Сказка лесной нимфы

Драко Малфой с уверенностью сказал бы, что чем больше он представлял, как в последний день июня все вознесут в небо палочки, тем реальнее становились мысли о смерти. Разве она так же ужасна, как убийство? Чего он воистину не представлял, так это скоротечности последнего вздоха перед коротким, резким выдохом. После которого ничего не следует. Он уже видел фестралов. Драко знал, что являет собой лишение. Цель жизни — продержаться. Будто игра в шахматы, в которой невозможно выиграть, но животное желание заставляет искать безопасную клетку, пока она таковой является. Он не хотел быть пешкой, на которую возложили задание ферзя. И не хотел смотреть на короля в немом унижении, ибо с самого дебюта кто-то решил устроить маленькую шалость. Тетради взлетели вверх. Слегка приглушённые крики, звуки шелеста, и десятки, десятки книг, вслед за которыми в воздух взмыли галстуки — красный, жёлтый, синий и зелёный. Её пальцы коснулись стекла, по которому она постучала длинными ногтями. Девушка улыбнулась, смотря на лица учеников в мантиях, выдохнула, и участок стекла запотел. Перси определённо стоял в коридоре, но сейчас они совсем забыли об этом. Ей было больно вновь глядеть на Драко. Парень всматривался в стену, его привычно ровная спина была скрючена, волосы казались более небрежными, а взгляд серых глаз был совершенно пустым, будто он ослеп. Вероятно, он и вправду ничего не видел. Альбус Дамблдор был одним из немногих, кого смерть, по сути своей, не пугала. Едва ли в этот чудесный день, смотря на кричащих, счастливых детей во дворе школы, он стал бы думать о двух других детях, которых там не было. Он не стал бы бояться смерти от рук мальчика, юной девушки, или собственного коллеги. Его пугала мысль о том, что станет с убийцей мальчиком, юной девушкой, но уж точно не коллегой. Он не заключал с Северусом Снейпом Непреложный Обет. Альбус прекрасно знал, что судьбы, лелеющие амбиции, не должны разрушаться такой вещью, как убийство или посмертное обещание. Разве не иронично было бы требовать посмертное обещание, лишь бы другим не пришлось выполнять своё? К тому же Обет, данный Малфоям, не найдёт клятвы страшнее. «Не стоит, Северус, отнимать у себя сказочные минуты этого дня», тихо говорил он. «У нас с Вами их осталось не так-то много.» В его очках-дольках отражался солнечный свет. Директор наградил себя пребыванием здесь в молчании в последний раз. Он определённо не был из тех, чья жизнь в последний день проносилась перед глазами: смирение, пришедшее к нему, было вполне рассудительным и естественным. Бывали времена, когда каждую неделю он видел перед собой Ариану, лачугу Мраксов, прекрасных учеников, влюблённости юности — всё, что ему удалось повидать за долгую жизнь, и видеть на волоске от смерти. И каждый раз воспоминания вспыхивали так ярко, словно он впервые их видел. Он часто говорил: «Для высокоорганизованного разума смерть — это очередное приключение». «Северус, я всё же отниму у тебя секунду,» он заметил, как внезапный переход на «ты» заставил мускул на щеке профессора дрогнуть. Определённо не смущённость от пренебрежения субординацией, нет. Снейп понимал, что Альбус говорит с ним так только если действительно хочет быть услышанным Северусом. Улыбка на щеках директора стала немного шире. «Ты не мог бы попросить достать для меня лимонных долек? Надеюсь, тебя не затруднит,» он перевёл взгляд на зелёную траву внизу. «Сегодня чудесный день для того чтобы ими насладиться.» *** Гарри Поттеру казалось, будто он не слышит голоса директора. Вот они вдвоем стоят, слушая шум прибоя, а сейчас директор жадно умоляет убить его. «Убей меня, Гарри...» Поднося жидкость к его губам снова и снова, он слышал мольбу. «Вы должны пить, профессор, Вы должны.» — снова и снова — одно и то же. Снова мольба и шёпот, и снова он держит миску у его рта, пока Альбус плача, давя собственный стон, не выпьет жидкость. Снова. Почему же не он принёс свою жертву этому месту, а директор, усмехнувшись, оставил порез на руке? Дамблдор отвечал лишь одной фразой: «Ты молод, Гарри. Меня отнюдь не жалко, а твоя жизнь только впереди.» Что ж, правда заключалась в том, что оставались считанные часы до конца его жизни, и в этом была истинная причина того, что сейчас зелье, оставленное самым тёмным волшебником в истории пил столетний старик, моля убить его. А молодой Гарри Поттер, которому предстояло бы прожить свой последний день не сегодня, снова и снова повторял «Вы сами сказали, профессор, вы должны пить, помните?» Конечно, он помнил слова, сказанные до того, как во рту оказывается жидкость, коснувшись губами которой хочется вывернуть самого себя наружу, или задохнуться, утопиться в озере, лишь бы больше никогда не чувствовать этого. Слова, сказанные до этой сковывающей боли, когда говорить, молить о смерти становится так больно, что кажется, будто и после смерти эта боль будет преследовать снова и снова. Слова звучали в его ушах. Гарри заставлял его пить, вновь и вновь забывать своё имя, но помнить имя Поттера. Помнить, чтобы снова и снова умолять прекратить, умолять убить его. — Воды... — услышал Гарри хрип профессора, тут же метнувшись обратно, что стало роковой ошибкой. Он думал лишь о том, как отбиться от мерзких, вязких тел, душащих его. Казалось, прошла минута. Вот директор жадно глотает воду, а вот Гарри тащат прямо в озеро. Сколько раз он использовал Сектумсемпру? Нет, в его голове не было Принца-Полукровки, Малфоя в туалете, его самого, держащего палочку. Были лишь мерзкие, жадные лица инферналов. Лица тех, кто когда-то жил, а теперь бездумно подчинялся Лорду, словно Творцу. Они касались его, но боль от их хватки притуплялась. Он мог думать лишь о том, чтобы удержать палочку. Слыша хрипы директора, он внезапно осознал, что Альбус не встанет. Гарри кричал, но глаза Дамблдора были закрыты. Он продолжал выкрикивать заклинания снова и снова. Уже не ощущая боли, не видя перед собой устрашающих существ, выкрикивая то, что велел ему его разум. Внезапно, импульс заставил его упасть на колени. Обессиленный директор всё же поднялся на ноги, и из последних сил вознёс бузинную палочку, совершая обороты. Инферналы, испуганные внезапным светом, как, впрочем, и Гарри, ушли под воду, а некоторые тут же были убиты потоком света. Палящий жар, в примеси с холодом, без единого слова сотряс островок. Поттеру показалось, будто поток, созданный директором убьёт его вместо инферналов. — Профессор... — не в силах выразить нахлынувшие эмоции прошептал юноша. Слишком давно он не видел, на что способен этот человек даже в самые отчаянные минуты. Директор тут же упал на колени. Крестраж был с ними. *** — Смеркается... — её голос казался жёстче, чем она думала, но Драко, на удивление, взглянул в окно. Закат был таким же чудесным, как во время её тренировок. — Береги силы. — сказал он, когда Дафна начала играть с потоками энергии у себя на ладони. Последние дни прошли в постоянных беседах на французском. Избегать любой неосторожности было даже приятно, и говоря наедине, некая привычка говорить на неизвестном другим языке осталась. Приватность была полезна даже сейчас, когда они замерли в ожидании, а последний день учёбы предвкушал набитые животы и радостное ожидание лета. Она не хотела портить им день лишь от того, что их жизни уничтожены. Дафна хотела выиграть. Играть ради победы. Никогда не осмелилась бы сказать ему до этого, но после разгаданного плана, всё, что она могла сделать, поднять на него взгляд от книг, которые они изучали вместе и провозгласить: — Мы сыграем, Малфой. — её глаза горели, а взгляд источал азарт. — Мы убьём его. Она не знала, верил ли он. Он, пожалуй, верил в то, что сегодня они убьют директора школы, подарившего счастливые годы многим поколениям учеников, помнящих Альбуса Дамблдора как светлейшего. Но девушка говорила об убийстве совсем другого волшебника. *** — Вечеринки не будет. — огласил Тео задорно рассказывающим ему что-то пятикурсникам. Его тон был совсем необычным. Парень отсёк это в очередной раз. — Парни, я не шучу. — Не представляю, как тяжело тебе это далось. — нарочито сочувствующие сказал ему Забини, усмехнувшись. Тео не ответил. Не отшутился, к собственному удивлению. Он кивнул Дафне, стоящей около Драко в стороне и поджал губы. Они знали. Всё знали. — Я не знаю, захочет ли она смотреть мне в глаза после этого. — сказал ей Блейз пару дней назад. Джинни оставила на его щеке поцелуй и понеслась в сторону гриффиндорцев. Дафна приподнялась на локтях, лёжа на каменной плите, и подставляя лицо солнцу: — Поверь, она захочет, и будет винить себя за это ещё больше. — После того как поймёт, что я всё знал на протяжении года. — Стоило подумать, когда сидели у костра. Тогда как раз был идеальный момент, чтобы сообщить, что твой лучший друг собирается убить директора школы. — Дафна прикрыла глаза от солнца ладонью, прищурившись, чтобы посмотреть на Блейза. *** Патруль, оставленный Альбусом на время его отсутствия, не подавал никаких признаков того, что что-то было не так. Они вернулись на Астрономическую башню до того как стемнело. Гарри придерживал директора, ослабленного, но уверенно приговаривающего, что всё хорошо. Его сердце бешено колотилось, кости словно выворачивало. Но определить, что произошло дальше, Поттеру не удалось. Он услышал женский голос, и собравшись спросить что-то, ощутил, что его парализовало, и Альбус набросил на него мантию-невидимку. В груди поднялась паника, он жаждал прокричать что-то, но всё было безнадёжно. На лице Дамблдора тут же появилась улыбка. И показавшаяся на горизонте Дафна Дэ Вэллио совершенно не смутила его. Сейчас Поттер ожидал увидеть кого угодно, уж точно не её. Она привычно легко улыбалась, вот только выглядела немного иначе. Гарри привык видеть, как она мелькает в коридоре с длинными, белыми волосами, обручами, бордовой помадой, яркой одеждой, украшенная бантами, нося винтажные сумки и украшения, но сейчас всё было иначе. На ней было нечто, напоминающее кафтан. Она была облачена в чёрную мантию, уходящую в пол, с золотой вышивкой, больше напоминающую мундир. Её белые волосы странно контрастировали на фоне этого военного предмета одежды, но даже сейчас она была привычно прекрасна. Кудри собраны в хвост, отпускающие две свободные пряди у лба. Ей не доставало меча и лошади, а на плечах были золотые нашивки. — Добрый вечер, профессор Дамблдор. — её волосы развеял ветер. Почему-то привычная улыбка на лице не удержалась долго. Словно девушка собиралась начать привычно, с лёгким шлейфом будничной беседы, юмора, но вернулась к тому, куда и направлялась. — Вечер и вправду добрый, Дафна, — голос Дамблдора был привычно спокоен, он властно и беспечно расхаживал по башне. — Надо сказать, я удивлён увидеть Вас здесь. — он сделал ударение на слове «Вас», и Дафна повела подбородком, выражая не ясную Гарри эмоцию — они поняли друг друга. — В последний день захотелось зайти к Вам. — в её голосе не появилось той кокетливости, что была присуща всегда. Никакого шарма французского акцента не было, её глаза выражали некую пустоту. Словно она говорила...правду? — О, не стоило, Мисс, — улыбнулся он, — Не стоит затягивать, в последний день я не хотел бы отнимать у Вас много времени. — Если не сегодня, то когда же? — она улыбнулась краешками губ, и Дамблдор не смог сдержать смеха. Альбус опустил голову, стиснув в кулак больную руку. Снова двойное дно. Гарри нахмурился, ощущая биение своего сердца. Сейчас они говорили так, словно понимали друг друга без каких-либо слов. — Я всё же ожидал увидеть Мистера Малфоя. — он прокашлялся, устало глядя на неё. — И я прошу, Дафна, не отнимайте у себя бесценные минуты. Я уверен, что он скоро появится, а Вам есть, что сказать. Девушка кивнула: — Мы знаем о крестражах, профессор. — в какой-то момент Гарри показалось, что шрам на лбу словно прожёг сам себя, ему тут же захотелось шипеть от боли, коснуться лба, но движения были скованы. «Посмотрите же...» — хотелось крикнуть ему. «Я же здесь, прошу...» О, как ему хотелось спросить что-то у неё. Неужели всё это время она подслушивала их? Неужели Малфой и Дафна разгадали загадку Лорда? Если он продолжит искать крестражи самостоятельно, эти двое станут крупной помехой. Дамблдор не смотрел на пустое место, где из-под ткани мантии на него взирал тяжело дышащий Гарри. Поттера бросало в пот, хотелось кричать, но он не мог. Между ними повисло продолжительное молчание. Наконец, Дамблдор проговорил: — Надо сказать, мне действительно хочется узнать, каким образом. — Мне тоже хотелось, чтобы Вы знали. — в её стальном тоне чувствовалась некая доля искренней теплоты и сожаления. — Вы прекрасно понимаете, какого быть юным Пожирателем Смерти. В груди Гарри что-то рухнуло. Всё то, о чём он думал оказалось не просто правдивым, а очевидным и уже привычным для них двоих. То, о чём в гостиной Гриффиндора могли бы яро спорить, здесь становилось аксиомой. — Но живя под одной крышей с монстром начинаешь задаваться вопросом, что же монстра сюда привело. — её слова вызвали снисходительную улыбку директора: — Мистер Малфой поразительно одарённый юноша. — Так и есть. Он провёл два года под одной крышей с Волан-Де-Мортом, разгадывая его главную тайну. Надо сказать, пришёл он к этому не сразу. Долгое время он, как и я, ознакомившись с творчеством Барда Бидля думал, что Тёмный Лорд охотится за Дарами Смерти. Но затем он нашёл закономерность убийств. — на её лице отразилась горькая усмешка. — И лишь после того, как он нашёл все ответы, рассказал об этом мне. — Его доверие Вам неоспоримо. Драко не стал бы говорить этого и лучшим друзьям. — Вы обольщаете меня, профессор Дамблдор. Я дала Обет. Быть с Мистером Малфоем до конца или умереть, я более чем достойна знать, над чем он работал два года. Лишь партнёрство. — Непоколебимая преданность и безусловная любовь. Ты знакома мне с детства, Дафна. — он кивнул. — Я не стал бы думать о тебе плохо. Тем более сегодня. — улыбнулся он. — Я очень высокого о себе мнения, но я не пришла похвастаться интеллектом и находчивостью. — усмехнулась она. — Нам нужно знать: сколько крестражей создал Том? — её волосы развеивались на ветру, темнота начала заполнять школу. — Неужели вы собираетесь взять на себя эту ношу? — Да, профессор, и отнюдь не так, как Гарри Поттер, посланный, словно эльф, умирать за частички души того, с кем ему не сравниться. Глаза Гарри округлились бы от её слов, если бы он мог двигаться. Эти двое считают его марионеткой, а себя господами? — И нам никогда не сравниться с Томом, но и подставляться под удар мы не станем. — она вертела палочку в руках. — Гарри Поттер — главный враг для него, трофей и пешка. О нас же не узнает никто. — в её голове ощущался жёсткий стержень. — Дафна, ты не знаешь, о чём говоришь. — впервые тон директора сменился. — Изучив историю, проникнув в каждую из его личностей, мне остаётся лишь пожать ему руку. — она свела брови, её скулы вытянулись. — Я не должна казаться Вам слишком самоуверенной, потому что самопожертвование, как известно, должно чем-то оправдываться. И если всё, что произойдёт дальше, приведёт, в конце концов к свержению Волан-Де-Морта — я готова. — Ты умная, и очень смелая леди, но... — Но я не Избранная. — она вскинула подбородок. Вышивка на чёрном кафтане заискрилась. — Я не расплачусь, не отвечайте. Но будьте же снисходительней, скажите... — она начала грациозно вышагивать по башне. — Дневник Тома Реддла, Кольцо Марволо Мракса,... По мере того как она говорила, сердце Гарри учащало биение так, что в глазах темнело. Они знали, они знали всё. Чёртов Малфой оказался ещё проворнее, а она ещё смелее. Она была готова стать рядом с Волан-Де-Мортом, не задумываясь искать крестражи, забыть о своей родине, сражаться на войне. Дафна была подлинным дьяволом, что пришёл клясться в спасении мира. «Да кто ты, Годрик?» — Чаша Пенелопы Пуффендуй, медальон Салазара Слизерина. Мы уверены, что у него есть что-то от Кандиды Когтевран. Том Реддл был чертовски тщеславен, иначе сделал бы крестражем камень, лист бумаги, или, к примеру, чей-то ноготь. — она вскинула ладонь с длинными чёрными ногтями, напоминающими кошачьи когти. — Но частей души может быть ещё десять, двадцать. — Вы правы. Но Волан-Де-Морт выбирал важные и значимые объекты, ради которых приходилось скитаться, а прятать их в разных частях света. Я полагаю, выбранное число было не менее значимым. — он облизнул губы. — Я склоняюсь к семи. По крайней мере, глядя на Волан-Де-Морта можно предположить, что создать больше десяти крестражей просто невозможно. Едва ли душа сохранит своё существование. Последней частью души всегда будет сам создатель. Но уничтожение доверенно Гарри Поттеру не просто так. Сколько бы крестражей вы не уничтожили, убить Волан-Де-Морта предначертано Гарри пророчеством. — Так и есть. Но уничтожение крестражей и поиск необходимой информации, способной помочь Магическому Миру выстоять на войне отнюдь не в его полномочиях. Едва ли он находится в Малфой-мэноре и знает всё, что будет. — её белоснежные локоны развеял ветер. — Но Вы понимаете, какому риску себя подвергаете, сообщая всё, что узнаете? — А Вы бы поступили иначе, профессор? — стальным тоном бросила она, и директор кивнул, отражая понимание: — Меня пробирает гордость за Вас. Очередное поражение, в которое Гарри окунулся: Дафна Дэ Вэллио, признавшаяся в желании спасти мир. — И я даже не избранная, весьма странно. — Не думаете, что я намеренно нарёк мальчика такой непростой судьбой. Я бы с радостью поступил иначе, если бы мог. Но пока жив один, не может жить другой. — Но почему же Гарри Поттер Избранный? — прищурилась она. — Он пытался донести это тысячу раз, но выглядит так, словно сам этого не знает. Впервые Дамблдор посмотрел в сторону Гарри. Его глаза на несколько секунд застыли где-то на груди парня, и его шрам снова начал болеть. — Боюсь, эта тайна нам с Вами не предназначена. Это то, что предначертано Тому Реддлу и Гарри Поттеру. Дафна кивком сказала «не хотите — не надо», и взглянула в темноту ночи. Поттер не знал, каким бы был ответ, не стой он в паре метрах. — Вы ведь не собираетесь действовать вместе с Гарри? — Наши пути определённо пересекутся. — она кивнула улыбнувшись. — Разве не всем здесь приходится терпеть мерзкого Избранного? — она развела руками в стороны. — Я согласна лишь на пожелания удачи и прощение от Вас. Хоть мы того и не заслуживаем. — добавила она, смотря в пустоту. О каком прощении она говорила? Что всё это значило? Директор собирался что-то сказать, как вдруг в коридоре послышался шум. *** Джинни Уизли выдохнула через рот, сжимая в руке палочку. Она переглянулась с Невилом, в руке которого палочка практически тряслась, и мягко коснулась его ладони, улыбнувшись. Рон тяжело дышал, на долю секунду ей почудилось, будто она слышала стук его сердца во мраке. Свет из окна совсем не попадал сюда, весь коридор перед Выручай-Комнатой внезапно погрузился во мглу. Джинни пыталась использовать Люмос Максима в десятый раз, совершенно не подозревая, что в полуметре от неё стоял Драко Малфой. — Порошок мгновенной тьмы. — прошипел Рон. «Верно, Уизли» — Драко мысленно усмехнулся, подняв Руку Славы со свечей ещё выше. Яксли довольно осмотрелся. Свет Руки был виден лишь Драко, но Пожирателям приходилось идти в кромешной тьме порошка и раньше. Малфой смотрел в отчаянные глаза Уизли, моля лишь, чтобы эти идиоты вовремя отправились на поиски оставленного патруля Ордена Феникса. Он не оборачивался. Вёл за собой Пожирателей, не смея даже и посмотреть на дежурящих в коридоре Невилла, Уизли и Уизли-младшую. «Прости, Рыжая.» — мысленно проговорил он. Пожиратели их даже не заметили, идя за Драко вслепую, хоть и могли слышать шёпот. Гермиона, всё ещё удивлённая тем, что Полумна «с радостью поможет Гарри Поттеру и его друзьям», прижалась к стене. Дежурить около кабинета Снейпа было явно менее опасно, и девушка могла думать лишь о том, чтобы с ребятами всё было в порядке. Она протиснулась немного вперёд, глядя на дверь кабинета. Луна резко вздрогнула, сжав палочку, когда во мраке послышались быстрые, отчётливые шаги. Грейнджер схватила Полумну за руку, только потом задумавшись, не сломала ли ей все кости прикосновением, и спряталась за угол как можно быстрее. Быстрые шаги сменились стуком в кабинет Снейпа и криками: — Профессор, они здесь! — голос Флитвика никогда не был настолько встревоженным. — Они проникли в Хогвартс, Северус! Девушки услышали хлопок, очевидно, от заклинания Снейпа, и тут же увидели Северуса, несущегося по коридору. Они уже думали над оправданием своего здесь прибывания, но он лишь стальным, но, очевидно, встревоженным тоном, проговорил: — Помогите профессору Флитвику. — и держа в руках палочку, помчался по направлению к Астрономической Башне. Сложно было проследить, когда патруль коридоров стал битвой. Пожиратели действовали гораздо менее аккуратно, чем обычно, вот только от этого Хогвартсу становилось только хуже. Их было не много, но это никак не помогало. Каждая атака была словно насмешкой, унижением, и сопротивления они не воспринимали. Орден Феникса и Отряд Дамблдора отчаянно и в рассыпную патрулировали коридоры, поджидая нежданных гостей, вот только те появлялись совсем не так, как ожидалось. — Всё ближится к Астрономической башне! — кричала Джинни, отбивая атаки Роули. Гермиона бежала по лестнице от теплиц, и на секунду взглянула на Астрономическую башню, которую можно было видеть из окна. Девушка прижала пальцы к стеклу крохотного лестничного окна и ярость внутри девушки разгорелась с новой силой. Огромная Чёрная Метка, созданная Гиббоном, самодовольно держащим палочку, и тут же улепётывающим вниз, к сражению на первых этажах. Неожиданно он попал под Аваду Роули, но на его смерть никто и не обратил внимания. Чёрная Метка полыхала ярко-зелёным, закручиваясь в ночном небе отвратительной змеёй. Девушка метнулась вниз по лестнице, где заметила Билла Уизли, сражающегося с Сивым. Тот, внезапно озверев, прогрыз Биллу кожу, от чего тот упился яростью ещё больше. Грейнджер выкрикнула «Конфринго», от чего вокруг оборотня поднялось пламя. Она переглянулась с Биллом. Тот расплылся в улыбке. *** Коридоры были разгромлены. Пожиратели, веселились, оскверняя портреты, статуи, мебель, а так же поджигая различные части замка, и всячески останавливая атаки Ордена. Джинни неслась по коридорам, зажимая больную руку, и тут же остановилась: — Невилл, ты ранен! — взревела девушка, уклоняясь от Круциатуса. Долгопупс поджал губы, стянул окровавленную рубашку потуже, и пустился бежать. Перси показался в коридоре, когда Рон сражался с Яксли прямо в классе. Уизли отчаянно наступал, уже не чувствуя боли. На несколько секунд ему удалось ослепить Пожирателя, тогда он выскочил из класса, напоследок применив Чары Раздувания. — Чего же ты стоишь, идиот? — рявкнул он брату, держась за плечо. Тот глянул на него, и на секунду Рону показалось, словно Перси станет бороться. Словно сейчас он кивнёт, или как минимум отправится вглубь сражения. Но он стоял. Его палочка была в кармане: торчала, будто дразня Рональда. Он сжал челюсти, и, стиснув кулаки, направился прямо к брату. Остановившись на секунду прямо напротив, он ударил его в челюсть. Перси закрыл глаза, и Рон тут же увидел его профиль: выражение лица было озлобленным, он тут же стиснул зубы. Уизли не стал дожидаться его ответа, он сжал палочку, и направился к лестнице. Джинни упала на пол, прокатившись пару метров. Девушка прошипела что-то, стиснув зубы от резкой боли, и тут же поднялась, игнорируя грязь. Едва ли она успела струсить грязь с рук, как рядом появилась Тонкс, отбивающая заклинания Беллатрисы, и явно нуждающаяся в помощи. Девушка сжала палочку, дав себе ровно секунду на размышление. Летучемышиный сглаз был чем-то вроде её визитной карточки, вишенки на торте, и прекрасным шансом спасти Нимфадору. Девушка резко вычертила руну, стараясь произносить слова как можно чётче и тише. Лестрейндж мгновенно обратила на неё взгляд, полный безумия и ликования. Но не успела та поднять палочку, как её лицо облепили летучие мыши, и Джинни лишь слегка задело её вспышкой. Бой внизу был ожесточённе всего, но всё сводилось к башне. Джинни нервно кусала губы, раздумывая, как много учеников взяли палочки и отправились сражаться. Оставалось лишь надеяться, что с Гарри всё в порядке. Но был ещё один заботивший её вопрос: где Забини? Она не испытывала стыда за то, что это её волнует гораздо больше сестры и брата Кэрроу перед ней, но резкий, словно отталкивающий удар в грудь заставил её вернуться к реальности. Нет, никто не бил её, едва ли кто-то касался. Удар она получила, когда увидела, что за Сивым и двумя Кэрроу идёт Драко. Сколько разговоров она слышала по поводу того, кто он на самом деле? Сколько её семья вытерпела от его, и с какими мыслями о них она росла. Стала ли она, сидя в ночи с сигаретой, думать о нём иначе? Нет. Перестала ли верить Гарри? Совсем нет. Но в тот момент, сквозь то, что при ней обсуждать они не могли, глядя на Дафну, на преданного и верного Блейза она не испытывала ненависти. Не могла ненавидеть парня за его судьбу, данную при рождении. И пусть он рос, думая о будущем величии, о своём рассвете, пусть повторял то, что впитывал в стенах дома, и искренне считал, что идеи, проповедуемые ему, и есть суть мироздания, в тот вечер она видела, что свет внутри него погас, а значит, Драко Малфою удалось разрушить несущие стены, выстроенные вокруг него. Она видела, как он идёт по лестнице шаг за шагом. Джинни говорила себе, что должна помешать, выкрикнуть что-то, но её глаза впились в затылок Драко, и она понятия не имела, что должна испытать: разве она ожидала иного? Почему же внутренности сжались, а затем последовали сотни осознаний, которые подтвердились только что? Она никогда не видела его таким: настолько уверенным, настолько непробиваемым и устойчиво глядящим вперёд. Он не ухмылялся, не говорил ничего, не вертел перстень на пальцах. Малфой сжимал палочку, желваки на его щеках проявились. Однажды он был всего лишь мальчиком, который верил в то, что тьма породит нечто прекрасное. Он верил, что может доверять, что ему есть кому, и что правильным будет так, как говорят люди, кладущие тяжёлую ладонь ему на плечо раз за разом. Когда-то он был мальчиком, которому сказали не играть с другим ребёнком, которому что он «не чистый». Тогда ему впервые довелось узнать, что мир разделён на чистых и грязных, и он никогда не должен быть со вторыми, ибо он рождён иным. Позже он узнал, что на пути он будет сталкиваться с грязной кровью, и этого он должен остерегаться. Над такими, как «грязные» он и стоит, а значит, предать кровь — главное преступление, и порождение предателей стояло и глядело на него снизу. Он держался за бетонные перила, на секунду остановившись. Мальчик позволил себе взглянуть на девочку: её губа была разбита, девочка сражалась долго, и спасла сегодня многих. Девочка боролась за свой мир, за свою школу, и за то, чтобы мальчикам больше не приходилось выбирать без выбора. Чтобы Чёрная Метка больше не оказывалась на руках маленьких мальчиков. Он не знал, о чём думает Джинни. Ей жаль? В её глазах скорбь, разочарование или ненависть? Он мог понять любую вариацию, слишком уж много их было. Кэрроу и Сивый остались на страже, а Яксли накладывал на лестницу проклятие. Малфой остался совсем один, слыша приглушённые звуки битвы, и подбирающийся к ногам холод башни. Сколько раз, поднимаясь по этой лестнице, он представлял себе этот момент? Сколько раз засыпая, он думал об этом подъёме? Сколько раз, туша окурок, он думал, как бы упасть с башни вместе с пеплом, лишь бы ему не пришлось подниматься сюда, держа палочку? Был ли этот момент похож на то, что он видел в голове последний год? Отнюдь, он не учёл, на сколько сильно сердце будет колотиться, а в груди нечто, что ему стыдно бы было окрестить как «душа» разрываться, будто ему не хватило бы слов, чтобы сказать, как тяжело было слышать звук винтовочной лестницы под его ногами: каждый лязг означал приближение. И пусть он давно не признавал существования этой крохотной частички в груди, пусть был уверен, что во сне случайно придушил в себе некую душу, сегодня она изливалась и медленно взывала к нему. Он попросил её замолчать, как всегда. Потому что говорит сегодня Дафна, и он хорошо слышал, что. *** — Там барьер! — воскликнула Гермиона, оттаскивая Долгопупса. — Прошу, прекрати, Невилл. — с надрывом говорила она. — Он не исчезнет, я перепробовала всё. — девушка стала говорить тише, несмотря на крики и вспышки, и взяла его за руку. — Его можно пробить, Гермиона, разве ты... — не договорив, он продолжал перебирать заклинания, но пространство перед лестницей было полностью изолировано. — Нельзя, Невилл. — мягко продолжила она, снова пытаясь оттащить его. — Пока у тебя нет Чёрной Метки, остаётся только отойти. «Там Малфой...» — хотелось прокричать Джинни, но она могла лишь смотреть на Нотта, который неотрывно вглядывался в лестницу, будто бы мог что-то изменить. Он не приближался. Эту территорию окупировал Орден и Отряд Дамблдора, пытающиеся пробить барьер. Неожиданно появившийся Снейп заставил всех стоящих дать ему проход. Он совершенно не смотрел, что у него на пути, всматриваясь лишь в ступени. Профессор абсолютно без проблем прошёл по лестнице, поднимаясь по ступенькам, привычно взмахнув мантией. Римус тут же метнулся за ним с бешеной скоростью, не слушая давно всё осознавшую Гермиону, и тут же был отброшен назад. Даже лёжа на полу он продолжал смотреть на лестницу, ища разгадку. На горизонте появился Забини. Джинни позволила себе взглянуть на Слизеринский галстук, зная, что они продолжат держать дистанцию. Макгонагалл с тревогой всматривалась на толпу, говоря что-то про младшие курсы профессору Стебль. *** Он ловко вертел палочку, являя себя, и лишь легко бросив взор на Дэ Вэллио. Гарри озадаченно глядел на них двоих: не то чтобы он ожидал жарких поцелуев, но они удостоили друг друга одним лишь взглядом. — Добрый вечер, Мистер Малфой. Тот выглядел точно так же, как и Дафна: ледяным, стеклянно холодным. Но Гарри не видел в нём злорадства. Был поражен, как не хотела ничего делать Дафна, но ожидал увидеть этот огонь в глазах Малфоя. Но что-то явно было не так. Он не носил свою ухмылку, а глядел из-под лба, пока пряди белых волос спадали на лоб. Его чёрный костюм развеивал ветер с башни. Дафна столкнулась с ним стеклянным взглядом, когда тот равнодушно сказал: — Экспеллиармус! — Гарри отчаянно пытался вырваться из собственного тела, внутри него полыхало нескончаемое пламя, но он был не увиден, не услышан никем, и его слёзы злости и обиды так и не вышли наружу. Дафна стояла, гордо держа осанку и палочку в руках. Медлить они не могли. Бузинная палочка не была поймана никем, но Гарри вглядывался в древко, мысленно подбираясь к нему, дабы вернуть оружие профессору. Но Дамблдор позволил обезоружить себя. Гарри знал, что позволил. Он сплёл руки в замок и спокойно наблюдал за происходящим. — Прощу прощения, явился без приветствия. — Гарри отчаянно захотелось врезать Малфою: надменный, бархатный тон. Даже сейчас он отчаянно прикрывался ироничной галантностью. Но никакого огня в глазах не было. — У нас не много времени, Драко, а я всё же удивлён произошедшим. — улыбнулся директор, игнорируя две наставленные на него палочки. — Разве? Вы знали всё изначально, профессор, — он завёл руку за спину, словно принц перед поклоном. — Если, конечно, я не переоценил Вас, что маловероятно. Мне не очень-то нравится быть уверенным, что план был разгадан. — Что ж, ваша осведомлённость и настолько тесное сотрудничество меня удивило. Но ты прав, Драко, я ожидал тебя. Почему Дамблдор не предотвратил это? Почему просто позволил этому случиться, и сейчас улыбается и любезничает с ними? Гарри чувствовал, как пульсирует вена на лбу: ему казалось, будто он сейчас же упадёт, и он непременно упал бы, если бы мог. Шрам отчаянно пульсировал, а горькие слёзы всё же выступили у глаз, хоть и смахнуть он их не мог. — Что ж, ты достаточно смышлён, Драко. Мне в очередной раз показалось, что ты мог бы стать прекрасным когтевранцем. Тебе приходилось достаточно много расследовать, чтобы попытаться отравить меня. — он улыбнулся. — Я определённо начал понимать Аластера Грюма, что всегда пьёт из своей фляги. А проклятие медальона...знаешь, ты в действительности впечатлил меня своими способностями. Если бы не бедная Кэти Белл, то я нашёл бы интересным расспросить побольше, но... — Как нибудь в другой раз? — вскинул бровь Драко. Дэ Вэллио хранила тактичное молчание, позволяя Драко сказать последние слова. Они смели шутить над его смертью. Драко и Дафна не убирали палочек, двигаясь почти синхронно. Только делала шаг она, он тут же сливался в том же. Две чёрные фигуры с развеивающимися платиновыми волосами в унисон широко шагнули вперёд, и Драко спокойно проговорил: — Но всевозможные вариации убийства провалились, и каким бы прекрасным когтевранцем я не оказался, самым действенным способом оказалось встретиться лично. — Мне всё же любопытно, кто оказался твоим шпионом. — игнорируя палочку в руке парня спросил он. — Я много думал о тебе, Дафна, но сейчас и твоя палочка указывает на меня, и со временем я убедился, что это житель Хогсмида, а твоя роль намного более значимая. — Вы ведь специально трансгрессировали прямо на открытой улице Хогсмида? — усмехнулась Дафна. — Я держу под Империусом мадам Розмерту с сентября. — Гарри не переставал поражаться тому, как легко он признаётся во всех злодеяниях. Малфой мастерски владел заклинанием, если держал под ним женщину почти год, совершенно без подозрений. — Я в очередной раз скажу, что ты удивил меня в этом году. Исчезательный шкаф — невероятно сложный агрегат, как, впрочем, и твоё задание. — он развёл руками в стороны, и Драко с Дафной тут же подняли палочки выше. — Тридцать очков Слизерину. — он сказал это без иронии, а напротив, смакуя эти слова в последний раз, улыбнувшись, и глядя на модели планет в башне. — За академические успехи. — его взгляд метнулся в сторону, — Кажется, у нас с вами гости. В башне появились брат и сестра Кэрроу, Сивый, Яксли и Беллатриса. Та озарилась победным смехом, радостно взмахнув палочкой, заставляя огромную карту неба гореть. Звезда Сириус тут же свернулась в пепел, и бумага принялась трескаться. Гарри вглядывался в неё, ощущая запах тлеющего пергамента. Женщина, как всегда, явилась оглушающе, и первой обратилась к директору: — Альбус, давно не виделись. — её улыбка была всё той же. Гарри стиснул зубы, вспоминая оглушительный крик в его ушах: «Я убила Сириуса Блэка!» — Здравствуй, Беллатриса, — он провёл рукой в сторону остальных. — Я вижу, ты привела гостей. — Молчать, старик! — её улыбка тут же сменилась безумной яростью. Движением палочки она заставила разбиться модель планеты прямо за спиной директора. Тот не шелохнулся. — Драко, — сложно было сказать, шипела она или шептала. Словно паучиха, завидевшая цель, и не замечая ничего больше, Лестрейндж коснулась волос парня, и её взгляд метнулся на Дэ Вэллио: — Девчонка?! — она тут же взмахнула палочкой, и не успела Дафна выкрикнуть отражающее, как Малфой использовал невербальный Конфундус. Дэ Вэллио продолжала держать палочку, направленную на директора. Взгляд женщины прошёлся по её стянутым волосам, по золотой вышивке. — Она с нами. — услышал Гарри ледяной тон Драко. Уверенно, без сомнений. Малфой чудесно знал, что именно делает с ней. Неужели мальчишку не занимало то, как он разурушает жизнь своей пассии? Вот только его голос говорил об обратном. Поттер вздрогнул: в этом не было желания подставить Дафну, показать Белле, что она — предатель. Отнюдь, Драко защищал её. Змей вышел вперёд, и Гарри больше не увидел в Драко того мальчика, когда собой он закрыл Дэ Вэллио, продолжающую держать под палочкой директора. Поттер не знал, какой кодекс правил имели Пожиратели. Было ли у этих людей понятие чести, или любви, но их взаимодействите друг с другом кричало о том, что сейчас Малфой был готов убить эту женщину ради девушки, в которой был запечатлён. Малфой был готов сделать что угодно, вот только почему поступал именно так? Смех Беллы тут же заполовил пространство: — Драко, ты хочешь сказать, что себе в помощники ты записал Поттеровскую девчонку? Ты смел смотреть в её сторону после того как получил наказание Повелителя? — её ярость была совершенно искренней. — Жалкая, опороченная... — Вы действительно собираетесь обсуждать это во время штурма? — голос Дафны разрезал пелену возмущённой Лестрейндж. Та метнула короткий взгляд на Дамблдора, затем направила палочку на Дафну: — Ты смеешь мне дерзить, девочка? — её глаза почти вылезли из орбит. Она подняла изогнутое древко палочки только выше. — Давай покончим с этим, Белла! — раздражённо рявкнул Сивый. Беллатриса оглядела её, прежде чем вернуть своё внимание слизеринцу: — Давай же, Драко, — прошептала она. — Вспомни, чему учили. — её шепот казался оглушающим. Она казалась его шеи, волос, плеч, не отводя глаз от Дамблдора. Паучиха обжигающими устами проговаривала слова, будто разрезая воздух. Дамблдор стоял, занеся руки за спину. Лицо Драко никак не сменилось, когда он начал чертить руну: — Авада-Кедавра! — его голос. Действительно его. Это вправду случилось: он вычертил, проговорил, но тут же полетел прямо на Дафну, стоило зелёной вспышке проявиться на палочке. Она следом упала прямо под стену. Боль в голове притупилась, когда она открыла глаза и увидела в помещении Северуса Снейпа. Зелёная вспышка отстрелила в небытие, не успев направиться туда, куда нужно. Снейп сбил Драко. Это был он, и очевидность этого была удивительной: он и не пытался спрятать это действие. Гарри почувствовал, как внутренности сжимаются от очередного осознания. Тёмная фигура, немного развеивающаяся мантия, и палочка на готове. Равнодушный взор чёрных глаз. Он знал. Гарри пронзила боль того, что он не смог остановить этого. Не смог предотвратить, хотя знал с самого начала. — Северус...прошу тебя. — от тихого голоса директора у Гарри на руках заплясали мурашки. Он смог пошевелить пальцем стопы. Альбус Дамблдор не мог казаться жалким, слабым, но сейчас его пронзила мольба. — Авада-Кедавра. — он холодно вычертил руну чётче, чем когда-либо доводилось видеть Гарри. И на этот раз не был сбит никем. Снейпу понадобилась секунда, Драко не успел и упасть. Кровь потекла по затылку девушки. Она моргнула несколько раз: сначала ей показалось, будто увиденное — палочка Драко. Но теперь-то она осознала, куда укатилось древко бузинной палочки. Она лежала прямо тут, сейчас. Сотни легенд, мистических писаний, рисунков, и это древко жило, только что потеряв очередного хозяина. У неё была равно секунда: девушка схватила палочку, метнувшись за Малфоем, подавшим ей руку. Смерть — их удовлетворение. Тело, упавшее вниз. Яксли тут же подался к лестнице, но в ту же секунду был парализован. — Ты... — девушка разъярённо обернулась к Малфою, но тут же осознала, что это не Драко. Около сгоревшей карты стоял Гарри Поттер, парализовавший Пожирателя. Он тут же направил палочку на них: — Инкарцеро! — Протего! — воскликнул Драко, не желающий вступать в битву. Заклинание успешно отразилось, и Гарри оказался связан верёвками, мгновенно повалившись на пол. Малфой метнулся дальше, собираясь спускаться вниз и, остановившись на секунду, освободил Поттера от верёвок. Тот, казалось, не поверил собственным глазам, или конечностям. На вопросительный взгляд Дафны он тут же ответил: — В битве всегда нужны идиоты, которым нравится бросаться в огонь и мстить за умерших. Дафна не успевала наблюдать за горящим Хогвартсом. Битва, которую она не видела, и участия в которой не взяла. Девушка бежала за ним, держа в руках одну палочку, а в кармане вторую. Она пыталась не задерживать взгляд на горящих портретах, разрушенной мебели и осквернённому замку. Драко вёл её через известные ему хорошо проходы, чтобы они могли выбраться как можно быстрее. — Нам нужно узнать, как остальные! — она заткнула уши, пытаясь докричаться до него. — Нам нужно уходить, Дэ Вэллио! — он крепко схватил её руку. — Ты собираешься бросить битву? — воскликнула она, пытаясь перекричать вспышки. — Я не собираюсь бросать туда тебя! — он взял её за плечи, перекрикивая взрывы и вспышки, просвистывающие по коридорам. — Я покушался на того, за кого сейчас бьются! — она видела море боли в серых глазах. В них полыхал огонь отчаяния и неискупимой вины. — Здесь сражаются наши люди! — Если ты хочешь, чтобы мы с тобой спасли их, прийдется выжить, Дэ Вэллио, а ради этого твоё гриффиндорство прийдётся затолкать как можно дальше! Драко не мог сражаться за тех, за кого стоял. Они бежали через узкие коридоры и подземелья, где звуки битвы притуплялись. Дафна неслась по коридорам, сжимая его руку, не зная, был ли порыв ветра виной слезам в глазах. Они оказались там же, где уже были близнецы Кэрроу, Роули и Снейп. Никто не собирался расспрашивать её о чём-либо, и Дафна надеялась, что её никто не заметил. Бежать с битвы представилось возможным. Беллатриса разнесла Большой Зал в одиночку, и оказалась рядом с ними в считанные минуты. Дафне не хотелось представлять, какие разрушения эта женщина нанесла внизу, в центре битвы. Если ужас, увиденных ею в прохоадх был отвратен, то что находилось прямо там, в сердце замка? — Старик просил о пощаде! — сладко произносила она. Ликование в голосе делало очевидным то, что битва была проиграна. Она озвучила то, что казалось невозможным. Альбус Дамблдор молил. Это не шутка. Дафна стиснула зубы, продолжая нестись, не оборачиваясь. Волосы развеивались на ветру, а грудь сдавливало от боли и непрерывного дыхания ртом, рана на голове оставила кровавые струйки на шее. *** Гарри нёсся по коридорам школы. Ярость, переполнявшая его, была, скорее, животной. Он ощущал, как горькие слёзы подступают, а в горле образовывается ком. Парень оглушил Роули, едва ли контролируя движения. Поттер не знал, сколько времени прошло, но то, что они сделали со школой за этот срок было поражающе жестоким. Даже эти эпитеты казались недостаточными. Он остановился около Большого Зала. Смех. Снова. Беллатриса расхаживала прямо по гриффиндорскому столу, сбрасывая посуду и победно ликуя. Взмахивая палочкой, она выбивала окна одно за одним, и каждый лязг стекла вызывал в ней такую бурю эмоций, словно именно за этим она и пришла. Большой Зал был разнесён в щепки ей одной, и Гарри готов был поклясться, что видел, как она плюнула прямо туда, где обычно сидел Дамблдор. Поттеру удалось принять участие в битве, которая была проиграна ещё до того, как он спустился вниз. Всё казалось унизительным. Малфой освободил его от верёвок со всем «милосердием». Сейчас битва проходила в полной темноте, Пожиратели сбрасывали факелы и били фонари, создавали различные уловки, и блокировали участки школы. Им даже удалось запутать лестницы. Но Пивз, казалось, проникся любовью к школе, и увидев Сивого, сбросил ему на голову факел, освещающий коридор. — Они бегут! — услышал он голос Тонкс. — Снейп, Малфой, брат и сестра Кэрроу, Роули, с ними Дафна. — при последнем имени, сказанном вместе простого «Дэ Вэллио», голос девушки дрогнул. Она не верила в то, что говорила. Гарри кивнул, и тут же бросился в сторону выхода. Тонкс остановила его. Он заметил много крови в области её бедра: — Ты знал о ней? Что он точно знал, так это то, что Дафна никогда не стала бы стоять там с палочкой у лица Дамблдора из-за простого парня. Никогда. На сколько сильно она была предана ему? Он не знал. Что точно было ясно, так это то, что они нездорово связаны друг с другом. Но было что-то ещё. О чём знали эти двое, и только они. — Нет. — ответ был честным. Он тут же помчался вперёд, чувствуя, как ботинки будто тонут в грязи и мокрой траве. Он мог думать лишь о Снейпе: в голове не было Малфоя, Дэ Вэллио, лишь смех Беллы и голос, произносящий смертельное. Едва ли он когда-либо чувствовал себя так же разбито. Лишь когда другой голос кричал о смерти Сириуса. Вероятно он и сейчас не ощущал, на сколько всё плохо, потому что до сих пор не мог поверить в то, что случилось. — Остановись, трус! — взревел Поттер, как только увидел Снейпа. Тот не обратил на него внимания. — Сектумсемпра! — отчаянно прокричал Гарри, и Снейп умело отбил заклятье: — Вы смеете использовать мои же заклинания против меня, Поттер? — его возмущение заставило Гарри остолбенеть. На секунду между ними повисло молчание, и Гарри увидел вспышки оголо хижины Хагрида. — Да, — протянул он: медленно, будто у них было время на традичные сцены признаний. — Я и есть Принц-Полукровка. — на сей раз его голос был спокоен и бархатен, как обычно. Он надменно глядел на Гарри. Не успел Поттер ринуться на помощь, как услышал приближающихся Пожирателей. — Мальчишка! — взревел Торфинн, и Снейп резко развернулся. — Круцио! — услышал Гарри голос Алекто Кэрроу, а после слышать уже ничего не мог. Она расплылась в улыбке, жадно взмахивая палочкой, пока Гарри не опустился на колени. Он едва ли мог бы передать словами испытанную боль, потому что слов в тот момент он уже не знал. Не имел понятия, как его зовут, видел лишь огонь. Огонь прямо напротив, и жадную усмешку, наслаждающуюся болью. — Уходите! — приказал Снейп, и пытка прекратилась. На секунду Гарри не поверил, что всё закончилось, и остановив собственное падение в грязь, смятенно посмотрел вдаль: неужели его не возьмут в плен? Роули и оба Кэрроу действительно послушали Снейпа, на которого, к общему удивлению, напал Клювокрыл. Гарри знал, что Хагрид смог отбиться, хоть и был ранен. Смех снова пронзил его уши: Беллатрисса подожгла хижину. Клювокрыл ударил Снейпа копытом и, встав на дыбы, успел лишь узреть, как тот исчезает. Гарри не видел Малфоя и Дэ Вэллио: рад был, что их рядом не было, иначе контролировать себя стало бы значительно сложнее. Боль прошла так же быстро, вызвав дикую эйфорию и ощущение свободы, вот только огонь прямо перед ним ничего подобного не даровал. *** — Ты ведь в курсе, что она пленница? — прищурилась Лестрейндж, глядя в лицо Дафны, но обращаясь, очевидно, не к ней. Дэ Вэллио не терпела привычки людей говорить так, будто её нет в комнате, но никто из них, казалось, не смел признавать, что она сидит рядом. — Почему же я не вижу на ней кандалов и кляпа? — вскинул бровь Драко. — Они появятся, как только она станет брыкаться. — она удостоила Дафну взглядом. — А она станет. «Молчи» — сказал Малфой ей во время погони. — «Просто молчи, они будут испытывать тебя. Если действительно хочешь жить, приучись молчать.» «Я ничего не обещаю.» Он схватил её за запястье больнее, чем стоило. Сердце колотилось, они неслись в темноту. «Значит пообещай. Нет ничего, что помешает мне спасти тебе жизнь: Обет, Метка, любое имя. Помехой можешь стать лишь ты сама. Молчи, Дафна.» А молчать было тяжело. Разум будто по команде кричит то, что собиралась выкрикнуть она, но Малфой был прав: она не выживет, а иногда нужно молчать, если хочется и дальше слушать стук своего сердца. Остаётся принять то, что её запястья всё же стягивало нечто чёрное, напоминающее бинты, которые носил Драко по возвращению в школу. Чёрные ленты, которыми он обтягивал израненные руки. И он снова был прав: дерзить, пока не сможешь схватить палочку, нельзя. — Ей не нужен кляп, девчонка не разговорчива. — услышала она голос Сивого из темноты. — Стоит лишь научить чувству такта. — Ты просто мало о ней слышал. — Яксли прищурился, вглядываясь в её растрёпанные волосы. — Она заговорит, когда её развяжут, вот увидишь. Сивый подошёл к ней ближе, и взял за подбородок грязными, грубыми пальцами, небрежно повертев: — И на кой чёрт нам эта мордашка? — Ну же, Драко, — в глазах Беллатрисы сверкнули чёртики. — Что она здесь делает, а? — Она расскажет. — Она молчит. — улыбнулась женщина. — Расскажет Тёмному Лорду. — бросил Малфой. Лестрейндж запрокинула голову и рассмеялась низко, надменно: — Так ты, девчонка, думала, что Тёмный Лорд станет говорить с тобой? — прошипела она, подавшись к ней ближе. Дафна смотрела ей в глаза, продолжая молчать. — После того, как ты посмела помешать ему? — Боюсь, Тёмному Лорду бы больше помешала моя смерть, которую она несколько раз предотвращала на протяжении года. Ему помешало бы отсутствие плана сегодняшнего штурма, который она дорабатывала, когда я был вынужден покидать школу. — тут же бросил Малфой. — Твой приемник — девчонка полу-вейла, называющая себя чистокровной волшебницей, когда её семья — мерзость и проклятие приличного общества. — прошипела она прямо ему в лицо. — И два месяца ты в Хогвартсе не был, за что получил по заслугам, как и за её компанию. — Примечательно то, что после пыток меня преследовал лёгкий недуг, во время которого планом занималась Дэ Вэллио. Забини упоминать он не рискнул бы. — И ты посчитал, что доверить ей тайну и задание Тёмного Лорда — безопасно? — послышался голос Яксли. — После того, как она дала Обет — да. Как видите, сегодня ночью рука у неё не дрогнула. — Вот только старика убил Снейп. — скрыв удивление от услышанного, она с отвращением повернулась к Северусу, про которого, казалось, все забыли. — Мальчишка не решился бы. — Он уже... — Не был готов убить. — отсёк Снейп. — А подготовить его должна была ты, Беллатриса. — между ними повисло молчание, полное возмущения и надменности. — Она — один из шпионов, вот только ты не держал её под Империусом, ещё и сделал её своей подружкой. Даже после того как был наказан. — хмыкнул Сивый. — Умно, парень, остаётся только приклонить колено перед Тёмным Лордом и принять её смерть как очевидный исход. — он бросился к Дафне. — Ты знала, что тебя убьют, как только мы доберёмся до Мэнора, а? Обещание Малфоя было сильнее Обета. Сильнее него самого. Связки стягивали запястья до крови, но она не смела даже двигаться, ровно и спокойно сидя, словно все вокруг ничего не говорили. «Чем больше делаешь вид, что тебя нет, тем больше они позволяют себе в твоём присутствии.» — сказал он как-то. Теперь она понимала, что он имел в виду. *** Джинни вознесла палочку к небу: было чертовски холодно, но холод не был сравним с тем, как окоченело её тело при виде мёртвого директора. Они проиграли. И говорили об этом не раны на её теле, не отдающие болью ушибы, не горящие атрибуты замка, и не разваленный Большой Зал. Они проиграли по-настоящему в тот момент, когда тело Альбуса Дамблдора упало с высоты Астрономической Башни. Когда Минерва Макгонагалл не смогла сдержать слёз, и когда яростные звуки битвы превратились в надорванные всхлипы. Они проиграли. Наступило затишье, и сотни волшебных палочек взлетели в небо с крохотным огоньком на конце. Гарри бросился к телу: самый первый, как всегда. Джинерва не пыталась пробраться за Гермионой и Роном. Она стояла, вглядываясь в тёмные волосы стоящего поодаль юноши. Готовая ударить себя за то, куда смотрела. За то, что знала, что он стоит там, в стороне, и взирает прямо на неё. — Ты знал. — только и вырвалось у неё. Так просто и типично. Будто все люди, когда-либо приоткрывшие занвес тайны могут думать лишь о боли того, что от них скрывали. Только и всего. Кто-то знал...ничего больнее в этот момент и не может существовать. — И ты позволил... — Очевидно, знал. — только и ответил он. — Я помогал им в составлении плана, и да, я знал всё. — твёрдо отсёк он. — Сотни людей знали о планируемых убийствах и не стали делать ничего, потому что виноват не Драко, а позволивший мальчишке с Меткой убивать величайшего волшебника. — Ты не предотвратил ни судьбы Малфоя, ни смерти Дамблдора. — парировала она. — Верно. Как и десятки из нас. Как и куча людей, которые не желали его смерти. Говори, что я трус, тверди, что я мог остановить всё, но ты только подумай: как? Ты смогла бы предотвратить что-то, если бы Грейнджер должна была убить Дамблдора, иначе вся её маггловская семья просто больше не проснулась бы, а? Она вновь окоченела. Он смотрел на неё так, словно ожидал от неё слов «всё между нами было ошибкой», и был заранее готов уйти. Но она молчала. Потому что ошибок было достаточно, и если что-то и было одной из них, то это тело в нескольких метрах от них, а не то, что она всё же стояла напротив него. Она заправила за уши рыжие, перепачканные кровью волосы. — Ты тоже знала. — внезапно сказал он. — Знала, когда всё это начиналось. Ты знала, кто я, а кто ты. И ты не приняла этого. Всего лишь сделала вид, что я лев среди змей. Ты не приняла меня, Уизли. — он завёл руки за спину, и не успев сказать ничего, ощутил её губы на своих. Горячие, припухшие. И чувствуя вкус крови, он коснулся её шеи, проведя пальцами по коже. Она повернулась в сторону. Никого больше не было. — Я не знаю, когда увижу тебя. — прошептала она. — Обещаю, что увидишь. Как только я узнаю, что Драко и Дафна живы. Поверь, они захотят увидеть нас двоих. — Почему? — нахмурилась она. — С чего ты взял? — Доедь до дома. — он тяжело вздохнул, коснувшись её плеча. — Поверь, эта задача сейчас важнее, чем думаешь. Сделай так, чтобы Уизли не стало на одного меньше, им это не к лицу. — он улыбнулся. — Я могу больше не увидеть тебя. — Но я сделаю всё, чтобы ты видела раздражающее лицо Рона каждое утро. — он снова увидел её улыбку. Разбитую, будто уголки губ не могли больше подниматься в нужном направлении. Он мог лишь надеяться, что однажды, она улыбнётся как раньше. Полными радости глазами, сверкающими, будто фонарики. И она снова сможет бегать по траве, а не идти по сгоревшим её остаткам. *** Ткань её кафтана сжимал Хвост, и ироничным являлось то, что именно крыса принесла хозяину мышку. Драко бросил на неё всего один взгляд, когда поместье Малфоев предстало перед ней впервые. В отличие от её отца, остальные считали, что приватность важнее солнечных лучей. По запястьям стекала горячая кровь, и ощущая пинки в спину, она продолжала шагать. Они проходили по огромным бетонным и деревянным лестницам со статуями, устрашающе украшенным интерьером, но ночь не дала ей увидеть здесь многого: свечи не горели, а тишина мэнора не внушала доверия. Её тут же подтолкнули в огромный , слабо освещённый зал с гигантским столом и идеально выставленными перед ним стульями. Хвост тут же вынудил её упасть на пол, а связанные руки не дали ей предотвратить этого. Дафна повалилась на ледяной, до блеска начищенный тёмный паркет. Разражающая боль пронзила тело. Её боковой взор тут же упал на люстры: огромные, имеющие на себе свечи. Здесь был камин, но даже он, казалось, хранил тишину: никакого потрескивания поленьев, никаких голосов. Портреты определённо не передали всего представшего перед ней ужаса. Блестящая, будто прозрачная лысина, и искажённые черты бледного, серого лица, и красные глаза. Вот как выглядел человек, чья душа была расколота на семь кусков. Он носил бесформенные, чёрные одеяния, а взгляд его выражал и жажду и равнодушие в одночасье. Не смотря на то, что ей доводилось видеть его колдографии раньше, девушка понятия не имела, чем явит себя их встреча. Особенно будучи приплюснутой к полу ботинком Хвоста. Беллатриса вынудила её подняться, взмахнула палочкой, и, схватив её за шиворот, повела прямо к Волан-Де-Морту: — Мой Лорд, у нас девчонка! — радость в её глазах, словно она поймала одного из членов Ордена. Тот щёлкнул пальцем, и все Пожиратели тут же расселись по местам. За огромным столом присутствовали и другие: ей удалось узнать Люциуса, Крэбба, Гойла и Нотта Старших, которых она видела на портретах, а так же мужчину с выраженными синяками под глазами — Эйвери. Все остальные казались безликими, не считая Антонина Долохова, о котором ей доводилось слышать от отца. Беллатриса провела её во главу стола: приоткрытый в усмешке рот, огромные глаза и каждая частичка тела были обращены повелителю. С трепетом взирая на него, она произнесла: — Позвольте мне, мой Лорд, — прошептала она со всем благоговением. — Позвольте убить её. — она провела языком по волшебной палочке, впечатав ту прямо Дафне в щёку, и палочкой разрезала кожу на щеке девушки. Дафна не шелохнулась, стиснув зубы от резкой боли и отвращения. — Садись, Белла. — не отрывая взгляда произнёс Лорд в ответ. Заметно разочарованная Беллатриса заняла последнее место. — Так значит, наша пленница — Дафна Дэ Вэллио. — он провёл длинными, тонкими пальцами по её волосам. Она сжалась от прикосновений его пальцев. — Вместо Гарри Поттера, я вижу здесь... — он недоговорил, бросив взгляд на Малфоя. Дафна никогда не видела, чтобы Драко сидел камнем. Только сейчас она понимала, что значит «держать лицо» воистину. Не только хранить маску уверенного, тщеславного и безупречного, ещё и перевоплощаться в жалкого среди Пожирателей Смерти. «Сейчас, или никогда...» Она опустила голову, и несмотря на собственные оковы, опустилась на колени перед фигурой Волан-Де-Морта: — Тёмный Лорд, я не могу поверить, что вижу Вас наяву. Такого исхода точно никто не ожидал. Неужели за такой короткий срок его пленница «уверовала»? Девушка смотрела на его длинные, ужасающие ногти пальцев ног, приклонившись. — Проклятая Поттеровскся шавка, решившая служить Тёмному Лорду? — Всё, что я делала было лишь для того чтобы получить как можно больше информации. Я была, есть, и останусь верной лишь Вам, и Вашему делу, мой Лорд. Он взмахнул палочкой, заставив её ощутить напор в затылке. Она опустилась ещё ниже: — Я согласна быть Вашей пленницей, верно и покорно, пока Вы не позволите мне носить Вашу метку, служить Вам правдой, и сидеть здесь. — Ложь. — он взмахнул палочкой, рассекая кожу на её шее. Дафна закрыла глаза от резкой, острой боли. Кожа раскраснелась от пореза, напоминающего тот, что оставила Белла. — Ты помешала исполнению задания Драко. — Я не посмела бы, Мой Лорд. — твёрдо сказала она. Вероятно, лучшим вариантом было бы расцеловать его стопы, но приступ рвоты не заставил бы себя ждать. — Моей задачей было лишь сделать так, чтобы Драко смог исполнить указанное. Не смотря на его напор в шее, она вскинула голову: — Я дала Неприложный Обет. Во имя Вас. Я училась рядом с приспешниками Дамблдора и Поттера только ради того, чтобы оказаться здесь, зная о них всё. Я изучала каждую мелочь, Мой Лорд: в плоть до движений, особых выражений, будучи самым близким человеком для Гарри Поттера. Я присутствовала на его жалких разговорах с Уизли и грязнокровкой Грейнджер. Я стала одной из них, чтобы найти в школе Ваших последователей, Мой Лорд. Я дала Обет, лишь бы Драко позволил мне оказаться здесь. Я не посмела бы убивать Дамблдора, не прикажи Вы мне. Всё, чего я хотела — встать пред Вами. Я поклялась помочь Драко, дабы доказать свою верность Вам.— она говорила уверенно, переходя на шёпот. Он не был её Лордом. Пока её левая рука была чиста, лучше было опустить голову. — И ты считаешь, что твоя проклятая кровь позволит тебе стоять наравне с нами? «Чёртова полукровка, ты хоть знаешь, о чём говоришь?» — кричал чёртик в её голове. Как абсурдны были его слова, его надменность. — Проклятие нашей семьи — благословение, Мой Лорд. Несмотря на те отвратные вещи, которые присутствовали в истории моего рода, маггловское отродье, полукровки и грязнокровки не смогли опорочить нашу чистоту. Все волшебные артефакты, методы проверки, а так же виртуозные маги, и особые зелья, проявляющие сущность крови, не смогли отличить кровь грязнокровых детей от чистокровных. В нашем роду было много вейл, но они не смогли опорочить чистоту крови. «Ты едва ли отличить мою кровь от крови маггла, над чьими домами оставляешь свой знак.» — Я отдам хоть всю мою кровь, дабы Вы убедились, что я чиста. Гордон Дэ Вэллио чистокровный волшебник более чем в десяти поколениях, а благословение женской части нашей семьи смогло искоренить любой сброд, опорочивший наших женщин. Я чиста, Мой Лорд. «В отличии от Вас, Мой Лорд.» — Что ж, какой бы не была твоя кровь, — он взмахнул палочкой, и капля крови с её шеи взмыла в воздух. Сдерживать смех было тяжело. — Я чувствую грязь. — прошептал он. Дафна вздрогнула. Тишина особняка сдавила уши. Неужели не... она не могла закончить так. Ей предстоит последний взгляд в глаза Малфою, и на этом конец. — Чувствую всегда, и среди нас её нет. — капля крови упала на пол. — Что ж, давай посмотрим. Облегчение сменилось ужасом. Ещё до того, как он взмахнул своей белой, напоминающей кости палочкой, и направил её ей прямо в лоб, она задержала дыхание, и начала выстраивать в голове стены. Как учили: будто опережая время, данное ей. Голова тут же начала раскалываться, детская боль, которую она испытывала, тут же дала о себе знать. Одна стена, вторая, девушка копалась в памяти сама у себя. Стоило ему приблизиться к разговорам с Малфоем, она выстроила там одну, две стены, чувствуя, будто разрезает себя. Он прожигал до боли: всё когда-либо пережитое ей давление было не сравнимо с тем, что делал он. Девушка согнулась, пытаясь не закричать. Пот выступил на лбу. Глядя вверх, открыв рот, она видела сотни воспоминаний. Он перебирал разговоры с Дамблдором, Драко, Поттером. Дафна чувствовала, как он раздирает их, ощущала его движения в собственной голове. Она позволила увидеть, как Поттер говорит о том, что Драко Пожиратель Смерти, и Дафна открыто сомневается в этом. Позволила увидеть, как сказала, что Пожиратели гораздо сильнее, чем все думают, а Тёмный Лорд знает всё, что происходит. Окклюменция была одной из самых сложных вещей, изученных ей, но Легиллименция его уровня была гораздо сильнее того, чего она могла ожидать. Её позвоночник выгибался, руки напрягались, словно из неё высасывали что-то. Казалось, словно она сейчас взлетит. Было недостаточно. Она скрыла от него Албанию, крестражи, практически все их с Драко разговоры, то, что было в особняке Ноттов. Даже портрет Миссис Нотт. Позволила увидеть то, как перекраивает всё произошедшее в Албании перед Министром. Позволила увидеть, как сражается с Беллатрисой в доме Уизли, и та говорит, что никогда не видела, чтобы кто-либо применял Сектумсемпру так хорошо. Позволила увидеть десятки сражений, и разговоров, выставляющих её как бойца, отличную волшебницу. Но он искал дальше. Было недостаточно. Что заставило её прийти сейчас? Кем она была? Дафна спрятала, но отнюдь не прибавила ничего для него привлекательного. Руки дрожали, изливаясь кровью, её спина выгибалась, надрываясь, шея заливалась кровью, пот стекал по телу. Однажды, отец сам обучил её одному приёму. Перекраивание воспоминаний. Опасность состояла в том, что воспоминание в голове сохранялось искажённым необратимо. Перекроив воспоминания можно было сойти с ума, вечно живя в иллюзии собственного воображения. Таким образом, она обманула бы не только Лорда, но и себя. Едва ли кому-то удалось успешно провернуть это фокус несколько раз. И ей не удавалось. Отец прекрасно распознавал ложь, и не позволял ей изменять больше одного воспоминания, которое в последствии удалось восстановить легко и без последствий. Воспоминания вроде того, какого цвета помада на ней была вчера, или с кем папа встречался в обед. Сейчас же ей нужно было перекроить год жизни, причины, следствия, существование людей. У неё был миг, чтобы решить. Он видел, как она смеялась, стоя на Астрономичской башне сегодня. Видел, как Снейп оборвал всё, но так же увидел ярость и ужас, что Драко не смог сделать этого сам. Видел разговоры, в которых Албания стала мэнором, её искренние речи и преданности Тёмному Лорду. Постепенное, и всё более откровенное упоминание его как того, чего она жаждала. Каждое увиденное воспоминание была искажено, и это приносило ей невыносимую боль. По её щекам катились слёзы, а из ушей и носа текла кровь, кости выворачивало, суставы гудели. Он видел то, чего она никогда не говорила. Видел не принадлежащие ей рассуждения. И он видел искажённые разговоры с Золотым Трио: там она переубеждала их, врала им. Ей удалось скрыть Эпиону, оставив лишь мелькающие разговоры с безликой девушкой. Он видел вечеринки, быстро перелистывая Хогсмид, вызов Патронуса, объятия, слёзы, всё, что говорило о Дафне, как о подлинном человеке. Он заглянул в детство: она позволила видеть жестокие тренировки. Напротив, будто подталкивала его к тому, как её вынуждали околдовывать и убивать животных. Он видел отношения с отцом, и пусть слова были французскими, её полумёртвое от двенадцатичасовых тренировок тёмной магии тело он видел. Видел, какие заклинания она практиковала, какие зелья варила, и какими артефактами обладала её семья. Она повалилась на пол, ощутив, как оковы испарились, и ложь стала правдой. Таким, как он, было приятно побеждать. Ноги и руки тряслись, её грудь всё ещё вздымалась. Она улыбнулась и обман собственного разума нашёл место в её душе. Девушка ощутила себя в подлинной сущности, что искала. Драко стиснул зубы, скрывая ужас собственного взора. Ему не хотелось знать, что она сделала с собой, дабы дышать, остаться живой. С притупленной болью по телу, лёжа, переполненной ложью, до сих пор гудящим в её голове смехом над Дамблдором, она осознавала, что любила Тёмного Лорда. Она жаждала, упиваясь своим нахождением здесь. И это была ложь. Она знала, но в данную минуту всё, чего ей хотелось — поцеловать руки повелителя. Лорд был предметом её истинной любви. Но девушка молниеносно поднялась сквозь боль и изнеможение: — Мой Лорд, нами была изъята бузинная палочка, — девушка достала её из внутреннего кармана. Длинная, всё такая же могущественная, но имеющая совсем иного владельца. — Я считаю, что она должна принадлежать Вам, Повелитель. — горячие слова, слетавшие с языка. Девушка поклонилась, держа древко двумя руками. Он осторожно взял палочку. Что ж, рано или поздно он бы забрал её, даже если бы пришлось осквернить могилу. — Я принимаю её, Дафна. — он прохрипел её имя, глядя на палочку, вертя её пальцами. Внезапно, он спросил: — Почему ты должна находиться наравне с сидящими здесь? — он подошёл к креслу какого-то мужчины, и тот непроизвольно сжался: — Многие из них — сыновья учившихся со мной в школе, пара служивших мне были моими одноклассниками, этих лиц здесь почти не осталось, но они отдали жизни во имя общего дела. — его голос был похож на шипение огромной змеи, проползшей около ножки стола. — Так почему же они должны подвинуться и дать здесь место тебе? Весьма резонный вопрос, означающий, что её детские тренировки для него были лишь признаком неплохого потенциала, а ещё это значило, что пора вытянуть несколько козырей. — Смотря мои воспоминания, Вы упустили пару ночей в Запретном лесу. Голубые вспышки, которые Вы всё же видели были не обычной тренировкой невербальных заклинаний, а силой лесных нимф. По залу прошёлся громкий смешок, который благополучно перенял Лорд: — Лесных нимф? — усмешка не сошла с его лица. Не говоря ни слова, Дафна прочувствовала твёрдый пол, ощущение воздуха вокруг, сосредоточилась на движении огня в камине, и свечей на люстре. Её мокрые от пота и крови волосы поднялись вверх, глаза горели голубым пламенем, а от окровавленных ладоней к голове она пустила поток голубой энергии, затем вытянула руки, выпустив на свободу огромный поток силы, от которого Хвост повалился на пол, даже не касаясь его. Её волосы не опустились. Девушка принялась обвивать себя голубыми лентами, вращая потоки силы, и кружась сама. Она пустила силу в ноги, и по полу прошёлся поток небесной энергии. Несколько мужчин непроизвольно вскинули ноги, когда по полу начал расходиться голубой свет, как по льду. Она сделала несколько шагов, от её ног по паркету рассеялись потоки силы, которые вытягивались в огромные волны. Лорд с интересом наблюдал за устроенным представлением. Она взглянула на Снейпа: его взгляд выражал лишь равнодушие, но она была рада, что он видит это. Ощущая огромный всплеск боли, изнурённая присутствием Тома в её голове, и чувствуя кровь на запястьях и ушах, она была способна на сокрушительные действия с силой нимф. Собрав весь поток в сферу, она придала ему форму змеи, и позволила проползти светящейся фигуре по столу, испаряясь в воздухе. — Да, тех самых неразумных существ, умеющий осыпать пыльцой и щебетаться друг с другом. — золотая вышивка чёрного кафтана блеснула. — Откуда? — Лорд прищурился. — Вейл моего рода наградили чересчур огромным потоком силы лесных нимф за помощь сохранения их существования, который передавался по наследству, но открыть его могли лишь сами нимфы. — И почему же сделали это только сейчас? — По глупости. Сила, как можете заметить, велика, и способна расти. Для всеобщей безопасности вейлы и нимфы решили сохранить всё в тайне, и вскоре это стало просто очередной легедой о женской линии нашей семьи. — Какой ироничной может обернуться грязь. Ты — огромный набор отвратных, неестественных проявлений. Удивительно, как аристократия неоднозначна, не правда ли, друзья? — все снова опустили головы, избегая взгляда Хозяина. — Ты права, от тебя будет польза. — он взмахнул палочкой, и её стяжки упали, обнажив кровавые руки. — Тебе определённо найдётся применение в наших рядах. — он поднял её левую руку, всматриваясь в окровавленную кожу, затем взмахнул старой палочкой, и Дафна пожалела, что не сжала кусочек ткани зубами. Она вглядывалась в кожу, видя, как нечто зелёное прожигает её кожу. Внутрь руки будто прокрадывалось что-то: боль не была похожа на уже испытанный Круциатус. Боль не была интервальной. Ей хотелось извиваться, подлинная пытка заключалась в том, чтобы не подавать виду, что было мучительно больно. Девушка чувствовала, как он вырисовывал конкретные символы, проползая по коже, рассекая её изнутри. Он сам стал змеёй, выжигая существо на её предплечье. В ней словно ожило что-то. Через пару минут боль стала казаться привычной, и Лорд отпустил руку, та казалась ошпаренной. Дафна не позволила себе смотреть на неё, гордо вскинув голову. Он кивнул ей, положив руку ей на плечо: — Добро пожаловать, Дафна Дэ Вэллио. — Мой Повелитель. — в очередной раз поклонилась она, и он вновь вознес палочку так, чтобы она начала падать ему в ноги. — Драко, — произнёс Том. — Надеюсь, ты не забыл, что за каждую ошибку принято расплачиваться. Совсем недавно расплатой послужила сама Мисс Дэ Вэллио, — он саркастично повёл рукой на Дафну, которой Хвост тут же поставил стул, будто и не прижимал её ботинком мигом раньше. Волан-Де-Морт улыбался, говоря так, будто все вокруг понимали, о чём шла речь, кроме маленького Драко. — Сегодня она уже сидит рядом с Беллатрисой. — он сделал широкий жест рукой. — Подойди же, юный Драко. Ошибок было достаточно.