Интересное знакомство

* Валере, конечно же похуй, кого трахнуть этой ночью, поэтому, когда в баре его бедра касается тонкое чужое, он инстинктивно и властно ощупывает его и прижимает к себе. Девица откровенно тощая, груди нет совсем, а задница… Впрочем, в нынешнем Валеркином состоянии — ему плевать. Перед глазами плывут мутные радужные пятна, давление звенит в ушах тоненько, но настойчиво, приглушая орущую музыку. — Поехали ко мне, — заплетающимся языком произносит он и не получив отпора, ведёт даму к выходу. В такси едут молча. Спутница Валерки сопит рядом, возится и Аркадин почему-то берёт её за руку. Она вздрагивает и затихает. Всё происходит, словно в тумане: вот они поднимаются на лифте в квартиру, вот уже в тёмном коридоре раздеваются… Аркаша старается не смотреть на девицу — всё-равно утром будет сюрприз; шарит руками по горячей коже и с наслаждением впивается в нежную шею, оставляя багровую отметину. Девица тихонько стонет и подаётся навстречу, оглаживая Валеркины плечи, сминая рубашку. Губы горят от выпитого алкоголя и ожидания поцелуев. А ведь Валера умеет целовать так, что голова идёт кругом и ноги раздвигаются сами… В спальне Вэл долго не может справиться с ремнём на брюках и тогда умелые пальцы гостьи перехватывают инициативу. Она тянет ремень не себя, штаны падают на пол, а возбуждённый член, сочащийся смазкой, исчезает у неё в горячем горле. Валера громко и пошло стонет, цепляясь одной рукой за стену, а другую запуская в волосы брюнетки и задавая ритм. Да, девица — брюнетка. Валерка на секунду приоткрывает глаза, опустив взгляд и рассматривает тёмную макушку. Макушка ритмично двигается и приносит ему какое-то, совершенно непохожее на все предыдущие, удовольствие. «Какая горячая попалась сегодня», — пьяно улыбается он и трахает ненасытный рот. Кончить долго не получается — виноват алкоголь и Аркаша решает поразвлечься с тёмноволосой красоткой, доведя до финала хотя бы её. Он рывком поднимает даму с пола, толкнув на кровать. Но пропихнув руку под нижнее бельё, Валерка нащупывает там такой же возбуждённый член, как и его собственый, только чуть меньше и, как ужаленный, подскакивает: — Блять! Ты что, мужик что ли?! «Девица» замирает в ожидании удара и испуганно угукает. — Вот дерьмо, — хмель мгновенно улетучивается из организма. — Какого ж хера ты молчала? Молчал… — А ты не спрашивал. Злой Аркаша садится на краю кровати, спиной к брюнету, натягивает на себя кусок одеяла и бурчит под нос: — Вот же сука! А я думаю, почему сисек нет… Блять, допился — чуть мужика не трахнул! Это пиздец, — и повернувшись к ошалевшему гостю, интересуется. — Как звать? — Кого? — не соображает брюнет. — Меня, блять, — фыркает Вэл. — Н-не знаю… Ты не представился. — Господи, — возводит глаза к потолку Аркадин. — Сосёшь ты лучше, чем думаешь. Тебя, спрашиваю, как звать? — Д-дима С-с-снейк… — Ясно. Дима, ты пидор что ли? — Не совсем. — А что, так бывает? — Ну, — делает Дима уточнение. — До тебя у меня мужиков не было ни разу… — Твою мать, — Валерка обхватывает голову руками. — Всё, с сегодняшнего дня больше не пью… Так, Дим… Как там тебя? Снейк? Давай, Снейк, вали отсюда. Он встаёт, пьяно пошатываясь, подбирает с пола одежду и, скомкав, кидает, в сидящего на кровати, брюнета. — Куда я пойду сейчас? — чуть не плачет Дима. — Я живу на другом конце Москвы, в Свиблово! — Ты дебил? — почему-то интересуется Валерка, хотя понимает, что в данной ситуации дебил — это он сам: перебухал и притащил к себе в квартиру парня, которого принял за бабу — анекдот просто. Снейк молчит и испуганно сверкает глазами из угла кровати, прикрываясь ворохом одежды, и подтянув острые коленки к подбородку. — Ладно, — немного смягчается Аркаша. — Ночуешь здесь. Но утром, будь добр — исчезни, как вампир, с первыми лучами солнца и никогда никому не рассказывай про сегодняшнюю хуйню. Окей? — Окей, — вздыхает Дима и скидывает вещи на пол, рядом с кроватью. Валера вытягивается на второй половине кровати, благо, она у него огромная, как траходром, и укрывает себя свободной частью одеяла. — Спокойной ночи, — бурчит Снейк, укладываясь и почти сразу засыпает. Аркадин ещё какое-то время лежит с открытыми глазами и почему-то думает о том, что ему понравилось целоваться с этим Димой. И минет ему понравился тоже. Желание снова даёт о себе знать, но будить Снейка как-то стрёмно, а дрочить себе самому не хочется. «Это всё пьяный бред», — думает Валерка и проваливается в сон. За ночь он просыпается ещё дважды. Первый раз от того, что ему на грудь ложится тёплая рука и обнимает. Аркаша сначала сонно улыбается и уютно устраивается под этой рукой, но потом до него доходит, что объятия, в которых он нежится — мужские. — Уберись, — рычит Вэл и скидывает с себя руку. Дима, как ребёнок, чмокает губами во сне и послушно отодвигается, переворачивается на другой бок. Второй раз Аркадин просыпается от того, что ему снится какая-то хуйня. Он даже не помнит, что именно, но во сне отчётливо чувствует, как нарастает волна безконтрольного страха. Валерка шарит возле себя ладонью и понимает, что Дима, по-прежнему, спит рядом. Немного отпускает. За окном начинается серое утро. Вэл смотрит на него одним глазом — второй закрыт — и мечтает сдохнуть. Он без сил роняет голову на подушку и тихонько стонет. Спустя пару часов, Валера просыпается в третий раз. Дома тихо. Снейк, как и обещал, исчез незаметно. Рад ли этому Аркаша? Скорее всего — да. Смотреть в глаза новому знакомому не хотелось. Башка трещит так, что кажется, сейчас лопнет. Вэл суёт ноги в тапки и шлёпает на кухню. На столе стоит стакан воды с выжатым лимоном, целая долька которого красиво нанизана на краешек. Под стаканом записка. Аркаша зажёвывает дольку, отпивает залпом больше половины содержимого, морщится и блаженно выдыхает. «Привет! Я тут пошарился у тебя в холодильнике, извини. Очень жрать хотелось с утра. Деньги и драгоценности не брал, только бутерброд с колбасой сделал: -) Тебе воду на утро приготовил. Чувствую — понадобится: -) Спасибо, что не выгнал ночью, хотя имел полное право. Снейк.» На душе становится тепло от ненавязчивой заботы. Валерка вертит в пальцах записку, но напрасно: номера телефона на ней нет, адреса тоже. Дима просто ушёл. А жаль. Жаль? Валерка потягивается и бредёт в ванную комнату. Сегодня суббота и можно никуда не спешить. Он набирает полную ванну горячей воды с пеной и с удовольствием погружается туда. Голова постепенно проходит, а похмельный озноб сменяется приятным теплом во всём теле. На полочке для бритвенных пренадлежностей тихонько играет музыка из телефона. Что-то лёгкое и ненавязчивое. В целом, жизнь налаживается и Валерка даже подпевает знакомым композициям. Только вот как-то слишком подозрительно мысли скатываются вновь к сегодняшней ночи. Тело, не нашедшее разрядки, упрямо её требует. Вэл вспоминает умелые пальцы Снейка, чувственные губы и горячий рот, скользкий и проворный язык. Парень явно был с фантазией — такого минета не делала Аркаше ни одна его пассия. Рука сама ныряет под воду и начинает ласкать возбуждённый член. Перед закрытыми глазами мелькает белая нежная кожа с чёрными татуировками, которую Валерка ночью расписывал укусами и поцелуями, словно помечая… Сдерживаться больше нет сил. Аркаша ещё несколько раз проводит по пульсирующему члену мыльной ладонью и с рычанием кончает, запрокинув голову, и теряя ощущение реальности. Через несколько секунд осознание того, что он только что дрочил на мужика, заставляет Вэла досадливо ударить кулаком по кафелю и со злостью выдернуть пробку, выпуская воду. Он настраивает душ, смывая себя остатки мыльной пены, собственного семени и долго трёт лицо, чтоб ночное навождение исчезло, как кошмарный сон… * Рабочая суета помогает забыть пережитое приключение. По крайней мере, так кажется Валерке. Они уже вторую неделю бьются с «Наивом» над новым альбомом на студии: перезаписывают наименее удачные партии, отслушивают материал и снова перезаписывают. Иногда складывается ощущение, что этому никогда не настанет конец. — Давай посидим сегодня где-нибудь, как закончим, — предлагает Коля Богданов, басист «Наива». — Среда же только, — ухмыляется Вэл. — Да похуй, — Колька машет рукой. — Ебал я в рот и среду, и эту работу! — Ну, давай посидим, — соглашается Аркаша. Они заканчивают в начале восьмого и попрощавшись с остальными, покидают душное помещение. На улице почти зима. Ещё утром была осень, а сейчас в воздухе кружат снежинки и небо совершенно зимнее — розово-фиолетовое, подсвеченное фонарями. Колян втягивает носом свежий воздух и радостно потирает, озябшие с непривычки, ладони: — Как же классно! Даже настроение улучшилось! — Сейчас тяпнешь и вообще жизнь по кайфу будет, — стебает его Аркадин, но не согласиться с коллегой не может. Они располагаются в баре на соседней улице. Коля заказывает себе бутылку красного вина, а Вэл долго мнётся и выбирает, наконец, безалкогольное пиво. — Не понял? — густые брови Богданова ползут вверх. — Что за алкогольная импотенция? Аркаша ухмыляется и отводит взгляд: — Неприятная история недавно приключилось. Пришлось бросить пить. — Я даже боюсь представить, — глумится Коля. — Да уж, тебе лучше не знать, — краснеет Вэл. — Ну вот теперь я просто обязан выпытать у тебя все подробности, — Колька аппетитно хрустит салатом и наливает себе вина. — Может, всё-таки, со мной? — он приподнимает бутылку в знак приглашения. — Нет, спасибо, — Валерка отпивает пиво и морщится. — Господи, ну и дерьмо! Ни вкуса, ни крепости! — А я говорил, — улыбается басист. — Так что там с твоей внезапной кодировкой? — Да был тут один случай на днях. Я перепил в баре… Ну и… — И…? — Да подцепил одну девку, а она страшная оказалась, как атомная война. Но это я уже утром разглядел. — И всё, — разочарованно смотрит Богданов, ожидавший чего-то большего. — Ну тогда давай за то, чтоб отныне такого в твоей жизни не случалось. Чтоб тебе только спелые персички попадались. Они смеются и соединяют бокалы, чокаясь за этот полушутливый тост. Однако, посидев немного, Аркаша переходит с безалкогольного пива на более крепкие напитки, чему неустанно радуется Колян. А захмелев немного, гитарист интересуется у басиста: — Коль, а у тебя бывало такое, что тебе парни симпатичными казались? Колька как-то испуганно дёргается и еле заметно отодвигается от Аркадина. — Да не ссы, я не про тебя, — веселится Валерка. — Мне столько не выпить. Я в целом. Вообще, — он чертит руками в воздухе что-то из разряда абстрактного. — Ааа, — выдыхает Богданов. — Ты предупреждай. Ну, нет, наверное, до такого пока не доходило. Они молчат какое-то время, потом Коля осторожно спрашивает: — А у тебя? — А у меня было, — грустно признаётся Вэл. — И я в последнее время всё чаще об этом думаю. И знаешь, я боюсь, чтоб мне это как-то не помешало в моей обычной сексуальной жизни. Гетеросексуальной. — Так, может, попробовать? Найди девку и с ней потрахайся. А потом парня. И сравни. — Ничего себе, советы, — Валерка ударяет ладонью по столу и ржёт. — Николай, сорок три года. Профессиональный психолог и сваха — два в одном. — Да иди ты, — досадливо машет рукой Колька. — Я ж правда помочь хочу! — Ладно, я понимаю всё. Давай ещё выпьем! Колька обиженно сопит, но тянется своим бокалом к Валеркиному и, вдруг, широкая улыбка озаряет его лицо: — Лерик, а девка то страшная, которую ты по утру обнаружил, не парнем ли оказалась? — Вот ты сука, — ржёт Аркаша. — Николай, сорок три года. Профессиональный экстрасенс. — Да погоди ты со своими экстасенсами, — Коля отставляет бокал подальше. — И чё? И как оно? У вас же было что-то? — Ну, — Валерка мнётся. — Не совсем. До полового акта так и не дошло, но всё к нему вело. Глаза у басиста открываются шире. — Да я пьяный был, — разводит Валера руками. — В гавнище просто! Снял тёлку в баре, приволок домой. Пока сосались, я ещё думаю, какая-то она странная — сисек нет совсем. А когда разделись — там мужик оказался… — Ебать, ты лох! — Коля не скрывает истерического смеха и, выступивших на глаза, слёз. Теперь уже Аркаша дует губы и отворачивается от коллеги, жалея о том, что всё рассказал. — Ладно, — примирительно толкает его в плечо Богданов. — Раз уж у нас сегодня вечер откровений, я тебе тоже душу изолью. Только, чур, никому! — Обижаешь, — блестят от предвкушения Валеркины глаза, он уже и думать забыл о том, что несколько секунд назад дулся на Коляна. — Только ты это… Тоже никому не говори, что я лохонулся так, — просит он басиста. — Само собой, — заверяет Колька и, понизив голос, вещает. — Мне очень сильно нравится один. Давно нравится. Но я знаю, что если дёрнусь, он мне ебало в крошки разнесёт. — Кто это? Я знаю его? — Валерка отпивает из бокала и пытливо смотрит на Коляна. — Чача, — вздыхает Богданов. — Да ладно?! — Ага… — Ну ни хрена себе! А с фига ли ты в самом начале с темы съезжал, что никогда и никого? — Ну, как-то стрёмно было первым признаваться… — Ну и дурак, — фыркает Аркаша. — С этим не поспоришь, — улыбается басист. Они ещё около пары часов смакуют нюансы однополой любви и расходятся, практически, лучшими друзьями и собратьями по несчастью. Правда, в отличии от безответной Колькиной страсти, Аркаша совершенно не уверен в том, что влюблён в Снейка. Проверить — возможности нет, а на каком-то другом мужчине этого делать не хочется. Валерка решает воспользоваться первой частью Колиного совета и, пока едет в такси, листает на телефоне записную книгу. Девушка, на которой останавливается выбор, судя по всему, рада Аркашиному звонку и обещает приехать к нему в течении полутора часов. — Отлично, — устало вздыхает Вэл, сбросив вызов. — Мне б только не уснуть до этого времени теперь. Он смотрит на ночную Москву, мелькающую за окном и пытается отключить голову, но количества выпитого в баре — для этого явно недостаточно. * Такси довозит Аркашу до дома и задом выезжает со двора, освещая фарами кусты у подъезда. Валерка раздумывает несколько секунд в темноте, успевает ли он ещё дойти до магазина, потому что в холодильнике ничего нет, но потом решает, что девушку он позвал трахаться, а не жрать и направляется к подъезду. Навстречу ему, с лавки поднимается тело. Вэл инстинктивно напрягается и вглядывается в очертания тощей фигуры, затем облегчённо выдыхает: — Снейк? Ты что ли? — Я, — раздаётся невнятный ответ. Тело падает почти возле Аркашиных ботинок в, незастывшую до конца, снежную грязь и Валерка еле успевает подхватить Диму под руки, чтоб тот совсем не разлёгся в этой каше. — Ты пьяный что ли? — принюхивается Аркадин к своему внезапному гостю. — Немношк, — икает Снейк и виснет на Валере. — Понятно. А чего пришёл? — К тебе… — Заебись. Они добираются до лавочки и усаживаются на мокрые от снега доски. — Я это… Ты меня извини… — За что? — Аркаша искренне недоумевает. Дима молчит, а потом тихонько всхлипывает и размазывает грязной рукой сопли по щеке. — Так, ну-ка, посмотри на меня! — Валерка светит фонариком с телефона Снейку в лицо, но тот старательно отворачивается и прячет глаза за рукавом пальто. — Н-не надо, н-не с-свети… — Ты ревёшь что ли? Это что на губах? Кровь? Дима молча кивает. — Так, ясно, — Аркаша звонит девушке и перебивая её истерику, холодно просит не приезжать сегодня. Внутренний голос ехидно подъёбывает: «не только сегодня, но и никогда!» Вэл отмахивается от него и, подхватив Диму, тащит к себе домой. — У тебя с-свидание с-сорвалось, — искренне печалится Снейк, когда они в лифте поднимаются на нужный этаж. — Переживу, — серьёзно отвечает Валера. Сейчас ему, почему-то, важнее, какого чёрта припёрся сюда брюнет и почему он в крови, и пьяный. От лифта два шага до двери. Три оборота ключа в замочной скважине. — Так, одежду свою мокрую скидывай прямо здесь, в коридоре, — распоряжается Аркаша. — Я сделаю тебе ванную. Дрожишь весь, как осиновый лист. На Диму и правда, грустно смотреть: бедолагу трясёт, пальто в застывших снежных комочках, а светлые джинсы и замшевые ботинки напрочь измазаны грязью. — С-спасибо, — цедит Снейк сквозь зубы и старается разуться так, чтоб не касаться грязными руками бежевых обоев в прихожей. — Расскажи мне, что случилось, — кричит ему Валера из ванной комнаты, набирая воду и щедро добавляя пену. — Избили меня, — Дима возникает так близко совсем внезапно и приваливается плечом к дверному косяку. — Кто? — судорожно сглатывает Вэл и косится на фигуру в проёме. Из всей одежды на Снейке только чёрные боксеры. Из-под резинки до пупка ведёт соблазнительная дорожка коротких тёмных волос. Всё это — как раз на уровне глаз Аркаши, сидящего на бортике ванной. — Мужик один. — А за что? — Как бы тебе сказать, — устало вздыхает незванный гость. — Не много ли вопросов? При условии, что я даже не знаю твоего имени. — Дерзко, — хмыкает Вэл. — Валера меня зовут. А пришёл ты сюда сам, так что будь добр, отвечай на мои вопросы. А то, вдруг, ты убил кого-то? — И что тогда? — глаза Снейка смеются. — Ты снова попытаешься выставить меня голого за дверь с клубком одежды в руках? — Слишком дохуя рассуждаешь, — начинает злиться Аркадин и трогает рукой воду. — Забирайся и грейся! Я пошёл в круглосутку, у меня дома жрать нечего. — Сигарет купи ещё, — кричит ему в догонку Дима, забираясь в горячую пену и, под тяжёлым Аркашиным взглядом, немного смутившись, добавляет. — Пожалуйста! Валера молча закрывает дверь и идёт до ближайшего круглосуточного магазина, что находится в соседнем дворе. Там он покупает сыр, ветчину, яйца, хлеб, томаты и, немного подумав, кладёт в корзинку бутылку виски. Им есть, о чём поговорить сегодня с Дмитрием Хакимовым, как написано у Снейка в паспорте. Валера долго рассматривал документ, когда закидывал вещи в стирку. Детей и жены нет. Впрочем, вполне предсказуемо. У Аркадина начинает болеть голова после выпитого в баре с Коляном, а это значит, что нужно либо догнаться, либо лечь спать. Второе ему сегодня точно не светит. По крайней мере, прямо сейчас. Он тяжело вздыхает и направляется на кассу. Через полчаса на столе дымится вкусная яичница с ветчиной и томатом, а вискарь набирает в холодильнике нужную температуру. Раскрасневшийся, пахнущий шампунем, Снейк в одном полотенце усаживается на табуретке, подвернув ногу под себя. Его джинсами и бельём занимается стиральная машина, а почищенное пальто сохнет на вешалке в прихожей. Валера обрабатывает гостю разбитую губу и мелкие ссадины на лице, потом возвращается в комнату и достаёт из шкафа вещи. — На, — в Снейка летят чистая футболка и домашние штаны. — Оденься. — Да что ж ты в меня всё время швыряешь вещами, — улыбается Дима, но послушно снимает полотенце с бёдер и по очереди суёт ноги в штанины серых спортивок. Валерка старается не смотреть, как ныряет Снейк в футболку и как оттягивает он резинку штанов, отпуская и звонко щелкая ей по плоскому животу. Под тканью, конечно же, ничего нет… Просто член, который можно сжать в руке, легко доводя до возбуждения и, оглаживая головку… — Я готов! — прерывает поток мыслей Дима и вешает полотенце на край кухонной двери. — Садись, накладывай себе, — Вэл ставит на стол хлеб и достаёт виски из холодильника. — О-о, — тянет гость и округляет глаза. — Есть повод? — Конечно, — фыркает Аркаша. — Ты, в буквальном смысле, свалился на мою голову сегодня. Упал к ногам. Это ли не повод, а, Хакимов Дмитрий Абдулович? — Прочитал в паспорте? — Нет, на лбу у тебя. Они выпивают по одной, не чокаясь и закусывают горячей яичницей. Снейк шипит от боли, когда солёная жижа со дна сковородки попадает на разбитую губу. — А теперь рассказывай, — Валера всем своим видом показывает, что шутки кончились. Дима понимает это и меняется в лице. Он тоскливо смотрит на джинсы, кувыркающиеся в машинке, потом на Аркашу. — Учти, я могу выпизднуть тебя прямо в этой пижаме — мне похуй, — предупреждает Аркадин. Снейк аккуратно отодвигает от себя тарелку на несколько сантиметров и жестом просит разрешения закурить. Валера кивает и достаёт с подоконника пепельницу. — У меня сегодня был первый секс с мужиком, — Дима выдыхает тонкую струйку дыма в воздух. Вэла больно задевает это начало разговора. Слишком больно. Хочется как-то морально ударить в ответ. — И поэтому ты пришёл ко мне, чтоб поделиться этой потрясающей новостью? — Не совсем, — на глазах у Снейка выступают слёзы. — Меня попросту изнасиловали. Избили, когда я пытался отказать, а потом взяли своё… Там, в баре… * Постоянного места работы Дима не имел. Перебивался случайными заработками в группах-однодневках, играя на барабанах, а в свободное время тусовался в барах, где все официанты его уже знали. Он подсаживался к одиноким девушкам и недвусмысленно намекал на то, что не против скрасить вечер такой очаровательной особы. Расписывал, какой он замечательный и талантливый музыкант, вставляя в разговоре профессиональные термины. Врал про то, с кем и где ему доводилось играть. Девушки таяли от знакомых имён и голубых глаз брюнета, и звали Хакимова к себе. А дальше всё было делом техники. Снейк опаивал дам до состояния нестояния за их же счёт, ехал с ними к ним домой, наводил там разврат и разгром, имитируя бурный половой акт, пока раздетая дама уже мирно видела пятый сон. Потом брал из кошелька нужную сумму и исчезал, закрыв за собой дверь. Но в этот раз мошенник жестоко покололся: либо какая-то из девушек была недостаточно пьяна и потом слила информацию своему знакомому, либо он перешёл кому-то дорогу… За Димой долго наблюдали два амбала, а затем затащили его в туалет и там всё случилось. Один держал, второй насиловал. Никто из персонала так и не пришёл на помощь. Всё, что Снейк смог сделать после — доковылять до Валеркиного дома, ибо бар, в котором произошло изнасилование, был всего в двух остановках отсюда. — Так что теперь можешь считать, что я полноценный пидор, — улыбается Дима. Аркаша сидит и молча смотрит на стену перед собой. С одной стороны, так этому воришке и надо было — поделом. С другой — сама картина, как фарфоровое тело с нежной кожей лапают какие-то ублюдки и разрывают его внутренности своими членами, вселяет в Валерку такой ужас и ненависть, что он прямо сейчас готов помчаться в этот бар и перестрелять насильников или задушить их собственными руками. Снейк, тем временем, наливает ещё по одной и протягивает стакан ничего не замечающему Валерке, ткнув его легонько в предплечье: — Ну, ты чего завис то? Аркаша развисает, забирая из тонких пальцев стакан и, громко выдохнув, выпивает содержимое, как водку. — Выходит, ты был, своего рода, шлюхой всё это время? — уточняет он у Димы. — Нет, я же не спал с бабами, — втягивает Снейк кусок яичницы, стараясь не задеть рану на губе. — А со мной ты, скажешь, тоже не спал? — Ну ты же не был в отключке — пришлось спать. Если бы вырубился, я бы и от тебя тоже слинял без последствий. Впрочем, с тобой я вообще легко отделался, если сравнивать с сегодняшним вечером… — Ишь ты, колобок-девственник, блять! Он от бабушки ушёл, он от дедушки ушёл, — Валерка дотягивается до пачки и закуривает. — Как давно ты так промышляешь? — Около года. — Странно, что тебя раньше не чпокнул никто. И как доход? — Хватало на жизнь… Не скажу, что безбедную, но пожрать и за квартиру заплатить получалось. — Пиздее-ец! А работать никуда не пытался устроиться? — Куда, — смеётся Дима и убирает тарелку в раковину. — Грузчиком в «Магнит»? Спасибо за ужин, очень вкусно было. — Пожалуйста. Да хотя бы и туда? — Нет уж. Я лучше как-нибудь так. Отлежусь сейчас пару дней и вперёд. — Ты идиот, Хакимов? — Аркаша подрывается с места. — За счёт баб жить? Альфонс недобитый! А если тебя ещё раз так же, а потом в лес, в пакетах по частям, а? Или что, понравилось в жопу трахаться в грязном толчке? — Нет, — тихо признаётся Дима и опускает голову. — Не понравилось. У меня не встал даже. С тобой лучше было. Валерка резко осаживает себя. Он понимает, что стоит посередине кухни с дотлевающей сигаретой между пальцами, с вытаращенными от бешенства глазами и орёт на Снейка, хотя, по сути, права такого не имеет. Человек пришёл к нему за помощью, а не за советом. Да, в конце-концов, просто пришёл. Не об этом ли Вэл мечтал ещё совсем недавно? — Пойдём спать, — Аркаша сердито тушит окурок в пепельнице и добавляет. — У меня налички нет, учти! Нехуй по карманам шарить. Завтра утром переведу тебе на карту бабла. — Не надо, — вскидывает голову Дима. — Не надо мне твоего бабла! Я к тебе, как к человеку пришёл. Как к другу. Потому что мне больше пойти некуда. — Понял, не ори! Друг, блять, — морщится Валера и убирает остатки яичницы в холодильник. — Спальня помнишь, где? Иди, щас я умоюсь и приду. Он достаёт из машинки чистые вещи и развешивает на сушилке для белья. Снейк послушно топает в комнату и вытягивается там, на вкусно пахнущих Валеркой, простынях, впервые чувствуя себя защищённым, не смотря на то, что сегодняшний вечер хочется назвать адовым пиздецом. Когда Аркадин заходит в комнату, Дима уже сладко сопит, подтянув коленки к животу и даже не укрывшись. Валера накрывает его одеялом, выключает верхний свет, оставляя лишь маленький ночник и ложится рядом. Но уснуть ему так и не удаётся — Снейк, через какое-то время, начинает вертеться и стонать, комкая одеяло. Вэл приподнимается на локте и трогает лоб брюнета. У Димы жар. — Блять, — вздыхает Валерка и идёт на кухню за аптечкой. Запасы медикаментов давно не обновлялись и Аркаша даёт себе слово, что завтра же зайдёт в аптеку. Он разводит в небольшом количестве воды жаропонижающий порошок, выдавливает таблетку обезболивающего на ладонь и, вернувшись в комнату, будит Хакимова: — Снейк, на, выпей! — Что это? — Дима сонно хлопает глазами и силится сообразить, где он и что происходит. — Просто выпей и тебе полегчает! Брюнет безропотно запивает таблетку и откидывается на подушку. — Чёрт, как же всё тело ломит! — Я дал тебе обезбол и аспирин, минут через двадцать должно отпустить. — Спасибо, — шепчет Снейк и находит под одеялом Валеркину руку, сжимая её. Аркаша переплетает их пальцы. — Постарайся уснуть. Дима кивает и закрывает глаза. Но уснуть у него не получается и задремавший, было, Валерка снова слышит слабый стон. — Иди сюда, — он, не открывая глаз, за руку тянет Диму на себя. Снейк уютно устраивается в тёплых объятиях — так и правда, гораздо спокойнее. Он лежит и думает о том, что, может, Аркаша сегодня был прав и пора завязывать с криминалом. Только вот куда податься, чтоб не нарушать закон и иметь при этом стабильный доход? Этого Димка пока придумать не может. Он расслабляется, просовывая руку под Валеркину футболку и замирает, ощущая горячую кожу под запястьем. Если и придётся менять себя, то только ради этого человека… Пригревшись окончательно, Снейк засыпает. * Утром Аркаша первым делом звонит Коле и сообщает, что в студии его сегодня могут не ждать. — Что случилось? — взволнованный Коля переходит на шёпот. — Потом объясню, — хмурится Вэл. — Скажи нашим, что я перебрал вчера и сегодня мне хреново. — Бля, с огнём играешь, — вздыхает Богданов. — Чача и так бесится, что ты за воротник закладываешь постоянно. — Колян, ну ты чего, в самом деле, — злится Валера. — Разом больше, разом меньше! Мои партии, один хрен, все готовы. А уволить он меня не сможет — пока не досводим альбом, я ему нужен. — Тоже верно, — соглашается басист и снова шипит в трубку. — Ну мне то скажи, что случилось? Я ведь знаю, что дело не в похмелье. — Блять, любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — улыбается Аркадин. — Помнишь наш вчерашний разговор? — Ну-у, — неуверенно мычит Колька. — Ну вот. — И кто? Он или она? — Первое. — Да ладно? И как? Получилось? Проверил? — Никак не получилось пока. Просто это тот самый человек. — А-ху-еть, — присвистывает Колян. — И чё, он сам пришёл? — Ну да. — Вот дела… Оба музыканта молчат. Валерка краем глаза видит шевеление на кровати и поспешно прощается с басистом. — Доброе утро, — взлохмаченный Дима садится на кровати и непроизвольно морщится. — Доброе? Уверен? — Валерка иронично приподнимает бровь. — Как ты? — Хреново, — усмехается Хакимов. — Меня, как будто, семеро отпиздило. Впрочем, это не так уж далеко от истины. — Есть хочешь? — Немного. — Лежи, я разогрею пока. Но Дима упрямо плетётся за Аркашей на кухню и усаживается на табуретке, правда, ногу под себя уже не подворачивает. — Ты вызовешь мне такси, а то эти уёбки мне вчера телефон разбили, — вздыхает он и тянется к минералке. — Можно, я попью? — Попей, — Аркаша ловко переворачивает тосты на сковороде. — А такси тебе куда? — Домой. — Я отвезу тебя. — Ого, у тебя тачка есть? — Дима давится минералкой, кашляет и снова морщится. — Сука, никогда б не подумал, что если кашлять — очко разрываться будет. — Это смотря, как кашлять. — Валера ставит перед Хакимовым тарелку со вчерашней подогретой яичницей, тосты с сыром и кофе. — Приятного аппетита. — А что за тачка у тебя, — Хакимов обжигается кофе. — А сахар есть? — Есть, — Аркаша двигает сахарницу Диме. — Митсубиши Паджеро. — Воу, да ты мажор! Честно заработал? — Грузчиком в «Магните», — важно отвечает Валера. — Ешь давай, а то остынет. — А ты? — Я кофе попил, пока ты спал. — А чего не разбудил для компании? — Эй, компания, — ржёт Валерка — Можно мне хоть кофе в одиночестве с утра попить? Тебя и так как-то слишком много… — Можно, — дует губы Хакимов. — Ладно, не обижайся! Тебе срочно домой? — Слушай, дай хоть доесть? — Хакимов, не выёбывайся, — Аркаша скрещивает руки на груди. — Я спрашиваю не потому, что хочу тебя выпиздить, а потому что нам нужно заскочить ещё в одно место. Дима наскоро расправляется с завтраком; они одеваются и спускаются к машине. — Ни фига себе, — присвистывает Снейк от удивления и тонет на переднем сидении, устраивая задницу с наименьшими потерями. — Ты знаешь, я, пожалуй, соглашусь на твоё предложение на счёт «Магнита». — Пристегнись, — напоминает ему Вэл. Они выезжают со двора на проспект. Валерка ведёт авто уверенно и к Диме снова возвращается состояние покоя и умиротворения, но ровно до тех пор, пока они не останавливаются перед местным отделением полиции. — Пойдём, — Валерка глушит мотор. — К-куда, — Снейк таращит голубые глаза и вжимается в пассажирское сидение. — Туда. Нужно наказать вчерашних уродов. — Н-нет, — Дима упрямо и холодно смотрит перед собой, намереваясь не двигаться с места. — В смысле? — Валера злится. — Ты хочешь оставить всё так, как есть? А если завтра они… — А если это всё раскрутится и в ментовке узнают, чем я занимался, — перебивает Хакимов. — Меня тоже посадят. — На тебя у них доказательств меньше, чем будет на этих двоих. Пошли, пока я силой тебя не вытащил на парковку и не добавил на твоём смазливом ебальничке пару синяков. Дима послушно выбирается из внедорожника и идёт следом за Валерой в здание полиции. У следователя в кабинете они проводят около получаса. Затем ещё пара кабинетов, в название которых Дима даже не вникает — машинально отвечает на заданные вопросы. Ему дают направление на освидетельствование, куда он направляется уже без Аркаши. Вэл долго ждёт его, на забытой кем-то каталке, возле белой пластиковой двери с надписью «Без приглашения не входить!!!» и думает о том, какой, интересно, мудак рвался сюда без приглашения. Напротив каталки окно с двумя кактусами в майонезных вёдрах на подоконнике и унылым пейзажем типичных российских задворок за стеклом: забор, голые осенние кусты, пара птиц и свинцовое небо. Внутри всё сжимается от боли и жалости, но за белой дверью тихо и лишь иногда доносится звяканье металлических инструментов о края эмалированных посудин. — Живой? — Аркаша бросается навстречу Снейку, выходящему из кабинета. — Блять, даа-а, — морщится Дима и приваливается спиной к подоконнику. — Чтоб я ещё раз тебя послушал… — Больно? — Валерка кружит рядом с беспомощным Хакимовым. — Да иди ты на хуй, — Снейк медленно отрывается от подоконника и плетётся по ступенькам вверх — кабинет медэкспертов находится в полуподвальном помещении. — Дим, Димочка, — Аркаша догоняет Хакимова и прижимает к себе. — Прости меня, пожалуйста! Прости… Он целует пушистую макушку цвета воронова крыла, потом висок, небритую скулу и, наконец, касается суховатых тёплых губ. Снейк вздрагивает и отвечает на поцелуй, но тут же отстраняется и беззлобно ворчит: — Нашёл, где нежничать! Ты б меня ещё в кожвендиспансере целовать начал, или на крыльце морга. И вообще, я ещё тебя не простил. А будешь подлизываться — я и на тебя заявление напишу. — Сейчас кто-то домой пешком пойдёт! — Ну и ладно! Надо было с самого начала пешком валить от тебя, не пришлось бы опять унижение это терпеть… — Сильно больно? — Нет, что ты! Хочешь, я попрошу, чтоб тебя тоже, без очереди освидетельствовали? — Не хочу… — Ну и не пизди тогда… Лениво переругиваясь, они направляются на стоянку. * Закат отражается в окнах высотки напротив. Снейк живёт в обычной пятиэтажке, в однокомнатной квартире с бабушкиным ремонтом и вечно орущими соседями за стеной. Скоро начнёт смеркаться. На город опустится вечер и люди, выдыхая облачка морозного пара, суетливо побегут по своим домам с работы, наполняя улицы Москвы шумом машин и голосов. Здесь тихо. Свет в комнате не горит. Валера сидит на диване, запрокинув голову назад, на сцепленные, в районе затылка, руки и почти дремлет. На коленях у него уютно устроилась тёмная макушка — Снейк спит, свернувшись в комок. Аркаша, подбросив Диму домой, был приглашён в скромное жилище Хакимова на экскурсию, да так и остался сидеть на этом диване. Квартира у Димки в коричнево-бежевых тонах, как и подобает советскому совку. На кухне капает кран, в туалете журчит вода… «Это вот на такое жильё ты себе наворовал?» — думает сквозь дрёму Вэл. Желудок Снейка жалобно урчит и будит хозяина. Дима потягивается и щурится, возвращаясь в реальность: — Сколько времени? — Начало шестого. — Я уснул… — Я так и подумал. Есть хочешь? — Хочу, — кивает Хакимов. — Поехали? — Куда? — За едой. Вещи возьми, какие нужны тебе и поехали. Дима смотрит непонимающе и Валера терпеливо поясняет: — Я тебя здесь не оставлю. У меня поживёшь. По крайней мере, пока. Снейк послушно отправляется собирать вещи. В спортивную сумку падает бритвенный станок, зубная щётка, полотенце, домашние штаны и футболка… — Ничего не забыл? — уточняет Аркаша, играя в коридоре ключами от авто. — Воду перекрой, а то у тебя унитаз не внушает доверия. Они выходят из подъезда, чтоб вернуться в светлую Валеркину квартиру и Дима чувствует себя не только спокойным, но и счастливым. — Что есть будем? — интересуется Вэл, сдавая назад и выезжая со двора. — Мне кажется, я сейчас хоть что сожру, — смеётся Дима. — Поехали в Мак? Чтоб дома с готовкой не ебаться. — Справедливо, — соглашается Аркаша и забивает адрес в навигаторе. В Макдаке оба набирают кучу всего: бургеры, картошку, салаты… Вэл сто лет не ел такой пищи и, надо сказать, соскучился по ней. — Можно мороженку ещё? — опускает Дима глаза в пол и ковыряет носком ботинка плитку у кассы. — Можно, — смеётся Валерка. Они несут бумажные пакеты, закидывают их на заднее сидение и воздух в машине наполняется божественными ароматами. Теперь и у Аркадина желудок начинает требовательно урчать. — Так, — Валера оглядывается по сторонам. — Посиди-ка в машине, я сейчас. — Меня опасно оставлять с едой наедине, — смеётся Хакимов. — Я могу не устоять. — Имей терпение! — А ты совесть имей! — Что у тебя за привычка, огрызаться? — А ты нюхал, как в салоне пахнет? Твоя ёлка-вонялка не спасёт от такого! — Вот чёрт! Ладно, пойдём! Вэл ставит авто на сигналку и направляется к салону сотовой связи. — Девушка, добрый вечер! Нам нужен телефон, — он смотрит на Снейка. — Какой? Самый лучший! — Это мне что ли? — офигевает Дима, пока консультант раскладывает перед мужчинами модели с полочек. — Ну не мне же, у меня есть. А твой вчера разбили. И не вздумай отказываться! Будем считать это компенсацией морального ущерба за ментовку. — Ни хрена себе! Я, в таком случае, могу туда вернуться и ещё потерпеть… — Вернёшься, поверь мне. Это только начало следствия. Выбирай давай, тебе же с телефоном то ходить. Хакимов похож на маленького ребёнка и Валера любуется им, наблюдая краем глаза. Сам он делает вид, что всецело занят новыми моделями навигаторов. — Всё, вот этот берём, — Димка тычет пальцем в чёрный смартфон. — Окей, — кивает Аркаша. — Сколько с нас? Диме так греет душу это «нам» и «нас», хоть платит, конечно Валерка. Но ведь это о чём-то говорит? Только о чём? До кучи, Снейку приобретают новую симку и стильный чехольчик. — С вас восемьдесят шесть тысяч, — улыбается консультант. — Сколько, блять? — Хакимов хватает Валерку за руку. — Восемьсят шесть? Мой предыдущий стоил двадцатку! — И погиб смертью храбрых. Если решишь так же разбить и этот, я убью тебя раньше твоих дружков, — смеётся Аркаша и прикладывает карту к платёжному терминалу. Дима несёт пакетик с коробочкой, практически, на вытянутой руке, словно там хрустальный телефон, а не обычный. — Успокойся, — приобнимает его за плечи Аркаша. — Не нужно так акцентировать внимание на стоимости. Есть вещи подороже, чем деньги. — Просто… Просто мне нужно привыкнуть, — вздыхает Снейк. — Ко всему. И к телефону, и к тому, что теперь у меня есть ты. «По крайней мере, пока», — цитирует он Валеркину фразу. Тот сразу смекает, в чём дело и улыбается. Не дойдя до авто пары метров, он останавливается, внимательно смотрит на брюнета: — Я могу и очень хочу сделать так, чтоб это было «насовсем», но подумай, хочешь ли этого ты? Хакимов послушно кивает; пряча глаза, ныряет во внедорожник и, пока Аркаша протирает зеркало, оттуда уже слышится его жалобный голос: — Валер, ну па-ахнет же ту-уут! Поехали, пожалуйста! * — Коль, привет ещё раз! Завтра на студии будет кто-то? Да, я приеду, конечно. Что там Иванов, не обосрался сегодня от злости? — Валерка смеётся. — Я завтра не один подъеду, да. Хочу человечка показать. Человечек утверждает, что умеет играть на барабанах, вот и посмотрим… Лицо Снейка удивлённо вытягивается, а картошка с соусом чуть не падают из рук. Благополучно добравшись до дома, Валера с Димой устраиваются в гостинной и, разложив на столе содержимое хрустящих пакетов, набрасываются на еду. Набив желудок, Вэл вспоминает, что хотел пообщаться по поводу репетиции с Богдановым и набирает одногруппника. Дима слушает в разговор краем уха и бледнеет. — Я… Я не пойду, — шепчет он. — Я облажаюсь! Я боюсь! — Ты же с «КиШом» и «Алисой» играл, — подъёбывает его, прикрыв ладонью трубку, Валерка. — Тебе уже ничего не страшно должно быть. — Так это для развода баб легенда была, я же говорил, — Хакимов отставляет еду на стол и принимается ходить по комнате туда-сюда, словно пантера по клетке. — Я их в глаза то не видел никого, кто там играет. — Да, мы часам к одиннадцати подъедем, пока на студии свободно будет. Человечек истерит, ему порепетировать надо, прежде чем жюри в лице Саши Иванова выставит оценки, — смеётся Валерка. — Ладно, завтра увидимся, давай! Снейк судорожно сглатывает и смотрит на Валеру, застыв возле балкона. — Отойди от дверей, а то мне кажется, что ты выпрыгнешь сейчас, — Аркаша откидывается на спинку дивана и хлопает ладошкой рядом с собой. — Иди сюда, чего соскочил то? — Валер, я боюсь! Я не справлюсь! — Глупости! Тем более, ты же сегодня дал согласие на «Магнит», когда мою тачку увидел. Вот завтра и попрактикуешься. Снейк устраивается рядом на диване и Валера ловит его лицо в свои ладони: — Я, правда, не хочу, чтоб ты принимался за старое! Я хочу, чтоб ты нашёл себя в чём-то, что получается у тебя ничуть не хуже, но при этом оно ещё и законно! — Я понимаю, да, — Дима, вдруг, тянется и целует Валерку в приоткрытые губы, и тут же резко отстраняется. — Мне кажется, я… Я никогда с тобой не рассчитаюсь! Ты меня в долги вгоняешь до самых внуков! — Похоже, что в твоих глазах я выгляжу, буквально, кровавым монстром, — смеётся Аркаша. Его бросает в приятную дрожь от этого мимолётного касания Снейка и контакт прерывать совсем не хочется. — Всё хорошо, — улыбается Дима и предлагает. — Давай посмотрим кино какое-нибудь? Они разбирают диван, укладываются на мягкие подушки и оба честно пытаются вникать в сюжет и следить за развитием событий, но такая близость сносит голову обоим. Вэл тихонько перебирает мягкие волосы на, ставшей уже такой родной, макушке Хакимова. Снейк уютно устроился у Аркаши на груди и пальцем, почти невесомо, вырисовывает там какие-то узоры. — А слабо прочитать, что я напишу сейчас? — ухмыляется он. — Валяй, — умиротворённо мурлычет Вэл. Дима облизывает пересохшие губы и, задрав на Валерке майку, чуть сильнее давит на горячую кожу пальцем. На поверхности отчётливо проступают следы от коротких Диминых ногтей. Аркаша называет вслух каждую букву: — Х, О, Ч, У, Т, Е… Остальное произносить уже не имеет смысла. Он заваливает дрожащего Снейка в мягкие подушки и целует, запуская руку под одеяло и проникая под футболку. — Да сними ты её совсем, — жадно хватает воздух Хакимов, раздвигая ноги и помогая Валерке устроиться удобнее. Дважды предлагать не нужно и вот уже мешающие детали гардероба летят вглубь комнаты. — Но учти, — Дима ещё пытается шутить, пока рассудок его не покинул. — Если ты опять мне потом в лицо эту одежду кинешь, я точно уйду! — Да кто тебя отпустит, интересно, — сверкает глазами Вэл и спускается дорожкой влажных поцелуев по высоко вздымающейся Хакимовской груди. Дима низко и громко стонет, когда Валерка добирается до резинки боксеров. Члену тесно под чёрной, намокшей тканью. — Течёшь, — урчит Аркаша и тянет резинку вниз, освобождая плоть. — Ммм, Леррр, пожалуйста, — Снейк выгибается навстречу. — Сделай что-нибудь… — Например? — Валера дразнит Димку, поглаживая подушечкой большого пальца головку и размазывая скользкую влагу по коже. — Начистить картошки? Или сыграть тебе солячок на Гибсоне? — На мне сыграй, — шепчет Хакимов и Аркаша резко вбирает ртом возбуждённый член. — Господи, — Димка царапает обивку дивана, как огромный чёрный кот и мечется в сладких судорогах. Он двигает бёдрами, задавая темп и нашаривает рукой Валеркин член, обхватывая его пальцами. Аркадин рвано выдыхает, толкаясь в узкую ладонь и отпускает контроль над собой. — Иди ко мне, — Дима тянет Валерку на себя. — Я хочу… Хочу видеть твои глаза, когда ты будешь кончать… Они соединяют члены и ускоряют темп, соприкасаясь лбами и гипнотизируя друг-друга. Скользкие пальцы, влажные звуки и сносящие крышу эмоции заставляют Снейка прийти к финалу первым. Он забрызгивает горячей струёй Валеркино бедро и тихо скуля, кусает его за шею. Острые белые зубы смыкаются на загорелой коже. Аркаша, запрокинув голову, с рычанием кончает Снейку в ладонь, навалившись на любовника и вжав его в подушки. — Люблю тебя, — шепчет в порыве нежности Дима и меняет резкий темп на более плавный, вытягивая из Валерки последние капли; целует солёную кожу там, где красуется его багровый укус и жалобно шепчет. — Завтра водолазку придётся тебе надеть. Или шарфик какой повязать. — Нахуя мне шарфик? — Вэл откидывается на подушки и рвано выдыхает. — Пусть все знают, что я занят. Тобой. Дима готов пищать от восторга, но вместо этого он снова устраивается на Валеркиной груди и прижимается к нему всем телом, давая понять, что Вэл не ошибся и всецело им обладает. Аркаша накидывает на них плед и целует любимую тёмную макушку. — Знаешь, — произносит Хакимов, засыпая. — Я завтра отыграю на все сто! У нас всё получится… Валерка кивает, а у Димы столько сил и решительности, что этого с запасом хватило бы и на «КиШей», и на «Алису» и ещё чуть-чуть осталось бы, чтоб потом устроиться грузчиком в «Магнит».