***
Все началось девятнадцать месяцев назад. Девятнадцать месяцев назад Питер сражался с гуманоидным существом, называвшим себя Сефтис. Он уже несколько недель доставлял неприятности, уничтожая корабли, заходящие в порт, и случайные машины, проезжавшие мимо доков. Он появлялся из ниоткуда, парил в воздухе, как дрон, и стрелял из рук оранжевыми огненными шарами. Вопрос «кто» и «почему» тогда не имел значения; в тот момент уже погибло семь человек, и все, что имело значение, это остановить его. Переломный момент в этой проблеме произошел незадолго до того, как Сефтис появился в четвертый раз. Внезапно в небе над Вашингтоном разверзлась трещина, настолько похожая на ту, что появилась несколько лет назад, когда Танос впервые напал, что у Тони не было иного выбора, кроме как покинуть Нью-Йорк и посмотреть, что это было. Война с Таносом была еще так свежа, что никто не хотел, чтобы он каким-то образом вернулся или чтобы какой-то подражатель пытался продолжить его путь. Так что Питер, по большей части, был предоставлен самому себе. Брюс остался в лагере неподалеку, но, кроме него, Питер не знал, где остальные Мстители. Однако он был уверен, что если понадобится, то легко сможет позвать их на помощь. Однако он не смог дозвониться так быстро, как на то рассчитывал.***
Через сорок минут после отъезда Тони в Вашингтон прибыл Сефтис. Питер метался между домами, преследуя его так быстро, как только мог. Это продолжалось почти два часа и настолько непрерывно, что Питер начал беспокоиться о том, хватит ли у него паутины, чтобы продолжать погоню. Однако он убедил себя, что этого будет достаточно, чтобы, по крайней мере, отбиться от Сефтиса в этот день. Но этого оказалось недостаточно. Он только что свернул в переулок, нажимая на спусковой крючок для нового выстрела, но ничего не произошло. Запаниковав, Питер снова нажал на кнопку, но опять ничего не вышло. Меняя руки, он бежал вдоль здания, пытаясь стрелять из левой руки. Половина выстрела вылетела наружу, едва зацепившись за другое здание. К этому времени, однако, Питер достиг конца стены и, не имея больше паутины, споткнулся и рухнул, сильно ударившись о землю. Ошеломленный, он не сразу сориентировался. Когда ему удалось сфокусировать взгляд, он увидел над собой улыбающееся лицо Сефтиса. Питер замахнулся кулаком, но промахнулся, и быстрым ударом ноги врага отлетел в сторону бетонной стены. Он стремительно поднялся, но не успел даже убежать, как оранжевый туман Сефтиса окружил его и поднял высоко над землей. Карен сказала Питеру, что помощь уже в пути, что она предупредила Тони о его беде вместе с Брюсом и Наташей, последняя из которых была в другом районе Нью-Йорка – единственным Мстителем поблизости. К этому времени Питер уже начал терять сознание, однако он не терял надежды: он знал, что в любое время, в любой момент кто-нибудь окажется рядом, кто-нибудь услышит его сигнал бедствия и придет ему на помощь. Так оно и было, но к тому времени, как они прибыли, было уже слишком поздно. Как только белые точки начали танцевать перед его взглядом, Питер внезапно упал на землю, когда пуля Наташи пробила висок Сефтиса, вылетев с другой стороны. Однако Сефтис даже не моргнул. Все еще переводя дыхание, Питер беспомощно наблюдал за сражением Чёрной Вдовы и гуманоидного существа. Он попытался встать, но как только он поднялся на ноги, пистолет Наташи вырвали у нее из рук и всадили прямо в грудь. Тогда он оцепенел, не совсем уверенный в реальности происходящего. Он наблюдал, как через несколько секунд появился Брюс в одном из костюмов Тони и превратился в Халка. Питер попытался помочь: он вскарабкался на тело Халка, чтобы атаковать Сефтиса оттуда, но затем Сефтис получил хороший удар по голове от зеленого громилы, и с тех пор все закрутилось в хаос. Питера постоянно отбрасывали в сторону, как будто он был скорее помехой, чем реальной угрозой. И так продолжалось до тех пор, пока Халк не был сбит с ног, а в груди у него торчало оранжевое копье – откуда, черт возьми, оно взялось? – и только тогда этот злодей наконец-то обратил свое внимание на Питера. Карен пыталась утешить Питера, насколько это мог искусственный интеллект, и настаивала на том, что Тони будет здесь в любой момент. Но затем Сефтис начал продвигаться вперед, перешагнув через распростертое тело Наташи – боже, неужели это она, неужели она действительно умерла? – пока он не встал над Питером, широко улыбаясь. Он протянул руку, стремительно приближаясь, пока кончик пальца не коснулся лба Питера. В следующее мгновение все вокруг почернело. Город Нью-Йорк исчез, и все, что осталось, это Питер и эта темная, злая тварь, это существо, это... До этого момента Сефтис ни разу ничего не говорил. Он даже словом не обмолвился, а тем более не объяснял, чего он хочет и почему делал то, что сделал. Его голос, когда Питер услышал его, показался ему самым ужасным, самым навязчивым из всех человеческих криков, как будто у кого-то вырвали сердце из груди, как будто их заживо разрывали на куски. Питер инстинктивно зажал уши руками, зажмурился, пытаясь заглушить оглушительные крики; он не осознавал, что его собственный крик начал присоединяться к ним, пока... Еще одно прикосновение ко лбу и вдруг крик прекратился. Наступила тишина, и все, что Питер мог чувствовать, это слабеющий ожог в том месте, где его коснулись. Питер опустил руки, освобождая уши, и посмотрел вверх, встретившись взглядом с Сефтисом. — Привет, Питер, — сказал человекообразный. — Приятно познакомиться. Поначалу Питер пытался заговорить, слова с трудом срывались с его языка. Наконец ему удалось выдавить из себя: — Кто ты?! Что за чертовщина у тебя... Я собираюсь убить те... — Боюсь, долго говорить мы не сможем, — прервал Питера Сефтис. — Потому что решение должно быть принято сейчас, а времени осталось совсем немного. Питер попытался пошевелиться, попытался замахнуться на врага, но обнаружил, что его тело почти неподвижно, а руки и ноги не могут двигаться больше, чем на несколько дюймов за раз. Посмотрев вниз, он увидел тонкие, туманные оранжевые нити, обвязанные вокруг его лодыжек и запястий. — О чем ты, черт возьми, говоришь? — спросил Питер, оглядываясь назад. Его сердце бешено колотилось в груди, когда он пытался придумать выход, любой выход... — Выбор, который ты должен сделать, прост, — пояснил Сефтис. — Либо твои друзья, Мстители и миллионы людей по всему Северному континенту умрут, либо останутся жить. Раздражение ощетинилось в груди Питера, и он попытался сдержаться, чтобы не закричать. — Да ладно ты, — сказал он легкомысленно. — Брось эти театральные штучки и просто скажи мне, кто ты! Какого черта тебе надо? Я дам тебе знать: возможно, похитить меня и было легко, но как только Тони и другие Мстители обнаружат, что я пропал, они уложат тебя в секунду... — Ну и ну, — прервал его Сефтис, начиная обходить его вокруг. — У тебя определенно вспыльчивый характер, не так ли? Я уверен, что такие друзья, как Тони Старк, одобрили бы такие выходки; я не сомневаюсь, что он является единственным примером для тебя. Другие, однако, могут предпочесть назвать безрассудным глупцом того, кто ведет себя подобным образом, — Сефтис обошел его, не сводя темных глаз с Питера. — Теперь я снова спрашиваю тебя: что ты выберешь? Жизнь или смерть? Питер впился взглядом во врага, пытаясь освободиться от пут. — Я не собираюсь делать такой глупый выбор! — прорычал он. — Кроме того, кем ты себя возомнил, что можешь вот так просто убивать всех подряд? Мы уже имели дело с одним сумасшедшим психом, который пытался это сделать, и, если ты еще не слышал, для него все закончилось крайне печально. Сефтис щелкнул пальцами, и оранжевый туман с треском ожил перед ним, щупальца мелькали сквозь него, как тлеющие угольки в ночном небе. Глаза Питера уловили в нем какое-то движение, и он нахмурился, вглядываясь, пока образы не начали проявляться. В одном углу он разглядел что-то, похожее на деревья; рядом с ним он увидел странно знакомую фигуру. Когда изображение стало четким, он сразу понял, что это был Клинт Бартон. Соколиный Глаз. Он сидел на корточках возле небольшого дома, окруженного полями и деревьями. Перед ним стоял мальчик с топором в маленьких руках и обрубком дерева перед ногами. Когда губы Клинта зашевелились за ухом мальчика, и он указал пальцем на обрубок, стало ясно, что он делает – он учил своего сына колоть дрова. Это была такая обыденная сцена, такая типичная для родителей и детей, такая типичная для отца и сына, что Питеру оставалось только гадать, с какой стати он вообще на нее смотрит. — Видишь ли, — вздохнул Сефтис, — жизнь так невероятно драгоценна. Опыт отца, обучающего своего сына, передающего ему все, чему он научился сам, чтобы его ребенок смог выжить в этом мире, когда его не станет... Видеть, как сын с обожанием смотрит в лицо отца... Все это так прекрасно. Так и должно быть. Краем глаза он уловил какое-то движение, и Питер вздрогнул, поняв, что в лесу, прямо за тем местом, где стояли Соколиный Глаз и его сын, кто-то есть. — Но увы, — продолжал Сефтис, — не все получают то, что должны иметь, и слишком много сыновей растут без отца. Тень на деревьях шевельнулась, вышла на открытое пространство и подняла топор, лежавший на земле. Это была темная фигура, без единой черты, которую можно было бы различить, за исключением черных клочков, которые скатывались с краев ее гуманоидоподобного тела. — Что... что ты... нет, — прошептал Питер, и его глаза метнулись к Сефтису, а сердце тяжело забилось в груди, когда он понял, что происходит. — Стой! Останови его! Ты не можешь... Ты должен его остановить! — тень занесла топор над головой Клинта, и Питер инстинктивно шагнул вперед, паника охватила все его тело. — Стой! Туман рос и начал окружать его, охватывая целиком, пока все остальное вокруг него не исчезло. Однако Соколиный Глаз и тень оставались на месте, пока Питер внезапно не осознал, что стоит на поляне вместе с ними. Питер не стал гадать, как он сюда попал, вместо этого крикнул изо всех сил: — Соколиный Глаз, берегись! Клинт подскочил, испугавшись на полсекунды, прежде чем сработали его инстинкты. Он тут же оттолкнул сына за спину и поудобнее взял топор, который держал перед собой, готовый к атаке. Его глаза остановились на Питере, и они слегка расширились; замешательство тенью промелькнуло на его лице. — Питер Паркер? — спросил он. — Питер, как... что ты здесь делаешь? Тень подняла топор, собираясь нанести удар. Питер вытянул руки вперед, пытаясь сбросить путы, но ничего не вышло. Не имея другого выхода, Питер побежал к ним, крича во всю глотку: — Бегите! Когда он уже почти добрался до них, Соколиный Глаз обернулся как раз в тот момент, когда топор опустился и ударил его прямо в середину тела. Питер резко остановился, и все вокруг внезапно и страшно замерло. Тело Соколиного Глаза упало на землю – но это не могло быть, это не могло быть просто его тело, потому что не было никакой возможности, чтобы он... не было никакой возможности, чтобы он действительно был мертв, даже если... даже если... Тень продолжала рубить тело Клинта. Звон в ушах, о существовании которого Питер даже не подозревал, начал затихать, но тут же сменился криками. Посмотрев направо, он увидел, что сын Соколиного Глаза все еще стоит в нескольких шагах от него, наблюдая за умирающим отцом. Потом Питер услышал женский крик, следом последовал еще один, но он уже не слушал. Он побежал к мальчику, потому что пока тень была занята, может быть, он сумеет схватить ребенка и... Затем внезапно, когда Питер был всего в нескольких футах от мальчика, тень повернулась, и прежде чем Питер смог дотянуться до него, тень схватила его запястье когтистой лапой и... Нет. Нет, этого не может быть. Не может быть, чтобы это происходило на самом деле. Это должно было быть сном, это не могло быть реальностью, это должно было быть... Поляна перед ним растворилась, и Питер внезапно обнаружил, что стоит посреди городских улиц. Он быстро заморгал, оглядываясь по сторонам и гадая, что за чертовщина произошла. Ему потребовалось мгновение, чтобы сообразить, где он находится; чтобы понять, что его больше нет на поляне с Соколиным Глазом, тенью и... Внезапно раздался визг шин, за которым последовал автомобильный гудок. Питер начал поворачиваться, уловив образ машины, едущей прямо на него, сопровождаемой бегущими шагами, а затем кто-то резко схватил его и... — Господи, малыш, какого черта ты тут делаешь? Ты что, правда последовал за мной до самого Вашингтона? Питер моргнул и, подняв глаза, увидел Тони в костюме Железного Человека, который смотрел на него с чувством гневного разочарования и облегчения. — Я имею в виду, как, черт возьми, ты следил за мной? Ты что, прицепил на мой костюм жучок? Клянусь, если ты проигнорировал мои приказы только для того, чтобы получить острых ощущений, в то время как должен был присматривать за тем парнем в Нью-Йорке, я клянусь... Во рту у Питера пересохло, и он судорожно сглотнул, пытаясь подобрать нужные слова. — Мистер... Мистер Старк... Мистер Старк, там был... тот парень, с которым мы дрались, он... он взял меня и... и был еще один парень, он был в доме Соколиного Глаза, и он... — Воу, воу, воу, — прервал его Тони, поднимая руки. — Притормози, малыш. Кто и что сделал? И при чем тут Клинт? Питера сейчас стошнит. — О-он убил его, — наконец выдавил он из себя. — Там было существо, и оно... оно было позади него и... и оно убило его. Оно убило Соколиного Глаза и его сына, вероятно, тоже. Я пытался остановить его, я пытался спасти их, Мистер Старк, клянусь, я пытался, но он убил их прежде, чем я смог добраться до них, и я... я... Питер наблюдал, как краска отхлынула от лица Тони, поскольку он, казалось, в кои-то веки поверил Питеру без всяких вопросов. Они еще мгновение смотрели друг на друга, а потом Тони отвернулся и заговорил с П.Я.Т.Н.И.Ц.ей так быстро, что Питер едва мог разобрать его слова. Но это не было тем, что он хотел, потому что сейчас все, чего он хотел, это найти место, где его стошнит. Тони отошел, и Питер последовал за ним. В последнюю секунду он уловил некое движение краем глаза, но к тому времени было уже слишком поздно. Это было теневое существо. То самое, что напало на Соколиного Глаза и убило его. Оно пряталось в переулке, скрытое темнотой. Как только Тони прошел мимо него, оно выпрыгнуло, вытянув когти и направляясь прямо к горлу Тони. Питер крикнул и побежал к ним так быстро, как только мог. Но все произошло слишком быстро. Тони едва успел защититься, как с другой стороны от него появилось второе существо. Меньше чем за секунду его когти пронзили броню Старка и прошли насквозь с другой стороны. Весь мир Питера остановился. Что? Но это... этого не может быть... Как это возможно? Не может быть, чтобы... Как только слепой ужас и паника начали овладевать им, все вокруг опять растворилось в ничто, и он снова оказался в окружении тьмы. Оранжевый туман, который был перед ним раньше, внезапно появился снова, как огонь, возвращающийся к жизни. У Питера подогнулись колени, и он с трудом удержался на ногах. Он задался вопросами, где он, был ли он с кем-то из Мстителей или... — Я надеюсь, что это дало тебе хотя бы малое представление о том, что произойдет, если ты сделаешь неверный выбор. Сефтис. Он вернулся к Сефтису. Питер постарался сделать глубокий вдох, чтобы это не выглядело болезненно очевидным. — Значит, они не мертвы? — спросил он, пытаясь подавить вспышку надежды в своей груди. — Соколиный Глаз и Тони, Черная Вдова и Брюс? Сефтис шел позади тумана, наблюдая за Питером сквозь языки пламени. — Нет, они не мертвы. Ещё нет. Но они умрут, если ты сделаешь неправильный выбор. Так что выбирай: либо твои друзья и семья живут, либо они умирают. Туман снова рассеялся, и в нем появились образы всех Мстителей, друзей Питера и даже тети Мэй; все они были в своей части мира, каждый делал свое дело, каждый жил своей жизнью. Одни смеялись, другие работали, третьи тренировались. Но для Питера самым важным было то, что каждый из них был жив. Снова сосредоточившись на Сефтисе, Питер нахмурился. — И что с того? В чем же подвох? Я не идиот, знаешь ли. Ты же не... ты же не делаешь все это, не похищаешь меня и не угрожаешь всем только для того, чтобы... чтобы просто спросить меня, хочу ли я, чтобы они жили или умерли?! На губах Сефтиса медленно появилась улыбка. — Ты прав. Сердце Питера едва не выпрыгивало из груди от страха и гнева, и ему хотелось кричать. — Тогда что... — Если ты решишь оставить их в живых, я потребую кое-что взамен. Питер недоверчиво сверкнул глазами. — И что же? — Воспоминания. Питер моргнул. — Что? — Воспоминания. Точнее, воспоминания твоих друзей. — Воспоминания, — повторил Питер. — Ты хочешь... ты хочешь их... их воспоминания, — он перевел взгляд на Мстителей, которые стояли в тумане перед ним, брови нахмурились в замешательстве. — Ты что, хочешь... ты сотрешь все их воспоминания? Сефтис улыбнулся и покачал головой. — Нет, дорогой мой, только о тебе. Все, что мне нужно, так это их воспоминания о тебе. Питеру потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чем он говорит, но когда он это понял, то обнаружил, что был сбит с толку еще больше, чем раньше. — Я не... Я не понимаю. Зачем тебе это нужно? Какое, к черту, тебе есть дело до их воспоминаний обо мне? Сефтис поднял руку вверх, и оранжевые копья внезапно появились позади каждого человека в тумане, и из того, что Питер мог видеть, ни один из них не осознавал этого. — Неужели именно это сейчас так важно? — спросил Сефтис. – Просто знай, что я без колебаний убью любого из них или любого другого человека в этом маленьком мире. Их жизни для меня не имеют значения. А теперь сделай свой выбор. Все копья начали вращаться. Питер изо всех сил пытался подобрать слова. Кто, черт возьми, этот парень? Куда он их дел? Какого черта он твердит о том, что ему нужны их воспоминания? И вообще – они реально были там? Или Сефтис просто показывал ему какое-то фальшивое, волшебное видео о том, как все умирают, чтобы он согласился на то, что хотел этот псих? Но что, если он говорит правду? Эмоции, которые он испытывал, когда думал, что Клинт и другие были мертвы, бурлили в нем. Он не мог... он не хотел видеть это снова. Но что если... — Пять. Питер вздрогнул, его глаза расширились от шока. — Подожди, что?! — Четыре. Глаза Питера метнулись к Мстителям и обратно к Сефтису. — Нет, прекрати! Стой! — Три. Питер попытался пошевелиться, попытался замахнуться на врага, попытался остановить его, но руки и ноги ни в какую не слушались. — Я сказал стоп! — Два. Копья начали двигаться, устремляясь к каждому человеку, которые все еще пребывали в блаженном неведении о происходящем. — Один. — Их воспоминания! Копья остановились в нескольких дюймах от каждого тела, страшно зависнув в воздухе. Питер тяжело дышал, с трудом подбирая слова. Наконец он заговорил: — Их воспоминания, — тише повторил он. Питер повернулся к Сефтису, его сердце громко стучало в ушах. — Забери их воспоминания обо мне и просто... просто позволь им жить. Пожалуйста, не убивай их. Просто оставь их в живых. Сефтис улыбнулся, его губы приоткрылись, обнажив потрескавшиеся, пожелтевшие и сгнившие зубы. — Хороший выбор, мой мальчик. Действительно хороший выбор, — он опустил руку, и все копья исчезли. Через несколько секунд оранжевый туман рассеялся, и все образы – Тони, Стива, Мэй, Брюса, Нэда – растворились вместе с ним. В почерневшей тишине Питер слышал только собственное прерывистое дыхание и учащенное биение сердца. После этого Сефтис ничего не сказал, он просто улыбнулся – черт возьми, Питер возненавидел эту улыбку – и снова приложил горящий палец ко лбу мальчишки. — И еще, Питер, — сказал он, — если ты попытаешься пробраться обратно в жизнь Старка и его маленькой шайки Мстителей, или кого-то, кого ты когда-то знал, все закончится куда трагичнее, чем могло. И с этими словами все потемнело. Питер очнулся в переулке неподалеку от Куинса, и после этого... после этого... Питер предпочел бы не вспоминать всего этого. Достаточно сказать, что Сефтис сдержал свое слово, так как после всего произошедшего он нашел Тони, Брюса, Мэй и даже Соколиного Глаза – все они были в порядке. Он даже не смог найти ни слова о нападении Сефтиса. Как будто и не было этих последних недель с Сефтисом в Нью-Йорке. Значит, Питер сделал правильный выбор. Все были в порядке, и все вернулось на круги своя. По крайней мере, для всех остальных. Но Питера это вполне устраивало. Потому что если бы ему снова пришлось выбирать, он бы каждый раз делал одно и то же. Даже со всем тем, что случилось, даже с тем, как обстоят дела сейчас, он все равно сделает этот выбор. Потому что жизнь с друзьями и семьей в этом мире была намного лучше, чем жизнь, в которой их не будет.