В погоне за прошлым ради будущего

— Не помню, чтобы я просила об услугах личных стилистов, — сказала Джун, скептически оглядывая гору одежды, которую вывалили перед ней близнецы. — До концерта всего полтора часа осталось, нужно подобрать тебе подходящий образ, — безапелляционно заявил Хикару (или Каору – девушка их пока не различала). — А чем вам не нравится моя одежда? — удивилась рыжеволосая. Близнецы вместо ответа дружно засмеялись и потащили её в гримерку (бывшее подсобное помещение нынче превратилось в салон красоты). — Просто смирись, — шепнула девушке Харухи, когда близнецы утаскивали упирающуюся «жертву» мимо неё. Остальным членам клуба оставалось только слушать гневные возгласы будущей «звезды сцены», доносящиеся из подсобки: «Какое ещё розовое или белое платье? У меня песня серьёзная, а не про розовые соплеслюни!» или «Нацепишь на меня этот бант и эта подсобка станет твоим последним пристанищем!» Наконец, вопли стихли и, заметно уставшие близнецы, появились на пороге гримёрки. — Джей-Джей, можешь уже выходить! — крикнул Каору. Девушка вышла и в нерешительности остановилась на пороге. Её встретила полнейшая тишина. И неудивительно: близнецы постарались на славу. Чёрное платье без рукавов подчеркивало хрупкость фигуры, туфли на небольшом каблуке визуально вытягивали силуэт. Красный пояс, лента, которой были перетянуты тщательно уложенные тугие локоны, а также несколько бутонов роз, приколотых к лифу платья и воткнутых в волосы, лишали образ траурности и трагичности. А лёгкий, почти незаметный макияж, довершал дело, подчёркивая природную красоту и скрывая недостатки. — Обязательно было колготки со звёздочками притаскивать? — спросила Джун, нарушая тишину, от которой ей было неловко, — Я как в детском саду. — Ничего ты не понимаешь, — возразил Хикару, — Это делает образ нескучным. К тому же этот принт сейчас в моде. — Джун-чан красавица. Правда, Уса-чан? — спросил у плюшевого кролика Хани. — Неплохо получилось, — констатировал Отори. — Джун, ты прекрасна как фея ночи! — не преминул отвесить комплимент Тамаки. — Слегка двусмысленно звучит, не находишь? — усмехнулся Кёя. — Я в самом хорошем смысле! — поспешил оправдаться блондин. — Я и не сомневалась в чистоте твоих помыслов, о мой прекрасный спутник на этот вечер, — хихикнула девушка, — Так пойдем же, поразим всех не менее прекрасным выступлением! Проходя мимо зеркала, она придирчиво оглядела себя и сказала тихонько: — Хоть на один вечер побуду прежней собой… *** Проходя к кулисам, ребята с удивлением увидели Акиру Комоцудзуву собственной персоной. Братья Хитачин мгновенно перестали излучать доброжелательность и насторожились. Кея выглядел расслабленным, однако его взгляд, казалось, пронзал насквозь. Хани обеспокоенно взглянул на Мори. Один Тамаки по-прежнему не чувствовал, что обстановка изменилась. Он тепло поприветствовал президента клуба журналистики. — Не мог же наш клуб пропустить концерт, — заулыбался Акира, — Все в предвкушении. Думаю, выйдет отличный репортаж. Сенсацией, конечно, здесь не пахнет. Но кто знает? Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Этим и интересна работа журналиста. Правда, Джун-сама? Приставка «-сама» в адрес девушки определённо была издевательством. Но не вступать же в перепалку за несколько минут до выступления. Поэтому Джун пришлось проглотить возмущение и приложить все усилия, чтобы не поддаться на провокацию. — Конечно, — заставила себя улыбнуться и не отвести взгляда девушка. Казалось бы, на этом и должна закончиться их «милая» беседа, но когда Джонсон проходила мимо Комоцудзувы, тот наклонился и тихо сказал ей (отчего девушка вздрогнула): — Надеюсь ты любишь сюрпризы, Джун-сама. Кея, идущий позади и обладающий превосходным слухом, только скрипнул зубами. Неужели кто-то узнал настоящую личность этой девушки раньше него? Невозможно! Тогда что Акира имел в виду? А президент клуба журналистики тем временем мысленно потирал руки. Ещё бы, убить одним ударом двух зайцев! Напомнить место этой рыжеволосой выскочке (выискалась тут дочь журналиста!), пришлось из-за неё срочно номер переделывать. И утереть нос Хост-клубу. Они почему-то явно опекают эту девчонку, хотя она к ним никакого отношения не имеет. День определенно складывался удачно. И вот, Ренге, которая и была ведущей концерта, наконец объявила: — Следующими в нашем концерте выступят ученики 2-го А класса. Наша новенькая ученица – Джун Джонсон споёт песню собственного сочинения, а аккомпанировать ей будет Тамаки Суо. Как только прозвучало имя президента Хост-клуба, зал наполнился восторженными возгласами представительниц слабого пола и апплодисментами. Ещё бы! Тамаки в черном фраке и с красной розой в петлице был сама элегантность. Он галантно взял за руку Джун, провел её к микрофону, поклонился (чем вызвал очередной взрыв восторгов фанатов), сел к фортепиано и вопросительно взглянул на солистку. Девушка кивнула, тем самым подавая сигнал к началу. Тамаки заиграл вступление, его пальцы легко летали над клавишами. Джун запела. Эта песня не была написана в расчёте на аудиторию. Это был крик души, её персональная просьба о помощи. Не к кому-то конкретному: скорее к жизни, к пространству, к Богу наконец. Мой путь словно бег по круг: Ни финиша нет ни цели. И если протянешь руку, Не разорвешь эти цепи. И жизнь моя словно пламя – Пылает и чадом дымится. И в ней я живу, сгорая, Чтоб фениксом возродиться. В зрительном зале была полнейшая тишина. Все внимательно следили за юной солисткой, которая пела, закрыв глаза. Припев она дописала буквально накануне, он был несколько раз переделан. У нее тоже когда-то были мечты, цели, стремления. Пока они не были заменены одной-единственной целью. И она поглощала душу Джун и изматывала её тело, лишая сна и спокойствия. Мечтаю я о свободе, О звёздах и горизонтах, О неземном полёте, О том, чтобы быть спасённой. Но звезды мои сгорают, А горизонты всё дальше… На миг задержу дыханье, И вновь побегу как раньше. Братья Хитачин уже давно рыдали за кулисами вкупе с Хани, прижимавшим к себе Уса-чана. Тамаки тоже играл практически вслепую, не имея возможности вытереть слезы, так как обе руки были заняты. Кея Отори задумчиво смотрел на девушку, пытаясь разгадать её тайну. Мори и Харухи было невыразимо грустно. А Джун все пела. Её глаза были сухими. Солёными и горькими были строчки её песни. И я не прошу покоя: К истокам не возвратиться. Хоть хочется мне не скрою, Порою остановиться, Прервать этот бег по кругу, Устроить себе передышку… Так чья же тогда заслуга? И кто так подбросил фишку? Снова проигрыш, предвещающий припев. Мечтаю я о свободе, О звёздах и горизонтах, О неземном полёте, О том, чтобы быть спасённой… Допеть песню Джун не успела. Дверь в зрительный зал распахнулась и в него неровным шагом влетела светловолосая женщина в помятом и частично испачканном вечернем платье. За ней так же стремительно влетел охранник. Он был явно растерян: его обучали чему угодно, только не останавливать взбалмошных дамочек! — Мисс, вам нельзя сюда! Это частная школа! Но «мисс» явно не хотела успокаиваться: — Мне позвонили и сказали, что моя дочь сломала ногу! Вы все за это ответите! Я буду жалова-ваться. Было видно, что длинные слова давались ей с трудом. Женщина была пьяна. — Куда вы дели мою дочь?! Тут её взгляд упал на сцену. — Успокойтесь, мэм! здесь нет вашей дочери, здесь проходит концерт, — попыталась взять в свои руки происходящее Ренге, но обернулась и увидела побледневшую Джун. Та, совершенно забыв, что находится рядом с микрофоном, ошарашенно произнесла: — Мама? Слово усилилось и эхом раздалось по залу, следом пронесся шёпоток зрителей и, затем, наступила полнейшая тишина. Внезапно все услышали приглушённый смех и щелчок фотоаппарата. Джун обернулась на звук – в проходе стоял Акира с фотоаппаратом и улыбался. — Ты! — гневно произнесла она, — Это ты всё подстроил?! — Откуда столько злобы, Джун-сама? Я всего лишь журналист, а тут такая сенсация! — пожал плечами парень, — Кто ж знал, что у дочки папарацци ещё и мама алкоголичка?! В мозгу у Джун что-то щелкнуло, как будто полетел последний предохранитель. Она понимала, что пути назад уже не будет, ни в эту школу, ни в светлое будущее, на которое она периодически всё ещё надеялась. Прежде чем кто-либо успел что-нибудь предпринять, она спрыгнула со сцены, слегка неудачно из-за каблуков, приземлившись на одно колено. «Кажется, колготки порвала», — пронеслось в её голове. Но в общем-то ей было плевать – просто ещё одна сторонняя мысль. Опять щёлкнул фотоаппарат. Но девушке было уже всё равно, она сознательно летела в пропасть и будь что будет! Джонсон подскочила к Акире, схватила его за воротник и с силой толкнула в проход. Тот, не ожидая такого от хрупкой девушки, неловко упал. Взгляд Джун переместился на отлетевший в сторону фотоаппарат. Прежде чем к ней подскочил все тот же опешивший охранник, она успела несколько раз ударить по бедной технике каблуком. — Ты мне за это ответишь! — пригрозил Комоцудзува, впрочем держась от взбешенной девушки подальше, — Ты хоть представляешь себе, сколько стоит эта техника?! Проигнорировав слова Акиры, девушка нервно улыбнулась охраннику: — Простите, что доставили вам столько беспокойств. И обернувшись к растерянной женщине, добавила: — Пойдем домой, мама. Все молча наблюдали как две фигурки скрываются за дверью. Акира наклонился к напрочь раздолбанному фотоаппарату, а когда разогнулся, кто-то уверенно положил ему руку на плечо. Обернувшись, он увидел Кёю Отори и, стоявших за ним остальных членов хост-клуба. — Надо поговорить, Акира, — с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего сказал брюнет.