Богатые тоже платят. Часть 2: Party like a Russian

Сквозь раскаты громкой музыки, Алексей сличает телефонный звонок и кричит: -Лен, убавь, а!... Да, мам. -Наконец-то ты матери ответил! -Я уснул просто... -Ну, конечно! А то я ж тебя не знаю!... Ты-то ладно, я привыкла, Антоша трубку не берет второй день... - и ее голос стал очень беспокойным. -Вы не вместе в Москву вернулись разве? - устало бросил Алексей. Он знал брата, как себя самого, и был почти уверен, что тот нашёл себе новое увлечение и просто где-то завис. -Говори, с кем он, - строго сказала Елена Юрьевна. Ведь и она знала своего сына хорошо. Лёха терялся в догадках. Антона могло кидать из стороны в сторону: от дубайской девки, которую он притащил в Москву и орал, что это капец какая любовь и он женится, до малолетней миллиардерши из исламской семьи со свитой из братьев. Эта вон даже умудрилась родить ему детей. Поговорив ещё немного с матерью о своей ноге, он отключается и набирает брату короткое сообщение ‘Маме позвони’. Теребя рукой свежую стрижку, он заваливается на бок и продолжает листать сайт со спортивной аналитикой. Телефон Антона вибрирует где-то среди его вещей в гостевой комнате виллы на одном из островов Атолла Адду. Тщательно намазавшись солнцезащитным кремом, чтобы не облезть в первые же дни, он лежит в тени пальм, мельком поглядывая на детей, играющих с мячом рядом с ним. Амир с Фёдором, пытаясь выбить мяч друг у друга, выбивают почву из-под ног у болтающегося между ними Арсения, и тот падает на песок плашмя. Но Сеня не унимается. Тут же соскочив на ноги, он мчится на братьев. Несмотря на то, что те старше, он бесстрашно кидается в атаку, и навязывая им борьбу, берет их напором. -Ты только глянь, - окликает Антона Тимур, - от этого будет толк, - указывая кивком головы на младшего племянника. -Ага, - завороженно наблюдая за ним, отозвался Миранчук, - уже сейчас голеностопом пытается играть. А кто у нас там по мелким? - хмуря бровь, вспоминает он тренеров школы ФК Спартак. -Да какой тут, надо сразу туда.... Рано ты с Испании вернулся, Антоха, - смотрит Тимур на зятя. -Если так дело пойдёт у него, всегда переехать можно ради этого, - задумчиво произносит он, продолжая наблюдать за сыном. -Свои бутсы зачехлишь? - смеётся Каримов. -Плевать вообще... Лишь бы у них все хорошо было! -Лёха бы предпочёл футбол... -Каждому своё, - бормочет он и смотрит на проходящую мимо Айлин. Мечты сбылись. И Лехины, и его. ‘Мам, я к детям уехал. Со мной все нормально’ пишет он матери так же кратко, как оповестил его о ее поисках брат. Он в раздумьях лёг на кровать переждать полуденный зной. Сквозь разнавешанные шторы он видит как спят в тени дети, рядом сидит Ксения Александровна с книгой. В бассейне плещутся Тимур с Инной, о чем-то спорят и улыбаются друг другу. Так искренне она смотрит ему в глаза, он что-то говорит и они смеются. Айлин, разложив коврик в тени своей веранды, делает растяжку. Сколько в ней грации и спокойствия, сколько внутренней силы и очарования. Как же он виноват перед ней... От этой мысли у Антона защемило сердце. Как бесконечно терпелива она была к нему и детям, как бесконечно заботлива. Сколько любви было в ее сердце, сколько света в ее душе. Ноги сами принесли его на этот остров от боли и осознания того, как он бесконечно одинок. К тем людям, которые его любили не за его славу и деньги, а за его человеческое нутро, принимая его со всеми его достоинствами и недостатками. Солнце пошло на закат и Каримова, передвинув коврик, улеглась поудобнее, подставляя молодое, холёное тело солнечным лучам. Антону невыносимо хотелось подойти, но он не знал что сказать. Осознание того, как он ее любит, не давало ему покоя. Все эти годы они любили друг друга каждый своей, понятной только ему, любовью. Севилья. Испанское солнце нещадно опаляло кожу, жара пропаривала нутро насквозь. Пошли вторые сутки, как Айлин не смыкала глаз - у Арсения резались зубы. Плач крохотного, беззащитного существа рвал ее материнское сердце на части. Крошка Фёдор ластился к матери, хныча протягивал к ней свои маленькие ручки, не зная как ещё привлечь к себе внимание. -Зайка, - говорила она ему и отцепляла его ручонки от своей юбки, бережно отодвигая его ногой, чтобы пройти, - у папы была игра, сейчас он вернётся со стадиона и я побуду с тобой, мой крошка. Федя смотрел на неё умоляюще. Положив Арсюшу в колыбельку и пытаясь качать его одной ногой, она берет на руки старшего и прижимает к себе. Но воздух разрезает новый плач младенца и она вынуждена снова спустить Федю с рук и взять на них Арсения, ведь ему сейчас больнее - его маленькие дёсенки набухли и приносят ему мучения. -Сейчас папа придёт и Арсюшу возьмёт, - поёт она, проклиная в душе Антона, который уже несколько часов не отвечает на звонки. Калитка щёлкает и она видит покачивающегося мужа, ввалившегося наперевес с сумкой. -Как ты мог? - с порога начинает она. -Так вышло... -Так вышло? Ты сдурел? Тебе силком в рот заливали? -Да не, я просто... -Я не ела два дня, два чертовых дня! Не говоря о том, что от недосыпа меня сегодня просто вырубило прямо при детях! Это счастье, что Рамона проведать зашла и с ними ничего плохого не случилось! -Айлин... - он пытается взять у неё из рук Сеню, который заходится в диком крике. Вторит ему и Фёдор, начинающий подвывать, как кутёнок, прижимаясь к ее подолу. -Ты пьян! Не трогай детей, это небезопасно... Она пытается уйти. Антон вскипая, мешает ей это сделать. Резко вырываясь, она продолжает: -Да, ты много работаешь. Да, ты устаёшь. Но я просила тебя нанять помощь! Но ты мне сказал, что не отдашь детей в чужие руки... -Да, я был неправ! -Посмотри на меня, посмотри! Ты считаешь, что так лучше? Лучше? -Мы что-нибудь решим! -Не надо. Я уезжаю. -Нет! -Мне есть кому помочь, мне есть где жить, у меня есть те, кто меня любит, - она снова пытается уйти, снова и снова вырываясь из его цепких рук. -Айлин, пожалуйста! -Нет! -Прошу тебя! Его лицо, умоляющее и несчастное, обращённое к ней... Это лицо она не могла забыть долгие месяцы после. Его ночные звонки ‘Вернись, умоляю!’, его пьяные истерики ‘Не бросай меня, слышишь, я не могу без тебя!’... Она помнила всё. Даже то, когда это прекратилось. Когда в его голосе стала слышна прохлада. Когда взгляд его карих глаз стал почти равнодушным. На остров опустились сумерки и жизнь на нем затихла. Антон, потягиваясь вышел на берег, понимая, что уснул и пропустил ужин. Подбоченясь по привычке на свою опорную ногу, он вглядывается в водную гладь. Всему виной разница во времени, подумал он, тяжеловато ему будет после отпуска снова войти в правильный режим. Его напугал крик дикой птицы, взметнувшейся из зарослей поодаль. Он обернулся и услышал всплеск воды, разглядел очертания женского силуэта. Такого знакомого и родного, такого красивого и бесконечно желанного. За те секунды, пока он шёл в ту сторону, в его голове пронеслись годы. ‘Toujours fidèle à vous’ обещал он ей тогда. И не соврал. Его руки сомкнулись у неё за спиной так же быстро и ловко, как и ее руки у него на шее. Он инстинктивно прижал ее нагое, мокрое тело к себе, и легко приподняв, занёс в воду. Ее губы были тёплые и живые, ее горячее тело казалось единственным его желанием последних месяцев. Как он жаждал этого счастья и как слеп он был. Ее плоть так живо откликалась на ласки, голова Антона кружилась и в потоке сознания была только одна мысль - овладеть этим встречным порывом, исходящим от неё. Их мысли метались, мутили сознание, уносясь в потоке удовольствия. Сладкий дурман кружил головы, их ураганом несло в чувственную негу, даря блаженство ощущений. Опустошающая вспышка и ее тело обмякло в его руках. Продолжая держать ее, он ковыляет к берегу и ложится на спину, прижимая ее к своей воздымающейся груди. Она лежит, прислушиваясь к биению его сердца. -Я обещаю тебе, - шепчет она и гладит его онемелыми пальцами, - я больше никогда тебя не брошу. -Любовь моя, - слышит она сквозь его учащенное дыхание, - радость моя...