Ящик Пандоры

      Щель между частями ширмы была крайне мала, но удивительным образом сквозь неё открывался самый лучший вид. Будто ничего и не было вовсе. К тому же, Лань Ванцзы стоял к ширме полуоборотом, не оставляя никаких шансов молодым людям не заметить устремленную в потолок часть. Рефлексы заклинателей оказались отточены на ура. Две пары рук мгновенно метнулись к лицу Цзинъи, закрывая тому глаза и рот. И если бы мужчины в комнате не были так страстно увлечены друг другом, то непременно услышали бы сдавленный писк. Сработавшие так синхронно Сычжуй и Цзинь Лин впрочем не стали обмениваться взглядами. Наоборот. Первый старательно зажмурился, сокрушаясь тому, что клан Лань создал заклятие закрытого рта, но не никто никогда не придумал заклятие закрытых глаз. И ушей. И вообще, в этот момент он поклялся, что если ему удастся пережить эту ночь, то сразу же по возвращению в Гусу он примется изучать искусство перемещения в пространстве. И в оставшееся время медитировать. Много. Долго. Жарко. Как же жарко. И даже сквозь толстые слои одежды чувствуется, как бешено стучит сердце у Цзинь Лина в груди. Хотя, в отличие от Сычжуя, цвет лица господина Цзинь сейчас напоминал о болотной ряске. Он один не мог заставить себя отвести взгляд, потеряв способность даже моргать. Конечно, он всегда знал, что Вей Усянь самое бесстыжее в мире существо, но чтобы вот так… Как можно вообще. Не просто касаться этой части тела другого мужчины — он подозревал где-то на краю сознания, что возможно они трогают друг друга там, но никогда не задумывался всерьёз — а облизывать и сосать с таким аппетитом, будто из Лань Ванцзы торчала толстая ароматная карамелька, а не…!       На самом же деле, как бы не выглядело это со стороны, но Вей Ин попросту издевался. Дразнил. Игрался, словно бы и не понимая, что к чему. Хотя он давным давно уже научился приносить Лань Ванцзы невероятное наслаждение ртом, но сегодня даже не старался. Он так широко раскрывал рот, что едва касался зубами кожи. Да и языком лишь водил взад-вперед, оставляя безобидные влажные дорожки. Лань Чжань сжал ладони, молчаливо взирая на него сверху вниз. Невероятно, как у него хватало сил выдерживать эту пытку, но видимо Вей Ин решил, что у любимого ещё очень много сил.       Поерзав, он устроился поудобнее, надавливая на кончик пальцами и отпуская, с совершенно идиотской улыбкой наблюдая за тем, как колышеться в воздухе напряженная игрушка.       — У, как хорошо стоит. Лань Чжань, как думаешь, а если привязать колокольчик, то он… Ммнм!       Не дав ему закончить свою бредовую мысль, Ванзцы схватил Вей Ина за затылок, затыкая собой его дрянной рот. Загоняя грубые слова как можно глубже, ритмичными движениями толкаясь внутрь на всю длину. Застанный врасплох Усянь закряхтел, из его глаз выступили слезы. Он замахал руками, пытаясь мычать, тем самым прося пощады, но Ванцзы лишь сильнее напирал, с каждым толчком вынуждая наклониться Вей Ина назад сильнее. В столь неустойчивом положении ему только и оставалось, как вцепиться в руку, удерживающую его за хвост на затылке. У невольных свидетелей судорогой свело горло. Если до этого они чувствовали смущение, то теперь просто не понимали, что происходит. Ханьгуан-дзюн с совершенно безразличным лицом уже длительное время наказывал Вей Усяня своим… Мечом? Хотя нет, как раз Биченем второй господин Лань орудовал всегда с невообразимой грацией и плавностью. Сейчас же его движения были резкие и несдержанные. Хрипы и мычание исчезли, и Сычжуй даже на какой-то момент испугался, не задохнулся ли учитель, когда оба мужчины вдруг замерли, и по телу Ханьгуан-дзюна пронеслась едва заметная дрожь. Немного расслабившись, он выпрямился, подтягивая Вей Ина за собой, чтобы он не рухнул на пол. Белесая жидкость густой каплей сползала по ярко-алым, треснувшим губам, невольно приковывая к себе посторонние взгляды. Но уже в следующее мгновение Вей Ин прошелся по своим губам языком, уничтожая все улики.       — Он что прогл…       Сычжуй резко переместил ладонь с глаз Цзинъи на рот Цзинь Лина, не давая ему договорить. Пусть сказанное было произнесено шёпотом, но Сычжуй не хотел слышать это совсем. Его лицо кажется вот вот сгорит, от напряжения кровь звенит в ушах. И руки не дрожат лишь только потому, что крепко впились в лица друзей, причиняя им недюжий дискомфорт наверное. Хотя разве может сейчас кто-то из них испытывать какой-то там дискомфорт? Да подходящего слова, чтобы описать всю ту палитру эмоций что намешана сейчас внутри попросту не существует!       Красная лента сползла, уже не в состоянии удерживать пышные волосы. Растрепанный и помятый, Вей Ин впрочем не растерял своего наглого очарования.       — Где же ваши манеры, Ханьгуан-дзюн? Перебивать на полуслове, — хрипловатым голосом пожаловался он, даже не пытаясь подняться с коленей, — А ведь у меня такая шикарная мысль была в голове! О! Это было бы так красиво!       - …       Ничего приличного в шикарных мыслях Вей Ина никогда не было. Причём чем шикарнее мысль, тем больше шансов что о ней не то что говорить, даже думать порядочному человеку не стоило. Впрочем, Лань Ванцзы уже давно к этому привык. Более того, именно он обычно и становится тем, кто исполняет самые непристойные желания любимого. Вот только его за это никто не будет винить. И сейчас, когда Вей Ин уже был готов начать новую историю о том, как деспотичен второй господин Лань, Ванзцы отошёл, поднимая с пола тот самый ящик. Цзинь Лин встрепенулся, пытаясь спихнуть с губ руку Сычжуя. Цзинъи тоже оживился, уже какое-то время поглядывая осторожно одним глазом сквозь щель. Все же бесчисленные тренировки воли от Вей Ина закалили ребят, и они довольно быстро пришли в себя. По крайней мере, внимание переключили. Да и можно сказать, что они прошли сквозь бой, и теперь готовы вкусить награду.       Затаив дыхание они наблюдали за тем, как бесшумно ящик опустился на стол, и как Ханьгуан-дзюн приоткрыл крышку, доставая оттуда небольшой предмет.       Сразу у четырёх человек в комнате перехватило дыхание.       У трех от недоумения и у одно из-за нахлынувшей волны восторга и обожания.       — О, Лань Чжань! Как же сильно я тебя люблю!       Его звонкий голос слился с медным звоном. В руке Лань Ванцзы был тонкий кончик красной ленты. На другом же ее конце болтался, игриво позвякивая, небольшой колокольчик.       Даже перебивая, Лань Чжань всегда очень внимательно слушал Вей Ина, научившись с точностью понимать, о чем же этот бесстыдник говорит.       — Одежда.       Одного короткого слова оказалось достаточно, чтобы Вей Усянь вскочил на ноги, тут же принявшись раздеваться. Такой прыти в исполнении указаний у него никогда не было, по крайней мере, притаившиеся за ширмой такого прежде не замечали. Ведь они впервые видели, как общаются наставники, когда рядом никого нет. Побросав кое как одежду, Вей Ин нетерпеливо запрыгал с ноги на ногу, едва ли не хлопая в ладоши. На самом деле Лань Чжань крайне редко соглашался привнести в их ночные забавы новые элементы, обычно ограничиваясь пусть и долгими, но вполне стандартными утехами. Поэтому когда он подошёл, опустив взгляд вниз и завязывая красную ленту в идеальный бант, Усянь не стал ничего говорить о том, что колокольчик привязать он хотел ему, а не себе. Вместо этого он качнул бёдрами, наполняя комнату медным звоном.       — Не знал, что ты умеешь завязывать такие шикарные банты. Мне идёт?       Он ещё раз показательно качнул бедрами, выпятив вперёд украшенную часть. Лань Чжань провел кончиками пальцев по ленте, отчего Усянь невольно сглотнул. И все-таки непонятно, как можно сохранять такое серьёзное выражение лица, занимаясь такими вещами. Иногда Вей Ину кажется, что самый бесстыдный человек всё-таки не он. И будто пытаясь в этом убедиться, он протянул руку, намереваясь ухватиться за Лань Ванцзы, но его ладонь была перехвачена.       — М? Мне нельзя тебя трогать? — немного огорчился он.       — Сначала сложи, — взглядом Лань Чжань указал на раскиданную одежду.       — Ханьгуан-дзюн, Ханьгуан-дзюн, — покачал головой Вей Ин, послушно принимая правила игры, — Вроде такой приличный человек, а заставляешь меня убираться в совершенно неподобающем виде. Что бы сказали твои ученики, если бы об этом узнали!