Последствия

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ: 12 мая 2012г. Корпорация Шин-Ра, кабинет президента       Закат окрашивал верхушки домов в непередаваемо оранжевый цвет. Небо ещё дышало жаром, но невыносимо солнечный день, от которого ломило в висках, всё же заканчивался… закончился. Скоро мягко крадущийся сумрак закутает Мидгар в своё обманчиво-прозрачное одеяние, щедро добавит глубоких теней и на их фоне — особенно ярких, переливающихся огоньков.       Руфус стоял у окна, глядя на город, простирающийся под громадой Шин-Ра Билдинг и больше всего напоминающий большой, оживлённый муравейник. Когда видишь мир с такой высоты, первая мысль, которая приходит в голову — это полёт. Мечта о крыльях. О холодном ветре, напоённом запахами облаков и дождей, упруго бьющим в лицо. Шинра помнил, как ещё будучи мальчишкой, впервые пришёл в этот кабинет и как заворожённый застыл у окна, совершенно не обращая внимания на ворчливый голос отца или тихие возражения матери. Родители, как и всегда, о чём-то спорили, но он их не слышал, захваченный открывшимся его глазам зрелищем. Может быть, именно тогда он и полюбил этот город, бурливший внизу своей жадной и торопливой жизнью. Полюбил — и захотел его в свою собственность. Свой личный Мидгар…       Собственно, ему не так уж нужна была Корпорация. Ему не нужен был весь мир с его горестями и заботами. Только Мидгар. Если бы отец в своё время смог это понять, то, возможно, был бы ещё жив. Сидел бы в своём кожаном кресле и сам решал все те неотложные дела, без которых перестанет вертеться эта планета. А Руфус — Руфус гулял бы по Мидгару. Может быть, один, как и всегда, а может — с кем-нибудь, кто бы осмелился быть именно с ним, а не с сыном президента. Впрочем, какая глупая блажь…       Когда-то он искренне полагал, что без давящей воли отца, без его неусыпного контроля — он будет свободен. И это «когда-то» действительно существовало, по объективному времени — не так уж и давно. Однако, с тех пор Шинра успел понять, как горько и непоправимо он ошибался. Свободных людей не бывает вообще. И в итоге всё сложилось так, как сложилось: он получил свой Мидгар… и почти весь мир впридачу. Мир, который нужно было кормить, обогревать, лечить, защищать, благоустраивать, строить заново. А крылья… Что ж, люди не летают. А тот, кто всё-таки осмеливается бросить вызов небу, как правило, очень быстро падает. И разбивается. В прямом и переносном смыслах: за примером далеко ходить не надо. Так что, всем остальным остаётся только смотреть в небо, догорающее закатом — пусть и с огромной высоты, но, всё же, твёрдо опираясь на землю. Кальм, ТЕРРА, Научный отдел       Подошвы сапог были сделаны из мягкой резины и, как следствие, ступали тихо, почти бесшумно. Шитах терпеть не могла производить лишний шум. Возможно, это была одна из немногих привычек, сохранившихся в девушке от её родителей — охотников. В остальном Тахи была типичной лабораторной мышкой. Тихая, скромная, вежливая — она почти никогда не повышала голос и слыла воплощением всех достоинств восточной девушки или девушки-из-Вутая. Вместе с тем, она отнюдь не была мямлей или трусихой: у неё вполне хватило решимости переехать в столицу, начать здесь новую жизнь и по-прежнему упорно следовать за химерой-мечтой. И, уж конечно, трусиха не устроилась бы работать в ТЕРРУ…       Тахи вздохнула, внезапно вспомнив о прошлом. Через знакомых коллег-учёных она постепенно вышла на эту, тогда ещё небольшую организацию — и устроилась туда. Её ничуть не смущал статус подпольного предприятия — в те годы она до смешного мало разбиралась в подобной политике и искренне верила, что может сделать мир лучше. Вместе с нею трудились поистине талантливые люди, работать с которыми было большой честью — хоть и не всегда большим удовольствием. У них многому можно было научиться.       Постепенно она перебралась в Кальм, оказалась вовлечена в проект «Генезис», и, незаметно для самой себя, прониклась участием к самому Генезису — бывшему СОЛДАТу с искалеченной судьбой. Он на многое ей открыл глаза, в том числе и на то, чем занималась ТЕРРА на самом деле. Впрочем, это ничуть не уменьшило желание Тахи помочь Рапсодосу. Возможно, именно поэтому она всё ещё была здесь.       Девушка шла по коридору, перечитывая собственный отчёт по последнему проведённому исследованию, лишь краем глаза следя за тем, чтобы идти в нужном направлении. Вообще-то, она должна была сдать предварительный отчёт только завтра, но ей очень не хотелось ошибиться в рассчётах, а потому она надеялась дать прочитать его доктору Менгу, более опытному коллеге. Треверс Менг был не только её начальником, но и, своего рода, наставником. Она живо интересовался идеями Тахи, не скупился на весьма ценные советы и был настроен дружелюбно и благожелательно, но… Окрестности Мидгара, где-то под землёй       Язу не хотел просыпаться: вслед за уходящими остатками сна приходила боль. Кружилась голова, отчего-то мучительно хотелось пить, но в горле стояло что-то скользкое и склизкое, даже комком-то не назвать — и он никак не мог понять, что это. Перед глазами плескалось тёмное, расплывчатое море, изредка прерываемое более светлыми вспышками-бликами. Рук и ног он не чувствовал. А есть ли они? Его окружала только странно-тошнотворная, вязкая пустота. Безысходный ужас вдруг сдавил горло, едва не отняв разум.       Сквозь мутную жидкость почти ничего не было видно. Сильвер попытался закричать и задохнулся, горло обожгло огнём. И Язу забился изо всех сил, стараясь высвободить хотя бы руки, которые были то ли прикованы, то ли привязаны к стержню внутри колбы. Ногами до толстой стены из стекла он не доставал… Корпорация Шин-Ра, Научный департамент       — Доктор Айзек, мы снова зафиксировали проявление повышенной нервной активности у всех образцов. Электронный анализ утверждает, что это никак не может быть связано с проявлениями внешних факторов. Похоже, они мыслят… уже мыслят. Мы не учитывали это на столь ранних сроках. — голос молоденькой ассистентки в телефонной трубке был заметно взволнован.       Доктор Тобиас Айзек — глава Научного департамента Шин-Ра механически взглянул на часы: они показывали начало одиннадцатого. За окнами лабораторий было уже совсем темно, однако, несколько сотрудников в белых халатах как ни в чём ни бывало, занимались своими делами. В углу беспрерывно жужжал факс. Впрочем, ничего удивительного: работы у учёных всегда хватало с избытком, особенно, если говорить о новых проектах. И особенно — Айзек вдруг подумал о себе — если говорить о проектах, так сказать, побочных, тех, о которых в Научном департаменте известно быть не должно, и вообще не должно быть известно ни в Шин-Ра, ни где бы то ни было ещё.       — Доктор Айзек, нам ждать вас? — вновь зазвеневший голос в трубке вернул его к реальности.       — Да, я скоро буду. Спасибо, Трейси. — сухо ответил он, щёлкая крышкой и убирая телефон в карман.       Проявление мысленной активности у всех образцов на столь ранних сроках — надо же… Интересно, крайне интересно. И снова неожиданности. Снова неучтённые факторы. Снова он что-то упустил… Но, на этот раз, ошибок не будет. Теперь времени будет достаточно. У него всё получится.       С этими мыслями учёный стремительным шагом покинул лаборатории, кивнул охраннику и направился в сторону лифтов. Корпорация Шин-Ра, кабинет президента       Выпитый кофе горчил, как и его мысли. Неспешно загорались огни Четвёртого сектора, выстраиваясь в многоцветные цепочки и ожерелья, и над ними из надвигающегося мрака проступало призрачное изумрудное сияние — Четвёртый реактор, дающий сектору свет и тепло. Какие же, всё-таки, глупцы эти террористы — не одни, так другие. Не станет реакторов — и что? Все огни снова погаснут, улицы пропитаются гарью и дымом от костров и доисторических печей. Снова будут болеть и умирать дети. Здоровые молодые мужчины начнут сбиваться в стаи, чтобы разбоем добыть себе кусок хлеба. Здравствуй, недавний Эдж! Здравствуй, каменный век…       Конечно, реакторы вытягивают из земли жизнь. Но, это отнюдь не единственное вредное производство, использующее ресурсы матери-природы на благо человечества. В конце концов, это зло во имя жизни, а значит, куда меньшее зло, чем разруха, постепенная деградация и смерть. Корпорация Шин-Ра и, к слову, не только она одна, тратит изрядные суммы денег на поиски и разработку альтернативного способа добычи энергии, но, пока результаты не впечатляющие. Руфус даже согласился сократить программу электрификации и остановил часть реакторов, во имя, так сказать, сохранения экологии и поддержания природного баланса. Впрочем, на всех всё равно не угодишь. Взять хотя бы эту скандальную статью какой-то выскочки из очередной жёлтой газетёнки. О том, что поэтому — мол, из-за реакторов, ни в Мидгаре, ни в его окрестностях почти нет никакой растительности. Ну, что за чушь? Страшно вспомнить, какая сумма была потрачена на озеленение Первого и Второго секторов… Ещё страшнее думать — сколько нужно на озеленение остальных. Кстати, Шинра сам вчера видел девушку, продающую на улице цветы. Он даже подумал было остановиться и купить скромный букетик, но, если уж честно, ему было не для кого его покупать. Не секретарше же, в самом деле? На личную жизнь совсем не оставалось времени, а для случайных спутниц цветы были слишком неподходящим знаком внимания. Цветы он мог бы подарить своей матери… Или жене. Но, ни той, ни другой у президента Корпорации не было. Окрестности Мидгара, где-то под землёй       Темнота и покой казались неизменными. Сплетение зеленоватых нитей, сияющих и поющих — не голосом, но Светом. Сознание пронизано этим светом, оно легко парит где-то в расслабленном полусне-полуяви, но…       Ощущения возвращались постепенно: словно нехотя, разум начал ощущать тяжесть тела, его непривычную неповоротливость. Что-то мешало, стесняло движения. Проснулось недовольство и вяло заворочалось в груди. Вспышка воспоминания скользнула в сознание неожиданно, наполнив его пронзительной болью:       … Серебристые, пахнущие ветром и скоростью, мягкие волосы, на которых играют солнечные блики. Плавная магия движений, полуулыбка — он часто улыбался — Язу. Где он?       Лоз вздрогнул, пошевелился, привыкая к полузабытым ощущениям собственного тела.       … Изумрудно-зелёные глаза, пытливо блестящие из-под длинной чёлки, обманчивая хрупкость, странная и завораживающая… Кадаж?        «Я никогда не буду воспоминанием!..»        — Воспоминанием… воспоминанием… воспо… ми… — слово, произнесённое чьим-то смутно-знакомым голосом, дробилось, распадалось на мелкие части-паутинки, которые ещё долго липли к слуху.       …Это не было паникой. Скорее — всё нарастающим раздражением. Лоз не любил ограничений свободы. Лоз не любил находиться в плотной жидкой субстанции. А ещё, он совсем не любил неизвестности. И очень, очень не любил не знать, где находятся его братья. Наконец, сильвер открыл глаза, подождал, пока они немного привыкнут к мерзкой окружающей среде. Пару раз дёрнулся, проверяя, как хорошо держит его невидимая сила и как длинны её путы. Первым делом нужно найти братьев. А чтобы их найти, надо стать свободным. Чтобы стать свободным, надо выбраться из этой… банки. Чтобы выбраться, надо… ага! Лоз с радостью осознал, куда применить своё раздражение и желание действовать. И перешёл к выполнению своего несложного плана. Путы, чем бы они не были, были неплохи. И кого-нибудь другого, но не Лоза, они вполне могли бы удержать. Но…       С жалобным стоном, почти полностью заглушённым жижей, всё то, что удерживало его руки, прекратило своё существование, трансформировавшись в жалкие осколки. А в следующую секунду Лоз упёрся ногами в одну стенку «банки», плечом — в другую, и с силой выпрямился, толкая неподатливое стекло. С пятой или шестой попытки, каждая из которых давалась сильверу всё легче, треск перерос в хлопок, и на пол лаборатории из образовавшейся трещины хлынула зеленоватая жижа. Лоз поднажал и вывалился во внезапно увеличившуюся дыру, не сохранив равновесия. Острые края трещины оставили болезненные отметины на теле, но обращать на это внимание он не стал — не до того было.       Лёгкие, не привыкшие работать, вдруг расправились, и это было мучительно больно. После первого вздоха Лоз влажно закашлялся — чувство было такое, словно его выворачивало наизнанку. Отплевавшись и откашлявшись, он приподнялся на четвереньках и огляделся, с трудом фокусируя зрение. Показалось?.. Нет. Вот оно — движение. И… ещё одно — в другой капсуле. В остальных пока тихо, ни жеста, ни звука, ни контакта с мысленным полем… или чем там? Не важно. Он огляделся, ища взглядом всё ещё слезившихся глаз что-нибудь крепкое. Кисти рук болели, и второй раз фокус с выламыванием стекла голыми руками (ногами и плечами) кажется, не пройдёт. И вообще, ломать твёрдое лучше твёрдым — отличный закон физики… Кальм, ТЕРРА, Научный отдел       Шитах свернула в нужный коридор и остановилась у приоткрытой двери. Из-за двери раздавались голоса. В другой раз девушка немедленно развернулась бы и отправилась обратно, не желая подслушивать разговоры, для её ушей не предназначенные. Но, сейчас она замерла, не в силах пошевелиться, потому что услышала до боли, до холодного пота знакомое имя.       — … показатели Сефирота в норме, но мы пока не до конца уверены в их стабильности. Приборы фиксируют довольно странные скачки нервной активности…       Тахи на миг задохнулась. Казалось, даже сердце её пропустило удар. Она не заметила, как вцепилась в папку с бумагами.       «Сефирот… этот убийца… о чём они? Какие показатели…?» — она не успела додумать последнюю мысль, когда голоса раздались снова.       — Уверены? — девушка узнала голос учёного из соседнего отдела. Его лицо украшали страшные шрамы от ожогов, и поговаривали, что он едва вырвался из подземных лабораторий какого-то научного комплекса, когда там случился взрыв. — Если получится использовать все данные, согласно запланированному, это будет гарантированной победой.       — Да, но объект или Сефирот, как вы его называете, может плохо поддаваться контролю. — ответил второй голос, принадлежащий Менгу. — Какими методами вы планируете добиться полного контроля над ним? Ограничительный чип — это далеко не панацея и порядком устаревшая технология, а что такое выпустить бесконтрольную мощь — вы знаете не хуже меня. Нам не нужен второй Дипграунд, по крайней мере, не сейчас.       — Не вижу причин не называть его так. — усмехнулся собеседник. — Тем более, мы налицо имеем практически стопроцентное сходство с оригиналом. — он прокашлялся и, как показалось Шитах, усмехнулся.        — Как вам будет угодно. — согласился Менг. — Тем не менее, данные эксперимента не подтверждены в должной мере, а результат даже в 99% нас не устроит. Вы сможете гарантировать нам 100-процентный результат? Что говорит профессор Айзек?       — На завершение проекта потребуется ещё две-три недели, я полагаю. Максимум — месяц. А внедрение электронных чипов в мозг испытуемых не даёт осечек, несмотря на весь ваш скептицизм, коллега. Плюс меры дополнительного характера. И не держите меня за идиота, Треверс. Я бы не стал использовать устаревшую технологию, не доработав её. Также, я не думаю, что ДНК Сефирота разительно отличается от прочих, так что, через две-три недели вы получите свой результат. Он будет полностью управляемым.       — Что ж, продолжайте работать. Окрестности Мидгара, где-то под землёй       Он летел сквозь неприветливую чёрную пустоту, пытаясь успеть за разлетающимися осколками образов, успеть понять их. Вспомнить. Кто это — Кадаж? К чему он должен быть готов? Кого-то нужно найти… Зачем? И когда, наконец, всё это кончится???       Что-то больно дёрнуло левое запястье, он вздрогнул — боль повторилась: руки были зафиксированы намертво. На него навалилась тупая волна ужаса. Кадаж зажмурился изо всех сил, пытаясь унять этот бешеный поток. Хрипло застонал. Горло невыносимо драло от ощущения чего-то чужеродного в нём, и он начал задыхаться. Потом почувствовал чьё-то смятённое сознание рядом… Да что же это такое??? Ещё чуть-чуть — и он сойдёт с ума.       Вспышка в памяти.       — Ло-о-о-оз!!!!! — истошно заорал он. Но, изо рта хлынули только пузыри. Корпорация Шин-Ра, кабинет президента       Огни Четвёртого сектора разгорались всё ярче. Стемнело незаметно. Или же просто молодой президент простоял у окна, погруженный в свои мысли, непростительно долго. А ночной город внизу не замирал, в отличие от него, ни на секунду, и жил своей, не зависящий от смены времени суток, жизнью. Вон та цепочка двойных огней — Арсенальный проспект. Он ведёт в глубину Пятого сектора и растворяется в обилии ночных заведений, в которых можно найти развлечение на любой вкус и кошелёк. А ярко-голубые лучи, веером расчерчивающие небо — это прожектора «Гарцующего Чокобо», одного из самых известных ночных клубов. Немного левее приветливо мигают красно-золотые вывески не менее известного ресторана… Куда он поедет этим вечером, да и поедет ли? Столько дел…       Что ни день — так обязательно новый сюрприз. Только вот, в последнее время этих сюрпризов стало, пожалуй, черезчур много: очередная хакерская атака на Шин-Ра, случившаяся на днях, странная активность монстров, всё ещё оккупирующих Шестой сектор, участившиеся террористические акты, ответственность за которые на этот раз взяла на себя оппозиционная организация ТЕРРА… Как будто Лавины в своё время было мало! Но эти, с позволения сказать, оппозиционеры, помимо агрессивно настроенных боевиков имели ни много, ни мало — свой научный комплекс, и возможно, не один. И скрывали его так хорошо, что даже ТУРКи пока разводили руками. И Руфус отчего-то не был уверен, что там не продолжают работать те, чьи пути когда-то разошлись с Научным департаментом Шин-Ра… Но ничего, это ненадолго.       Молодой президент поморщился, ощутив, как в нём поднимается какое-то странное чувство, более всего напоминающее предчувствие чего-то нехорошего. Он вздохнул: может, и не без причины — у Шинра был хороший «нюх» на… неприятности. Несмотря на все призывы СМИ сохранять спокойствие, в городе снова стало назревать заметное напряжение. Вот ещё эта статья подлила масла в огонь… Что ж, надо работать. А не пялиться в окно и думать про какие-то там дурацкие цветы…       Президент вздохнул, отвернулся от панорамы Мидгара и шагнул к массивному письменному столу, на котором громоздились стопки бумаг. Некоторые были честно просмотрены с утра, а некоторые — даже не тронуты со вчерашнего дня. Откровенно говоря, за последние дни он устал. Впрочем, выбор всё равно был не особенно велик: либо собраться в кулак и закончить с делами, ударно просидев над документами ближайшую ночь, либо — Шинра даже глупо улыбнулся при этой мысли — отложить всё накопившееся на потом. Нет, очередная бредовая мысль. Нельзя расслабляться.       Руфус снова вздохнул, сел в кресло и нажал на кнопку селектора. Ему снова хотелось кофе. Окрестности Мидгара, где-то под землёй       Недалеко от себя Лоз увидел металлический стул. Кровожадно усмехнулся и потянулся к нему. Для этого сильверу пришлось встать и сделать шаг. Получилось! Там, за стеклом, в мутной жиже колыхалась знакомая серебристая чёлка.       Бах! Спинка стула погнулась от мощного удара. Ещё! По стеклу пошли трещины. Лоз перехватил орудие поудобнее и ударил снова — на этот раз ножка вошла прямо в центр паутины трещин и разбила стекло. Прямо на пол полилась мутная зеленоватая жидкость. Ещё несколько ударов — и капсуле Кадажа пришёл конец. Лоз неуверенно шагнул за край из осколков и, перехватив путы на тонких запястьях, дёрнул, вырывая их инкубатора. Осторожно освободил младшего от опутывающих его трубок. Кажется, Кадажа стошнило, но Лоз не обратил на это никакого внимания. Он подхватил брата на руки и, убедившись, что младший может дышать самостоятельно, посадил на чистый кусок пола. Потом с сомнением посмотрел на искорёженный стул, оторвал от него металлическую ножку (эх, была бы помассивнее!) и перешёл к следующему пункту своего почти-что-плана: собрать всех братьев.       — Сейчас. — он сказал это то ли Язу, ждавшему его помощи, то ли Кадажу, то ли капсуле, то ли себе самому. Или всем сразу — зачем тратить время на столько слов, если вместо этого можно как следует грохнуть по стеклу?..       На этот раз всё получилось куда быстрее: тело уже неплохо слушалось. И снова — сеть трещин, дыра с хлещущей из неё дрянью, прикованный и задыхающийся брат.       Язу тоже бился в кашле около минуты, выплевывая и выкашливая мерзкую субстанцию, наполнявшую рот. Кадаж с отсутствующим видом сидел на полу, поджав под себя ноги и тяжело опирался на руки. Сердце глухо колотилось в груди, а дышать было трудно: воздух пока ещё жёг отвыкшие от движения лёгкие. Потом младший сильвер пошевелился, словно очнувшись, и пополз к Язу. Плохо слушающимися руками отвёл с его лица прилипшие пряди серебристых волос. Средний брат уже почи перестал задыхаться и тяжело привалился к младшему, пытаясь осознать факт: они живы. Все.       Лоз держался на ногах уже вполне уверенно, сейчас похожий на хорошо натренированную гончую. Он внимательно обследовал помещение, ожидая, пока оба брата придут в себя. Кадаж невольно залюбовался его мощной, атлетически сложенной, обнажённой фигурой. Поймал взгляд старшего, кивнул — мол, продолжай. Потом посмотрел на свои руки — на запястьях всё ещё красовались автоматические браслеты, выдранные Лозом из креплений. Чуть улыбнулся, услышав, как в сознании, помимо растревоженного фона братьев и чего-то ещё непонятного тихо-тихо шевельнулось что-то родное. Узнавание пришло сразу, на каком-то глубинном, генетическом уровне — Мать…       Так значит, это реальность. Значит, они живы и снова вместе. Значит, они не изменились — во всяком случае, Лоз по-прежнему невероятно силён… Или изменились? Однако, для того, чтобы узнать это, нужно, по крайней мере, попытаться встать. Кадаж осторожно отстранился от Язу, встал на четвереньки, а потом медленно поднялся и на ноги, оскальзываясь на мерзкой гадости, что по-прежнему сочилась из разбитых ёмкостей.       Подобно младшему, Язу тоже встал сначала на четвереньки, а потом и в полный рост. Выпрямился, прислушиваясь к себе. Слабость быстро отступала. Тело вспоминало свои способности и возможности — и это тоже происходило быстро. Откинул с лица покрытые непонятной слизью и противно скользкие и тяжелые пряди, вопросительно посмотрел на Кадажа: что делать?       Младший сильвер огляделся: помимо разбитых инкубаторов в довольно просторном, но скупо освещённом зале, были ещё несколько нетронутых, а также — нагромождения каких-то приборов и техники. Следующая мысль-ассоциация была пронзительна, как вспышка молнии — лаборатории. Снова лаборатории! А если так — здесь опасно. Память услужливо подкинула воспоминание: выкрученные руки, которые всё ещё продолжают выламывать двое в военной форме и белых халатах сверху, тонкая игла, вспарывающая вену, полный бессильной ярости вскрик… Это заставило Кадажа двигаться в три раза быстрее. Немедленно уходить! Справа и слева ветвились несколько коридоров — в них было темно. Кадаж отметил про себя, что дверей тоже не было. Что ж, может, это и хорошо, а может, и нет. Он быстро двинулся мимо покорёженного старшим братом стула с отломанной ножкой, бесшумно ступая босыми ногами. Было довольно жарко, и противная слизь с тела начала высыхать.       Язу двинулся следом, поднял брошенную Лозом ножку стула, перехватил поудобнее: в рукопашной он не был так силен, как старший брат, но все же — это хоть какое-то оружие… Чужого присутствия не ощущалось. Как будто они были совсем одни здесь. Но, это могло значить и то, что он просто разучился чувствовать чужих.       Лоз стоял около одного из коридоров, смотрел выжидающе. Кадаж кивнул — иди. Точно так же, жестом, показал Язу на другой — проверяй. Сам он уже деловито нажимал клавиши на клавиатуре компьютера, сосредоточенно глядя в монитор и всё больше беспокоясь: они освободились уже приличное время назад, но вокруг по-прежнему тихо. Никакой реакции. Что-то было явно не так.       Коридор был темным, но в нём чувствовалось движение воздуха. Двигаясь бесшумно, Язу скользил вдоль стены, напряженно прислушиваясь — и не только ушами. Никого… Странно. Наконец, он уперся в дверь — та была не закрыта. Осторожно заглянув внутрь, сильвер увидел стопки бумаг и ряды разнокалиберных ящиков на стеллажах. Больше всего маленькое помещение напоминало склад. Язу открыл одну коробку наугад — в ней лежала какая-то униформа или халаты. Больше ничего существенного найти не удалось. Когда сильвер вернулся к Кадажу, Лоз уже что-то тихо рассказывал ему.       — … такие же точно колбы. Не живые. — услышал средний последние слова.       — Я нашёл одежду. — внёс свой вклад Язу. — Там в конце коридора — склад.       — Тогда… — начал было Кадаж, но несмотря на то, что его фраза тоже должна была оказаться короткой, закончить её он не успел. Всё произошло буквально в одну секунду. Кальм, ТЕРРА, Научный отдел       Шитах почувствовала, как у неё подгибаются ноги и кружится голова. Следы от ногтей оставили глубокие следы на гладком сером пластике папки с документами. Сомнений не оставалось: они хотят воскресить его, клонировать, создать по подобию — одним словом, попытаться использовать Вутайского демона в своих целях… Или же уже это сделали?       Девушка прислонилась к стене. Проект, надо которым она работала, виделся ей теперь несколько в ином свете. Как и сам Генезис. Насколько было известно Тахи — он и Сефирот когда-то были очень тесно связаны между собой, при этом, имелась ввиду вовсе не их давняя дружба. Однако, Рапсодос почти никогда не упоминал об этом, а Шитах была совсем не из тех, кто стал бы бередить душевные раны. Но, как казалось девушке, в душе Генезис соглашался с тем, что его бывший сослуживец был чудовищем.       Тахи тихо развернулась и пошла обратно, в свой кабинет, когда страшная в своей простоте догадка буквально заставила её забыть, как дышать. Если существует проект «Генезис», то почему бы не существовать проекту «Сефирот»?..       Впервые со дня работы в лабораториях комплекса, девушке стало страшно.       «Глупцы! Дважды, трижды глупцы! Зачем бередить уничтоженное прошлое?!» — Шитах прижала к груди свой отчёт, словно этот осколок привычной реальности мог вернуть ей спокойствие. Благодаря изрядному количеству бывших учёных из Шин-Ра, теперь работающих на ТЕРРА, девушке были знакомы имена доктора Ходжо, Холландера и других, а так же и многочисленные факты, с этими именами связанные. — «Я должна что-то сделать. Нужно поговорить с Менгом… но потом, когда уйдут другие. Кто такой этот Айзек? Или… лучше сделать вид, что я ничего не знаю? Да. Пока — так. А потом… Что делать потом?..» Она ещё не знала, как можно остановить то, что происходит сейчас в лабораториях, и не знала, что конкретно происходит в них на данный момент. Да и сможет ли она… но она чётко знала одно: давать жизнь Сефироту нельзя. Окрестности Мидгара, где-то под землёй       Громко лязгнула тяжёлая металлическая дверь, где именно — сильверы понять не успели, однако характерный звук раздался из коридора, противоположного тому, где был склад. В следующее мгновение Кадаж что есть силы пихнул системный блок компьютера. Тот слетел со стола прямо в зеленоватую лужу, в воздух взлетел сноп искр. Лоз в один прыжок оказался перед братьями, готовый прикрывать их, если что. А дальше об окончании фразы младшего оба догадались и сами:       — … бежим!!!       Язу перекинул ножку от стула Лозу и метнулся следом за Кадажем в коридор, ведущий к складу. Следом раздался взрыв, потом ещё один. У сильверов заложило уши, а воздух вокруг стал нестерпимо жарким.       Младший пёрышком летел впереди, не дожидаясь, пока его опрокинет взрывной волной и уже успев забыть о том, что ещё недавно его мышцы не вполне слушались приходящего в себя тела. Сила воли или же многолетняя выучка СОЛДАТа способна иногда творить чудеса. А желание жить способно творить чудеса даже большие. Лоз нагнал братьев почти сразу, с ужасным, как им всем показалось, шумом захлопнул дверь.       — Язу, быстрее! — Кадаж уже разбрасывал коробки. — Выход у нас один — вверх, — с этими словами он указал на широкую вентиляционную решётку, одновременно натягивая на себя какой-то халат. Лоз…       Но, старший сильвер всё понял и без слов — задание было простейшим делом техники: подпрыгнуть, выдрать решётку, затем подсадить младшего, тотчас же исчезнувшего в узком проёме. Потом Лоз прыгнул сам, подтянулся и протянул руку Язу. Воздух вокруг продолжал стремительно накаляться, и отчего-то средний сильвер успел подумать, что лаборатория там, за дверью, стремительно превращается в огненный ад.