***
Кларисса на него дулась, и дулась сильно. Может, с пятьюдесятью оттенками и бурундуком он все-таки перегнул?.. Теперь по утрам Ригальдо получал отчет и кофе строго как просил, без всяких попыток подложить ему рядом с чашкой пару домашних крекеров. Подставка для ручек топырилась карандашами, настолько остро заточенными, что каждым из них можно было выколоть глаз. Однажды Кларисса вошла, когда он вызывал по телефону электрика для установки безопасных розеток. Она никак не прокомментировала услышанное, но ее молчание было красноречивее всяких слов. Прежде Ригальдо все это спокойно проигнорировал бы, но теперь, когда секретарша вроде как знала о его неудобном секрете, смотреть на ее насупленные брови было смешно и неловко. Первые несколько дней он с подозрением приглядывался к местным болтунам, не просочился ли в офис какой-нибудь слух об адопции. Но то ли всем было глубоко наплевать, то ли Кларисса честно блюла его тайну, но сплетен он не дождался. Когда Люсиэла однажды чистосердечно сказала в присутствии Исли: «В другой жизни Сегундо стопроцентно был волком-людоедом, который питался деревенскими детьми», — Ригальдо окончательно удостоверился, что никто ничего не знает. Он хотел как-то поощрить Фортисью, но не придумал как, а потом забыл. В пятницу у него была запланирована проверка завода деревянных комплектующих. Ганес молился на этот новый завод, как на святую Деву. Подкручивая седые усы, он без умолку всем расписывал, какие там модули и цеха, какие современные линии сортировки, какая оцилиндровка и какие божественные заготовки выходят с конвейера. У этого охуенного завода был только один недостаток — он находился у черта на рогах. Ригальдо подумал — и потащил с собой Фортисью как стенографистку и личную помощницу, с второстепенным намерением заключить перемирие. Они поругались еще до выезда за городскую черту. Кларисса зачем-то пошла на ланч в кофейню, в которой в перерыве толкался весь Даунтаун. Ригальдо ждал ее в машине на улице, сердито барабаня по передней панели. Шел дождь; сквозь залитые окна было не разглядеть, что происходит в кофейне, но когда дверь широко распахнулась, Ригальдо увидел свою помощницу: она беседовала с очень красивой женщиной с длинными, гладко зачесанными каштановыми волосами. По сравнению с той голова Клариссы смотрелась лохматым гнездом. Ригальдо, который не любил ждать, написал все, что о ней думает. Кларисса выбежала через минуту, сжимая оранжевую бутылку. В «Мустанг» она уселась сердитой и мокрой. Серая юбка задралась и облепила ее ноги, Кларисса безуспешно пыталась вернуть ей пристойный вид. — Что значит «встречайтесь с друзьями в нерабочее время»? — наконец воинственно спросила она, цитируя его сообщение. — У меня перерыв! Вы же всегда отпускали меня на ланч в это время! — А сегодня сказал, что мы перекусим в пути, — буркнул Ригальдо, проскакивая под эстакадой. — Вы же знаете, когда мы куда-то едем, то обедаем вместе. У меня заказан обед на двоих на озере Челан. — Может, я не смогу есть то, что вы там заказали. — Это ваши проблемы, — отрезал Ригальдо. — Можно подумать, вы правильно питаетесь! Что это за мерзость? Он кивнул на ядрено-оранжевую бутылку. — Это же натуральный тыквенно-апельсиновый сок! Хотите попробовать? — Спасибо, я воздержусь, — отрезал Ригальдо. — Вытрите рот, он у вас ярко-желтый. Этот ваш якобы сок — красители, ароматизаторы и лимонная кислота. Я разбираюсь в продуктах — по работе. Кларисса молча полезла в сумку и вытерла салфеткой лицо. По хайвею «Мустанг» летел, как волшебная птица. Дождь прекратился, Ригальдо открыл окно со своей стороны. Он не включал музыку, и был слышен только свист от скоростной езды. В салоне гулял упругий сырой ветер. Кларисса сидела на своем пассажирском месте, уткнувшись в рабочий планшет, как обиженный воробей. Ригальдо недобрым словом помянул Исли. Зачем тот навязал ему эту инспекцию? Лучше бы ехал сам, а Ригальдо проверял бы отчеты до посинения. — Мне просто надо было срочно встретиться с мачехой, — вдруг произнесла Кларисса, продолжая пялиться в планшет. — Она сказала, это насчет Миаты. Я испугалась, что она снова хочет забрать ее в свой особняк. Я не могу ей отказывать, официально это она опекун. Ригальдо не собирался ничего спрашивать, но на слово «опекун» он с некоторых пор моментально делал стойку, как борзая на фазана. — Сестра живет с вами? — С нами, — Кларисса подняла голову, уставилась на шоссе. — Ой, то есть со мной… Сейчас только со мной… Губы Ригальдо дрогнули. Он закусил щеку изнутри, чтобы не брякнуть: «Да мне все равно, спите вы с нашим сисадмином или нет». На протяжении нескольких лет, с того момента, как О`Гвардиен так драматично рухнул на Фортисью со стремянки, Ригальдо был вынужден наблюдать из своего кабинета за их кошачьим романом — страстным, сопливым и глупым, имевшим возвратно-поступательную динамику. Они то сходились, то опять расставались, приемная Ригальдо регулярно наводнялась слезами. Придурочная сестра сильно снижала шансы Клариссы на крепкие отношения даже с таким дураком, как О`Гвардиен, но она все равно волокла ее за собой по жизни с упертостью маленького терьера. Вот и сейчас Кларисса шмыгнула носом. Ригальдо нахмурился. Только не снова. — Так что там мачеха? — быстро спросил он. — О, ничего страшного, — Кларисса отвернула крышку бутылки и сделала глоток. — Наоборот, она была очень мила. Вдруг пригласила меня на биотренинг по оздоровительному похудению. И соком вот угостила. Ну почему она не всегда такая хорошая… Они надолго замолчали. Мимо проносились леса штата Вашингтон. Потом потянулись горы, цепляющие низкие облака. Кларисса пыталась притвориться, что работает на планшете, но быстро сдалась, свернулась калачиком и, кажется, задремала. В какой-то момент позвонил Исли, веселый и довольный, пообещал провести завтра целый день только вдвоем. Ригальдо, поглядывая на секретаршу, подключил гарнитуру и угукал на его фривольные шутки. Все, в целом, было неплохо, а потом на очередном серпантине Кларисса пошевелилась, мазнула по лобовому стеклу мутным взглядом и выпалила: — Остановите машину, меня тошнит. Ригальдо зарычал — они были на сложном спуске. Впереди поворот, справа высокий склон, слева обрыв. — Смотрите на что-нибудь неподвижное! А в бардачке есть леденцы… и пакет. Кларисса рванула на себя крышку с отчаянием утопающего. По салону «Мустанга» ворохом разлетелись ленты презервативов. «Блядь», — подумал Ригальдо, чувствуя, что краснеет — он, взрослый мужик. Кто виноват, что им с Исли до сих пор могло приспичить где угодно. Теперь весь салон завален гондонами. Почему Фортисью так часто видит его в глупом положении? Впрочем, Клариссе сейчас было все равно. Ее безжалостно выворачивало в пакет. Через какое-то время все закончилось. Его несчастная секретарша вытерла мокрое лицо. — Похоже, укачало, — сказала она тонким голосом. — Извините. Ригальдо покосился на нее, стараясь не очень-то отрываться от дороги: Фортисью выглядела плоховато. Вспотевшая, бледная, волосы прилипли к вискам. Прекрасно, блядь. Исли и так регулярно троллил его по поводу красного спорткара, в который Ригальдо влюбился, как только увидел, прохаживался по поводу манеры вождения и рекомендовал ставить вместо подписи хэштег #самыйбыстрый. И вот он наконец вусмерть укатал секретаршу. — Я буду вести медленно и постараюсь не дергать, — пообещал он и опустил все стекла. — Попейте пока. Машину заполнил прохладный горный воздух. Кларисса открыла свою бутылку и с наслаждением отпила. По ту сторону гор, возле озера Челан, был прекрасный солнечный день — и никакого дождя. На территории завода Фортисью взяла себя в руки. Она повсюду таскалась за Ригальдо, прижимая к себе блокнот, и неожиданно вызвала горячий интерес среди челанских рабочих. Кларисса краснела под своей оранжевой каской, поглядывала на Ригальдо, явно не зная, как себя вести, а он не собирался протягивать ей руку помощи — это его не касалось. Ригальдо же по-настоящему увлек масштаб производства. Он осмотрел цеха, компрессорную, сушилку и выставочный деревянный дом и согласился с Ганесом, что покупка завода оправдывает себя на все сто. Потом до него дошло, что его помощница исчезла. Она нашлась за водонапорной башней — тихая и слегка побледневшая. Кажется, ее снова рвало. — Фортисью, вы опять? — зашипел Ригальдо. — Где вас теперь укачало? — Простите, — ответила она таким же шепотом. — Этого больше не повторится. Но это повторилось, когда они покинули территорию. Едва Ригальдо выехал за шлагбаум, Кларисса резко попросила остановиться. Пока ее выворачивало в зеленую майскую траву, Ригальдо ждал в автомобиле, старательно не замечая веселья, с которым на них пялятся заводские охранники с КПП. — Вам точно не надо в медблок? — с сомнением сказал Ригальдо. Кларисса устало выпрямилась: — А я там уже была. Посоветовали пить больше, но дробно, и дали драмимин. Я честно пью, — она потрясла бутылкой. В молчании они доехали до городка Челан, в котором планировался обед. Бистро, в котором Ригальдо бронировал столик, оказалось довольно милым, с веранды открывался вид на желто-зеленые горные склоны и синее озеро. В воздухе остро пахло сосновой корой. Ножки и перекладины стульев были выструганы из тонких еловых стволов. На набивных спинках были вышиты сосны и олени. Все это в сочетании с «чертовски хорошим кофе» как-то неуловимо всколыхнуло в Ригальдо невнятную тоску по «Твин Пикс». — Может, стоило заказать у них вишневый пирог? — в шутку спросил он, разглядывая еду и ревниво отмечая, что стейк прожарен не хуже, чем в его ресторане. Кларисса, едва начавшая приходить в чувство, посмотрела на стол и немножко позеленела. — Спасибо, только я что-то не голодна. Должно быть, съела что-то несвежее за ланчем. Ригальдо не удержался от шпильки: — Я говорил! Не надо было перекусывать в той кофейне! — Не надо было, — покладисто согласилась Кларисса и ненавязчиво пододвинула к нему нетронутую тарелку. — Хотя я люблю там обедать. Раньше как-то везло. Ригальдо пожал плечами. Ему пришлось расправиться с двумя порциями, пока Кларисса ходила в туалетную комнату. Ее не было очень долго. Вернулась она, прижимая к лицу ворох бумажных полотенец. — Еще и кровь из носа пошла, — гнусаво пояснила она, высоко запрокидывая голову. — Какой-то дурацкий день. Извините. Ригальдо почему-то живо вспомнил характеристику, которую дала его секретарше Люсиэла, и поморщился. «Проще убить, чтобы не мучилась». В чем-то Люсиэла была определенно права. Он расплатился, разом потеряв аппетит. В машине Кларисса попросила включить музыку. Дорога снова бежала по горам, было сыро и холодно. Ригальдо глубоко задумался — сперва о заводе, потом об опеке. Социальный работник предупредил, что скоро могут потребоваться рекомендации от соседей, знакомых, родственников и коллег. Исли был полон решимости набрать самых лучших «голосов» — от Клэр до недавно назначенного мэра Сиэтла; недаром же Исли проспонсировал его предвыборную кампанию. «И Даэ попросим. Ты же с ним теперь на короткой ноге». — Вы сможете выкроить мне послезавтра двухчасовое окно в расписании? — спросил он, думая, что хорошо бы сводить куда-нибудь Клэр и заодно провести свой родительский каминг-аут. А Лаки пусть посидит дома с младенцем. Кларисса не ответила, и он посмотрел в ее сторону. Она как-то ухитрилась скорчиться на переднем сидении, положив одну ногу на другую, как если бы у нее очень сильно болел живот. Глаза смотрели совершенно бессмысленно, на лбу и над верхней губой блестел пот. И вся она была поразительно бледной, прямо-таки какой-то мучнистой бледностью. Рыжие волосы и ресницы казались приклеенной к белому лицу паклей, как у авторских кукол, на которых Ригальдо до отвращения нагляделся в интернете. — Фортисью! — рявкнул Ригальдо и утопил в пол педаль тормоза. — Что у вас там за лекарство, почему не помогает? Кларисса посмотрела на него дурным взглядом. — Очень болит голова. И дышать тяжело. «Мустанг» слегка занесло и выбросило на небольшую поляну. Кларисса тут же нажала на ручку и кулем вывалилась из машины. Встала на четвереньки, упершись руками и коленками во влажную лесную землю, и ее снова затрясло в сухих позывах. Ригальдо отщелкнул ремень безопасности и вылез следом, на ходу доставая телефон. Проверил сеть и зло выругался: конечно, в горах связь пропала. Второй раз он выругался, когда понял, что Фортисью рвет кровью. Это так остро напомнило ему день, когда папаша Смит впал в кому, что он задохнулся. Сел перед секретаршей на корточки и заставил ее поднять голову. — На вашем месте я засудил бы потом эту кофейню, — он встряхнул ее за плечо. — А прямо сейчас мы вернемся в Челан и поедем в больницу. Садитесь в машину. Кларисса утерла рот и посмотрела на него сухими глазами. — Я не могу в Челан, — сказала она твердо. — У меня дома Миата. Ригальдо поморщился: — Бросьте. Такая вы ей все равно сейчас не нужны. Ее рука в его ладони была холодной, липкой и грязной от земли. Ригальдо подхватил Клариссу за талию, помогая подняться. Она покачнулась и посмотрела вниз. Ноги у нее подкашивались, она обвисала. Ригальдо в жизни не думал, что можно так отравиться. Что они там, сибирскую язву в маффины подмешали? Вдруг Фортисью неразборчиво произнесла: — Полотенце. — Что?.. — Ригальдо придержал дверцу машины и думал, как бы ловчее засунуть секретаршу внутрь. — Положите полотенце. На сидение. Из меня течет кровь. И потеряла сознание. Он звал ее, тормошил, щупал пульс и слушал дыхание, а после, озверев, шлепал по щекам, пока она не открыла глаза. Колготки между ляжками у нее были измазаны кровью. Из правой ноздри тоже текла тонкая, очень темная струйка. Ригальдо хотел ее стереть, но только размазал до уха. Он поднял Клариссу на руки, закинул на заднее сидение и погнал в сторону Челана так быстро, как только мог. Когда появилась связь, он позвонил в службу спасения. Ему обещали, что отправят машину навстречу. Потом он позвонил человеку, который был оплотом спокойствия в море творящейся ебанины. — Слушай: женщина, молодая, с кровотечением, — сказал он, глядя в зеркало заднего вида на свою белую как мел секретаршу. — Такое впечатление, что она просто разваливается на куски. Я такое только в фильмах ужасов видел. Что это, блядь, ты можешь мне объяснить?.. — Беременная? — спросила Клэр. Ригальдо едва не съехал с обрыва. — Откуда я знаю! Клэр долго молчала, потом произнесла: — Похоже на какое-то вторичное нарушение свертываемости. — И что мне делать? Я один на шоссе! — Следи за дорогой, — твердо сказала Клэр. — Сейчас это главное. Я уверена, ты сделал все, что мог. — Мистер Сегундо, — вдруг позвала сзади Кларисса. — Вы думаете, я умираю?.. — Если вы сдохнете, я вас уволю, — отрезал Ригальдо. — На работе вы мне нужны живой. Они пролетели железный мост через реку. По расчетам Ригальдо, их уже должны были встречать, но по встречной по-прежнему тянулись только длинные гусеницы лесовозов. Он посмотрел в зеркало заднего вида и занервничал еще больше. Кларисса выглядела безучастной. Подбородок у нее был в крови. — Насчет той сметы и всего остального, — сквозь зубы заговорил он, чтобы ее подбодрить и отвлечь. — Простите, я психанул. Мы действительно собираемся взять из приюта девочку. Представляете? Дурь какая-то. Где я, а где маленькие девочки! Кларисса пошевелилась и вдруг бледно улыбнулась. — Если я в чем-то и разбираюсь, то это в маленьких девочках, — сказала она еле слышно. — Миата меня многому научила. Не бойтесь ничего. Вы очень хороший, мистер Сегундо. — Спасибо, агент Старлинг, — пробормотал Ригальдо. Ему не ответили. — Кларисса?.. Кларисса!.. Перед поворотом над дорогой нависли тяжелые еловые ветви. «Мустанг» проскользнул под ними — и Ригальдо с невыразимым облегчением увидел впереди красно-синие огни «скорой».***
Около восьми вечера он стоял у обшарпанной двери многоквартирного дома на окраине, вертел в руках ключи с брелоком-сердечком и мучительно соображал, как же так получилось-то. Район был неблагополучный, полный наркоманов, а по соседству с не внушающей доверия стоянкой, где он оставил машину, прилепился целый палаточный лагерь бомжей. Ригальдо хотелось бы найти «Мустанг» по возвращении на своем месте, со всеми зеркалами и без царапин на корпусе, а для этого надо было уже перестать жевать сопли и выполнить данное ему поручение. Он, наверное, поехал крышей, когда соглашался, глядя в несчастные глаза Фортисью. Да что там, он совершенно точно был не в себе. Сперва медики хлопотали над Клариссой прямо там, у лесной дороги, под рев клокочущей под мостом горной реки: какие-то уколы, капельница, маска с кислородом. Она пришла в сознание довольно быстро и тихо отвечала на вопросы: что ела, что принимает, когда были последние месячные. На этом моменте Ригальдо отошел в сторону и сел на валун у обочины, но его почти сразу же позвали обратно. Кларисса плакала, когда ее пристегивали к каталке, и все тянулась к Ригальдо перемазанной в крови рукой. — Я никуда не денусь, — он осторожно пожал ее холодные липкие пальцы. — Поеду следом в больницу и подожду новостей. Вот ваша сумка, там телефон, я проверил. Звоните сразу, как… Кларисса изо всех сил замотала головой. Мятый и грязный пиджак лежал на одеяле поперек ее живота, в сгибе правой руки торчала капельница, и Кларисса изловчилась влезть в карман пиджака левой. — Пожалуйста, — пробормотала она, глядя огромными отчаянными глазами. — Мистер Сегундо. Мне больше некого попросить. Ригальдо не сразу понял, о чем она, а когда до него дошло, стал яростно отбиваться. — Нет-нет-нет-нет, Фортисью, это очень плохая идея! Давайте… звоните соседям, друзьям и родственникам. У вас ведь есть этот, как его… бойфренд. — У меня никого нет, — Кларисса смотрела тоскливо и упрямо. Она закашлялась, сплюнула сукровичную слюну. — Только мачеха, но с ней нельзя связываться, она увезет Миату, и мне уже никогда не удастся вернуть ее назад. — А… — Сид ушел. Я уже и вещи его собрала. — Но мисс Год-Айсфилд!.. — Она в Риме, в отпуске. Мистер Сегундо… Я никому больше не могу доверять так, как вам. «Убью, — беспомощно подумал он, глядя на ее бескровное лицо на зеленой клеенчатой подушке. Ключи впивались ему в ладонь. — Потом, в офисе. Вызову к себе и устрою порку линейкой». — Убью, — повторил он вслух, и лицо Клариссы просветлело. Пока за ней не закрылись двери «скорой», она так и смотрела на него, как будто он на ее глазах превратил воду в вино. И вот теперь Ригальдо стоял перед дверями дешевой съемной квартиры, сжимая в одной руке ключи, а в другой — пакеты из супермаркета, и изнемогал от неловкости и беспокойства. Когда ключ наконец провернулся в замке, он почувствовал облегчение, хотя вторгаться вот так в чужой быт было непривычно и странно. Прихожая была тесной и адски душной. Квартира на две комнаты выходила окнами на солнечную сторону, и к вечеру в ней словно аккумулировался жар. И это в мае, а что же будет в июле?.. Насупившись, Ригальдо прошел в гостиную и поднял окно, впуская воздух. Он настороженно обозревал выгоревшие обои, недорогую мебель, батарею кактусов на подоконнике. Акварели на стенах, наушники и приставки, коробки дисков, раскиданные отвертки, два ноутбука, фигурки каких-то аниме-персонажей. Со спинки дивана смотрел целый суд присяжных из плюшевого зверья, под ногами вились провода. «Гибрид будуара и серверной», — подумал Ригальдо и тут же напомнил себе, что это его не касается. Он тоже рос в малогабаритном доме, а Маргарет прожила в тесноте всю свою жизнь. Он сделал шаг в сторону и чиркнул бедром о сушилку с развешенным бельем. И тут же был атакован тремя пестрыми кошками, вынырнувшими из ниоткуда и принявшимися обтираться об его брюки. — Фортисью, блядь, — Ригальдо чертыхался и высоко поднимал ноги. — Предупреждать надо! Не раздеваясь, он прошел в кухню, открыл холодильник и вытряс корм в миски под столом. Кошки с урчанием набежали и принялись жрать. Ригальдо плеснул воды им в поилки и выпрямился. И обнаружил, что в лицо ему направлена вилка. — Ты кто? — высоким голосом спросила очень худая девушка. Сквозь прямые светлые волосы, завесившие лицо, нервно поблескивали огромные, испуганные голубые глаза. — Что ты здесь делаешь?! Черт знает, откуда она появилась — беззвучно, как та кошка. Ригальдо медленно поднял раскрытые руки, чувствуя одновременно растерянность и растущую злость. С некоторых пор он не переносил, когда психически неадекватные девицы наставляли на него острые предметы. — Ты, наверное, Миата, — сказал он, стараясь не сорваться. — Меня прислала Кларисса. Она в больнице, и сегодня ты будешь ночевать без нее. Хочешь поговорить с ней по телефону?.. Блестящая металлическая вилка не дрогнула. Ригальдо прикинул, как в случае чего будет ее отбирать. Если ударить сбоку по напряженной руке, все должно получиться. Миата в линялом гимнастическом трико, с длинными, белыми, как лен, волосами, казалась уязвимой и хрупкой. Вот только Присцилла тоже выглядела уязвимой — до того, как нарезала Ригальдо, как мясо для карпаччо. — Кларисса заболела, — терпеливо повторил он. — Но с ней все будет хорошо. Я не обманываю, она сама дала мне вот это. Он показал брелок-сердечко. В лице Миаты что-то сломалось. Вилка с неожиданной силой вонзилась в столешницу. Миата выхватила брелок и прижала к щеке с тихим стоном: «Мама!». Она опустилась на пол возле раковины и стала раскачиваться. Кошки мгновенно окружили ее и принялись мурлыкать и тереться. Ригальдо ухватил вилку за ручку и с немалым трудом выдернул ее из стола. — Хорошая девочка, — процедил он. — Вот так-то лучше. Кларисса сказала, что если тебя не усадить есть, ты останешься голодной. Как насчет пасты с овощами?.. Вместо ответа Миата выдула изо рта огромный пузырь жвачки. Он лопнул и розовой маской облепил ей подбородок и щеки.***
В дверь позвонили, когда Ригальдо сливал воду со спагетти, остро чувствуя свою неуместность на этой потертой кухне. У Фортисью все было не так, как надо. Хорошо, что продукты он сам купил. Кошки ходили у него по ногам, пели песни и всячески демонстрировали любовь к его брюкам. Может быть, чуяли Симбу, а может, мясную вырезку на столе. Миата ушла в комнату и включила канал мультфильмов. Нарезая свинину на тонкие ломти, Ригальдо слушал писклявые голоса из телевизора и вдруг поймал себя на мысли: «Когда Ребекка будет жить с нами, я не позволю ей смотреть эту тупистику». Мысль была такой естественной, что он почти растерялся. Вот это все, откуда оно само берется в голове? Звонок заставил его нахмуриться. Он выглянул в гостиную, вопросительно посмотрел на Миату. Та ответила равнодушным взглядом. Она лежала на диване, покачивала ногой. Кажется, ей вбили в голову, что она не должна открывать дверь. Ригальдо пожал плечами и ушел в кухню. Он тоже не собирался никому открывать. Это не его дом, не его соседи и гости. В дверь коротко позвонили еще раз. Еще раз — несколько дольше. И пошли наяривать в смутно знакомом ритме. Ригальдо, нарезающий сладкий перец, дернулся и порезал палец. Незваный гость, сука, выстукивал по звонку «Последний отчет». Ригальдо пососал палец, сжал второй рукой нож, решительно прошагал к двери и распахнул ее. Кнопку дрочил О’Гвардиен. Весь такой хмурый, собранный, в кожаной куртке, мужественный, как молодой пират. — По голове себе постучи, — ласково сказал Ригальдо, закрывая собой проход, — так же громко. Сид поднял на него глаза — и уронил челюсть на пол. Ригальдо мгновенно увидел себя его глазами. Взмыленного, уставшего, с ножом в руке, в синеньком фартуке Фортисью, в несвежей рубашке и сбившемся галстуке. Черт знает, что там пронеслось у О’Гвардиена в его красивой глупой голове, но он захлопнул рот, сглотнул и выдал: — Но вы же гей. Ригальдо аккуратно закрыл дверь перед его носом. Спокойно отошел к плите, помешал мясо. Украдкой почесал одну из кошек под подбородком. У него за спиной беззвучно появилась Миата. Немного постояла, а потом опустилась на стул и снова принялась раскачиваться. Ригальдо плюхнул перед ней тарелку спагетти. Глядя ему в глаза из-под волос, Миата сложила над тарелкой пальцы щепоткой и бросила на пол то, что удалось подцепить. Солнце садилось, в кухоньке стало сумрачно. Ригальдо ногой отпихнул бросившуюся вперед кошку, поднял спагеттину и опустил в мусорное ведро. — Если ты не будешь есть, то умрешь, — задушевно сказал он Миате и снова вернулся к двери, в которую отмерший Сид уже ритмично стучал ногой. Когда он отпер замок, О’Гвардиен расплылся в кривой ухмылке: — А я уж решил, что у меня галлюцинации на почве работы. Глаза у него были злые и ревнивые. Ригальдо снова начал закрывать дверь, но Сид успел просунуть ботинок в щель: — Полегче. Я никуда не уйду без своих вещей. Ригальдо задумчиво окинул взглядом прихожую. Под стулом действительно стояла синяя спортивная сумка. — Бери что надо, и до свиданья, — он посторонился, пропустил Сида в коридор. Тот проворно вытащил сумку из-под стула, забросил за плечо, но уходить не спешил. Он вытянул шею, стараясь заглянуть поверх плеча Ригальдо в гостиную: — А где Кларисса? Ригальдо невежливо повернулся к нему спиной и ушел на кухню. Тарелка перед Миатой была пустой, правда, Ригальдо не был уверен, что спагетти не лежат в мусорном ведре. Он помыл и почистил сладкий перец: — Это съешь сейчас, а остатки на завтра, — он накрыл кастрюлю подушкой. — Они будут теплыми, тебе не придется ничего разогревать, если ты боишься плиты. Скрипнул линолеум. Сид остановился на пороге кухни. Он был без сумки, а к груди прижимал кошку. Настороженно осмотрелся, одурело моргнул, глядя, как Ригальдо ополаскивает посуду, и спросил совсем другим тоном: — Ну и что это все означает?.. По мнению Ригальдо, для того, кто, по словам Клариссы, «уже навсегда ушел», О’Гвардиен не слишком торопился. Он продолжал сверлить Ригальдо взглядом, и сумка его, насколько Ригальдо мог видеть, валялась на прежнем месте. Сид даже задвинул ее обратно под стул. Они еще немного поиграли в «гляделки». О’Гвардиен сломался первым: — Да что случилось-то?! В другой ситуации Ригальдо с удовольствием бы поиздевался над ним — он не был обязан отчитываться перед каждым сопляком, но у него не было времени, и он перебил закипающего Сида: — Черт с вами, слушайте. Через минуту Сид немного сбледнул с лица, а через две трахнул кулаком о дверцу кухонного шкафа. Ригальдо переменил свое мнение о качестве местной мебели. Фанера была очень прочной. О’Гвардиен был дебил. Юная Миата была очень странной. Сид, шипя, ополаскивал руку под холодной водой. — Пиздец какой! — агрессивно и в то же время жалобно выдал он. — Ебаный пиздец! Но почему она мне-то не позвонила?.. — Да потому что вы не разговариваете, — внезапно поразительно внятно произнесла Миата. — Уже две недели. Повисло напряженное молчание. Ригальдо снял фартук и аккуратно повесил на гвоздь. — Меня ваши дела не касаются, — сухо сказал он. — У нее при себе есть телефон. Сид вымелся за дверь так стремительно, что с полки над мойкой свалилась губка для посуды. Из другой комнаты донесся его возбужденный голос, который говорил все более медленно и с все большими паузами. Ригальдо посмотрел на Миату. — А ты не такая уж глупенькая, — вынес он вердикт. — Иначе бы сестра не оставляла тебя днем в доме одну. Так, детка? Миата посмотрела на него грустными голубыми глазами. — Излишняя забота — такое же проклятье стариков, как беззаботность — горе молодежи, — процитировала она печально. — Такая интересная книга. Вэ Шекспир. Ригальдо уронил вилку, несколько охренев. О’Гвардиен вскоре вернулся, решительный, как бойцовый петух. — Короче, — он выпятил грудь. — Мистер Сегундо, большое спасибо за помощь. Я заберу Клариссу из Челана, как только ее отпустят. И за девчонкой присмотрю. Мы это… благодарны и не задерживаем. Как бы Ригальдо ни хотелось уже завершить этот долгий день, он решил, что кто-то совсем обнаглел. — Да ну, — сказал он бархатным голосом. — Думаешь, я оставлю постороннего человека с недееспособным подростком? Считаешь, это не доставит беспокойства ее сестре? У Сида потемнели глаза. — Я не посторонний. А она не подросток. Ей двадцать лет, между прочим. Ты вообще не выкупаешь, как мы тут живем. Ригальдо прищурился: — Мне, вроде, говорили, что они живут здесь только вдвоем. Сид дернул углом рта и неожиданно мирно сказал: — Все-таки надо было бы пересчитать тебе зубы. Мы не на работе. Не уволишь. Повода нет. — Не уволю, — согласился Ригальдо, глядя на него сверху вниз. — Но выебу. Если напортачишь, обязательно выебу. Это я тебе как шеф Фортисью говорю. Сид посмотрел на него ошарашенно. У него даже рот приоткрылся. А потом он неожиданно хлопнул себя по бедру и засмеялся: — А я ей сто раз говорил: не бери работу домой. А то твоя работа затрахает кого хочешь. Ригальдо моргнул, прокрутил это в голове так и сяк. Господи, и за что Исли ценит этого фантастического дурака?.. — Как она сейчас себя чувствует? — спросил он уже из прихожей. — Лучше, — Сид моргнул. — Но врачи за ней наблюдают. Говорят, у нее почему-то плохо сворачивается кровь. Ригальдо подумал, что надо будет рассказать об этом Клэр. — Еще она сказала, — медленно произнес Сид, когда Ригальдо уже выходил на площадку, — что очень благодарна, что вы ей так помогли. Что ей чертовски повезло, что вы оказались рядом. И что она вообще ужасно везучая. Ригальдо обернулся: Сид стоял, опустив руки. Позади него, прижавшись щекой к шкафу с вещами, застыла Миата, а под ногами, задрав хвосты, крутились полосатые твари. — А я думаю, ей нужен небольшой отпуск, — негромко продолжил Сид. — Когда человек сильно устает, у него все валится из рук. Месяц назад ее едва не сбила машина, а пару недель назад рядом с ней на асфальте разбился горшок с землей. Упал с чердачного окна, срань такая. Мы с ней потому и поругались — она едва ползает на работу… — Две недели отпуска, — перебил Ригальдо. — Через две недели она нужна мне здоровой и бодрой. Когда он спускался к парковке, перед глазами все еще стояло бледное окровавленное лицо Фортисью.***
— Вот скажи мне, о чем бы ты подумал, — заговорил Ригальдо поздним вечером в спальне. Он лежал головой на груди Исли и чувствовал, как та тихо вздымается от дыхания, — если бы услышал о человеке, который за месяц три раза чудесным образом избежал смерти? — Что кто-то обчитался детективов, — со смешком сказал Исли, и Ригальдо вздохнул: вот уж правда. — Ну, или что скоро будет еще один раз, четвертый. — Что? — Ригальдо напрягся, но тут Исли перехватил в темноте его руку и прижался губами к запястью. — Детка, притормози уже, это шутка. Просто я впечатлен твоими рассказами. Ригальдо подумал, что Исли прав. Когда он явился в рубашке с окровавленными рукавами и с головой, переполненной Фортисью, Шекспиром и заводом по комплектующим, Исли внимательно его выслушал, а потом завалил на диван и велел с него не вставать. Чего-то там сам приготовил, открыл вино и погрузил Ригальдо в кокон спокойствия. На улице снова шел ночной майский дождь, негромко шелестел за распахнутым окном. Спальню до краев заполняла прохлада, густой свежий воздух, пахнущий этим дождем, лесом, хвоей и молодой травой. Голая грудь Исли была такой же прохладной, но под одеялом он был очень горячим. Он с закрытыми глазами целовал Ригальдо в запястье, будто ловил пульс, и от этого все внятные мысли утекали, как ручьи в лесное озеро. Исли прошелся губами по коже предплечья, так, что все волоски на теле встали дыбом. Толкнул на спину и лег сверху, поглаживая по лицу, жарко поцеловал в губы. Ригальдо вздохнул, и Исли все понял правильно. — Устал?.. — Ужасно, — честно сказал Ригальдо. У него не было сил даже обниматься. — Чувствую себя бесполезной улиточкой. Исли фыркнул. — Будет тебе улиточка. Лежи, я все сам сделаю. Он наклонился, оставляя на груди Ригальдо сухие поцелуи, и аккуратно прихватил ртом его левый сосок. Ригальдо закрыл глаза и выгнулся, завел руки за голову. Исли трудолюбиво вылизывал его, играл с соском, то осторожно всасывая, то задевая зубами, от чего Ригальдо будто прошибало слабыми разрядами тока. Исли лежал на нем, тяжелый и голый, Ригальдо чувствовал, как шевелится у его бедра налившийся член. У него самого стоял умеренно вяло, но он все равно ехал крышей — от тяжести тела Исли, от его рук и языка, от ощущения колена, уверенно раздвигающего ему ноги. Исли вдруг положил ему на губы кончики пальцев. Ригальдо приоткрыл рот, и пальцы скользнули внутрь. Ригальдо бездумно пососал их, провел языком по подушечкам. Исли сполз ниже, погладил, заставляя развести ноги шире. — О боже, — Ригальдо скомкал одеяло. Исли не торопился, трахал его скользким от слюны пальцем. Палец ходил взад-вперед, описывая окружность, терся о стенки заднего прохода, вызывая сладкие потягивающие спазмы. Ригальдо ерзал от вибраций, которые это трение посылало ему в позвоночник. Поясница быстро покрылась мурашками, член распрямился, пачкая клейкой смазкой живот, и Исли тут же с готовностью насадился до глотки. Он облизывал его от мошонки до самой головки, мягко втягивал в рот яйца, засасывал напряженный ствол, и его губы сильно смыкались на головке, а горло издавало вибрации, когда Ригальдо поддавал бедрами, заставляя брать особенно глубоко. Ригальдо стонал, вертелся, поджимал пальцы ног, но Исли не прекращал его мучить, дергая и раскачивая пальцами из стороны в сторону, добавляя слюны языком. — Улиточка сейчас просто взорвется, — прохрипел Ригальдо. — Если ты хочешь что-то еще, то давай! Исли не стал ломаться, вытащил из зада мокрые пальцы и перевернул его на живот. Было слышно, как щелкнула крышка смазки, зашелестела фольга. Ригальдо укусил себя за кулак и поерзал, потираясь членом о простыни, и надеясь, что Исли не станет тянуть. Он заметил — после того, как он согласился заниматься удочерением, Исли стал с ним осторожнее и ласковее, даже в постели. Как будто все время доказывал: смотри, я весь твой, я буду с тобой так же много и часто, как раньше. Будто назло ему, Ригальдо весь последний месяц хотелось пожестче, чтобы выплеснуть накопившееся раздражение — на социальную службу, на кризис еще не начавшегося отцовства, на свои непонятные боли в животе. Но вот конкретно сегодня он так заебался, что был не против полностью передать Исли инициативу. «О нет, совсем не против», — подумал он, когда Исли подул прямо на наколку на ягодице. После того безумного трипа Ригальдо хотел свести ее, но Исли ему не позволил: «Мне нравится, это так загадочно, как метка супергероя. К тому же она там, где о ней знаю только я!». А теперь Исли наклонился и несильно укусил это место. — А-а-а, блядь! — ужом закрутился Ригальдо, чувствуя, что сейчас позорно кончит, и рефлекторно раздвинул ноги. — Ты слишком откровенно думаешь о посторонних вещах, — пояснил Исли. Он сел на постели на корточках, подтянул Ригальдо к себе. «Давай уже», — успел подумать Ригальдо, а после уже не думал ничего. Он лежал на животе с широко разведенными ногами, беспомощный и заведенный, кусал подушку и сжимал ягодицы, а Исли плавно двигался в нем взад-вперед. Соприкосновение их тел было очень тесным, яйца терлись, член Исли давил на простату, и Ригальдо пытался считать секунды, но все равно чувствовал, что вот-вот кончит. Исли оперся напряженной рукой о кровать, Ригальдо повернул голову, увидел красивый рельеф мышц и вен — и испытал мгновенное острое чувство обожания и яростной любви. Оргазм был коротким и сильным, удивительно ярким для этого трудного дня. — Ох, детка, — прошептал Исли, падая ему на спину мокрой грудью. Кончая, он едва заметно дрожал. Ригальдо отцепился от пропитавшейся потом подушки, нашарил на простыне прядь волос Исли и сжал в кулаке. Они долго лежали так, потом Ригальдо неохотно сел — надо было перестелить белье, не хотелось лежать на пятне спермы. Исли уже доставал сухую простыню. Когда они принялись в четыре руки заправлять углы, он повернул голову и фыркнул Ригальдо в ухо: — Хочешь, расскажу, чем сейчас занимается Сид О’Гвардиен? Ригальдо с трудом сообразил, про кого тот вообще говорит. Какой О’Гвардиен, при чем он здесь вообще? — Дрочит на что-нибудь очень гетеросексуальное, — со смешком сказал Исли. — Чтобы развидеть сцену, в которой ты мог бы его выебать. Он мальчик креативный, с воображением. Ригальдо беззвучно рассмеялся. А, в самом деле. Надо же, как Исли зацепило то, что он брякнул. — Тебя, что ли, так бешено завело, что я пригрозил его выебать? — А то, — шепот Исли согрел ему шею. — У меня, знаешь ли, тоже с воображением полный порядок. Они еще долго лежали в обнимку, прежде чем уснуть.***
Во вторник к нему в кабинет заявилась недовольная Люсиэла. — Нет, вы представляете? — она трахнула по его столу стопкой документов. — Закрыть ближайшую кофейню в самом начале рабочей недели! Да там весь «Нордвуд» пасется в обед. Как теперь жить-то? — Господи, Люсиэла, — Ригальдо поморщился и отклонился в сторону — она так активно размахивала пластиковой папкой, что могла бы снести ему к черту ухо. — Вы что, тоже ходите в перерыв есть маффины? Я думал, вы питаетесь трупами врагов. Люсиэла невежливо фыркнула и очертила контуры блузки, изобразив что-то смутно напоминающее ионическую вазу: — Я что, похожа на тех, кто покупает себе маффины? Я посещаю эту кофейню ради информации! — повторила она, сладострастно сверкнув зубами. — Где еще можно узнать все свежие новости. А теперь что? Все разбегутся по городу или будут грустно жевать сэндвичи в кабинетах! И все потому, что какой-то идиот вызвал туда санитарную инспекцию! — Чего? — переспросил Ригальдо, открывая лесопромышленный дайджест. — Там что, тараканы? — Там якобы крысы! — отрезала Люсиэла, уперев руки в бока. — И кто-то из посетителей всосал пару унций крысиного яда! Теперь-то, конечно, они не откроются, пока не докажут, что чисты. — Отличное место! — не удержался Ригальдо. — В самый раз для делового ланча в трудный день! Так и вижу меню: ристретто с пестицидами! Фраппе с крысиным ядом! А я говорил Фортисью, не надо туда таскаться. Как хорошо, что… Он осекся. Не может быть! — Что? — Люсиэла сделала стойку. — Что такое, мистер Сегундо? Что там с Фортисью?.. У этой женщины было фантастическое чутье. — Ничего, — он тряхнул головой. — Я просто сказал, что ее не будет, она в отпуске. Исли хочет, чтобы на это время вы вели и мое расписание тоже. Люсиэла буркнула что-то очень нелестное в адрес его секретарши, а потом озарила приемную белоснежным оскалом: — Конечно, мистер Сегундо. Я ничего не имею против рабочего тройника. За доплату, — она перевернула ногтем лист в его органайзере: — Вот только мне непонятно, что означают пометки вроде «может назначат встречу с-с + р-ка, х-з?» «Х-з» означало «хуй знает», конечно. Ригальдо ненавидел неопределенность, которую несли хаотичные звонки социальной службы. Ненавидел почти так же сильно, насколько боялся официальной встречи с «р-кой». — На все пометки «х-з» ничего не записывайте, — мрачно сказал Ригальдо. — Это… корпоративная тайна. Я не могу объяснить. — Ясно, — пропела Люсиэла и подмигнула. — А вот у мистера Фёрста никаких корпоративных тайн нет. У него на это время стоит пометка «не забыть купить подарок». «Исли пидор, — думал Ригальдо, яростно листая каталог. — Люсиэла сороконожка. Как все это вынести? Скорее бы Фортисью оклемалась, раз она уже в курсе всего». Кстати о Фортисью. Надо бы узнать, что случилось с его недоразумением. «Надеюсь, это просто была ядреная кишечная инфекция, — думал он, набирая номер Клариссы. — Случайно сожрать крысиный яд было бы слишком даже для нее».***
— …о, это точно моя вина, мистер Сегундо. Не говорите никому, иначе коллеги съедят меня живьем. Врачи все время спрашивали, какие лекарства я принимала, — трещала Кларисса. Ригальдо не мог вставить ни полслова. На заднем фоне был слышен звук закипающего чайника, позвякивание ложки о край чашки и разноголосый кошачий ор. — Анализ показал, что у меня стала очень жидкая кровь! Мне даже делали переливание, потому что вся кровь из меня вытекла. Но я не принимаю лекарств. Я вообще-то очень здоровая! Она включила музыку. Ригальдо против воли посмотрел на часы — одиннадцать утра. Видно, Клариссе было хорошо в отпуске. — Ну, а потом пришел еще какой-то анализ, и кто-то меня спросил, где я ела и что пила, потом они чего-то перепроверили и так оживились… И, в общем, сказали, что такое мог вызвать крысиный яд, потому что в нем варфарин, но вообще-то он очень полезный, даже есть такое лекарство от тромбозов… Вы знали, что людей лечат таким же веществом, каким травят крыс? Вот же ужас-то!.. — Кларисса, — пробормотал Ригальдо, пытаясь остановить этот словесный поток. Мимо стеклянной стены его кабинета проследовала делегация бразильцев. Ригальдо прикрыл лицо ладонью, опасаясь, что у него на лице отражается не авторитетная значимость руководителя, а что-то вроде «уничтожить и радоваться». –…и, в общем, они сообщили в санинспекцию; она проверит кафе в Челане и мою кофейню тоже… Ригальдо немедленно оскорбился за свое придорожное кафе. — Вы ничего не ели в Челане, — рявкнул он. — Вам к тому времени уже было плохо. Не дурите. Как вообще можно сожрать крысиный яд, вы что, ели с пола? — Нет, я с пола не ем, — безмятежно сказала Кларисса. — Может, он упал ко мне в чашку из какого-нибудь кухонного шкафа?.. Но вообще, мистер Сегундо, я не очень верю, что это случилось в кофейне. Крысиный яд обычно кладут под трубы и батареи, в подвалах, в туалетах и на чердаках… Вы случайно не знаете, никто не травил крыс у нас в офисе? Ригальдо стало смешно. — У нас тут нет крыс, — заметил он. — У нас только сороконожки, гиены, пираньи и крокодилицы… Дверь распахнулась, и в кабинет заглянул Исли — очень взволнованный. — Давай, собирайся, — объявил он с порога. — Нам наконец позвонили. Через сорок минут мы должны быть на игровой площадке в Парке Волонтеров! «И конь, — мысленно докончил Ригальдо свою фразу, уже не слушая, что там в трубке бормочет Кларисса. — Плотоядный конь-динозавр». — Сейчас? — прошипел он, прикрывая динамик. — Собирались же вроде в среду! У меня через десять минут бразильцы, ты хочешь, чтобы они психанули и уехали?!.. — Я скажу Люсиэле, пусть перенаправит их на кого-нибудь. — Так нельзя! Я сейчас не готов! Тогда Исли решительно прошагал к нему, выдернул из руки трубку и нажал отбой. А потом развернул к зеркалу: — Посмотри на себя, — сказал он, обнимая Ригальдо за плечи. Даже голову, сука, склонил, улыбаясь обаятельно и виновато. — Ты всегда готов, детка. Уверенность и охуенность — наше с тобой все! — Слабоумие и отвага, — поправил его Ригальдо. Из зеркала на него смотрели два мужика в самом соку, с идеально повязанными галстуками и в стильных костюмах. Только у того, что справа, было такое лицо, как будто его везут на казнь. В животе появились знакомые рези. Да блядь. Ригальдо от чистого сердца позавидовал Фортисью. Он бы сейчас тоже, пожалуй, предпочел исплеваться кровью, лишь бы не ехать в парк Волонтеров. Почему детей не заказывают по каталогу с доставкой. Привезли бы — и пусть бы уже дальше Исли сам разбирался. А еще было бы неплохо, если бы к ребенку прилагалась инструкция по эксплуатации.***
— Я знала, что ты придешь! — заявила Бекки, ввинтившись головой куда-то Исли в подмышку. Из подмышки глухо донеслось: — Ты меня искал? Ты меня нашел? «Нашел», — подумал Исли, которого почти вело от какой-то щемящей нежности. — Ребекка, ты помнишь, о чем мы договаривались? — вклинилась куратор. — О том, как ты будешь себя вести? Исли погладил маленькую спину в клетчатой рубашке и твердо сказал, чтобы тетка отстала: — Она сейчас успокоится. Мэм, все хорошо. На самом деле, было не хорошо, а намного лучше, и он боялся, что это счастливое хрупкое состояние лопнет, как мыльный пузырь. Вокруг носились дети, забирались на веревочную пирамиду и скатывались с горки, скрипели качели. Пахло горячим асфальтом и молодой травой. Куратор привезла Бекки в Парк Волонтеров на своей машине — первое официально одобренное свидание, которого Исли так ждал и к которому не успел подготовиться, даже подарок не купил. К счастью, девочка вела себя так, словно самый большой подарок уже получила — как только куратор отщелкнула ремни детского кресла, Бекки кубарем вывалилась из машины и молча рванула через аллею, как спринтер, а добежав до Исли, врезалась ему головой в живот. Он на руках донес ее до ближайшей скамейки, и вот теперь они сидели там вчетвером. День выдался не по-весеннему жарким. После ночного дождя парило, воздух был влажный и густой. Исли дышал глубоко и медленно, чувствуя, как заходится сердце. Он сидел, прикрыв глаза и подставив лицо солнцу, и оно грело его сквозь сомкнутые веки. Перед глазами плясали золотые и зеленые пятна. У него под боком возилось живое и теплое, время от времени впиваясь ему в ребра острым локтем. Он не удержался, посмотрел вниз и подумал: так не бывает. Бекки наконец выпрямилась и попыталась усесться «прилично», но не выдержала и минуты: поджала под себя одну ногу и принялась помахивать другой. Сверху Исли видел неровный пробор в туго заплетенных волосах. Косы угрожающе торчали в стороны. Исли дотронулся до одной и понял, что улыбается, как дурак. Куратор заставила их всех представиться друг другу: «Меня зовут Бекки, мне четыре года», «меня зовут Ригальдо», «Меня — Исли», и все послушно тянули хором, как в кружке аутистов: «Приве-э-эт, Бекки!», «Приве-э-эт, Ригальдо!», и с точки зрения Исли, это должно было бы выглядеть глупо и неловко — вот только девочка не испытывала никакой неловкости. Как только куратор наконец отошла, чтобы поговорить по телефону, Бекки немедленно встала на сиденье с ногами и принялась болтать. Исли узнал, что в патронажной семье появился новый младенец, и это просто ужасно, он весь день плачет и пукает; что Колин, самый старший мальчик, тайком принес черепаху и спрятал под кроватью, но она выползла и ее пришлось отдать. Миз Вайзли сказала, что иначе ее могут раздавить ночью, когда кто-нибудь спросонья станет пробираться в туалет. — А ты будешь моим новым фостером? — без всякой связи с предыдущим вдруг произнесла Бекки, и обернулась, глядя на Исли в упор огромными прозрачно-голубыми глазами. — Моих прошлых фостеров, Тома и Лиз, убил взрыв. Миз Вайзли водила меня говорить про это к психологу, потому что Колин сказал, что на них упал потолок, и я спросила у психолога, как же их тогда хоронили, а она только попросила нарисовать картинку с большим облаком, и… — Нет, детка, — перебил ее Исли. — Я хочу быть твоим папой. Не фостером. Папой. Бекки молчала, продолжая сверлить его своими глазищами, а потом очень тихо спросила: — По-настоящему? Чтобы не на время? — По-настоящему. Он не успел среагировать: Бекки спрыгнула со скамьи и в каком-то молчаливом ажиотаже заскакала вокруг нее на одной ноге. Только тогда Исли отважился посмотреть в сторону. Ригальдо сидел на дальнем конце скамейки, бесстрастный и неподвижный, больше похожий на строгого гувернера, чем на чьего-то отца. Его спина была образцово-ровной, подбородок вздернут, он держал сцепленные руки перед собой. Исли сделал глубокий вдох, увидев, как побелели костяшки пальцев. До него вдруг дошло, что, кроме приветствия, Ригальдо пока не произнес ни одного слова. При этом он неотрывно следил за Бекки одними глазами, и по его застывшему лицу было не догадаться, о чем он там думает. — Скажи ей сейчас, — наконец произнес тот. — Ты знаешь, о чем я. Исли кивнул. Да, это он знал. Бекки вдруг наклонилась, зачерпнула что-то на газоне и, развернувшись, бросилась назад. Она всей грудью навалилась на колени Исли и раскрыла ладонь: — Смотри! Какие большущие! Мокрые скользкие улитки в огромных коричневых ракушках разлетелись по скамье вместе с гравием и обрывками травы. Одна попала Ригальдо на полу пиджака. Бекки немедленно пискнула «Извините!» и принялась стряхивать мусор грязной пятерней. Ригальдо неуловимо напрягся всем телом и осторожно вынул ткань из ее рук. — Простите, пожалуйста, — «правильным» голосом сказала ему Бекки и резко повернулась к Исли: — А ты не можешь забрать меня прямо сегодня? — Нет, детка, — вздохнул он. — Мы еще не получили специального разрешения. — А где твоя жена? — Бекки закрутила головой. — Она красивая? Она не будет против? Почему она не пришла? Глядя в глаза Ригальдо поверх ее головы, Исли раздельно сказал: — У меня нет никакой жены, моя дорогая. Когда мы получим разрешение, у тебя будет два папы. Повисла тишина, нарушаемая скрипом качелей и голосами детей, прыгающих на пирамиде. Исли ждал следующих вопросов, но Бекки молчала, задумчиво утрамбовывая улитку обратно в ее «домик». Один раз она подняла голову и исподлобья посмотрела на Ригальдо — настороженно, как дикий зверек. Ригальдо безмолвно покачал головой, будто говоря: я предупреждал, что может выйти хуйня. Куратор договорила по телефону и двинулась в их сторону — время встречи заканчивалось. — Иногда так бывает, что в семье только два папы или две мамы. Когда ты пойдешь в школу, то увидишь много таких семей… — Я знаю, — важно сказала Бекки. — Я знаю одного мальчика, Нейтана, у него есть мама и папа, и есть еще одна мама, только она сидит в тюрьме! Ригальдо коротко фыркнул. Исли заторопился: — Нет-нет, детка, никаких мам в тюрьме. Просто два папы. Как два Кена, без Барби. Миз Вайзли остановилась на полдороги: ей что-то попало в обувь. Она споткнулась, а потом произнесла громкое «Фу!». Похоже, наступила на улитку. Бекки следила за ее прыжками со странным выражением лица и наконец спросила еле слышно: — А мне нельзя просто к тебе? Без никого? Ну пожалуйста!.. Я буду хорошо себя вести, обещаю! Воображаемый «мыльный пузырь» лопнул, забрызгав Исли всю морду. — Нельзя, — возразил он, страшась посмотреть в лицо Ригальдо. — Мы с папой Ригальдо должны быть всегда вместе. Как Бэтмен и Робин… — Как Бивис и Батхед, — процедил Ригальдо. — Господи, Исли, что ты несешь?! — Ну, как у нас тут дела? — куратор уставилась на них, как снайпер через прицел. Исли ничего не успел ответить: Бекки схватила его за запястье мокрыми грязными руками. — А у меня будет два папы, — четко сказала она. — Как два Кена. Без Барби. Миз Вайзли смерила ее недоверчивым взглядом: — Очень хорошо. Вы сегодня добились больших успехов. Но будет лучше, если пока ты станешь называть мистера Фёрста и мистера Сегундо по именам. Бекки опять наградила Ригальдо косым задумчивым взглядом, а он по-прежнему холодно смотрел на нее сверху вниз. Потом они провожали ее до машины — куратор опять заставила их прощаться хором, как слабоумных. Когда автомобиль тронулся, Бекки на заднем сиденье прижала нос к стеклу. Исли помахал ей, и она тоже подняла растопыренную ладонь. Ригальдо уже шагал прочь по аллее — все с той же идеально выпрямленной спиной. Исли догнал его, положил руку на плечо. Ригальдо изящно уклонился, обогнув лужу, в которой плескались голуби. — Поговорим? — негромко спросил Исли, глядя ему в затылок. — Ты классно держался, но… — В жопу, — веско сказал Ригальдо. — В жопу все разговоры. Вы с ней друг другу нравитесь — мне этого достаточно. — Ригальдо. — Хватит, — оборвал его муж. — Поехали в офис: работа сама себя не сделает. Вечером, после возвращения домой, Ригальдо расстрелял в лесу целую коробку патронов.***
В один из дней Ригальдо обнаружил у себя в приемной незнакомую женщину. Женщина деловито шарила в ящиках Фортисью, перегнувшись через стол. На ней была темная, цвета густой крови блуза, обтягивающая бедра юбка, бордовые колготки и перчатки. Ригальдо, застывший в дверях с ключ-картой от своего кабинета, уставился на красивый изгиб ее бедер, плавно переходящий в изгиб спины, и почему-то подумал о сырой говяжьей вырезке. Следом немедленно пришли мысли о ребрах, томленных с можжевельником, печени по-венециански и испанском супе из бычьих хвостов — вчера они с Анри, шеф-поваром, азартно орали друг на друга, обсуждая нововведения в меню. В споре, как водится, родилась истина, но даже ночью Ригальдо нет-нет думал о стейках. Сейчас он проследил взглядом линию обтянутого юбкой крестца — и пришел в себя. — Я могу вам помочь? — рявкнул Ригальдо. Незнакомка шатнулась в сторону и одарила его сиянием зубов. Ее глаза закрывали очки на пол-лица. — Прошу прощения, — она провела по губам кончиком языка. — Я просто искала степлер. Думала, может, возьму у Клариссы. Но если у нее нет, я возьму в другом месте. Ригальдо недоверчиво опустил взгляд на ее грудь. На ней не было гостевого бейджа. Огромный «Нордвуд», конечно, был еще тем муравейником, но он готов был съесть свой галстук, что эта тетка ему прежде не попадалась на глаза. Или нет, все-таки попадалась?.. Он совершенно точно где-то видел эти блестящие каштановые волосы, уложенные «голливудской волной». Подумав об этом, он напрягся. «Нордвуд» в свое время от кого только не страдал — его пытались атаковать то промышленные шпионы, то «зеленые», то журналисты в поисках нездоровых сенсаций вокруг Блэкмэнов и Фёрстов, то ненормальные изобретатели с патентами на деревянные унитазы. Поэтому как вице-президент он не испытывал никакого сомнения в том, что любое подозрительное лицо должно быть задержано и передано охране. Как простой хам из Эймса он поступил еще проще — поднял руки и невежливо снял с женщины ее громадные темные очки. Без них она смотрелась естественнее и моложе. Или нет. У нее было очень красивое лицо, но напрочь лишенное какого-либо очарования. Все портили глаза паучихи. — Хотелось бы увидеть ваш пропуск, — процедил Ригальдо. — Какое вы имеете право тут находиться? Женщина мило улыбнулась: — Простите, оставила сумку с документами в машине. Мэри Мэллоун, «Сиэтл Таймс». Я планирую статью «Частное лесоарендаторство: серые схемы заготовки, пилки и вывоза древесины, незаконный оборот лесных ресурсов»! — Вон! — взревел Ригальдо, тут же преисполнившись отвращения. — Мы таким не занимаемся! Поищите информацию где-то в других источниках, а не в столе моей секретарши! Как вы вообще сюда попали?.. — О! Для такого офиса у вас удивительно беспечная служба безопасности. Стоило покрутить сиськами перед носом одного из младших сотрудников, как он сразу же меня пропустил. Должно быть, до сих пор справляется с эрекцией где-нибудь в туалете, бедняжка… — Должно быть, бедняжка просто никогда не видел столько силикона и не поверил своим глазам, — донеслось от двери. Люсиэла стояла на пороге, прекрасная, как богиня мщения. — Возможно, ему показалось, что ему снова лет пять, и мамочка привела его в парк попрыгать на надувной подушке-лягушке… Журналистка смерила ее взглядом: — И кто бы говорил? Люсиэла вскинула подбородок и выпятила грудь: — А что? Здесь нет ничего искусственного. Все натуральное, как случка львов в «Нэшнл Географик»! Ригальдо решил, что, пожалуй, с него хватит. — Мисс Сауз! — рявкнул он. — Выведите эту даму отсюда! — С удовольствием! — Люсиэла улыбнулась. Целую минуту они с гостьей мерились, у кого шире и ослепительнее улыбка, после чего Люсиэла распахнула пасть и «заглотила» противницу: — Думаю, мы можем вызвать шефа службы безопасности и попросить задержать эту даму до выяснения обстоятельств проникновения. Причем под проникновением я не имею ввиду контент Порнхаба, а всего лишь старое доброе воровство! И нечего трясти лифчиком. Шеф службы у нас кремень! — Я журналист, а не воровка! — Мэри-как-ее-там дернула плечом. — Вы не имеете права! — Ну да, а я сестра кармелитка, — Люсиэла фыркнула. — Ну как, мне звать охрану? — Не надо, я дойду. — Я провожу! — отрезала Люсиэла. — А вы, мистер Сегундо, оглянитесь вокруг. И если что-то пропало, вот хотя бы даже степлер, звоните мне, я тут же… Гостья ее не дослушала: она круто развернулась и застучала каблуками по коридору. Ригальдо потер лоб. Вот бешеные бабы. Сороконожки, пираньи и рыбы-мечи. Ящик стола Фортисью все еще был приоткрыт. Ригальдо выдвинул его двумя пальцами, но не нашел явных следов обыска: умеренный бестолковый беспорядок. На самом видном месте лежала коробка конфет. Ригальдо покачал головой: обжора. И аккуратно закрыл ящик: чужие слабости его не касались, пока не мешали работе.