. Их идеи были максимально схожи, а подлинная страсть отца — встретить себе эквивалента. Нравы, принципы...Тот мужчина, кажется, был баснословно богат за счёт состояния семейства, что смутило отца, но он был достаточно увлечён и умён. Папа втянул его в своё дело. Но мой отец никогда бы не позволил руководить собой, а тот был властен и амбициозен. Отец видел его скрытую тягу занять его место, как только он вошёл в игру. Нагло и чересчур очевидно. Я ни разу не видела его, но даже по лицу папы можно было определить, что тот мужчина явился во Францию. — она облизнула губы. — И отец всё ещё дорожил им. Их сотрудничество стало выгодным для всех, но постоянный контроль в отношении этого мужчины означал слежку. В один момент папа узнал, что он связан с Волан-Де-Мортом. Мой отец принципиально не имел ничего с Пожирателями Смерти. Он считал это унизительным и мерзким, хотя и понимал, что их влияние на Францию — вопрос времени. И это стало переломным моментом. Он тут же оборвал с ним все связи: отдал его долю, и убедительно настоял на том, чтобы тот никогда не являлся в Нормандию. — девушка провела ногтём по ткани колготок, задумчиво вглядываясь в пламя. Девушка говорила медленно и даже умиротворённо. Она заправила накрученный локон за ухо. — Через пару недель отец обнаружил, что что-то не так. Отец, казалось, проверил всё до мелочей, опасаясь обмана со стороны британца, но что-то пошло не так. Тот унёс огромное количество денег. Опасения отца подтвердились. Азарт от пришедшего успеха на их головы оказался неоправданным. Я долго выпытывала у него, сколько ему удалось украсть, и каким образом. — она опустила взгляд в пол, с ужасом вспоминая лицо отца, когда он осознал весь вес ситуации. — Он всё продумал ещё с самого начала, на случай подобного. Он подговорил одного из подчинённых. — она подняла глаза на Малфоя. — У него был там "свой" человек, благодаря которому у него вышло унести с пятьсот тысяч галлеонов. Глаза Драко округлились. Это, вероятно, был первый раз, когда количество денег удивляло Малфоя: — Незамеченно? Дафна кивнула: — Отец был готов сделать что угодно ради мести. Замешанный подчинённый был ликвидирован незамедлительно. Отец даже не предлагал ему сделок, игр, и прочих азартных событий, предвкушающих смерть. Он был в ярости настолько, что сразу решил отплатить британцу чем-то невероятным. Это было чрезвычайно опасно и необдуманно, но отцу было плевать. Он решил отправиться в Англию. Для начала сделать так, чтобы тот узнал об этом. Заставить его бояться. В мае я распрощалась с Шармбатоном, и всё лето отец потратил на обдумывание идеи. Его не волновала я, мама, лишь факт перспективы мести. В августе мы отправились в Англию. Я пошла в Хогвартс, и публика узнала ещё больше о приезде моего отца. Он никогда не рассказывал, где именно в Британии мы живём. Папа запретил мне слать им письма, распространять малейшие детали. Он посетил огромное количество благотворительных ужинов, постепенно подбираясь всё ближе и ближе. Чтобы запугать. Он был оптимистичен и весел, говоря всем, что на переезд его вынудил бизнес. — она повернула к нему голову. — Именно это и происходит сейчас. Отец просто... — она пожала плечами. — Веселится. Ему даже приходится водиться с некоторыми приближенными к Лорду. Всё ради игры. В этом и суть нашего рода: мы играем даже когда убиваем, мстим, и сражаемся. — А дальше? — А дальше он сделает всё, чтобы имитировать уезд во Францию. Выкупит целую страничку "Пророка" с фото его и мамы. Он даст интервью. Скиттер будет задавать заготовленные вопросы, и настаивать на том, что сама мечтала, наконец, расспросить его. Он упомянет, что закончил в Англии все дела, и отправляется в Нормандию. Он скажет, что я решила отучиться в Хогвартсе до конца года, а в июне вернуться домой. — она облизнула губы, и в её глазах появился слегка пугающий блеск. — А потом он переедет. Совершенно в другой регион. Он защитит себя всеми возможными методами. Мама уедет во Францию, и отец будет кочевать. Потом в Хогвартсе появится кто-то из его людей, и я должна буду помочь посланнику пробраться сюда безопасно и незамеченно. Накануне мне придёт записка с одним лишь словом "Aujourd'hui". Я должна буду помочь ему попасть сюда ночью. На нём будут всевозможные защитные заклинания. Далее он будет действовать сам. — Что он сделает? — Похитит дитя британца. Я не знаю, мальчик это или девочка. — от своего голоса девушка вздрогнула. Драко нахмурился, смотря куда-то в кушетку, и задумчиво обдумывал сказанное. Его острые черты лица сейчас стали особенно выразительными. Он молчал, в ожидании глядя куда-то в сторону. Зрительный контакт не являлся чем-то сложным ни для кого из них. Но Драко предпочёл отвести взгляд. Он внушал ей чувство защищённости, давая ей говорить. — Отец будет пытать его самыми изощрёнными методами, но не убьёт. По словам отца, он сделает всё, чтобы отпрыск умолял о смерти, но он оставит его в живых. Возможно, без конечностей, способности говорить или думать. Он сотворит из ребёнка совершенно иное существо, превратив его в отвратное подобие дитя. Пока мужчина лично не свяжется с ним, и не вернёт всё до копейки. Британец будет знать о том, что отъезд отца — наглая ложь. Он будет знать о каждой лжи, словно о послании. — девушка вскинула подбородок, пытаясь понять реакцию Драко. Как всегда нечитаем. — Сколько бы мы не пытались обьяснить как это опасно, что может произойти, и каков риск... — она поджала губы, и легко пожала плечами. Впервые Драко увидел какую-то несвойственную ей скованность движений. В это мгновение она перестала быть собой. Всего на секунду можно было заметить слабость во всём её образе. То, как она подмяла под себя ноги, как кудрявые локоны спадали ей на лоб. В какой-то момент рассказа, всего на секунду она стала другой. — Он отказывался воспринимать любые слова против. — И когда твой отец собирается похитить ребёнка? — Осталось совсем мало времени, и я понятия не имею, что будет потом. После всего. Когда сын вернётся домой, если вообще не умрёт сам по себе. — нахмурилась она. Любая вольность — и всё рухнет. — Зачем он вообще взял с собой тебя и Софию? — Иллюзия того, что мы всей семьей приехали насладиться прекрасной Британией слишком уж вычурная. Это что-то вроде замкнутого круга. Просто приехать сюда одному на несколько месяцев было бы подозрительно, нам нужно держать образ показательного семейства. Я нужна здесь, как посредник посредника. — хмыкнула девушка. — А оставлять одну маму в таком случае — ещё хуже. — вскинула вверх бровь Дафна. — Ему было проще написать всего одно письмецо старому доброму Дамблдору, устроить меня сюда, всегда иметь под рукой доверенное лицо в виде дочери, а жену лелеять и беречь. Драко нахмурился. Он продолжал вдумчиво смотреть то на неё, то на камин, будто решаясь сказать что-то. Его взгляд был иным. Он не просто думал. Юноша резко посмотрел на неё и спросил вдумчиво: — Где находится ваше поместье? Дафна удивилась такому вопросу, и нахмурившись, сказала: — На юге Нормандии. — Подробнее? — Сама Нормандия находится на севере Франции, но нам очень повезло с особняком. Там всегда солнечно, хоть и довольно холодно. Мы находимся в отстранённом и защищённом месте, где магглы — опаснейшие существа. — А как же тот отпрыск маггл, с которым ты играла в детстве? — Он очень часто совал нос, куда не стоило, и довольно много оставался без присмотра. Я редко выходила за территорию поместья — не было необходимости, а вот того мальчика всегда интересовал замок посреди нежилого пространства. Драко жутким взглядом окинул её. Тот дивный взгляд, что преследовал её. Тот, что не давал ему посмеиваться, тот, что заставлял его отводить взор, наконец, нашёл себе место в её лице. Сердце бешено забилось: — Дафна, твой отец собирается похитить меня. Её глаза приняли форму блюдец. Девушка закусила губу, и посмотрела на свои ладони, сжав их в замок. Дафна коснулась руками своих щёк. Они горели. — Отец постоянно ездил куда-то весь прошлый год. Он не говорил куда и к кому. Мать обмолвилась, что это был какой-то регион во Франции. А на одном из званых ужинов отец разглагольствовал о том, как прекрасен пляж Омаха. Один из самых популярных в Нормандии. Мы никогда не ездили туда вместе. — Но это ведь ещё не... — Даф, — Драко тяжело вздохнул. — Ты действительно веришь в то, что это был кто-то другой? Дафна встала, начав медленно по гостиной на каблуках. Что-то в её длинных, идеально накрученных локонах, безупречной одежде, взгляде, выдавало беспомощность. Ту, что он никогда не наблюдал к ней. — Не каждый удостоится чести получить твоего отца в качестве пытателя. — его спокойствие раздражало. — Я своего рода счастливчик. — её отсутствие реакции и холодное, отстранённое положение заставили его подняться следом. Парень закатил глаза, и спокойно взял её ладони в свои, заставив остановиться. Она не отводила взгляда от его глаз, стараясь не вонзить ногти себе же в кожу. — Посмотри на меня. — властно сказал он. Девушка подняла на него огромные глаза. Его взгляд был холоден, а черты лица особенно острыми сейчас. Он смотрел на неё с высоты своего роста, и злил запахом эвкалипта и сладковатых сигарет. Привычный парфюм смешался с воздухом прохладной гостиной. А её щёки перестали гореть, когда холодные пальцы взяли её ладони. — Мы придумаем решение. И если ты не поймёшь, как спасти мне жизнь, моего ума хватит на нас двоих. — он коснулся её волос. Она продолжала смотреть на него нечитаемо и не моргая. — Ты поняла, Дэ Вэллио? — Серьёзно, Драко? — она отняла его руку от своего лица. — Тебе ли не знать, кто мой отец. — её губы налились краской, а кукольные черты лица сейчас были похожи на работу очень злого художника. Она была привычно безупречной и надменной. Ткань короткого платья сверкала. — Ты не будешь иметь малейшего понятия когда тебя может не стать. И никто не знает, смогу ли я помочь в тот момент. Ты не захочешь жить. Никто не хотел. Каждый из них молил и смерти. — она распрямила плечи, глядя на камин. Помада слегка растёрлась. — Включая меня. Неожиданно она заправила прядь волос за ухо, повернувшись к нему слегка боком, и сделав пару шагов: — Но тебе повезло. — он вопросительно посмотрел на неё. Дафна подошла ближе и коснулась его скулы своей ладонью, еле касаясь провела ко коже ногтём, словно любуясь. — Я, как всегда, брошусь в пекло. Иначе, это не будет иметь смысла. — она улыбнулась с какой-то хищностью. В глазах заиграли чёртики. Она почти прошептала ему на ухо. — Он вырастил достойного конкурента, а я дала тебе Обет. Кажется, в мои обязанности входит сохранить тебе жизнь до того, как ты решишь её забрать. —И что ты планируешь делать? — Я не могу слать письма, и не собираюсь. — она села обратно на диван. — Я отправлюсь к нему. Пока что интервью в "Пророке" не появилось, а значит, они на том же месте. Главное успеть до того, как мама не вернётся домой, а папа не приступит к выполнению. — Ты уверена? — Уверена ли я, что хочу спасти тебе жизнь? — она улыбнулась. — О да, к сожалению. *** Полумна вернулась. Её и без того белая кожа вообще не имела цвета. Отстранённый взгляд стал откровенно пугающим и потерянным. Она выглядела так, будто из неё выжали все соки, кровь, и возможность говорить. Она словно и не дышала вовсе. Серая...Никаких серёжек в виде редисок, или "Придиры" в руках. Она не улыбалась. Её волосы стали словно седыми и спутанными. Когтевранка была одета в рубашку, поверх которой была серая сорочка, видимо, претендующая на звание платья. Её волосы были стянуты в жгутик на затылке, от чего казались гораздо ровнее. Она была бледнее трупа. Её образ показался Дафне знакомым. Она вздрогнула, когда вспомнила, на кого именно Полумна сейчас походила. Дэ Вэллио на секунду отвела взгляд, пытаясь отогнать образ сестры из головы. Не дать воспоминаниям нахлынуть. Когтевранка стояла около фонтана. Сгущались тучи. Дафна видела лица всех, кто смотрел на её, словно на экспонат. Кто-то около десяти секунд не мог поверить в то, что это серое пятно и есть Полумна. Дафна слегка вздрогнула от ветра. Они с Асторией обратили внимание на суматоху во дворе. Толпы учеников вышли вперёд. Дамблдор и Макгонагалл стояли около фонтана, и Минерва положила руку на плечо девушке, которая мотала взгляд туда-сюда. Дафна заметила, как это движение профессора заставило её вздрогнуть. Она похудела так сильно, что казалось, будто даже стоять здесь для неё сложно. Дафна ощутила укол в груди: что из данных показаний заставило их забрать эту девушку в Мунго и сделать то, что они сделали? — Я рад, что такое большое количество людей пришли поприветствовать Мисс Лавгуд, — со слабой улыбкой сказал директор. — Но убедительно прошу всех вернуться к занятиям, и постараться не донимать Полумну расспросами! — он слегка повысил голос. Ученики стали расходиться, поняв, что никакого зрелища не будет. Дамблдор и Минерва взяли Полумну за плечи, уведя за собой. *** Дафна выводила символы на бумаге пером, приблизившись к пергаменту слишком близко. Она поправила рукав свитера, наведя завитку на букве. Девушка заправила выбившуюся из пучка прядь волос за ухо, и кивнула, отложив перо: — Раньше мне нужен был час чтобы вывести её идеально. Слишком много завитков. — выдохнула она, всматриваясь в бумагу. Малейший промах мог уничтожить всё. Драко наклонился к столу, смотря на документ. — Снейп знает мой почерк. — выдохнула она. — Я давно не составляла такие большие документы от имени отца. — Успокойся, Дэ Вэллио, — спокойно сказал Драко. — Ты ведь вчера предупредила его, что сегодня придёт письмо? — Практически сразу после того, как Лавгуд вернулась.—она слегка зевнула. — Осталось запечатать, и дело за малым. *** Девушка упёрлась о раковину женского туалета, совершенно не желая возвращаться к урокам. Неожиданно, Дафна услышала женский плач из кабинки. Слизеринка нахмурилась, определив, что дверца была закрыта. Девушка подошла к двери, и постучав по ней ногтями, сказала: — Леди, Вам не нужна помощь? Оттуда доносились уже не просто слёзы и шмыганье: сидящая там начала рыдать. Дафна выдохнула: — Слушай, если с тобой случилось что-то посерьёзнее мелодрамы с Колином Криви, то ты вполне можешь открыть. Она услышала лишь щелчок открывшейся дверцы, и медленно распахнула её. Свет окна бросил лучи на бледную Полумну. На ней уже не было того платья-мешка, и волосы были небрежно собраны на затылке. Со лба свисало несколько запутанных прядей. Когтервнаская форма сидела на ней иначе: она спадала с неестественно худого тела. Никаких серёжек на ней так и не появилось, и при себе она имела лишь самую обычную сумку, из которой не торчали всякие предметы в стиле Дамблдора. Дафна часто вспоминала сестру, когда видела Лавгуд. Небрежная одежда, отрешённость, и полная погружённость в нечто своё. Сейчас же Полумна напоминала ей её же сестру, но совсем иначе. Когда на её смену пришло нечто иное. Дафне было больно вновь смотреть на выпирающие локти и подкашивающиеся колени. Полумна больше не улыбалась. Под глазами были лишь огромных размеров синяки. — Луна, что произошло? — напряжённо спросила Дафна, видя, как по её щекам льются слёзы. — Что случилось в больнице? Он последнего слова её словно своротило, бросая в дрожь. Девушка опустила взор на пол, захлёбываясь в слезах, и не глядя на Дафну. — Это больше не больница... — прошептала девушка, глядя в стену. Дафна подошла ближе, но девушка тут же отступила назад, в страхе выставив руку. Слизеринка отпустила назад. Она смогла выдержать лишь секундный взгляд Дафны. — Он...захватил Мунго. — продолжала шептать когтевранка. — Снаружи кажется, что люди готовы сражаться. Что никто не отчаялся. — она посмотрела на неё вновь. — Но это не так. Я видела столько людей, которые сдались. Целители, мракоборцы...кучами поступают туда, и...Мунго переполнена. У них не осталось надежды. — она зарыдала с новой силой от своих же слов, сжимая свою кожу острыми ногтями. — Они приходили в мою палату каждый день. Дафна попыталась отнять её тонкие руки от своего же тела, но девушка с ужасом отступила, вновь принявшись щипать саму себя. — Кто "они"? — Я...н-не знаю, — она затрясла головой. — Они каждый день лезли мне в голову. Смотрели воспоминания, и п-пытались понять, что случилось. Как тысячи мозгошмыгов, пожирающих разум. Они накладывали на меня заклинания, от которых...мне становилось дурно. Я не могла думать, говорить. Они поили меня Сывороткой правды, и...зельями, после которых я ничего не чувствовала. Никаких эмоций. А на утро мне становилось так плохо, что я боялась, что это не прекратиться. Мне было больно в каждой частичке тела. Невыносимо. Они проверяли всё что могли. — она вытерла слёзы. — Единственное, что они сказали мне из того, что узнали — на меня наложили Империус. И я совершенно ничего не помню из-за этого. — И теперь... — Я не знаю, что они со мной делали. — она пожала плечами, и казалось, даже это приносило ей боль. — Я не могу есть, иногда даже говорить. Мне страшно, Дафна Дэ Вэллио. — она выдохнула. — она посмотрела на свои руки. Они тряслись. Дафна осторожно коснулась их. Луна тут же вздрогнула. Дафна мягко сжала её ладони, и улыбнулась. Она осторожно прижала девушку к себе. Даже сейчас она чувствовала, как у той торчали кости. Луна продолжала дрожать и трястись. Эту светлую и причудливую девушку изуродовали. Она больше не вернётся. *** София Дэ Вэллио стояла на террасе, взирая на капли воды от вчерашнего дождя, всё ещё стекающие с каркаса крыши. Женщина слегка приподняла уголки губ, что было похоже скорее на внутреннюю апатию, чем хоть на какое-то подобие улыбки. Она чувствовала, как пульсируют кончики пальцев, окоченевших от холода. Француженка взглянула на свои руки: пальцы были длинными и ухоженными. Её руки всегда были чуть бледнее остальных частей тела. Почему-то, глядя на них она вспоминала гораздо больше, чем когда смотрела на собственное лицо. Когда Дафна была маленькой, она всегда касалась ладонями её лица, и прижимала её к себе. На благотворительные вечера она часто надевала лёгкие перчатки самых разных цветов. Когда муж уезжал слишком на долго, по возвращению он всегда целовал её ладони, словно встречая её впервые. Когда она была маленькой, ей очень нравилось вышивать. Хоть с состоянием её семьи в этом не было необходимости. Ей нравилось смотреть, как работают портные. Пока с неё снимали мерки, она пристально смотрела на мотки ниток и швейные принадлежности. София взглянула на мизинец, и слегка вздрогнула. Она помнила крохотные ручки. Совсем маленькие. Девочка пытается взять её руку двумя руками, но ей удаётся взяться лишь за мизинец. София улыбается, смотря в её кукольное лицо с огромными, как блюдца глазами. Младенец отрыл рот, и залил комнату самым искренним и чистым смехом, крепче сжав палец матери. Она радостно подняла взгляд на мужа, и с улыбкой произнесла: — Диана. Мы назовём её Диана. София помнила каждое её движение. Каждое касание или смех. Женщина часто выходила на веранду дома, и слёзы накатывали на неё, когда она вспоминала, как маленькая Диана стоит там, зачаровано осматриваясь, и свет украшает её светлое лицо. Диана была олицетворением солнца. Как только она научилась ходить, она стала часами бегать по саду, наблюдая за бабочками. Отец возлагал на дочь большие надежды, будучи твёрдо убеждённым, что однажды девочка проявит свою внутреннюю силу. Научиться быть рациональнее, интересоваться всем тем, чему он собирался обучить её. Но её совершенно не интересовали заклинания. Лишь травы, зелья, и вечера, которые она проводила, читая книги из библиотеки. Растения, животные, безграничный мир вокруг, и красота, которой она себя окружала. Ничего больше. В ней не было и крупицы той силы и хладнокровности. Отец существенно волновался, когда к шести годам девочка заявила, что не видит никакого смысла в сражениях и боевой магии. Сейчас Гордон искренне не понимал, как она вообще сможет стать волшебницей, когда вся её комната обвешана пучками трав, полки заставлены собираемыми ею ингредиентами, а магию девочка использует только ради своих растений. София видела куда больше: девочка была очень талантлива не в том, чего ожидали. Такое занятие не было бы чем-то ужасным, решись она стать типичной молодой леди, как и предполагали традиции. Диана была воплощением света, ангелом на земле, солнцем, которому нужна лишь одна единственная вещь — любовь. Она была любовью, дарила её, и жила ею. Она не хотела ни заслуживать её, ни добиваться, лишь быть любимой за сам факт своего существования. Быть любимой так, как любит мама. Так, как никто не сможет, потому что ни один человек не полюбит так, как София. Солнце не гасло, пока ему давали светить. Пока не пытались заставить взять в руки палочку не только для того, чтобы заговорить, или трансфигурировать соцветие. Она начала расти не там, где ей бы позволили дать плоды. Диана была бархатцем, от которого требовали стать розой, отвернуться от природы, и стать оружием. А потом появилась Дафна. Семилетняя Диана просто светилась от радости, когда в семье появилась точно такая же прекрасная девочка. И если Диана с каждым годом становилась всё более цветущей и чистой, полной света и любви, то по мере взросления Дафны, становилось очевидно: она — сокрушение. Девочка была одержима идеей обучиться магии с самого детства. Гордон был, наконец, счастлив. Дафна никогда не любила проводить время одна: ей нравилось общаться с каждым встречным. Она стала эмпатом, что взяла эмоции в оружие. Это и заставило её перестать видеть в людях нечто удивительное. И тогда до маленького цветка по имени Диана начало доходить: она может светить здесь, только если будет такой, как пророчат. Она не подходит под параметры хорошей жены, типичной мадмуазель, вроде матери, предназначением которой было выйти замуж, и тогда выращивать цветы у неё выйдет отлично. Она не имела подобающих манер: слишком умная, но слишком мягкая. Недостаточно хитрая, но рано повзрослевшая. Слишком тихая, но недостаточно вежливая. Но Дафна Дэ Вэллио всегда была уверена в своих суждениях. Она знала, что ей нужно, и чего она хочет. Гордон был готов вкладывать в неё сколько угодно, лишь бы она не стала такой, какой предполагалось быть. Лишь бы все слова о том, какой покладистой обязана стать леди компенсировались внутренним стрежнем и тем, чему учил её он. Гордон знал, что чем старше она будет становиться, тем сложнее будет. Она будет становиться сильнее, мудрее, и возможно, винить станет его, но вероятно, её ненависть, граничащая с бесконечной благодарностью и была тем, что он мог назвать успехом. Овладей она Тёмной магией, стань не по годам умной, не поддавайся на провокации, она выстоит. Вероятно, интерес был спортивным. Ему не хотелось растрачивать качества, с котрыми она родилась. Гордон никогда не преследовал цели вырастить так Диану: он быстро понял, что уроки не оправдывают себя. Он считал, что из неё стоило воспитать женщину традиционного суждения. Разочарование, снизошедшее на него, распространилось на всю семью, когда и эта роль не подошла Диане. Он вкладывал в Дафну всё, что имел, то, чем сам являлся. Каждую свободную минуту, каждую возможность сделать её сильнее. Он всегда выбирал слова, всегда знал, кем она станет после простых разговоров. Чем взрослее становилась Дафна, тем больше Диана начала замечать, что что-то не так. Маленькую Дафну знал, казалось, каждый партнёр отца. Её называли принцессой, что была рассудительной, собирала вокруг себя непозволительную публику. Чем старше становилась Диана, тем больше понимала, насколько меньше надежд на неё возлагают. Казалось, отца вообще не заботило ничего кроме собственного дела и проекта под названием "Дафна Дэ Вэллио". Диана едва ли общалась с собственной сестрой. — Диана, Вам уже четырнадцать, Вы молодая цветущая леди, почему Вас так редко можно увидеть в компании родителей? — спросила её как-то пожилая дама, давая ей бокал шампанского. Девушка с неловкостью взяла его, и без тени улыбки сказала: — Обычно они предпочитают компанию моей семилетней сестры. Женщина слегка поджала губы, и попытавшись выбивать улыбку, сказала: — Может, Вам стоит больше появляться на подобных мероприятиях по своей инициативе? — она засмеялась. — Вы кажетесь совершенно асоциальной. — Благодарю. — девушка с равнодушием поставила бокал на столик, и вышла из зала, вдумчиво высчитывая что-то на пальцах. София замерла с бокалом в руке, и уже подалась вперёд, когда Гордон еле заметно сжал её руку. Она опустила голову, натянув улыбку. Лёгкую, и реалистичную. Непревзойдённая выдержка, отрабатываемая годами. Диана ненавидела глядеть в довольные глаза Дафны. Не переносила взирать в глаза отца, когда тот проводил время с младшей дочерью. Видеть то, чего она не получила, не заслужила, для чего не была рождена. Быть для них позором было тем, чем она могла гордиться. Девушка перестала выходить в сад, когда была дома на каникулах. Она с радостью уезжала в Шармбатон, хотя сложно было сказать, что она имела друзей. Если раньше проводила дни в саду, то в возрасте пятнадцати лет она совершенно перестала выходить из комнаты, намереваясь лишь перетерпеть. Всё стало лишь хуже. Диана поселилась в своём мире из трав и благовоний, куда отказывалась пускать даже горничную. Она увлекалась маггловскими занятиями, которые с лёгкостью могли быть осуществелены магией. Девушка лепила, рисовала, превращала свою комнату в маленький лес. Диана шила себе одежду, мастерила сотни непонятных для других предметов. В какой-то момент Диана стала ненавидеть малейшее вторжение в свой собственный мир. Она не видела в этом смысла. Девушка проводила дни и ночи, читая тонны книг. Она носила комбинезоны, в карманы которых помещалось достаточное количество растений, которые она отыскивала, решаясь выйти на улицу. Она стала тощей и бледной. Серой. Её кучерявые волосы перестали напоминать локоны. Сейчас это были колтуны, которые она затягивала в жгут на затылке, не обращая внимание на свой вид. София помнила, как однажды остановилась у двери комнаты. Та была белоснежного цвета, с золотыми узорами и круглой, холодной ручкой, выдержанная в ненавистном дочерью стиле. Мать коснулась её ладонью, облачённую в чёрную, полупрозрачную перчатку. На удивление, тут не было защитных заклинаний. София тут же сморщилась от того, насколько душно было внутри. Запах трав, пота, и чего-то, что напоминало смрад дешёвого кабака. София замерла в проходе. Дочь даже не сразу заметила её. На потолке весели пучки мяты, одуванчиков, и сотен видов трав. Стены были увешаны вырезками газет и страниц книг. Все полки были уставлены баночками и колбами с насекомыми. София старалась не задеть головой пучки трав, висящих на лесках от потолка. Вся светлая мебель превратилась в неудачно трансфигурированную деревянную. На кровати лежал вязаный ей самой плед, насквозь пропахший сыростью. Тут было жутко грязно и тесно. Комната была большой, но за счёт огромного количества растений и полок тут и яблоку было негде упасть, а окна были покрыти плющом. София смотрелась белой вороной на фоне этого. Она сомкнула руки в перчатках на уровне своего туго затянутого корсета. Мать даже не сразу нашла глазами девушку. Диана вынырнула из под деревянного стола. Её волосы наэлектризовались от долгой работы. Щёки были красными от духоты и жары. Окно было зашторено почти полностью. Девушка стояла в коричневом комбинезоне, из кармана которого торчала лаванда. Её ноги стали похожи на спички, а локти торчали. Сама дочь была похожа на покалеченную. Из-за болезненной худобы Диана была вся покрыта синяками, а её огромные глаза делали её слегка похожей на эльфа. Дочь изумилась при виде матери, но тут же спохватилась, вернув всё своё внимание котлу на столе, в который добавила неприятного вида грибы. — Диана... — голос Софии слегка дрогнул. Её главная слабость. Она чувствовала, как с каждым годом всё больше теряет её. Светлый, чудесный ребёнок. Невероятно умный, радостный и светящийся превратился в серый, не испытывающий любви сгусток. Она не ощущала ласки, не испытывала ничего к сестре, родителям. Она мечтала подарить ей иную судьбу, семью. Где ей не нудно было строить из себя кого-то другого, чтобы быть счастливой. Но эта семья точно была другой. Любящая мать, отец, готовый реализовать амбиции. Любой каприз, желания, стремления. Но не те. Амбиции Дафны, направленные на силу, власть, что угодно. Ничего из этого не могло сопутствовать Диане. Она умирала. — Диана, я прошу, поговори со мной. — София прошла дальше, сложив руки вместе. Поздно. Она пыталась поймать взгляд беззащитного существа и потеряла её. Это не та Диана, бегающая в саду с восторженным криком, не та девочка, читающая в библиотеке часами, не та, что тараторит о том, что узнала за день, обнимает до хруста спины, и смеется бесконечно. Девушка хаотично металась от полки к полке. — Диана! — она не повышала голос слишком долго. Дочь слегка вздрогнула, замерев с колбой в руках. Диана поставила ёмкость на стол. София коснулась её руки. На удивление, та не отпрянула. Девушка мягко опустилась на кровать, в ожидании смотря на маму. Та коснулась рукой шлейфа платья, и произнесла: — Тебе исполняется семнадцать совсем скоро. — мама опустила взгляд в пол, и сглотнула. — То, что я скажу сейчас может создать в твоей голове ложное представление. Я давно вынашивала это, искала другие варианты, но я пришла к выводу, что ты достаточно умна и готова понять. — она подняла на неё полный отчаяния взгляд. Диана кивнула с опаской. — Ты прекрасно осознаёшь, что случится с тобой. Ты абстрагировалась от всего, что могло стать выигрышной позицией в твоей жизни. Отец полагает, что всё, на что ты способна — выйти замуж, и варить зелья. — Мы говорили о карьере профессора, целителя... — склонила голову Диана. Женщина покачала головой: — Я правда пыталась сказать ему. Пыталась объяснить. Твоя фамилия попросту не даёт тебе возможности получить самую обычную профессию. Это не безопасно для нас и окружающего тебя общества. Твоё нахождение в этом доме попросту не даст тебе мирно разгуливать по улицам и лавкам с травами. — Я в курсе. — холодно произнесла девушка. — Я не хочу для тебя этого. Я знаю, что Дафна создаст семью. Но её жизнь будет иной. Её способности помогут ей избежать всего того, что случилось со мной, и того, что ожидает тебя. — она опустилась на кровать рядом с дочерью. — Я не хочу, чтобы ты повторила мою ошибку. — Но Дафна... — Дафна не позволит командовать собой. Ни единый мужчина не сможет сломить её. Она сможет избежать огромного количества ужасных вещей, которые произошли со мной. — А я, выходит, останусь пустоголовой травницей на попечении своего мужа. — она горько ухмыльнулась. — Именно этого я и боюсь. — И что ты предлагаешь, мам? — резко повернула к ней голову девушка. — Научить меня убивать магглов, пока не поздно? София выдохнула, скрывая раздражение. Она коснулась своей причёски рукой, и произнесла: — Чего ты хочешь больше всего на свете? Диана, казалось, изумилась этому вопросу: — Сбежать. София кивнула: — Скоро наступит твоё совершеннолетие. Ты не будешь отслеживаемой Министерством. — И что ты предлагаешь? Бежать? — Именно. — она поднялась с кровати, поправляя подол длинного платья. — Я смогу обеспечить тебе все условия, коттедж в лесу Албаниии, который достался мне в наследство. — Но... — Диана округлила глаза, вскочив с постели. — Отец ведь знает о коттедже, и...он... — Ему и в голову не придёт, что я могла помочь тебе. — она повернула к ней голову. — Я сделаю всё ради твоей защиты. Ты знаешь. Диана резко кивнула, внимая каждому слову. Слишком быстро, чересчур обречённо, не боясь потерять ничего. Она помнила ночь, когда Диана исчезла. Они трансгрессировали несколько раз, девушку рвало, пару раз она падала в грязь. Они добирались несколько часов. Шёл ливень, но другого варианта не было. На утро её уже должно было не быть. Что-то внутри разъедало Софию. Она знала, что едва ли сможет увидеть дочь ещё раз. Женщина знала, что чем позже это случиться, тем больше вероятности, что с девушкой всё будет хорошо. Диана тряслась от холода. Ей пришлось оставить все свои вещи. Только палочка, пару зелий на случай ранений, и пучок мяты в кармане. Она оставила весь свой мир. Никакой одежды, средств гигиены, и чего либо, что могло помешать ей аппарировать, или двигаться быстро. Они трансгрессировали в последний раз, оказавшись на холме. Тут точно так же шёл ливень, что было забавно. Женщина отпустила руку Дианы. Внизу находился маленький домик. Уютный и милый. Она посмотрела, как по лицу дочери стекала вода, когда она смотрела вдаль. Это могли быть капли дождя, но едва ли это утешало её. Она услышала всхлип. Нервный и резкий. София сжала челюсть, снова взяв дочь за руку. Она глядела на дом и плакала. Сейчас даже не зная о чём. Она мечтала сбежать так долго и страстно. Она запрокинула голову назад, смотря на капли, падающие ей на лицо, и крепче сжала руку мамы. Та была без перчаток, лишь голая ладонь: увидеть такое было чем-то интимным. Что-то в груди Софии горело в десятки раз больше. Она теряла ребёнка. — Я любила её... — произнесла Диана. — Я знаю. — прошептала София. — Я просто не понимала, в чём причина. — улыбнулась она сквозь рыдания. — Почему я для всех привидение. — она взяла ртом воздух: так инфантильно и просто. — Но я продолжала любить её. Хоть для неё я тоже была кем-то вроде полоумной. — она опустила голову. — Только ты всегда всё понимала. — Она тоже поймёт. — Конечно. — она снова улыбнулась. — Когда сама столкнётся с этим. Однажды, мир рухнет. Её маленький и прекрасный мир, когда она просто будет проходить проверку на прочность. — она поджала губы. — Когда поймёт, чем занимается отец. Когда догадается, зачем ей все эти навыки. Осознает, почему в десять лет пробует Империус на бабочках, или учится атаковать с расстояния сорока метров. — она пожала плечами. — Я отказалась от этого. — сделав несколько шагов вперёд, Диана развела руками. — И вот где я! Бегущая против системы Диана Дэ Вэллио! — она сделала несколько оборотов вокруг себя, смотря на ночное небо с высокого холма. Горячие слёзы обжигали её щёки. Её красота была поразительно схожа с отцовской. Диана ненавидела эти черты. — Если хочет быть самостоятельной и независимой, она должна иметь при себе всё это. — София выдохнула. — Он пытается сделать её сильнее. — У него выйдет. Она не такая, как я. — она перешла на шёпот. — У неё всё получится. — Диана... София мягко коснулась её руки, и остановила её. София прижала дочь к себе в порыве, совершенно ей не свойственном. Её белые волосы торчали из-под шляпки, а она словно стыдилась собственных слёз, разрушающих её безупречную красоту. Это был конец. Она не пойдёт за ней. Не позволит себе ступить и шагу вперёд. — Я люблю тебя, мама. — она аппарировала. Всё что осталось — шум дождя. София раскрыла рот от шока, словно с собой Диана забрала некую часть тела, вырвала голос, и достала сердце. София трансгрессировала в ближайшую деревню прежде, чем её глаза отыскали бы пятнышко дочери в близи. И она позволила себе взреветь от ужаса. Так, как никогда прежде. Лишь как мать, что больше не увидит собственного ребенка. Она сама уничтожила её. Дэ Вэллио...призвание, долг, и смерть для тех, кому повезло оказаться иным. Она шла по площади, не взирая на то, что её платье и мантия были покрыты грязью. Больше Дианы Дэ Вэллио не существовало. *** Женщина с лёгкой грустью улыбнулась, касаясь пальцами перил террасы. Она взглянула на небо: ничего не менялось. Сегодня утром она собрала вещи. Это означало, что она выполнила своё задание в этой истории. Ей оставалось лишь вернуться во Францию, и позволить начертанному осуществиться. Подавить ощущение, что ребёнок будет страдать. Убить в себе это. Как и всегда. Буквально через несколько дней она уедет, и Гордон покинет этот дом, начав скитание. Час назад у них дома была Скиттер и куча репортёров, которые сделали огромное количество колдографий, и пообещали разместить целое интервью. Сумма за это оказалось слегка наглой, но Гордон и ухом не повёл, взяв с неё магическую клятву молчать о том, что интервью было подделкой. — Ты ведь не подумаешь, что Люциус поверит в то, что мы и вправду уехали. — сказала она за обедом. — Нет, разумеется. Он и не должен — Гордон повертел в руках стакан с огневиски, и усмехнулся. Его острые черты лица оттенял свет камина. — Поверит общественность. И он не сможет никого ни в чём убедить. Спокойствие мужа могло доводить до чёртиков. Она продолжала смотреть на серый пейзаж с террасы, постепенно перестав ощущать холод. София заправила выбившуюся из причёски прядь за ухо. Почему-то то, что она чувствовала сейчас было до боли схоже с событиями шестилетней давности. Когда она шла по площади какой-то деревушки, не будучи способной прекратить свои же рыдания. Неожиданно она заметила у ворот что-то, вернее, кого-то. Прямо посреди идеально выстриженных кустов. Она моргнула несколько раз, но ничего не исчезло. Белоснежные волосы, поразительно уверенная походка, пёстрое пальто. Это просто не мог быть кто-то, кроме Дафны. И одновременно с этим, увидеть здесь её было настоящим кошмаром. София зашла внутрь, закрыв за собой прозрачную дверь. Женщина прошла по лестнице вниз, поднимая подол длинного платья, и стараясь удержать весь вес украшений на себе. В столовой было пусто и холодно. Гордон спокойно сидел на кресле у окна с книгой в руках, закинув ногу на ногу. Его платиновые волосы были зализаны назад, а сам он был облачён в тёмно-синий костюм. Словно ничего не происходило. Словно у них двоих зимняя сказка. Без персонала, без единой прислуги, без возможности пустить сюда репортёров, не запечатывая их клятву хранить в тайне условия интервью. — Гордон...? — Да, дорогая? — не поднимая глаз, сказал он, слегка улыбнувшись. Так весел и уравновешен, что хотелось плакать. София слегка замялась, коснувшись ладонью уложенных назад волос: — Наверное, тебе будет лучше увидеть это самому. *** Мадам ходила вокруг круглого стола. Дафна знала, что это никакая не забота. Когда мама нервничала, в ней резко просыпалось желание накрыть на стол, убрать, или сделать любую бесполезную вещь, которыми занимались слуги. Дафна провела пальцами по лёгкой скатерти, стуча ногтями по столу. Девушка держала в руках фарфоровую чашку, в которую София любезно налила ей крепко заваренного чая. Гордон пристально смотрел на неё, отслеживая каждое движение. Она уже успела отвыкнуть от постоянного присутствия человека, берущего во внимание каждый вздох. Девушка помешивала чай ложечкой, а затем, тихо кашлянув, положила её на блюдце. Отец продолжал лишь смотреть на неё в своём спокойствии. София скептически оглядела обоих, поставив на стол тарелку с печеньем. — Может, ты расскажешь о причине своего визита? — наконец спросил он, ощутив, что предыдущие пять минут в тишине не принесли пользы. — Если тебе будет угодно, отец. — она закинула ногу на ногу, и усмехнулась. — Но не думаю, что тебе понравится наш разговор. — Милая, разговоры с тобой часто наводят меня на мысль о том, что я слегка погорячился, посчитав когда-то твою наглость хорошим признаком. — он слегка отхлебнул из чашки. Дафна усмехнулась, опустив взор. Чересчур долго она не слышала этого голоса. — Как обстоят дела в Хогвартсе? — неожиданно спросил он. Дафна слегка прищурилась, пытаясь определить причину смены темы: — Весьма неплохо. — она без интереса рассматривала свои ногти. — Вот недавно узнала, что ты собираешься похитить Драко Малфоя. Она посмотрела на него через несколько секунд. Ни один мускул на его лице ни дёрнулся. Даже оттенок лица остался всё таким же. Дафна перевела взгляд на Софию. Та замерла сзади мужа со стеклянным графином в руках. — Рад, что ты оказалась достаточно умна для этого. — он ухмыльнулся уголком губ и слегка приподнял брови. — Не сказать, чтобы я ожидал этого от тебя. Гордон, вероятно, был единственным в мире человеком, из уст которого французкая речь звучала так убаюкивающе. Девушка ухмыльнулась. — И зачем ты приехала? — развёл руками в стороны отец. — Ты знаешь, зачем я приехала. — Дафна, милая, я не узнаю тебя. — удивлённо взглянул на неё отец. — Неужели это то, о чём я думаю? — он встал со стула, а затем медленно подошёл к ней, взяв двумя пальцами за подбородок. Как всегда. Он вглядывался в её серьёзный вид, и осознание вызвало его раздражающий смех. Мужчина опустил взор, покачав головой в улыбке. — Неужели ради мальчишки ты готова поставить под угрозу мои планы? Дафна слегка повернула голову, заставив его убрать пальцы. Ну конечно. Она не смогла бы начать говорить об этом. Знала, что каждый аргумент в его глазах скуп и жалок. Даже для самой Дафны. — Твой план изначально показался и мне и маме чересчур импульсивным. — Как и твой приезд. — Вот только мой приезд не приведёт к смерти невинного человека. — Милая, тебя никогда не волновали жизни невинных, или виновных людей. — ухмыльнулся Гордон. Дафна поднялась со стула, встав к нему вплотную: — Как и тебя, отец. — усмехнулась она. — Вот только, когда тебе предложили сделку в обмен на меня, ты отказался. — она расправила плечи. Пиджак словно растянулся на ней. — И все разглагольствования о том, как любовь пуста, резко исчезли. Не находишь это странным? — Я нахожу странным то, что ты можешь сравнивать потерю отпрыска Малфоя и собственного ребёнка. — Ах, то есть, когда маму пытались убить, ты смирился и пожал плечами, а не пересёк пол мира, дабы спасти её? — София — моя жена и спутница. — он двинул челюстью в слегка угрожающем жесте. — Кем та тот момент она являлась с три месяца. — А ты — моя дочь и наследница. Это совершенно не эквивалентно тем жертвам, которые ты предлагаешь мне понести, в своём желании защитить первого попавшегося юношу. — Ты действительно думаешь, что я стояла бы здесь, будь это первый попавшийся юноша? — Дафна ухмыльнулась, сделав несколько шагов по столовой, и опёрлась о комод спиной. — Я твоя дочь. Удивительно, что у тебя вообще могут возникать подобные вопросы. — Ты действительно думаешь, что меня это волнует? — отец снова рассмеялся. Он заправил её локон за ухо. Его отцовские жесты скорее походили на игру с куклой. Он осторожно касался её, словно фарфоровой статуэтки. Острожно, будто боясь повредить. — Я твой отец. Удивительно, что у тебя вообще могут возникать подобные вопросы. — он повернулся к девушке спиной, сделав несколько шагов в сторону. — Но я здесь, папа. — Потерпи, милая. Это пройдёт, и поверь мне, ты снова сможешь мыслить здраво. — Если "здраво" в твоём понимании значит надеть лошадиные шоры и делать то, что говоришь ты, то я предпочту остаться глупой и никчёмной. — Дорогая Дафна, — он повернулся к ней боком. Его высокий, стройный силуэт отдавал остротой. Каждый элемент одежды, каждая пряжка и запонка были безупречно подобраны и вычищены. — Неужели ты решила, что стоит тебе захотеть чего-то совершенно не значимого, все тут же побегут исполнять? — Разве не любой человек способен пасть при правильном подходе? — она скрестила руки на груди, повторяя слова папы. — Вот только не забывай, кто научил тебя этому. — он взял её за подбородок. — Тебе не переиграть меня моим же оружием. — он улыбнулся. — Ты отличная ученица...но ты стоишь передо мной. — Ты чересчур сильно привязываешь меня к себе. — она взяла его за руку, убрав его ладонь со своего лица. — Ты понятия не имеешь, что происходит в моей жизни. Никогда не знал. — она сделала несколько шагов вперёд. — Понятия не имеешь, насколько мы разные. — Но я не могу поверить, что ты и вправду думала, что я соглашусь потакать тебе. — рассмеялся отец. — Мам, ты не могла бы выйти? — она посмотрела на Софию через плечо отца. — Пожалуйста. Та закатила глаза, и укоризненно посмотрела на мужа. Тот с улыбкой кивнул, и она вышла в коридор. Дафна поставила на зал заглушку. Гордон вопросительно вскинул бровь. — Ты всегда рассчитывал, что я буду за тобой: повторять поступки, отражать действия...никогда не сметь превосходить. — она засмеялась в лицо Гордону. — Потому что для тебя это унизительно. — она деланно надула губы, склонив голову на бок. — Даже успехи собственного ребенка можно считать успехами, только пока он не превзойдёт тебя. — Дафна сделала ещё несколько шагов.— Но ты даже не думал о том, что именно это может выйти тебе боком. — Разве? — Ты гордишься мной ровно так же как собакой, которая научилась испражняться, куда ей велят. — холодно бросила она. — Ты элементарно боишься допустить, что я в чём-то превзойду тебя. — А ты превосходишь? — А ты способен на мысль об этом? — пожала плечами девушка. — Не думаешь, что перспектива проекта по созданию меня станет твоим наказанием? — Ты лишь птенец, дорогая. — Ты уверен? — ухмыльнулась девушка, скрестив руки на груди. Несколько секунд она смотрела ему в спину, когда отец использовал невербальное заклинание. Дафна вздрогнула, успев увернуться, но верёвки, выпущенные им без единого движения, обвили её лодыжку. Девушка тут же заставила верёвку вспыхнуть, и одновременно призвала змею, которая тут же попыталась наброситься на Гордона, но он молниеносно уничтожил её. — Неплохо, — кивнул он, одной лишь палочкой направляя на неё вспышку. Дафна успела увернуться, и использовать отражающее заклинание. Вспышка задела лишь ухо отца. — Правда над техникой стоит поработать. — Ты всё ещё уверен? Дафна увернулась от трёх заклинаний, и притворившись, что одно из них задело её, смогла выиграть секунду, и сбила его с ног. Ничего. Он спохватился, и мастерски направил на неё заклинание ошпаривая. Дафна даже не шелохнулась, успев предварительно создать щит. Он слегка округлил глаза, но ничего не сказал. Это был один из моментов, когда он мысленно пожалел о том, чему решил обучать её. Никакая похвала профессоров и тренеров не стали для него причиной считать её достаточно сильной. Недостаточно. Всегда больше, всегда тяжелее, раз за разом опаснее. — Долгое отсутствие тренировок, Дафна. — надменно проговорил он, задевая её руку. Ложь. Сплошные попытки вселить былую неуверенность. Дафна отбивалась от его атак, и не смотря на дикую боль, свой очевидный провал, она продолжала бороться без устали. Она без остановки бросала одно проклятье за другим, совершенно не давая себе возможности остановиться. Гордон продолжал воспринимать это как игру, когда при очередной атаке она отбила заклинание прямо ему в глаз, от чего он оступился. Она ощущала, как по рукам стекает кровь, но продолжала бороться. Словно старые тренировки, где отец взирал со стороны, никогда не выказывая удовлетворения. Слёзы катились по щекам от прямых атак отца, но она продолжала бросать заклинания. Она никога не станет лучше. Никогда не превзойдёт, никогда не станет ему ровней. Она будет ребёнком даже на его смертном одре. Даже отдавая ей собственное дело от возьмёт её за подбородок, и будет посмеиваться. Гордон Дэ Вэллио знал, что он безупречен. И знал, кого собирается взрастить. — Дафна... — София влетела в комнату, с ужасом взирая на девушку. Её окровавленные руки тряслись, она была готова продолжать, не внимая ничему. — Это...ты...как? Гордон около десяти секунд смотрел на неё, а затем молча поднял её палочку, вручив ей: — С техникой всё отнюдь не идеально, я бы посоветовал практиковать дуэли в школе. — Гордон без единой эмоции наблюдал за капающей на пол кровью его дочери, пытающейся восстановить дыхание, и держащейся за живот. Её одежда была разодрана, лицо покрыто ранками. Она проиграла. Вновь. — Твой план будет провален, отец.