О райских пташках, Кубе и "дружбе"

      Что было с Кроули до того, как он пал?       До того, как повёлся не с той компанией. Как задал слишком много вопросов.       Как пал лицом в грязь и пепел, обугленными крыльями закрывая изломанное тело и очерствевшую душу.       Провинился.       — Чем Она занята сейчас?       Габриэль не любил вопросов — он всегда пытался всё успеть, пытался избегать лишних контактов (с «нижестоящими»), но кроме этого не хотел подрывать свой авторитет, открывая, насколько несведущ.       Он сделал вид, что не услышал.       Прошёл мимо, дальше совершать свои непременно знаменательные, божественные, неприкосновенные дела.       Бог наставляла Кроули.       Ему так казалось.       Всегда была рядом и Мегатрон никогда-никогда не пропускал мимо Неё вопросов подопечного.       Господь, как в то доземное время сказали ему, создавала своё новое чудо.       Звезду, подумал Кроули, и направился к Ней потому что очень любил рассыпать звёзды в бесконечную чистую темноту неба.       Бог говорил, что там будет самое прекрасное его деяние — она назвала это «жизнь», но разве может быть что-то прекраснее Альфа-Центавры?..       — Подойди ко мне, дитя, — в искрящемся свете, что заставлял его щуриться, ангел увидел Господни ладони.       Одной Она широким жестом приглашала его, а другой — словно скульптурно заканчивала нечто, что превзойдёт все Её прошлые создания.       — Помоги мне.       Магнолии в пылающих огнём мечей, кровью невинных, свободой, чистотой и резким словом волосах, распустились так красиво, бело, как прежде не цвели вовеки.       Он смотрел на Её чудо, не понимая, что распирает грудь так сильно, так светло, непонятно, ново.       Чудо, объятое потоком света, босым стояло в длинных подолах невиданной белизны.       — Подумай, какую бы мысль ты хотел дать этому ангелу, — Богиня взяла его за руку, другой держала новое создание. — Она будет с ним всю жизнь, за тобой важное решение.       Мягкие черты лица и милые светлые кудри — такой простоты Богиня не показывала ни в одном из своих прошлых созданий.       Но эта идея, идея лёгкости, отсутствия углов, бледности — это сочетание оказалось самым идеальным из всех предыдущих и наверняка — дальнейших.       Новые ангелы появляются редко.       Их редко показывают.       Редко подразделяют туда, где обычно Габриэль, Михаил, — и он тоже. Все «старой закалки».       А таких — в армии и подмастерье.       Богиня направила их ладони к друг другу.       У него было мгновение, чтобы подумать, какую мысль вложить в ещё недвижимого ангела.       Габриэль, зашедший передать отчёт, вызвал в нём мимолётную злобу.       «Он не заслуживает быть рядом с нами. Я не хочу быть рядом с ним. Я хочу быть рядом с тобой, мы связаны, я вернусь».       Ладонь ангела потеплела наощупь и налилась теплотой цвета.       Он ожил.       И посмотрел самыми красивыми на всём белом свете глазами голубее небес над Раем.       Самым чистым, приязненным, испуганным взглядом.       — А что это значит для Плана? — спросил Кроули у Бога. — Мы же есть в плане?       Бог не ответила.       Кроули боялся и не понимал, чем мог его напугать.       Хотел коснуться, привести в чувство, обратить внимание, но вытянув руки он увидел чёрный цветок, рассыпающийся за считанные секунды.       Магнолии.       Они падали к босым ступням и марали одежду.       Кроули пятился назад, уворачивался от невидимой угрозы, но спиной натыкался на что-то, что прицепилось к нему, жгло, не смахивалось и двигалось сильнее с усилением паники.       Ангел потянулся к нему, чтобы помочь.       А Габриэль оттолкнул его, ещё не вжившегося в тело, и всё вокруг стало ужасным, болезненным, страшным и непонятным.       Габриэль в воздухе чертил знаки изгнания демонической сущности и шёпотом говорил режущие слух вещи.       Облака под ногами растворялись.       Они перестали нести его обременённую грешностью душу.       Перестали быть опорой.       Углём будто измазанные, в костях ломанные, ставшие чужими крылья.       В его создание Габриэль приводил в порядок их перья, приглаживал, выдёргивал нелепо торчащие.       Габриэль подумал «Они никогда не будут идеальными».       И они никогда не были.       И он не был.       В саже, своей крови и адском пламени.       Быть проклятым куда хуже, чем кажется.