В пределах санитарного кордона

      Это был декабрь. Холодное, стылое время когда весь мир погружался в атмосферу волшебства и подготовки к Рождеству и Новому году…       Хайден Лоуленд, маленький городок в штате Висконсин, утопал в хаосе.       Холодный ветер рассыпал по улицам свежий снег и завывал в переулках. Пики окружающих город холмов белели на фоне серого неба, отбрасывая на Хайден Лоуленд длинную тень. Окна пустых домов щерились темнотой — пугающей, безжизненной, тихой и мертвой. За разбитыми витринами разграбленные магазины покрывались толстым слоем снега. Тишина властвовала в маленьком городке. За каждой дверью разворачивалась собственная трагедия.       Эдди Тёрнер крался по улице, вжимаясь в заборы опустевших участков. Холодный ветер колол и без того обветренное лицо, забирался под толстовку, пробирал до костей, заставлял трястись всё тело, от пальцев спрятанных в карманах рук до стоп, никак не защищённых от снега кроссовками. В желудке поселилось режущее чувство пустоты.       Взгляд зелёных глаз парня беспокойно метался от дома к дому, выискивая хоть в одном признаки жизни. Но всё было тихо. Ни звука, ни тени за окнами. Дорожки, скрывшиеся под шапками сугробов, да гнетущая тишина — вот и всё, что было вокруг.       Эта часть города совершенно опустела. И Эдди не хотел думать, почему.       Ответ он и так знал. Вирус. Корь, грипп, кара Божья — как его только не называли. Он пришёл к ним в начале осени тенью грядущих трудностей, затаился в маленьком городке среди гор и холмов, выждал время для удара — и обрушился неминуемой смертью.       Эдди поплотнее закутался в толстовку. Лишь бы патруль не заметил его… Эдди знал — на этот раз он от военных не убежит. У них были автоматы, они ели досыта в своём лагере за городом, их целью было вылавливать таких, как он — отчаявшихся людей, нарушивших карантин. Что против них мог сделать отощавший, оголодавший мальчишка?       Но как же хотелось есть… И не только ему. Дома ждала сестра. Если он не добудет еды, ей опять придётся ложиться спать голодной. У них дома не осталось даже специй… Надо было добыть хоть что-то.       Эдди покрепче сжал перочинный нож. Если потребуется, он готов будет побороться за еду. Найти бы только какой-нибудь магазин, где осталось хоть что-то… Сейчас они с Алисией за счастье посчитают и ненавистые джерки. Лишь бы это была еда.       Он смотрел на тёмные окна домов и не мог отделаться от размышлений о том, жив ли за ними хоть кто-нибудь. Может, они с Алисией и военные — последние, кто остался в Хайден Лоуленд? А все остальные так и сгинули в своих домах? Эта мысль пугала, пожалуй, даже больше перспективы голодной смерти.       Как же всё так вышло? В последний раз Эдди видел людей — своих лучших друзей, знакомых, одноклассников и соседей, — вечером первого ноября, когда Дрейк тащил его, пьяного, с вечеринки в честь внеплановых школьных каникул… Тогда Эдди ещё не знал, что через месяц будет бродить по родному городу в одиночестве и надеяться найти хоть немного еды для Алисии. Тогда он ещё не знал, что будет смотреть на опустевшие, безжизненные дома, покрытые инеем, и думать, живы ли его друзья и знакомые.       А в это же время за одним из тёмных пятен окон за долгой дорогой Эдди наблюдали. Аллан Келлер сидел в прихожей прямо на полу и смотрел в узкую щёлку между шторами. В холодном воздухе каждый его выдох рождал пар — белый, густой, словно облако, и согревающий замёрзший нос. Пальцы сжимали край не сильно помогающего одеяла.       Аллан видел Эдди. И даже узнавал его. Эту тонкую долговязую фигуру, эту дурацкую чёрную толстовку с радужной кошкой, эту необычную пружинящую походку — изменившуюся, осевшую, но всё равно похожую, — Аллан узнал бы где угодно. Ещё пару месяцев назад он мог сидеть на подоконнике в рекреации школы и провожать её насмешливыми взглядами. Ещё пару месяцев назад они с Эдди грызлись по любому поводу и демонстративно ненавидели друг друга. Не потому, что и вправду ненавидели, а потому, что состояли в противоборствующих группах параллельных классов. А сейчас он наблюдал за тем, как ненавистный Эдди брёл по заметенным снегом улицам и Аллан думал — позвать или не позвать.       К несчастью Эдди, склонялся Аллан ко второму варианту.       Не потому, что ненавидел. Просто за спиной его, на диване в гостиной, прижавшись друг другу, словно котята в коробке, спали его лучшие друзья. Мелкий, тощий Клайд кутался в большое одеяло и трясся даже сквозь сон. Губы его шевелились в немых бормотаниях, отросшие каштановые волосы спадали на смуглую кожу. Стивен обнимал его, уткнувшись носом в макушку. От одеяла тот отказался, только натянул второй свитер. На его темнокожем, крупном теле толстовки и свитера Аллана не сидели и почти трещали по швам, но он не решался отнять у друзей одеяла, которых в доме оказалось так невыносимо мало.       В этом маленьком доме их было слишком много. Три человека… Когда-то дом Аллана вмещал четверых — его, родителей и сестру. В доме звучали голоса и смех, пахло едой, было тепло.       Теперь же даже трём людям здесь было тесно. Свет давно отключили. Воду тоже. Отопления не стало вместе с ней. Тратить запасы воды на отопление никто из них не решился. Их было слишком мало даже для питья. Без воды бойлер отключился и дом промерз до невозможности — так сильно, что даже под слоями одежды не получалось скрыться от холода. Еда подходила к концу. А карантин и не думал заканчиваться…       Поэтому Аллан знал — он не позовёт Эдди. Лишь прикроет шторы и останется под защитой стен и засыпанного снегом порога, говорящего всем, кто отваживался выйти на улицы — в этом доме нечего ловить, лишь смерть и запустение.       Впрочем, весь Хайден Лоуленд с приходом осени стал братской могилой… Не спастись, не сбежать. Военные стояли на выездах из города и стреляли в каждого, кто пытался сбежать. Судьба была одна — смерть. Умереть от голода или выйти на улицу и заразиться — всё вело к одному исходу.       Эдди не заметил, как в одном из домов шевельнулись шторы. Все его мысли были далеко — у продуктовых магазинов, где он готов был найти еду любой ценой, даже если ради этого придётся убить.       Аллан вжался в стену и зажмурился, до боли прикусив губу. Стыд царапал его изнутри острыми когтями, но здравомыслие было сильнее. Он промолчал, позволил Эдди уйти. Эгоистично, жестоко…       Как же так вышло? Как же, как же они пришли к этому? Ведь всё начиналось так невинно, так тихо…