***
Тишина длилась всего мгновение. И та была скорее следствием шока от услышанной информации. Тот же шок и заставил отреагировать моментально, не давая мозгу ни секунды на раздумия: поэтому кое-как переварив слова Андайн, Ларс тотчас же воскликнул, протестующе замахав руками: — Воу, воу, воу, погоди-ка секунду, не собираюсь я никого умертвлять! Что за хрень вообще со всеми этими убийствами?! Я пришёл сюда не за этим! То есть, технически, я вообще не планировал сюда приходить, но… Когда первые яркие эмоции утихли, он уже не знал, что чувствовать. Дали бы хоть пару минут разобраться со всем по порядку! Значит, он не вернётся к команде, если не получит душу короля, так? Весь проделанный путь, вся эта беготня по сырому подземелью с переломанной ногой, самая тяжёлая битва в его жизни, новая способность, на которую он даже не подписывался, прыжки сквозь время и пространство — все эти усилия вмиг станут напрасны, если он откажется сражаться с Азгором? Но убийство? В смысле, спланированное? В смысле, хладнокровное убийство другого живого существа с целью получения выгоды? И Андайн всерьёз решила, что он согласен на такой вариант?! — Нет, это не выход. Я отказываюсь и точка! — твёрдо заключил пират. — Ну неужели нет другого способа?! Он смотрел на неё почти умоляюще, будто от этого что-то могло измениться. Потрясённый взгляд, которым Андайн одарила его в ответ, был красноречивее любых слов: она не то, чтобы не думала о других вариантах, но даже предположить не могла, что они кого-то заинтересуют. А придя в себя, вдруг невесело усмехнулась, проведя ладонью по растрепанным алым волосам. — Надо же… Хорошо, что мы всё-таки не смогли дойти в тот раз. Это могло стать самой большой ошибкой в моей жизни… — Что? Почему? — Ларс и Папирус среагировали одновременно, выглядя при этом настолько растерянно, насколько только было возможно. С сухих испещренных шрамами губ амфибии сорвался невнятный звук, напоминающий не то смешок, не то подавленный стон. Маска вины исказила черты её лица почти до неузнаваемости. — Потому… Я думала, что ты в курсе расклада, понимаешь? И, раз идёшь к замку так уверенно, то, видимо, готов пойти на этот шаг. И я… рассчитывала на это, если честно… — Андайн, что ты такое говоришь! Ты никогда бы не… Она кратко мотнула головой, вынуждая скелета помолчать. — Я настояла на том, чтобы сменить Санса, не потому, что ты убедил меня тогда, Папирус. Мне не интересно было давать твоему новому другу шанс произвести хорошее впечатление. И я вовсе не желала узнавать его лучше, пускай ты и просил меня об этом. Правда в том, что я… Андайн потребовалось время, чтобы продолжить. На сей раз не было произнесено ни слова в ожидании, хотя Папирусу было явно тяжело сохранять молчание. Он даже перестал дышать на всякий случай, боясь издать хотя бы звук. — …Я шла, чтобы защитить Азгора. Ты же знаешь его, Папс! Сильнейший монстр в подземелье, и всё же такой мягкосердечный! Я не могла рисковать его жизнью. Рисковать нашей надеждой. Поэтому я собиралась совершить очень низкий, недостойный воина поступок. Не говорю уже о том, что готова была поставить под удар нашу дружбу! Но если бы человек решился напасть, то я, защищая короля, имела бы веский повод без зазрения совести… убить его. Забрать его душу. И освободить нас всех… Казалось, во время своей речи Андайн опускала голову и плечи всё ниже, будто собственные слова давили на неё тяжёлым грузом. К концу она уже не могла заставить себя смотреть даже в ноги Папирусу, взамен направив взгляд куда-то вглубь тёмно-зелёного спутанного ворса ковра. — Мой план не сработал только благодаря тому, что вы оба так старались. Я должна была сразу довериться вам! Мне… мне очень жаль… — Андайн, это… Папирус прервал свою так и не начавшуюся фразу и с трудом сглотнул, словно что-то давило ему на горло. Всё ещё не смея поднять головы, амфибия также сохраняла тяжёлое молчание. Вероятно, она ждала реакции Ларса… Но, хотя это было вполне логично, он всё же не мог найти в себе желания злиться на неё. Что поделать, не в первый раз его планируют убить — да и убивали тоже не единожды. Положа руку на сердце, он даже не мог сказать, что имел право сердиться на Андайн за её намерения! Пускай всё это и звучало довольно подло, на войне все средства хороши, разве нет? С врагами не церемонятся. А он как раз и был их врагом. Ну, грубо говоря… — Всё… всё в порядке, Андайн, — вдруг проговорил Папирус. — То есть, это, конечно, была не очень хорошая идея, но… Ты ведь не сделала этого в итоге, ведь так? — В самом деле, — поддержал его Ларс. — Не стоит извиняться за то, чего не случилось. Трата сил и нервов, да и только! — Нет. Я правда ужасно сожалею о том, что собиралась сделать. Я не должна была даже думать об этом! Андайн вскинула голову, вонзившись ярким взором прямо Ларсу в глаза, да так ощутимо, что тот едва не пошатнулся на месте. И тут же резко согнулась в низком поклоне. — Папирус умолял меня дать тебе шанс, а я втоптала его просьбу в пыль! Я даже не пыталась идти тебе навстречу, когда ты сам давал мне для этого повод! Я ужасно виновата перед вами обоими! — Ну, да? — растерянно пробормотал пират. — Дерьмовый поступок, наверное… — Я… я знаю. И я не рассчитываю на то, что ты сразу же меня простишь. Ты и Папирус. Вы имеете полное право злиться и ненавидеть меня. — Не говори глупостей, Андайн… — Вот именно! Никто и не думает тебя ненавидеть! — вновь поддержал друга Ларс, метнув к нему благодарный взгляд. С подбором подходящих слов в таких ситуациях у него всегда были проблемы, однако Папирус успешно направлял его мысли в нужное русло. Но, надеясь встретить привычный беззаботный взгляд в ответ, Ларс столкнулся с чем-то таким, отчего грудь неприятно сдавило… — И, эм… Ты… Встань, пожалуйста, это охренеть как неловко вообще-то. Андайн выполнила его просьбу, но даже после этого не расправила опущенные плечи. В компании уже двух приунывших монстров Ларс чувствовал себя обязанным как-то разрядить обстановку. Не то чтобы ему был доступен этот потрясающий навык, но… — Это, в общем… Действительно не самый красивый поступок. Но я прощаю тебя. Если бы я был на твоём месте, клянусь, я поступил бы так же. Он не лукавил. Ларс никогда не был героем, от которого зависела судьба целого народа. Но оказавшись однажды на далёкой планете, о существовании которой в то время даже не догадывался, взял на себя ответственность за жизнь пятерых незнакомых ему самоцветов. Он нёс груз этой ответственности до сих пор и, если бы пришлось выбирать между жизнью чужака и жизнью его друзей… Даже если бы пришлось поступать подло. Он сделал бы именно такой выбор. — Конечно, ты решилась на отчаянный шаг, но всё, о чём ты думала — это благо твоего народа. И я, ну. Уважаю это, — Ларс неловко потёр рукой затылок. — Как и то, что тебе хватило сил сказать правду. Поверь, в наше время это дорогого стоит! — Ты… ты правда хороший парень, Ларс, — с теплотой в голосе проговорила Андайн. — Рада, что мне всё-таки удалось узнать тебя получше. Если бы только все люди были такими, как ты. От услышанного пират аж подавился воздухом. Даже на всякий случай повернулся к Папирусу — подтвердить для себя, что это всерьёз, а не какая-то неочевидная издёвка. Скелет ответил ему сдержанной улыбкой, от которой почему-то стало лишь тревожнее… — Ох, вау… Могу я принять это за комплимент? — Принимай это за правду, — совершенно серьёзно кивнула Андайн. — И обещаю, я сделаю всё возможное, чтобы отыскать другой способ вернуть тебя к команде. — Честно? — Андайн, ты не обязана вовсе… Девушка вновь была вынуждена прервать Папируса, но в этот раз сделала это гораздо мягче. Подойдя к нему и взяв за руки, она аккуратно заглянула в чёрные глазницы и сказала твёрдо, без тени иронии: — Нет, Папирус, обязана. Не только ради того, чтобы загладить свою вину перед вами двумя. Но и просто потому, что в самом деле хочу помочь. Человек он или нет, Ларс твой друг, и этого для меня должно быть достаточно… Ты ведь не против? Не прошло и минуты, как скелет сжал ладони Андайн сильнее и кивнул с лёгкой улыбкой. Выглядело как хороший знак. Теперь пирату в самом деле верилось, что, какие бы ещё трудности не пришлось вынести, в итоге всё будет хорошо… Должно же быть?***
Но на пути домой Папирус был немногословен. Точнее сказать, из него невозможно было извлечь что-нибудь больше, чем простое невыразительное «угу». В глубине души Ларс надеялся, что это от усталости — но предчувствие подсказывало, что всё куда сложнее, и имеет самое прямое отношение к тому, в чём им призналась Андайн. Да и не только предчувствие: скелет настолько ушёл в себя, что не реагировал даже на шутки, за которые сам Санс дал бы Ларсу затрещину! А ведь он так старался… — Папс, если позволишь выразить свое мнение на этот счёт… Мне кажется, тебе следует быть честнее в своих чувствах. — Что ты имеешь ввиду? О. Наконец-то, хоть какая-то осознанная фраза! Но радость от неё омрачалась тем, насколько безразлично она была сказана. Ларс с трудом удержал изумление. Снова видеть Папируса таким апатичным… нет, пожалуй, настолько безэмоциональным он видел его впервые! Даже если вспомнить ту, не случившуюся реальность, в которой Андайн была… — Ну. Если что-то злит тебя или расстраивает, не нужно этого скрывать. Об этом лучше говорить прямо, иначе, как ты это сказал в прошлый раз… Последствия могут быть непоправимы, — пират осторожно заглянул ему в глаза. — Просто поверь мне, потом будет сложнее. — Мхм. Я подумаю над этим, спасибо. Мастерски уведя разговор в тупик, Папирус продолжил идти, не сбавляя шага, даже когда перед ними вновь встало препятствие в виде реки. Растревожив спокойную водную гладь, он быстро удалялся в сторону глубокой тьмы — от тихой деревни с горящими огнями и пирата, замешкавшегося на берегу. И отчего-то Ларсу казалось, что он совсем его не услышал…