Особый пациент

      Глаза в глаза и кожа к коже — так предпочитала Клодин. Одежда ей всегда казалась ненужной преградой, и она принималась снимать ее первой. Она зажмуривалась во время объятий и поцелуев, но широко распахивала глаза в самые пикантные моменты. На самых резких и сильных толчках ее взгляд словно загорался ведьмовским огнем*, а бедра стискивали талию особенно плотно. Но ее ладони при этом оставались все такими же нежными. Даже когда одно из запястий оказалось стиснутым и поднятым вверх, за голову, свободная рука Клодин продолжила касаться спины пленителя все так же мягко. В глазах не появилось тревоги или злости когда обе руки оказались прижаты к простыни у изголовья кровати. Она изогнулась как арестованные в цепях в комнате допросов, но смотрела открыто, с толикой любопытства и какой-то хитринкой. Все это возбуждало настолько, что сдержаться не было возможности.

***

      Фабьен откинулся на прохладную подушку. Острое удовольствие внизу живота постепенно сменялось приятным томлением во всем теле, и он закрыл глаза, наслаждаясь этим ощущением. Когда дыхание окончательно выровнялось, щеки коснулись теплые пальцы и мягко очертили овал лица. Ладонь вернулась на щёку, и подушечки пальцев легко стали ласкать скулы привычным уже движением. Фабьен открыл глаза. Клодин у его бока лежала с мечтательным выражением лица, ее губы складывались в едва заметную улыбку.       — Тебе нравится мое лицо?       — И не только лицо, — уже широко улыбнулась Клодин.       — Что же ещё?       Она издала в ответ какой-то неопределенный звук и повела ладонь вниз, по подбородку на шею, от нее к ключицам и груди. Рука ее задержалась на солнечном сплетении, взгляд стал лукавым, с прищуром. Через несколько мгновений движение возобновилось, медленное и дразнящее — от него сердце невольно ускоряло свой бег. Пальцы почти задели полосу волос в самом низу живота, и ладонь внезапно исчезла с будоражащего места и вернулась на середину груди. Фабьен разочарованно вздохнул.       — Ты весь.       — Что?       — Ты нравишься мне весь. Целиком.       Фабьен усмехнулся и притянул Клодин к себе ближе.       — Такое бывает?       — Почему нет? Чувства человека — загадка.       — Секретный ингредиент?       — Точно.       — Разгадать пока не удалось?       — С ядом оказалось проще.       Клодин молча водила пальцем по груди Фабьена, задумавшись о чем-то своем.       — Сначала ты казался мне холодным и жестоким. Но потом… Я тоже делаю людям больно. Чтобы спасти их жизнь. Ты же причиняешь боль одним, чтобы спасти других. Мы не такие уж и разные.       — Только, если верить Священному писанию и всему тому, о чем говорят священники, я попаду в ад, а ты — в рай.       — Разве? По словам тех же священников, я — ведьма, и гореть мне на костре.       — Тот отлученный священник говорил, что ты — агнец Божий.       — Вряд ли мнению нечестивого священника можно доверять.       — Можно, если оно совпадает с моим.