Сказка лесной нимфы

Тетева лука издала резкий, отдающий вибрацией звук, прежде чем Долорес Амбридж успела постучать ложечкой по фарфоровай чашке. Стрела пронзила её шею, и издав слабый хрип, женщина повалилась на стол. Капли алой крови тут же брызнули на фарфоровое блюдце с нарисованными котятами, розовую записную книжку и бардовое, единственное темное здесь, перо. Стрела угодила прямо в шею, не издав ни звука, прежде чем отнять жизнь сотрудницы. Она издала свой последний звук, когда статуэтка белого котёнка упала со стола, разбившись. Амелия Боунс никогда не взламывала замки, и не имела необходимости двигаться бесшумно. Она была громкой и заметной, и не считала перемены признаком чего-то хорошего. Работа в Отделе Магического Правопорядка идеально подходила ей, а членство в Визенгамоте уж точно не соответствовало её бесшумному появлению в кабинете Долорес Амбридж, и равнодушному взгляду на бездыханное тело. Взмахнув палочкой, она стянула с шеи женщины перепачканный кровью невзрачный кулон. Амелия определённо не смотрела бы на медальон с большим интересом, нежели на убитую коллегу. Но она проворачивала кулон в воздухе, вглядываясь в капли крови на цепи. — Я знаю, что ты уже здесь, Малфой. — Боунс мгновенно перевела взгляд, и всмотрелась в стену, будто бы заранее знала точное место. После немой тишины, будто из стены, вышел Бродерик Боуд, но это был лишь дешевый трюк с не лучшего качества мантией-невидимкой, не успевшей потемнеть. Амелия бросила мужчине кулон, который тот ловко словил, и положил в карман жилета. — Место преступления для тебя — шутка? — он взглянул на неё из-под шляпы. Женщина невозмутимо подошла к трупу Долорес, и выдернула из её шеи стрелу, крепко стиснув её ладонью. Далее она взмахнула палочкой, и рана на её шее затянулась. Понять, что женщину убила стрела будет невозможно. Мужчина и женщина переглянулись: резкий кивок, и Бродерик исчез в зелёном пламени камина. Маггловский Лондон, стал, скорее, преступным районом Англии, нежели столицей. Загадочный поток неизвестных простому народу происшествий захватил всеобщую панику, а это, как было известно любому знающмему человеку — ключ к массовой разрухе. — Если не приучишься аппарировать всегда и везде, пунктуальность так и останется твоим слабым звеном. — укоризненно обернулся он. — Признак низкого интеллекта. — Людям хватает дымок над головами, Малфой. Я ещё способна к прямохождению. — девушка прибавила шагу, опустив козырёк шляпы ниже. Цвет её кожи вернулся к ней, а значит, собранные в гульку волосы будут становится всё длиннее. Амелия покидала её. Драко схватил Дафну за талию, завернув в более тёмный угол. Она тут же прижалась к стене: — Не перестанешь так делать и... Он прижал палец к её губам, громко шикнув. Взгляд парня был прикован к чему-то вне поля их зрения: — Ну конечно. — на губах заиграла усмешка. Дафне нравилось видеть этот игривый взгляд. Он ловко выудил волшебную палочку из кармана, послав вспышку куда-то вдаль. Через несколько секунд в закоулке показались рыжие кудри: — Ты рехнулся? — зашипела Джиневра. Рот Дафны тут же открылся от шока и радости, Забини удостоил Малфоя их особым взглядом. Им вообще не обязательно было говорить.— Колдуешь прямо посреди Лондона? — Ты плохо знаешь это город, Уизли. — его глаза сощурились, усмешка стала шире, а голос напомнил скрежет камня о камень. — У нас нет времени, джентельмены. — Дафна оглядела парней, опуская козырёк. С глухим хлопком четверых не стало, а грязный закоулок продолжил пропускать лишь сирены и гудки автомобилей. *** — Херес, и три огневиски. — произнёс Малфой, не поднимая головы. — Вам... — Никакого лимона в херес, ровно два кубика льда, и ветвь розмарина. — таким же ледяным тоном добавил юноша. Официантка поджала губы, записав сказанное. Она вернула взгляд остальным, и не услышав ничего, поспешила убраться от этого столика. — Тот слева даже не показывает лица. — усмехнулась девушка, вытирая руки о фартук. Полноватый бармен усмехнулся, глядя на четвёрку в самом углу. — Руки у него в перчатках, будто по локоть в крови. Жуткий. — Да ну...наверняка шрам. — его красные щёки округлились от усмешки. «Шрам? Хотелось бы.» — мысленно ответил он, глядя на кожаные перчатки. Драко слышал всё: их смешки, разговоры, разбирал лондонские диалекты среди толпы. Парень смог бы прислушаться к сердцебиению, если бы очень того захотел. — Почему мы сидим здесь? — Джинни опустила вуаль, вспомнив о сказанном Дафной. Рыжие волосы она стянула на затылке. — У тебя три попытки, Уизли. — Драко никогда не отвечал ей иначе. Забини осмотрелся, увидев лишь парочку стариков в затхлом, пропахшем табаком пабе, и многозначительно прокашлялся: — Ну? — Думаешь, я достану его здесь, Блейз? — закатила глаза Дафна. — Он с нами. — Я бы никога не облачился в одежду министерского старикашки, зная, что ничего не выйдет. — Что ты принесла, Джинн? — Дафна вернула внимание гриффинорке. — Орден выстоит в Лидсе, если всё действительно так, как вы сказали. Но если они пойдут на Шеффилд, риск будет выше. Римус считает, что если Пожиратели продолжат жечь маггловские районы, никакие другие атаки просто не будут им доступны, но я бы не была так уверена. Они всегда найдут лазейку, не вам это объяснять. Драко не поднимал головы, но Дафна чувствовала, как он обдумывал сказанное. Джинни права, Пожиратели Смерти не рассчитывали оставить всё так просто. — Как вы собираетесь уничтожать его? — поднял голову Блейз. Дафна сомкнула руки в замок, проговоря одними губами: — Так, чтобы никто не узнал, Забини. У стен мэнора не просто есть уши, — она подняла голову. — Там множество языков. — Что на счёт Амбридж? — Блейз прищурился. Драко невозмутимо медленно кивнул: — Лук и стрелы Дианы. Поразительная точность при правильном использовании и умении заклинать. — он сомкнул кулаки в кожаных перчатках. — Вы ведь могли не убивать её, а украсть медальон. — щёки девушки зарумянились. Она тут же замолчала, когда официантка с подносом расставила на их столе напитки. — Просто скажи «спасибо», Джинни. — Дафна осушила стакан. — Не ожидала, что вы станете говорить такое так скоро. — Стоило предугадать, хоть львят такому и не учат. — Драко задержал на ней стеклянный взгляд, та не стала дерзить в ответ. — Как ещё намекнуть Потти, Ронни и Грейнджер, что мы их опередили? — О ребятах ничего не слышно, последний раз Рон посылал письмо в июле. Штаб переживает, я не смею раскрывать вас, но яви вы себя — их скитания имели бы больше смысла. — Они знают. А значит, предположат, что если не нашли что-то, это сделали раньше. Смерть Амбридж — весточка. Громкое заявление, которое дойдёт до них. — голос Дафны напоминал лёд, брошеный в горячую воду. — То, что Кикимер проговорился отнюдь не удивительно. Но нам понадобилось больше времени. Уизли не пользуются у них популярностью. — Благодари, Малфой. Сведения добыты, крестраж с вами. — прищурилась Младшая Уизли. — Я возвращаюсь в Хогвартс на следующей неделе. Буду держать связь с Орденом и вами, и как только вы начнёте являть себя, школа будет на вашей стороне, об этом я позабочусь. За два месяца им удалось разгадать загадку. Джинни добыла для них «Природную Знать», служила ушами и глазами как член Ордена Феникса, находящийся в доме Блекков. Она искала нужные сведения, изучала всевозможные способы скрыть своё присутствие, голос, запах, или даже ауру. Девушка проникала в потаённые места дома, подбиралась к информации, и служила Призраком Драко и Дафне. Вознаграждением служили сведения со стола Пожирателей Смерти. Орден считал её юным шпионом, оттачивающим навыки, и умеющим пробраться в углы, найти соратников и выведать планы, на деле же она умела быстро попадать в нужные места, оставаться незамеченной и безупречно водиться с Пожирателями Смерти. Всё оказалось бы значительно проще, знай Орден о том, что среди соратников Лорда есть их люди, но риск быть обнаруженными был настолько огромен, что явить себя Ордену они собирались, зайдя в дом Уизли с пойманным зайцем — крестражами в руке. Пока Джинни могла говорить, что умело слушает, выслеживает «болтливых» Пожирателей, желающих поведать о собрании своим детям или женам, у них был шанс действовать безлико. Блейз Забини не носил метки, не был уважаем Гриффиндором, но играл роль бомбы замедленного действия. Он знал, какие мероприятия стоит посещать, знал, кем являются мужчины его матери, сменяемые как перчатки, и знал, что сможет припасть к обоим сторонам, столкнувшись лишь с осуждением в обоих случаях. И ещё Блейзу было, за кого сражаться на обоих сторонах. Два месяца назад он сказал Джинни, что сделает всё, чтобы она видела раздражающее лицо Уизли по утрам. Он не соврал. Если всё получится, она сможет хоть сутками слушать бредни Рыжего. И он знал, что способен сделать во имя этого. Дафну искали. Разумеется, когда письма остались без ответа, сообщения в школу не дошли, словно она снова сбила сову, а во Францию она не вернулась, по всей Англии был отправлен отряд, оплачиваемый достаточно хорошо, чтобы отыскать её. И отец не был идиотом. Вот только и Малфой-Мэнор не был построен идиотами. Выглядывая из окна поместья, она была готова увидеть прижатый к горлу нож, свои связанные запястья, но каждый раз невольно усмехалась: ни один из них не сравняется с Луи, её прекрасным Луи. Её руки были по локоть в крови, крови ублюдков и прекрасных людей. Уилтшир ожесточил её, Тёмный Лорд во главе стола воспитал в ней ещё большее равнодушие, но каждый раз, глядя на свои руки, которые Пожиратели успели прозвать «коготками», она видела лица тех, кого держала этими руками. Видела ладонь Эпионы так же чётко, как и шею Луи. Два месяца в этом месте позволили ей ответить на все вопросы о Драко Малфое, которым он всегда усмехался, горько отшучиваясь. Она понятия не имела, что мэнор сотворил бы с кем-то слабее его. Замок был огромен, воистину лишён светлых тонов, и таил в себе бесчисленное количество тёмных секретов, надёжно скрытых за стенами. Ей всегда казалось, что этикет в её доме был отточен до идеала, что отсутствие улыбки на лице означало дурной тон, а неправильная осанка — катастрофа. Ей с детства прививали то, без чего в семействе Дэ Вэллио выжить было невозможно: вкус, речь, внешний вид, жесты, правила поведения, эрудицию, ибо вечеринки подразумевали разговоры как о выпекании булочек, так и о торговых флотах и системе международных отношений. Идеальное понимание и вовлечённость требовалась в обоих случаях. Улыбка на лице в нужных местах, смех особого тона, сочувствующий взгляд и умение притвориться глупее, чтобы возвысить собеседника. Она должна была следить за уровнем напитка в бокале, считать количество выпитого алкоголя, видеть язык тела, и используя лишь знания и детали, добытые при беззаботном разговоре, просчитать вероятность дальнейшей перспективы их с отцом работы. Она должна была вычислять лжецов, слушать окружающих и считывать сигналы. Малфой-мэнор был местом, где всё обстояло с точностью наоборот. Их дество с Драко было похожим, и именно сейчас она поняла, на сколько. Вот только если в Нормандии ей стоило соответствовать образу в головах, подыгрывать и быть удобной, выводя людей на нужный лад, здесь считывали её. Никаких улыбок, эмоций, лишних взглядов или поднятий головы. Выражение интереса к говорящему, но ни грамма изречений. За семейным столом ничего не менялось: никакой лести, знаков внимания, прикосновений, шуток. Даже посмев переглянуться с Драко во время разговора Пожирателей, она видела, как эльфийка в стороне насупилась, торопливо скрывшись. Чему её не учили дома — падать на колени перед Повелителем. Она делала вид, что гордилась убитыми маглами. Делала вид, что к горлу не подступал ком, а сквозь маску Пожирателей она не издавала немые крики. И в какой-то степени это стало правдой: она не позволяла себе человеческие эмоции. Перед тем как позволить себе пустить слезу ночью, она убеждалась, что рядом никого нет несколько раз, а рот зажимала так плотно, как только могла. Каждый, кого она видела был льдом, камнем, и призраком. Люциус знал, какой она бывала. Знал, что это — иная Дафна, созданная ложными воспоминаниями, и страхом смерти. — Твои вещи доставили из Хогвартса. — бросил он. — Благодарю. — кивнула она. Он знал, что она врала ему. Знал, потому что врал сам. Как и многие другие: склонял голову, гордился содеянным, вызывался делать то, что указали. Каждое его слово было ложью, и он знал, что Дафна ведёт себя иначе. Он видел её в поместье Ноттов, в Хогвартсе, в её собственном доме. Она обманывала его так же, как и он её. Вежливость, надменная любезность, манерные кивки и взгляды говорили о том, что они видят друг друга. Малфой-мэнор был местом, где настоящих людей просто не было. Её покои были ей противны. Ироничным было то, что её собственная тюрьма и была уголком, где она могла быть в безопасности. Дафна была намеренно поселена как можно дальше от Драко. Окна комнаты выходили на сад: она находила нечто забавное в том, что даже тот не имел цветовой палитры и в летнюю пору. Покои девушки были всё такими же тёмными, сдержанными, безупречно прибранными к её заселению. Малфой-мэнор имел в себе сотни мерзких историй, перекрытых обоями с символами Малфоев на каждом шагу, выкрашенными стенами, тщательно проложенным паркетом поновее. Дафна иногда думала, что начни она сдирать зеленые обои, внутри окажутся черви: за мебелью, между половиц, под полом. Они начнут ползти, личинки пробирутся сквозь убежища, где их сдерживали, пытаясь спрятать. Тайны дома выберутся наружу. Какие люди здесь жили до неё? Из тумбочек и шкафов вытащили все предметы, из шкафчиков достали бумаги, были лишь книги на полках. Хотя, может, и эту литературу подобрали специально, чтобы о Малфоях она не узнала ничего. Здесь было полным-полно пустых комнат, и она сомневалась, что такую чистку пределывали с каждой при заселении гостя: её фамилия вынуждала домочадцев делать всё, чтобы отсюда она не вынесла никакой информации о древнейшем роде. Любая скверна, что станет ей доступна, попадёт в дом Дэ Вэллио, а этого Люциус допустить не мог. Он позволил ей жить в их доме, и обеспечил всем необходимым, включая Чёрную Метку. Но она знала, что он намеренно отправляет куда-то Драко по поручению, или находит ей новое занятие, когда тот свободен. Они питали надежду на её смерть в этой войне, в одночасье с тем, как не верили в свою жизнь после. К ней была приставлена эльфийка, очевидно, исполняющая роль шпионки, а не слуги. Дафна не сомневалась, что информация о её досуге была передана Люциусу Малфою, поэтому занимать себя чем-то кроме чтения она не могла. Передвижение по дому осуществлялось в присутствии эльфийки, а отказаться от её помощи, говоря, что за два месяца уже запомнила дорогу до столовой было практически невозможно. В фамильную библиотку она пыталась выбираться почти ежедневно, прибывая здесь первые дни, но сведения о истории древнейшего рода были опасны и ценны, и ответом на просьбу посетить библиотеку становилось: «Пусть гостья скажет Тори, о чём собирается читать. Тори принесёт книгу.» «Дорогая Тори, принеси мне книги о змееустах, структуре создания крестража и стадиях расщепления души.» Разумеется, ответом Дафны служило молчание. И тем не менее, в темноте замка, без сна и чёткого плана, две белые макушки склонялись над книгами. Французский язык в очередной раз обрёл важное место в их плане, и хотя бы Драко имел возможность проводить в библиотеке столько, сколько нужно. В Хогвартсе ей казалось, будто Перси настоящий тиран, постоянно шастующий за спиной, и приостанавливающий любую рутину. Но сейчас он казался всего лишь заботливым родителем. Эльфы. Она недооценивала их: магия существ обходила все ограничения в виде простарнства и времени: они могли аппарировать, колдовать, и наводить порчу когда, где, и как угодно без помощи палочки. Эти маленькие создания были способны узнать всё, и только сейчас она поняла, на сколько прекрасными шпионами они были: просачивались сквозь углы, имея прекрасный слух и умение скрыться. Драко, казалось, слышал всё и всех. Идя по улицам Уилтшира он часто заводил руку за спину: это было сигналом того, что кто-то подслушивает, следит, и, при самом худшем раскладе, — преследует. Она всегда кивала, будто бы заметила это в одночасье с ним, но талант парня слышать малейший шорох был поразительным. Но когда один из эльфов, притаившись за углом, вслушивался в их разговор, даже ему не удавалось увидеть его. Французский говор ничего не давал существам, но они умели приглядываться, видеть эмоциональный окрас, и думать, в конце концов. — Дафна, Вы выглядите не выспавшейся, — голос Нарциссы напоминал накрахмаленный воротник: низкий, томный. Дафна хорошо знала, что такое безупренчый вид. С самого утра волосы женщины были идеально уложены, она была одета в платье коричневого оттенка с белым воротом, а на ушах блестели серьги. Дафне приходилось привыкать к тому, что в семь утра в этом доме люди уже готовы принимать гостей, или убивать магглов. Вариантов было не много. — Тори не достаточно взбивает подушки? — она потянулась к салатнице, и к ней тут же подбежал эльф, накладывающий еду. Дафна улыбнулась так сладко, как только могла: — Что Вы, Миссис Малфой, — она легко коснулась салфеткой губ. — Тори просто сокровище. Люциус усмехнулся. Называть здесь эльфов подобным образом было просто смехотворным, но главное было перевести тему от бессонных ночей на любую другую: её бестактность и неосведомлённость подходила. — Во Франции вы предпочитаете такое наименование? — Во Франции редко встретишь прислугу эльфа. — она вскинула подбородок. — А моё семейство издавна предпочитало не порабощать существ. В поместьях всё чаще работают горничные, повора и домашние учителя, получающие зарплату, и не спящие в чуланах замка. — её голос не выказывал пренебрежения, но дорожка была скользкой, хотя её тон оставался бодрым и спокойным. — Вы, наверняка, обратили внимание, прибивая в Нормандии. — кожа Люциуса побледнела от этих слов, а звук падения на пол вилки Драко эхом отдался по залу. *** На то чтобы съехать из квартиры, которую сдала им старушка, проживающая прямо над ними, ушло почти два месяца. Женщину приходилось держать под Империусом всё это время, а постоянная вонь, насекомые и отсутствие отопления стали прекрасным стимулом к усердной работе. Маггловский Вегас казался Диане жестоким, неприветливым, и отнюдь не напоминающим всё то, к чему она привыкла. Какофония звуков пугала её, бродить с Эпионой и Паулом каждый вечер было сущим испытанием. Она слышала их беглый португальский, вглядываясь в вывески. — Вы ведь уже были здесь? — спросила она в первый день, когда Эпиона взяла немного дешёвой еды на улице. Английский был для неё таким же чужим, как и эта страна. — Нет, конечно. — Паул подул на нечто, завёрнутое в тесто, чтобы оно скорее остыло. Глаза Дианы округлились, от этого исходил странный запах. — Мы никогда не возвращаемся в одни и те же места, но Соединённые Штаты отнюдь не новое для нас. — Невада другая. — Эпиона вдохнула прохладный ночной воздух. Люди расталкивали их, но девушка, казалось, не была растеряна. — Магическое сообщество каждого штата тоже иное. — Но почему мы живём среди магглов? — она начала догонять их, пробираясь через людей на шумной центральной улице. — Потому что прибыльнее всего здесть жить жизнью скрытого волшебника. Мы определённо найдём здесь магов, но работать и жить как волшебники не станем. У тебя даже нет доказательств, что ты окончила Шармбатон, а Диана Дэ Вэллио, по словам твоего отца, живёт с семьёй и детьми на другом конце земного шара. — Эпиона с наслаждением откусила завёрнутую в пакет еду. — Вегас преступен и насыщен: те стереотипы, которыми волшебники пользуются. Прийдётся изучить правила, разобраться в базовых маггловских вещах, но всё, чем занимаются разумные волшебники — выносят баснословные суммы с помощью ловкости рук и трюков. Тебе даже не нужно мошенничать, магия всё сделает за тебя. — Ага, особенно в моём случае. — буркнул Паул. — Но я даже не знаю, что такое «компьютер» или... — она обернулась, вслушиваясь в звуки на улице. — Что за круглый сэндвич, или эти картофельные палочки? Я не верю, что сейчас девяностые, меня перенесли на двадцатку лет вперёд! — Это фаст-фуд, и ты обязательно с ним познакомишься. — она протянула ей бургер. Девушка поморщилась. — Ты права, Диана, — Паул засунул руки в карманы старой куртки. — Тебе не найти прибыльную работу, у тебя нет поддельных документов, как у нас. Остаётся играть. Работать за гроши и преумножать. И она научилась. Английский оказался меньшей из проблем. Девушка не знала ничего: машины, метро, еда, профессии, специальности, о которых она и не слышала. Приходилось узнавать, как магглы ведут расчёты, как оплачивают счета. Поддельные документы так же оказались меньшей проблемой. Магглы в Албании не имели ничего общего с тутошними. Она взяла себе маггловскую фамилию, и стала скромным флористом и официанткой. Эпионе повезло значительно больше: она чувствовала магглов. Знала их, и могла с ними слиться. Едва ли Америка была тем местом, где существовал определённый стандарт или модель поведения. Это, пожалуй, спасло троицу. Вещей они почти не имели, Эпиона тащила увесистый рюкзак, а потрёпанный автомобиль остановился на дороге. Дом казался старым, а район отнюдь не благополучным. Паул перекидывался фразами на португальском с сестрой. Они не выходили. Дождь барабанил по стёклам, и Эпиона постоянно проверяла свой телефон-раскладушку. Диана прижалась щекой к холодному стеклу, вслушиваясь в звук дождя. Она вздрогнула от стука. Оконное стекло опустилось. — Добрый вечер. — мужчина в пальто кивнул им, и они тут же вылезли из машины. Район действительно был иным. — Министерство не вмешалось? — Диана почти не слышала их разговора, и едва ли понимала язык. Голос Эпионы был гораздо более взволнованный, чем обычно. — Нет, это не Англия. — он рассмеялся. Судя по хрипотце, мужчина курил. Сигареты были единственным, что оставалось здесь таким, как в её прошлой жизни. — Немаги не жаловались, а значит, американское министерство закрыло глаза. — пожал плечами Паул. Немаги? Она, вероятно, ослышалась. — С вами ещё кто-то? — он наклонился, смотря на заднее сидение. — Она не очень говорит по-английски, но прекрасно владеет магией. — уверенно закивала Эпиона. Они остановились у паба. Диана подняла голову на вывеску: потёртую, выцветшую, но она сразу поняла, что это штаб. Таких ей приходилось видеть достаточно. Внутри оказалось тепло, и пахло совсем не так, как в городе. Посетители не были похожи на волшебников, которых ей доводилось видеть, но и магглами не являлись. Они прошли к барной стойке, и парень оттуда вручил мужчине ключ. Удивительно, но тот был совершенно обычным; мужчина прошёл к самой дальней двери: — У вас пол часа. — замок щёлкнул. Они тут же оказались внутри. Здесь не было окон и света было предостаточно. Стены были такие же обшарпанные, а в центре комнаты был камин. — Было сказано: девять. — она взволнованно глядела на очаг. — Может они не учли разницу во времени? — буркнул Паул. Внезапно, в пламени камина послышалось тихое шипение, и им удалось увидеть очертания двух голов, теснящихся в одном камине. Черты лиц были узнаваемы, будто это были скульптуры из лавы, огня или чего-то раскалённого. Эпиона опустилась на пол у камина. Такой контакт стал обыденным, главное было сопоставить время и дать Дафне и Драко правильную наводку. В каминах мэнора они появляться не рискнули бы, Дафна и Драко раз за разом подвергали себя риску, связываясь с ними, если бы хоть один эльф заметил или услышал, что они ведут с кем-то беседу, Дэ Вэллио сидела бы под замком. — И снова здравствуйте. — шёпот Дафны был редким явлением, как и искренняя улыбка на её губах последние недели. Заметить мешки под глазами, бледный цвет кожи было невозможно, поэтому фарфоровые черты её лица и в огне оставались теми же. Эпиона одёрнула руку, тянущуюся к огню. — Вы не выглядите особо удолветворёнными. — Диана села около девушки. — Что-то пошло не так? — Всё прошло идеально. — бросил Драко, растягивая слова. — Но ты права, такое не удовлетворяет. Диана была рада видеть мальчишку. Даже сейчас, когда он говорил ей об успешном убийстве, она была рада видеть это острое, угловатое лицо, напоминающее работу особо обозлившегося на мир мастера, который, к тому же, решил работать с глыбой льда. Каждый раз в новом камине она видела парня, рассказывающего о совершённом ими с всё большим равнодушием. — Мы не могли уничтожить его около недели. Я использовала силу нимф, и была готова пострадать, но не настолько. — её голос стал холоднее. — Я смогла уничтожить его. Он лишал меня возможности дышать, пока я это делала, и сопротивлялся так, что мои руки загорались каждый раз. Эпиона ощутила угол в груди. Несокрушимое расстояние между ними сопровождалось голодом, жаждой нимф к себе подобным. Она взглянула на смуглую кожу своих рук: магия струилась, но девушка была вынуждена держать её под контролем. Об этом она не могла говорить даже волшебникам Вегаса. — Уизли оказалась неплохим пауком среди Ордена, во имя того же Ордена. Поттер определённо попадёт на этот же след, и тогда эльф расскажет ему, что он тут не первый. — Ты смог заклясть лук? — спросила Диана. Драко кивнул: — Разумеется. Сопоставив траэкторию с временем суток, положением и расстоянием, он попал даже слишком удачно. — на вопросительный кивок девушки он сказал: — Шея. — И вправду слишком удачно. — Мы думаем о приумножении. — призналась Дафна. — Каждый член Ордена будет иметь лук, который будет достаточно просто магически приумножить. Любая твоя стрела может быть увеличена, если каждый волшебник будет владеть этим заклинанием хорошо. Если модернизировать технику, могут разниться размеры, направления, но каждый из них будет заклят на определённую цель: огонь, взрыв, кровопролитие, земля, ток. И каждый будет достаточно просто превратить в два или сотню. — Это кащунство! Каждый мой лук создан вручную, и я не заклинаю их. Их нельзя просто штамповать, будто печатая. — Нам удалось заклясть его правильно. Он был заклят на определённую цель, маяк — Долорес Амбридж. Мы подобрали правильное время, место, изготовили Оборотное, но если таких будет сотни, а каждый будет заклят на нечто особенное, Орден будет иметь особый вид оружия. От тебя будет нужно лишь несколько штук. Диана закусила губу: она станет изготавливать оружие для Ордена Феникса? Оружие, которое никогда таковым и не являлось? Дафна всерьёз считает, что сможет научить каждого из них приумножить лук правильно? — Но как ты обеспечишь ими Орден? — Скоро пройдёт третий месяц. — усмехнулась она. — Настанет время явить нас миру. *** Нарцисса Малфой не любила снимать перчатки. Имей её жизнь другой антураж, это представляло бы собой некую проблему, но в представленном ей обществе, ничего необычного этот элемент гардероба не представлял. Утро Миссис Малфой начиналось с взгляда на безупречно выложенную на полках коллекцию перчаток: коричневый, чёрный, бледно-голубой, бордовый: сегодня её холодные, длинные пальцы покрывала нежная ткань кровавого оттенка. Блеклые цвета были символом нейтралитета — как отсутствие татуировки, или её ледяное, туманное молчание. Дафну всегда забавлял так называемый нейтралитет и лояльность женщины, в тот час когда в её доме, в разгар войны находится Лорд Волан-Де-Морт. Но сегодня, всмотревшись в террасу из окна, Дафна увидела ярко-красный цвет. Ничего пестрее в этом доме разглядеть не удавалось, поэтому всё внимание девушки было приковано к женщине, сомкнувшей ладони в замок, и бесцельно всматривающейся в огромный сад. — Выходите, Дафна. — услышала она голос женщины по ту сторону стекла. Дафна повернула ручку, и холод тронул её кожу сквозь ткань чёрного платья. Но Миссис Малфой простояла там около получаса, и не планировала возвращаться. Что-то произошло. Дафна не слышала звуков, подтвердивших это, но ощущала тревогу женщины, и её пронзительный взгляд на свои перчатки. — Разве Вы ещё не поняли, что подглядывать в этом доме — плохая идея? «Сказали бы Вы это своим эльфам.» — Прошу прощения, подобные вещи пробуждают воспоминания. — лучше было говорить что-то, хоть немного похожее на правду. — И какие же? — она не оборачивалась, но Дафна ощущала её слабую улыбку. — В тяжелые моменты моя мама проводила на террасе часы без движения. Между ними повисла пауза, и несущая стена в виде Нарциссы стала толще. — София...верно? Нам не удалось пообщаться, но единожды я видела её. Если память мне не изменяет, мы одного возраста. Верно. Дафна была вторым ребёнком, рождённым в тот же год, что и Драко, когда Софии было двадцать пять. Но будучи помолвленными ещё со школы, Нарцисса и Люциус были обязаны подарить миру наследника сразу, как только вступили в брак. Но Драко родился в тот же год, что и… — Как Ваши воспоминания? — она резко сменила тему, но и от этого вопроса Дафна вздрогнула. Разумеется, Нарцисса знала. — За два месяца я смогла восстановить большинство. Всё действительно было так. Искажённая память продолжала преследовать её, бросать в пот от того, что она видела: знала, что это ложь, но не могла добраться до правды. Девушка не имела возможности освободить разум перед тем, как уснуть. Словно только она коснулась подушки, она слышала лишь «посмотри, кто ты теперь.» Дафна Дэ Вэллио — тот образ, который видели одни, та картина, которую она дарила другим, и тот обман, что девушка была способна внушить каждому, теперь постиг...её саму? Она стала одержима идеей восстановить воспоминания, Драко был уверен в возможности этого, но два месяца девушка провела, изучая свои мысли, искореняя убеждения, которые исказила, и пытаясь отыскать корень каждого из них. В ту ночь она изрезала всё то, что знала, каждое искажённое воспоминание изменило её личность, и в ту ночь, всего за несколько минут, она стала полной противоположностью самой себя. Она больше не помнила уроков маггловедения, своих рассуждений о прогрессирующих взглядах. На место пришли совсем иные. Девушке казалось, будто она сама изрезала нечто в своей голове ножом, и подменила на нечто противоположное. Дафны Дэ Вэллио больше не существовало. Драко не был способен узнать её, она сама не могла понять, кого видит, смотря в зеркало. — Так будет безопаснее. — говорила она ему. — Я верю в то, что говорю, а значит и Лорд верит мне. — Ты забываешь, что ты не веришь Лорду. — он хранил привычное спокойствие. — Ты не помнишь, зачем тебе его доверие. Задавай себе вопросы. Спрашивай себя о каждой приходящей в голову мысли, иначе ты никогда не вернёшь Дафну. И она спрашивала. Спрашивала истинную причину её нахождения здесь, их разговоров с Драко, самого присутствия Малфоя-Младшего. Он окунал её в гипнотическое состояние с помощью магии, пытаясь добраться до ложных воспоминаний, и вернуть им истинный вид. И с каждым разом становилось всё легче смотреть на себя, но всё сложнее сидеть за столом Пожирателей. Её первые недели прошли в искренней вере. Она помнила то, как питала желание оказаться здесь, как предала семью, чтобы припасть к ногам Повелителя, и как жаждала убийства Дамблдора. Она брала Драко за руки, причитая о благородном Лорде Волан-Де-Морте. Она благоговейно глядела на мрачные стены своей комнаты, и не знала сна, не сопротивляясь нескончаемым воспоминаниям, что нашли покой с особняком и собраниями Пожирателей Смерти. По её щекам катились слёзы, когда она завороженно глядела на Чёрную Метку в огнях свечей своих покоев. Драко говорил себе, что это не она, что ему остаётся лишь вернуть подлинную Дафну, но в голубых глазах так давно не мелькало её настоящего взора, что ему казалось, будто он теряет её. И он отдавал собственную грязную душу дабы вернуть её голос, достать со дна смех Дафны Дэ Вэллио, и стереть её безликий образ Пожирательницы Смерти. Неожиданно, тайна Полумны Лавгуд впервые открылась им. — Больше десяти из нас явилось в Министерство в тот день. Поручение Тёмного Лорда имело сжатые сроки, и несмотря на их очевидное бездействие в нашу сторону, нам нужен был доступ к конкретным хранилищам и архивам. Матч по квиддичу был простым саботажем. — отмахнулся Яксли, сложив руки на столе. Дафна внимательно обвела его взглядом. — Лёгкий способ отвести внимание от произошедшего в тот день. — его отстранённый тон заставил её навострить уши. — Дамблдор определённо знал о всём, и понимал, что других стариков, решивших помешать этому не найдётся. — Вы просто сделали так, чтобы он остался в школе. — пара пазлов, и простая картинка голова. Дафна усмехнулась — ход был великолепно отточен. — Всего один прокравшийся, околдованная полоумная, которой и без того не станут верить, и потрёпанная команда гриффиндорцев с одним едва не мёртвым участником. — Вы позаботились о том, чтобы Лавгуд был оказан «тёплый приём» в больнице. — хмыкнула девушка, сжав руки в замок. — Мунго окончательно забрал у неё возможность быть свидетелем, и она благополучно отправилась в школу. Всё просто, а девочка никогда не раскроет рот. — А старик не может покинуть свой пост. — кивнула Дафна с горькой усмешкой. Ей понадобилось время на осознание произошедшего. Она восхитилась незаметным проникновением и проделанной работой, и лишь спустя неделю искоренения ложных воспоминаний осознала произошедшее. Хогвартс перестал быть безопасным местом давным-давно. Пожиратели смерти стали тенями, способными без прикосновений сотворить «безобидный саботаж». Дэ Вэллио вспомнила еле стоящую на ногах девушку, её стеклянный взгляд. Луна ничего не помнила, не была способна и сказать что-либо, а это было простым и безобидным заданием на ряду с тем, в чём участвовала Дафна. *** — Ты не желаешь говорить со мной. — француженка стирала с щёк горячие слёзы, когда открыла глаза после команды Драко. Она лежала на его руках, кожа пылала от пережитого на минуты, будто только что он окунул её в самую отвратную книгу на земле. — Почему же? — Я — больше не я. Он не был способен смириться с ней. После того, что сделала с ним Дафна, он физически отвергал то, что она поселила в себе. И Драко был готов отдать всё, лишь бы вернуть Дафну Дэ Вэллио. Лишь бы позволить ей искоренить это, как напасть чумы. Лишь бы она вспомнила, кем являлась на самом деле. — Это оказалось сложнее, чем я мог представить. — он положил палочку на стол. — Твоя работа оказалась слишком безупречной, и всех книг этого дома не хватит, чтобы вернуть всё к истокам. Потому что в первую очередь, ты делаешь это сама. Он использовал всевозможную магию, снова и снова погружая её в податливое состояние, когда её разум был открыта, а оценка ситуации отсутствовала. Она открывала глаза в поту, лежа на ледяном полу, каждый раз, пытаясь сдавить крик. — Это ложь, Драко... — шептала она. — Это тоже ложь. — она медленно села, и упала прямо ему на грудь. Он привычно кивал, поглаживая её по мокрой спине. — Ты никогда не хотел убивать его. Мы не... — её накрыла волна сдавленных рыданий, когда истина обернулась реальностью. Каждый раз ей снова казалось, что её воспоминания режут, вскрывают, но после этого в каждой из истин она видела смысл. Всё больше смысла в изучении крестражей, и всё меньше — в часах молчания за столом Пожирателей Смерти. Она проводила ночи, используя магию, или прокручивая последний год цепочка по цепочке. Она видела, как в детстве отец рассказал ей, почему эльфы не должны работать на волшебников. Это воспоминание жило, а значит, противоположный устав был ложью. Она отыскивала малейшие детали, и соединяла вместе, восстанавливая реальные воспоминания. Кошмары не перестали покидать её, ночами ей казалось, что Метка на руке пылает, а весь дом окутал зелёным пламенем. Она ненавидела каждый вечер перед сном, но и не молилась о наступлении утра. — Я вернусь, обещаю. — тихо промолвила она, смотря через окно, и проводя пальцами по золотой ручке. — Уже возвращаешься. — она не видела его усмешки, но чувствовала радость в его тоне. Драко нал, что Дафна возненавидит этот дом. Знал, что возненавидит всё связанное с рисунком на её руке, и видеть Дафну, зачарованно вглядывающуюся в узоры на стенах, или касающуюся своим языком змеи на предплечье было сложнее, чем забираться в её голову. Это была не Дафна. — Я рад, что ты ненавидишь это место. — хмыкнул он. — Потому что теперь это и вправду ты. Он скучал по ней. Скучал каждый день, когда слушал её пылающие монологи и величии Повелителя, задании свыше, и всём том, что эта девушка сама внушила себе той ночью. — Ты мучила его. — они быстро шли по коридору, его длинная мантия развеивалась. Дафна сжала челюсти. Они чертовски устали после задания, и злость каждого словно дошла до края сосуда. — Ложь, Малфой! — рявкнула она. — Я исполняла приказ! Он схватил её за запястье: — Штурм, погром, разруха — это приказ. — прошипел парень. — Убийство магглов не являлось приказом. — Сегодняшний поджог Лестрейндж тоже не являлся приказом. — слова слетели с её губ до того, как она осознала сказанное. Девушка отвела взгляд от Драко, её глаза округлились. «Что я такое?» — отчётливо услышала она свой вопрос. — Я отвратна тебе, лучше просто уходи. — она прижала пальцы к вискам, взявшись за дверь ручки. Коридор был тёмным, над замком застыла ночь. Её метка пульсировала, а ощущение маски Пожирателя на лице так и не ушло. Она вдавила ногами ковёр в коридоре, крепко сжимая ледяную ручку двери покоев. Он ушёл. Свет из окон пробивался в коридор, а Драко испарился беззвучно. Как и всегда. Два месяца, оснащённые грязной работой, и часами наедине с Малфоем, когда всё, на что они тратили это время — её воспоминания. И благодаря этому ей удалось вернуть их. — Я бы хотела попросить Вас сегодня хранить тишину. — Нарцисса повернула голову, и её серьги заискрились. Глаза не имели характерного цвета, но Дафна видела, как еле заметные морщины на её лице стали отчётливее, а она всё больше сдавливала тревогу. — Иначе Вы больше не сможете прибывать здесь, а боюсь, вариантов у Вас немного. — Разумеется, но в чём должна заключаться тишина? — В Вашем отсутствии. Сегодня Вы — статуя. — она подошла к ней ближе, сомкнув свои ладони крепче. — Я не смею пропускать собраний, Миссис Малфой. — чёрная лента на её белых волосах трепеталась на ветру. На секунду в глазах женщины отразилось отчаяние, смешанное с раздражением, будто её губы не были способны озвучить её мысли. — Разумеется, — её уста, как всегда, отсекли противоположное желаемому. — Но сегодня я прошу Вас хранить молчание. Сидеть с гордо поднятой головой Вас хорошо научили, но только умея сохранять спокойствие и тишину Вы сможете ужиться здесь. — Меня не оповестили о важном мероприятии? — девушка приподняла подбородок, ощущая мурашки на холодной коже. Между ними повисла тишина, когда они услышали крик, доносящийся из дома. Дафна торопливо повернулась в сторону, а Нарцисса опустила голову, закрывая глаза. Женщина сжала руки, и стоило Дэ Вэллио метнуться в сторону выхода, она взмахнула палочкой: — Ваше молчание начинается сейчас, Дафна. — её голос отдавал скрытой тревогой. Дэ Вэллио подняла голову, увидев в стеклянных ставнях двери Люциуса. Он без труда открыл дверь. В его руке была трость с огромным набалдашником, он бросил взгляд на Дафну, стоящую чересчур близко к нему. Девушка умело увильнула от движения трости в её сторону. — Пора. — скрежет его голоса заставил Нарциссу поднять голову. Собрание казалось обыденным. У него всегда было три правила: вниз, вниз, и ещё раз вниз. Чем ниже поклонишься, оказавшись у порога, тем больше шансов, что в твою голову сегодня не полетит Круциатус. По счастливому стечению обстоятельств, ей это удавалось. Это правило имеет парадокс тишины: по счастливой случайности, Тёмный Лорд имеет склонность находить её подозрительной. Говорить не громче Повелителя, не тише остальных членов собрания. Ни в коем случае ни мямлить, ни пищать, иначе существует риск оказаться на месте Хвоста. Над столом повисло тело: женщина облачённая в потрёпанные лохмотья, сопящая и тревожно сглатывающая. Сложно было сразу понять, что она жива. Её грязные руки свисали прямо над столом, а тело вытянулось в неестественном положении: Дафна видела такое часто, взгляды Пожираталей упорно избегали её. Драко не было на собрании, а сегодня ей не удалось украсть даже его взгляда, не говоря уже о разговоре. Ей казалось, что в Хогвартсе они ведут себя отстранённо: они могли игнорировать друг друга в коридорах, провести бесчисленное количество разговоров взглядами, и лишь вечером украсть друг у друга пару поцелуев. Здесь же всё это казалось настоящей обителью. Нарцисса стояла прямо за её спиной, Люциус опустил руку на плечо жены. Увидев троицу, Лорд обернулся резким движением, волоча за собой туманное облако одеяний. — Мы совсем заждались вас. — он повёл рукой с нарочитым великодушием. Малфои заняли свои места, что сделала и Дэ Вэллио. Нарцисса занята стул Драко, что окончательно стало гнилым признаком. Женщина являлась на собрания лишь в случае определённой необходимости. Дафна вжималась в кресло, стараясь дышать как можно тише. Оно не изменилось даже когда она узнала женщину: Чарити Бербидж, её школьная учительница. Она не позволила себе рассмотреть её, но лицо женщины было искажено, по щекам текли слёзы, а она слепо повторяла: «Прошу...прошу...» Дафна закусила внутреннюю сторону щеки. Она предпочитала вжимать в кожу острые ногти, но Пожиратели Смерти не смели прятать рук. — Я полагаю, вы уже познакомились с нашей сегодняшней гостьей. — Волан-Де-Морт опустился на кресло во главе стола. Гостей было много. Каждый пах металлом, заканчивал криками и всхлипами. Некоторые были сильнее и боролись, кто-то пытался молчать, но в конце-концов, все с оглушительным звуком падали на стол, пока жизнь покидала их. — Чарити Бербридж, внезапно поразившая нас своим творением. Это она. Дафна мысленно рассмеялась своим надеждам на иное. Как интересно, сколько конечностей у неё останется, расскажи она Лорду, как любила этого учителя? Как оставалась после уроков, и как посещала Маггловедение без цели вписаться в круг магглорождённых, а потому что была способна желать чего-то? — В новой изданной статье Миссис Бербридж мы можем наблюдать интригующий посыл, — он прокашлялся, обращая взгляд на газету. — «Магглы — существа, ничем не отличающиеся от волшебников физически, и ментально. Они имеют те же языки, организм, и разум. Их внешность не разнится с нашей, их умственные способности могут превозмогать волшебные, а технологии, в которых они обрели успех благодаря отсутствию магии — впечатляют, и не способны быть оцененными или постигнуты нами, волшебниками. Так почему же мы смеем ставить магглов ниже? Их кровь не разнится с нашей, теплота их тела, смех, и функционирование — ничто иное, как идентичное нам явление.» Зал озаряется слащавым смехом. Это тот самый момент, когда Дафна привычно поднимает голову в возмущении, прыснув со всей напыщенностью. Волан-Де-Морт бросает газету на пол, и та сгорает за секунду. Он смеётся, будто в такт собранному оркестру. — Что ж, раз Миссис Бербридж уверяет нас, что магглы вполне эквиваленты волшебному роду, и должны быть оценены по достоинству, на равных... — эти слова подразумевают новые усмешки. Дафну забавляет, с каким опозданием некоторые посмеиваются. Будто колеблясь, вглядываясь, улыбнулся ли каждый за столом. — Сегодня мы одарим её той силой, которой властвует маггл. Хвост! Дафна коснулась ожерелья с тёмными камнями, вглядываясь в лохмотья пленённой учительницы. Одежда каждого за столом изысканна и безупречна. Она облачена в чёрное кружевное платье, будто бы цель сегодняшнего вечера — не убийство её школьной учительницы. В зале тут же появляется Хвост, за которым следует Драко. Его голова привычно высоко поднята, взгляд холоден, но поклон низок, на ровне с чарующими словами Повелителю. — Рад, наконец, присоединиться, Мой Лорд. — Мы не менее счастливы, Драко. — паучья рука Тома скользит по плечу парня, облачённого в пиджак. Стоит Драко последовать в направлении стола, как он закрывает глаза, стиснув зубы. Скулы тут же обнажают желваки, а бледная кожа становится белой. Дафна вскинула голову, стиснув зубы. Круциатус невербальный. Это плата, которую Драко вносит за присутствие за столом каждый раз. Но в этот раз всё иначе. Он никогда не приходит позже лишь по причине своего наказания. Парень стоит на ногах. — Взгляни, Дафна. — издёвка в его голосе Волан-Де-Морта: скрежет и гниль. Эта боль никогда не становится привычной, но заклятие — да. То, как работает Лорд — разумеется. Драко держит руки за спиной, вжимаясь туфлями в пол. Он стоит как можно дольше, пока Лорд не начинает использовать что-то другое. Из глаз Драко постепенно начинает литься нечто чёрное. Кажется, в этом и есть отличие. Дафна знает, что Лорд смотрит на неё. Его задача — стоять. Стоит ему упасть на колени — его не допустят к собранию. Стоит попросить о пощаде — всё станет лишь хуже. Задача Дафны — смотреть. Взирать с равнодушием, не опуская головы. Каждый раз, заходя в зал, девушка не испытывала страха быть наказанной за проступок. Девушка боялась, что не сможет выдержать его плату. Никто не называл чётких условий. Но Дэ Вэллио знала, что сводить взгляда не имеет права. В этот раз плата выше, намного. Чарити исчезла. Пропала Нарцисса и Люциус. Осталась только чёрная, нескончаемая жидкость, льющаяся из глаз Драко. Появились чёрные нити, овивающие его, и проходящиеся по его коже. Каждая из них обжигала и резала. Парень стал носить перчатки. Прикосновения начали иметь болезненный вид, он не имел желания касаться человеческой плоти, древка палочки. Он снимал их лишь около Дафны, когда его пальцы проходились по её холодной коже. Сейчас же руки покрывали чёрные, струящиеся ветви, словно его оплетал терн, вырастающий прямо из него. Драко вскинул голову вверх. Жидкость стекала на пол. Он стоял. Девушка слышала скрежет, шипение, и нечто вроде отчаянных рыков. Она лишь прищурилась, и продолжала глядеть, как он разрывается. Без слов. А затем всё закончилось. Струйки темноты на его коже рассосались, а жидкость перестала вытекать. С каждым разом, как парень моргал, его глаза снова обретали серый цвет, вместо затуманенного чёрной жидкостью. — Прошу, Драко. — Лорд повёл его, словно сына, снова держа за плечо, как ни в чём не бывало. Драко смотрел на учительницу: его взгляд не выражал ни крохи человеческого, что в нём было. Чарити продолжала подёргиваться, и лепетать что-то, когда Волан-Де-Морт нашептывал нечто Драко на ухо. Тот резко кивнул, и ловко выудил из кармана палочку. — Северус, прошу тебя. — взмолилась женщина. Дафна сжалась. Он не имел права колебаться. Если сейчас в его голову закрадутся сомнения, если он задумается, и сожмётся. Или если взгляд пустых глаз выдаст хоть какую-то эмоцию — он проиграл. А значит, всё не так плохо, и их можно спасти. Малфой всё ещё способен жить, а не существовать, и всё ещё можно исправить. Если сейчас его палочка дрогнет, значит все трещины на фарфоре станут цветами, а он будет спасён. — Авада-Кедавра. Удар. Зелёная, безупречная вспышка, и чётко вычерченная руна. Дафна не позволила себе податься назад, или закрыть глаза, лишь укол боли вернул её к реальности. Яркий свет, тут же исчезнувший. Тело упало с громким звуком. Парень медленно опустил палочку. Женщина оказалась в скрюченном, неестественном положении. Он позволил себе взглянуть на тело, прежде чем опустить палочку в карман. — Нагайна, — прошипел Повелитель. — Ужин. *** Экипаж вёз их в самые разные точки, и после очередного размытого ответа, Дафна перестала задавать вопросы. Девушка привычно сидела струной, не подавая малейшего признака страха или смущённости. Пейзаж за окном экипажа сменялся, и несмотря на то, что взгляда от него она не отрывала, Дафна не видела того, на что смотрела. — Покажи. — приказал Драко, и Дэ Вэллио бросила на него строгий взгляд лисьих глаз. — Прошло два месяца. — её голос напоминал лязг ножей друг от друга. Девушка задрала рукав левой руки, обнажив предплечье. На белой коже красовался тусклый рисунок хорошо знакомого ему символа. На несколько секунд его холодный взор замер на Метке, будто парень пытался заставить её говорить взглядом. — Болит? — Ты смеёшься? Он провёл по тусклым чернилам холодными пальцами. Каждое касание словно выжигало на руке свой след, но Дафна сидела смирно. — Не обманывай меня, Дафна, — он сам спрятал её татуировку. Минута прошла в ледяном молчании, затем он уставился на её туфли: — Почему ты решилась? Девушка сомкнула ладони в замок, столкнувшись с ним взглядом: — Поздно спрашивать, Принц. Как видишь, от этого не откреститься. — Сколько бы ты не сомневалась, мы сейчас здесь. — они оба взглянули на сменяющиеся горы за окном. — Я никогда не сомневалась в себе. — А во мне? — Сколько бы я не сомневалась, — повторила она. — Я сейчас здесь. — Я решил отправиться в Йоркшир один. Я добуду нужные сведения, и передам их Уизли. — Не сходи с путей, Малфой. — она закинула ногу на ногу. — Мы действуем по плану. Я отправляюсь с тобой. Он поставил локоть на подлокотник и взглянул на неё из-под лба: — Я не могу позволить тебе так рисковать. Девушка усмехнулась. Внезапный холод прошёл по её телу. То самое видение, показанное ей вейлой много месяцев назад. Вагон, приглушённое свечение, и напряжение, повисшее между ней и кем-то безликим. Тот же тон, наконец пролившийся голосом, на существующем языке, и со знакомой эмоцией. Вейла никога не говорила, показывает она прошлое или будущее. Есть бесчисленное количество вариантов, и один из них она уже видела. Именно он и бросил её в пот, нахлынувшая дымка заставила её улыбнуться. Дафна помнила, что должна сказать. Помнила то, что промолвила в этот самый момент, увиденный ей много месяцев назад. Пророчество, смерть Драко, и бесчисленное количество вариаций того, что случится. Ей удалось заглянуть туда, куда не стоило. Увидеть то, что не должно было быть постигнутым. Каждый из вариантов мог стать пеплом, а мог ожить на её глазах. Первый из них восстал сейчас. — Я же сказала, что буду с тобой до конца. *** Она стянула с себя некое подобие кафтана чёрного с грубыми вставками в плечах. Он был расшит золотыми узорами, и куплен Драко в самом начале её службы. Грубые подтяжки тяжёлых штанов, тяжёлые, плотно связанные ботинки, рубашка, и бесчисленное количество повязок. Она заклинала их, обматывая чёрную плотную ткань вокруг конечностей, как Драко, вернувшись из лесов Албании. Девушка перевязывала кисти, предплечья, и большую часть ног. Слои одежды скрывал плащ Пожирателя Смерти. Взмах палочки — и складки перемотанной ткани падают и обнажают голую, передавленную кожу, покрытую синяками. Стук в дверь, и она тут же призвала к себе одежду. — Ты ускоришь процесс, если за дверью я? — Дафна услышала приглушённый голос парня на французском. — Даже избавлю от контрольных вопросов. — набросив на себя рубашку, Дэ Вэллио открыла дверь. Тёмный коридор обнажил его облик в тусклом свете её покоев, едва попадающем на кожу парня. Он снова был бледен, и не было ничего удивительного в том, что проведя с ним целый день, она не видела его лица. Он был лишь в рубашке и брюках, что в этом доме казалось чересчур интимным. — Приём в самом разгаре? — она перевела взгляд ему за спину, вслушиваясь в музыку внизу. Парень закрыл за собой дверь, бесшумно просачиваясь в её комнату. Взмах палочки — дверь замкнута. — В ближайшее время здесь никого не будет. — он коснулся её плеча, пройдя несколько шагов. — Имею честь наведаться к прекрасной даме. — Я слушаю. — она опёрлась о столик. Белая рубашка огромного размера немного смялась у талии. Драко скрестил руки на груди, ткань перчаток на его костяшках натянулась: — Может, я просто пришёл посмотреть на тебя. — слизеринец опёрся о стену боком. Дафна рассмеялась. Не как раньше. Драко помнил её смех в стенах школы. Сначала он казался таким раздражающим, просачивающимся сквозь, а затем он слышал его всё ближе и ближе. Он всегда был прекрасным, даже сейчас. Даже, когда ей больше не смешно. Девушка обняла сама себя, рукава рубашки были длиннее обычного. — Ты никогда не проходишь просто так, Малфой. — она опустила голову, широкая улыбка давно не казалась счастливой. Драко взглянул в темноту из окна, и медленно стянул кожаные перчатки, обнажая голые ладони. Кожа рук была обычной, он ничего не прятал. Его уязвимость была наготой, а перчатки — бронёй, падающей на пол только напротив неё. — Не тяни, Салазар. — она закатила глаза, когда его голые руки коснулись её талии, отрывая от пола. Ему нравилась это непостоянство движений. Парень посадил её на комод, касаясь голыми пальцами её кожи под рубашкой. Подсвечник рухнул на пол, а Дафна прильнула спиной к холодному зеркалу. Её тело было усыпано синяками. Дафна сводила их каждый вечер, но со временем это стало своего рода иронией: стоит коже снова стать белой, как следующим же вечером её тело вновь покрывают новые следы. Драко снял с себя белую рубашку. Шрам от когтя на груди не стал меньше, когда девушка коснулась его ладонью, а рубцы и синяки на коже не исчезли от её касаний. На его губах играла еле заметная усмешка. — Ты права. — он галантно взял её ладонь. — Я пришёл не просто так. Дафна расплылась в лисьей усмешке. Он обожал делать это: когда её щеки были красными, а кожа покрывалась мурашками, всё заканчивалось. Драко взмахнул палочкой. На комнате стояла заглушка, а патефон в углу излился классической инструментальной композицией. Он помог ей спуститься с комода, и придерживая рукой её талию, поклонился. Парень приподнял её руку над головой, и девушка сделала оборот вокруг себя. Рубашка слегка покачивалась, обнажая тело. Звук альта выливался в фортепиано, звуча словно весенний день, и отражаясь высокими нотами, под которые Дафна делала своеобразный оборот: резкий и дерзкий, но нежный, подвластный только ей, кажется. Дафна улыбалась, когда он наклонялся вместе с ней, затем легко приподнимал, то ускоряя танец, то плавно вжимая её в себя: обнажённую, лёгкую. Дафна никогда не выглядела однообразно. Она была феей, звуком оркестра, или тоненькой, едва слышимой струной. Дафна являлась искусством, не созданным очаровывать или радовать. Она вынуждала чувствовать: каждый приток крови, каждую частичку кожи. Вероятно, она никогда никого не любила: Дафна являла себя любовью, познав её истинную природу. — Тебе есть что сказать, Малфой? — она изогнулась, резко прильнув к нему вновь. — О, бестия, разумеется. — он подал ей руку, глядя на её румяные щёки. Дафна коснулась холодной ладонью его лица, оттенённого тусклым светом комнаты. Одна мелодия сменяла другую, оркестры переплетались. — Поторопись, — она постучала острыми ногтями по его коже. — Мне хочется вернуться к начатому, хоть ты и великолепный танцор. — Меня не удостоили и книксеном. — Драко опёрся о стену, взглянув в зеркало на свой обнажённый торс. — Дафна, — он сделал паузу. Любые авантюры начинались с её фамилии, он заинтриговал её. Малфой повернулся к ней спиной, вручную настраивая патефон. — Как ты смотришь на то, чтобы явить себя Ордену Феникса в компании нескольких свеже-изготовленных луков и уничтоженного медальона, скажем...в эту субботу?