Ящик Пандоры

      Ученики тем временем не были в состоянии что-либо говорить. О пристрастии Ханьгуан-дзюна наказывать за любую провинность было известно всем, и сейчас они лишь дружно благодарили огромное число домашних правил, среди которых были и правила, запрещающие появляться где-либо в обнаженном виде. Конечно, они пока не до конца осознавали, что происходящее перед ними не было наказанием вовсе. Будучи прилежными учениками своего ордена, Сычжуй и Цзинъи никогда прежде не видели и не слышали ничего порнографического. Среди их поколения не было никого, столь дерзко нарушающего правила и устои, как Вей Ин в свои юношеские годы. Цзинь Лин же вовсе был лишён какого-либо пагубного влияния, в принципе не общаясь ни с кем из сверстников на равных. Вполне вероятно, что из всех глав его клана, он был первым, унаследовавшим этот статус и будучи при этом абсолютно невинным. Разумеется, взрослые игры не были до конца понятны им.       В то же время все трое уже давно выросли из того возраста, когда дети верят, что их в родительский дом приносят благородные аисты.       Под пристальным взглядом Лань Ванцзы, Вей Усянь тщательно складывал вещи, весело приплясывая. Воистину талантами этого человека следует восхищаться — очень скоро беспорядочный звон превратился в ритмичную мелодию. И это было настолько же удивительно, как и неловко. Молодые люди за ширмой всё же переглянулись, не зная как реагировать на подобное. Комичности ситуации придавал суровый вид Ванцзы, словно он был занят решением проблем мирового масштаба. Правда, если проследить за его взглядом, то становилось не по себе. Приличные люди за такими местами не следят. Ребята вот вполне успешно избегали глядеть на колокольчик, а Ванцзы, кажется, наоборот ничто не могло заставить отвести взгляд. Разве что когда предмет слежки оказался слишком близко.       — Лань Чжань, ты меня смущаешь! — без тени смущения произнес Вей Ин, — Так пристально смотришь… А вдруг он отвалится от твоего взгляда? И что тогда делать, а?       Стоило немного перевести дыхание, и вот молодые люди снова сгорают от стыда, глядя на то, как один из их наставников, совершенно голый, плотно прижимается к другому, обнимая за шею и увлекая в жаркий поцелуй. Изящные ладони Ванцзы опустились на талию мужчины, плавно сползая всё ниже. Белые пальцы с силой сжали ягодицы, раздвигая и сминая. Вей Ин тихо пискнул, понимая, что завтра наверняка появится несколько синяков. Впрочем, это не повод для прекращения поцелуя. Наоборот, он с ещё большей страстью принялся терзать губы любимого, вжимаясь в него со всей силы. В какой-то момент он почувствовал, как сильные руки приподнимают его, и тут же обнял Лань Чжаня ногами. Как и всегда, Ванцзы проник в него без предупреждения. Словно совершенно не чувствуя тяжести чужого тела, он насадил его на себя. Достаточно резко, чтоб из горла Вей Ина вырвался болезненный вскрик. Его будто молнией ударило, навылет проходясь электричеством по позвонкам. Сжавшись от боли, он до крови прикусил язык. Но вместо того, чтобы дать шанс к себе привыкнуть, Лань Чжань принялся поднимать и опускать его, удерживая за бедра.       — П. Полегче… — почти сразу жалобно попросил Усянь.       Но его услышала лишь притихшая молодёжь. Кроме того, в таком положении не было слышно звона. Вей Ин, спасаясь от боли, с такой силой прижимался к беспощадному мужчине, что места для колокольчика не осталось вовсе. Нахмурившись, Ванцзы недовольно опрокинул Усяня на кровать.       — Ааащ, Лань Чжань! Я ведь живой, зачем же так швырять!       Ударившись спиной, обиженно поджал губы Вей Ин, заползая подальше на кровать. Каждый раз, оказываясь с Ханьгуан-дзюном в постели, он не был до конца уверен, что увидит следующий день. Каждую ночь он не помнил, как отключался. Каждое утро с ухмылкой пересчитывал новые следы на теле. Его постоянно обвиняют в безрассудстве, но что бы не случилось в течение дня — это всё ничто по сравнению с постоянными пытками ночью. И, пожалуй, самым безрассудным является то, что он продолжает делать хуже. Дразнить, подкидывать идеи, провоцировать. Прекрасно понимая, что расплачиваться потом болью. Но уже не способным просто-напросто лечь спать, пока ещё хоть сколько сил осталось в его теле. Да и разве можно остановиться, понимая, что он один способен наслаждаться страстью Ханьгуан-дзюна, и что никто более не сможет вынести такого обращения. Осознание собственной незаменимости прибавило дерзости.       Но вот кто не мог поднять челюсть с пола, так это молодёжь. Привыкшие считать старейшину Илина сильнейшим и свирепейшим заклинателем в истории, они никак не ожидали своими глазами увидеть такое. Вей Ин беспомощно ворочался, пытаясь сбежать, но Лань Ванцзы поймал его за талию, ставя на четвереньки и вновь вторгаясь в извивающееся тело. Всё это происходило теперь так близко, что молодые люди отчётливо видели проступивший на лице Усяня пот. Видели, как напряглись его мышцы, как вздулись вены. Видели, с какой силой толкался внутрь Лань Ванцзы. Каждое его движение сопровождалось звоном колокольчика и болезненными стонами. Не по наслышке зная, как высок болевой порог Вей Ина, и сколько сил таил в себе Ванцзы, Цзинъи в ужасе задрожал, вжимаясь спиной в стену. Да что там! Даже совершенно не эмпатичный Цзинь Лин невольно напряг всё тело, почти физически ощущая чужие муки. Смотреть на это было невыносимо.       — Лань Чжань! П… Помедленнее! Ты что, хочешь во мне дырку проделать? Куда… Куда ты так разогнался. Ааа! Хватит! Лань Чжань! Ммм, изверг… Лань. Чж.       Конечно, Лань Ванцзы не думал даже замедляться. Даже когда Вей Усянь стер в кровь колени, он продолжал пронзительную, равномерную песнь колокольчика. В отличие от голоса, звон не становился тише. Не срывался на неприличные стоны. Не отпускал неуместные комментарии. И это постоянство будто бесконечный источник энергии.       — Я… сейчас. Упаду…       Руки Вей Ина ходили ходуном, у него совсем не осталось сил. Каждый толчок почти ронял его, и если бы Ванцзы не удерживал его за талию, то Усянь давно бы рухнул, как мертвец. Чувствуя это, Лань Ванцзы, не останавливаясь и даже не сбиваясь с заданного ритма, перевернул Вей Ин вверх животом. Колокольчик сфальшивил, а уставший мужчина почти что испустил дух, наконец расслабившись и раскинув в стороны не слушающиеся конечности.       Это не понравилось Ванцзы.       — Соберись.       Вей Ин тяжело поймал губами воздух.       — Какой ты сегодня… Грубый, — с предыханием вымолвил он, болезненно улыбаясь.       Огромных сил стоило ему подтянуть колени к груди и сцепить ладони за спиной Ханьгуан-дзюна. И в качестве похвалы он тут же прильнул к его губам. Не только лишь словами Вей Ин способен разжечь огонь страсти ещё сильнее. И возможно делать ему это не стоило вовсе, ведь распаленный Ванзцы стал двигаться с ещё большим напором. Все эмоции и чувства которые он сдерживал в течении дня хлынули наружу, вынуждая Вей Усяня снова и снова срывать горло.       Всё это больше походило на жестокую пытку.       — Учитель…       Сразу две ладони накрыли губы Сычжуя, не сумевшего сдержать обеспокоенный возглас. Но рук он не заметил, продолжив шевелить губами. Смутное понимание того, что видимо барьер старшие ставили вовсе не для сокрытия артефактов возникло в его голове. Ведь если б не барьер, то не только лишь ученики, а скорее всего и жители соседних домов бы не смогли спокойно спать от столь откровенных криков. У младших уже звенело в ушах. И даже попытки закрыть глаза не спасают, звон колокольчика, грубые звуки слившихся тел и голос учителя Вея складывались в живописную картину и без помощи глаз.       Пол ночи не стихали страсти между двумя мужчинами. Цзинь Лин, не привыкший так долго стоять в неудобной позе, практически улегся на младших Ланей. Они старались этого не замечать, как не замечали и ладони, хотя уткнувшийся прям в ребра меч доставлял некоторый дискомфорт Сычжую. Но разве ж это важно? Им и так было некуда девать себя от ужаса и стыда.       Особенно когда после особо громких стонов в комнате вдруг стало очень тихо.       Так тихо, что молодые люди перестали дышать, боясь обнаружить себя. А все ещё плотно обнимающие друг друга мужчины лежали, сплетясь устами. Уже сейчас было видно, что всё тело Вей Ина покрыто синяками. А когда он игриво провел задранной стопой по ягодицам Лань Чжаня, то стало видно, что из него самого что-то вытекает. Больше всего Вей Ин любил такие моменты. Лежать совершенно без сил, чувствовать внутри себя тепло и член любимого мужчины, вдыхать его яркий аромат, ещё не улетучившийся и не смытый мыльным корнем. И понимать, что всё в порядке. Очередной день подошёл к концу, и между ними все ещё так тесно, что не втиснуться даже воздуху.       — Лань Чжань, давай сегодня без мытья, а? Я так устал. Ты совсем меня вымотал, нет сил даже пальцем пошевелить, — отдышавшись, тут же разрушил тишину ребяческий, но хриплый голос.       — Надо.       Лаконично ответил Ванцзы, проводя ладонью по лицу супруга и убирая налипшие пряди волос. Пусть Вей Ину и нравились все эти запахи и ощущения сейчас, но чистоплотность Лань Ванцзы не позволяла отходить ко сну в подобном виде. И этот диалог повторялся каждую ночь. Каждую ночь Вей Ин поджимал искусанные губы, пытаясь уговорить Ванцзы остаться внутри и никуда не уходить. И он не уходил до тех пор, пока измотанный Усянь не засыпал, нежась в объятиях. А потом осторожно выбирался из цепких объятий, чтобы прибраться, приготовить горячей воды и омыть Вей Ина. Прошло уже пол ночи, поэтому следовало спешить.       И стоило Ванцзы покинуть комнату, как тут же из-за ширмы выпали три тени. Цзинъи стремглав помчался к двери, спотыкаясь о лежавший на полу золотой меч. Всё трое тут же в ужасе уставились на спящего старейшину. Но абсолютно выжатый мужчина лишь перевернулся на спину, сквозь сон пошарив рукой по кровати рядом. И не найдя там того, кого искал, недовольно сощурил брови.       — Лань Чжань…       Сонное бормотание эхом пронеслось по комнате и снова стало тихо.       Цзинъи сложил руки в извиняющемся жесте и уже более осторожно поспешил к двери. Неизвестно сколько у них было времени, но Сычжуй и Цзинь Лин невольно задержали взгляд на спящем Вей Ине. Совсем недолго. И, не смотря друг на друга, вышли прочь.       Колокольчик все ещё блестел на прежнем месте, но желания рассматривать и изучать его ни у кого из молодых уже не было.       На следующий день к завтраку они спустились последними.       — Хм, чего такие бледные? — сиял своим оптимизмом и энергией Вей Ин, уплетая за обе щеки общие блюда.       Ему не ответили.       Младшие даже не смотрели на него, старательно отводя взгляд. Цзинъи так и вовсе то краснел, то бледнел, то приобретал зеленый оттенок.       Весьма забавно.       — Что-то может не то съели? — задумчиво прищурился учитель, вспоминая что подавали на вчерашний ужин, — Лань Чжань, у нас в Гусу надо срочно менять кухню. Посмотри на них, они ведь совсем не способны переварить нормальную еду! Как же им ходить на охоты? Да и ты тоже. Ешь больше мяса! А то совсем останешься без сил, и Сычжуй тебя поколотит. Да, Сычжуй?       Обычные подколы от Вей Усяня игнорировали все, но сегодня трое молодых людей реагировали неадекватно. Вспыхнув, Сычжуй тут же замотал головой, отодвигаясь подальше. И вообще, они бы с радостью сели за другой стол, но всё уже было занято. Остальные ученики привыкли, что троица всегда ест вместе с наставниками, и места им уже не оставляли. Да и ни у кого особо не было желания делить трапезу с Вей Ином и Лань Ванцзы, когда они вдвоём. Кто, как не несчастная троица это прекрасно понимали.       — Да, кстати! Я уговорил Ханьгуан-дзюна, и после завтрака мы сделаем то, чего вы так хотели, — продолжая навязывать свой позитив, Вей Ин забросил удочку, которую уже не смогли проигнорировать любопытные юноши.       — О чем ты говоришь? — хмуро поинтересовался таки Цзинь Лин, видя что без вопроса Вей Ин продолжать тему не намерен.       Широко улыбнувшись, Усянь огляделся, словно проверяя, чтоб за ними никто не следил. У него превосходно получалось переводить стрелки, и вот уже три пары глаз смотрят на него, словно позабыв обо всём. Вей Ин наклоняется, поманив младших пальцем к себе. И, понизив голос до таинственного шепота, тихо произнёс:       — Сегодня будем изгнать злого духа из того сундука, что вы нашли. Он безобидный, но… Эй!!! Вы куда?! А ну стоять! Завтрак же ещё не закончен! Эй-эй! Сычжуй! Цзинъи! Цзинь Лин!       Быстрее, чем он успел договорить, трое молодых людей вскочили, и пулей вылетели с постоялого двора. Их пунцовые лица промелькнули так быстро, как не мелькали даже во время атак. Опешив, и не понимая что произошло, Вей Ин обернулся к Лань Ванцзы, все это время тихо и спокойно уплетающего самую не острую из еды.       — Я что-то не то сказал или ты уже успел их за что-то наказать?.. — почесав висок, поинтересовался он.       — Мгм.       Крутанув между пальцами палочки, Вей Ин пожал плечами и хитро улыбнулся. Раз больше за их столом никто не сидел… Он пододвинул свою пиалу, и практически залез на колени к Лань Ванцзы.       — Покорми меня, Лань Чжань? — прошептал он ему на ухо, незаметно под столом опуская ладонь на колено Ванзцы, — Ночью ты был так суров, что у меня совсем-совсем нет слов, и…       Тут в его рту оказался кусочек курицы, и он не смог договорить. Лань Ванцзы сурово посмотрел, уже приготовив следующий кусок.       — Разговоры во время еды запрещены, — в очередной раз напомнил он, прекрасно понимая что скажет это ещё не раз.       — Мгм! — передразнил его Вей Ин, счастливо прижимаясь плечом и старательно жуя.       Чуть позже выяснилось, что у Цзинь Лина возникли срочные дела в ордене, и он вернулся, даже не попрощавшись ни с кем. А Сычжуй и Цзинъи всю оставшуюся дорогу были тише воды, стараясь не оказываться с наставниками наедине.       Пусть для кого-то это был обычный день, но для молодых людей увиденное стало окном в совершенно новый мир, о котором прежде не думал ни один из них. И необходимо время, чтобы научиться с этим жить.       И перестать шарахаться от Лань Ванцзы.