***
Гермиона вынырнула из мысленного омута памяти и попыталась сфокусировать свой рассеянный взгляд на маленькой фарфоровой статуэтке ангела, которая одиноко стояла прямо посередине кофейного стеклянного столика. Ему было тут не место, но он привлекал внимание, возможно, именно поэтому мисс Оруэр его сюда поставила. С того самого дня прошло около трети года, если быть точнее, то три месяца и шесть дней. Два месяца из которых юная ведьма посещала маггловского психотерапевта, который помогал ей справляться с ночными кошмарами после военных событий. — Итак, мисс Грейнджер, как ваши успехи в так называемом «Шифтинге»? — слегка полноватая женщина сидела прямо перед ней. Их разделял лишь ранее упомянутый кофейный столик и статуэтка ангелочка. Мисс Оруэр бесспорно гений в области психологии и психотерапии. Гермиона была благодарна и Мерлину, и Господу, что нашла её. Пока психотерапевт помогала ей решать проблемы своего бессознательного в сознательном состоянии, то предложила методику запрограммированного сна, чтобы Гермиона хотя бы немного высыпалась и отдыхала от кошмаров. Так как запрограммированный сон отнимал слишком много сил и энергии, которых у девушки было и без того мало, ей удавалось редко его практиковать. Но это были лучшие ночи в её жизни с тех пор, как она поступила в Хогвартс. — Где вы были на этот раз? — Я решила, что неплохо будет попробовать оказаться где-то в спокойном месте, поэтому около недели изучала местность зелёной и туманной Ирландии. Гермиона на мгновение прикрыла глаза, чтобы достоверно всё вспомнить. — Смотрела различные видео, читала некоторую информацию в книгах и рекламных буклетах, даже нашла в интернете в чате для общения одну девушку из Кинсейла. Она мне так много рассказала, что у меня собрался прекрасный портрет того места, где я хочу оказаться, — Гермиона слабо улыбнулась. Грейнджер держалась каждый раз уверенно, не выдавая никаких невербальных знаков своего волнения. Ни заторможенности речи, ни постоянных движений пальцами, не закрывалась, складывая руки на груди. Она была открытой книгой. С наложенным чарами, скрывающими весь текст в ней. — Мой выбор остановился на скалах Мохер. Это величественные гиганты, достигающие семисот двух футов. В солнечный день они открывают поистине прекрасный вид на атлантический океан, но мне захотелось именно пасмурной и прохладной погоды. Туман был настолько плотным, что мне казалось — я могу его потрогать. Стоит только руку протянуть и я сожму в ней что-то мягкое, как вата, только слегка влажное и гладкое, едва скользящее по ладони. В тумане проглядывалась лишь слишком яркая пёстрая зелень скал, создавая головокружительный контраст серого и зелёного. Серебро и малахит. Я лежала на траве, в паре десятков дюймов от обрыва, утопая в звуках бушующего океана. Мои волосы трепал ветер, а пальцы приятно покалывала трава под ними. Было очень спокойно и наступило полное умиротворение. Меня ничего не волновало, я наконец-то отпустила все проблемы и просто наслаждалась флорой и фауной. — Замечательно! Хороший выбор места для абсолютного покоя. Вам бы не помешало выбраться туда на самом деле, я более чем уверена, что это принесёт положительный результат в нашей с вами проблеме. Ирландия по счастливому географическому стечению обстоятельств совсем рядом с Англией, — мисс Оруэр одобрительно кивнула на собственные слова, закрывая большой лавандовый ежедневник. Женщина посмотрела на свою пациентку с нескрываемым невесомым теплом, практически по-матерински. — Мисс Грейнджер, у вас даже прогресс слишком прогрессивный, прошу простить за тавтологию. Не пытайтесь заставить себя справиться с проблемой быстрее, нежели можете на самом деле. Вы только ещё сильнее истощаете себя. Вы обязательно справитесь со своими внутренними страхами, но не стоит против них использовать ядерное оружие, возможно, с ними нужно поговорить. Уверяю, вы узнаете много нового. Наш сеанс подошёл к концу. Встретимся, как всегда, в пятницу в семнадцать часов и двадцать пять минут. Всего доброго, Гермиона. Девушка кивнула, попрощавшись с психотерапевтом и поднявшись с удобного мягкого кресла, а затем вышла из кабинета. Гермиона решила, что купить кофе в угловой кофейне напротив, и прогуляться пешком к своей съёмной квартире именно то, что ей сейчас нужно. Она бывала в магическом мире лишь по выходным, которые проводит либо у семьи Уизли, либо в Хогвартсе, помогая профессору Минерве Макгонагалл отстраивать замок и прилегающую к нему территорию. Несколько раз Грейнджер замечала Драко, который помогал без палочки, толку от него было, как, в принципе, и всегда — мало. Он вроде бы не жаловался, но пренебрежительно-презрительный взгляд говорил сам за себя. Драко же наверняка считал себя героем, которого незаслуженно наказали, унизив настолько сильно, насколько это вообще возможно. Профессор говорила, что он тут останется и после летних каникул в качестве одного из преподавателей, так как их катастрофически не хватало, заодно и сам пройдёт седьмой курс. Гермиона промолчала, но прекрасно поняла, что профессор решила таким образом завуалированно дать ему ещё один шанс на нормальную жизнь. Хотя она сомневалась, что Малфои вообще знакомы с понятием спокойной и нормальной жизни. Они вечно находят себе приключения, от которых страдают все, кроме них. Остальные дни недели Грейнджер пряталась в маггловского мире, в съёмной квартире. Вернуться в родной дом ей не хватало смелости, а родители пока остались в Австралии, до сих пор не подозревая, что у них есть дочь и совершенно другая жизнь. Настали бархатные сумерки, и небо окрасилось в тёмно-синий. Ночь уже практически дышала Гермионе в спину, игриво облизывая её шею своим склизким узким языком, до жути похожим на змеиный. Грейнджер зажмурилась, пытаясь как можно быстрее сбросить с себя этот липкий страх, который буквально покрывал её с головы до ног лавой. Окутывал языками пламени, бьющими её плетью. Гермиона быстрым шагом направилась в душ, чтобы ледяной водой смыть с себя всё в водосточную трубу вместе с усталостью и сонливостью. Грейнджер чувствовала себя своей маленькой копией лет пяти, когда боялась засыпать из-за Бугимена, который, как ей казалось, жил в шкафу. Ей до сих пор снились люди, которые пали за их победу. Друзья, однокурсники, преподаватели, члены Ордена Феникса. Они являлись практически каждую ночь в том самом облике, в котором погибли. Грязные, покрытые синяками и запёкшейся кровью, замученные и усталые. С безумной улыбкой надвигались прямиком на Гермиону, которая не могла сделать и шага, утопая в своей вине. Фред улыбался и пытался разорвать ей ротовую полость, чтобы она тоже улыбалась. Тонкс плакала, что её сын остался сиротой, и всё сильнее сдавливала горло Грейнджер, пока Люпин держал её со спины. Лаванда Браун с презрением смотрела на неё, пока из её многочисленных рваных ран хлестала кровь, заставляя тонуть в ней. Гермиона в панике просыпалась, не сдерживая истерических рыданий. Поначалу она пыталась бороться сама: читала книги, очень много книг, практиковала на себе практическую психотерапию и искала выход в магии. Но даже зелье сна без сновидений перестало сдерживать кошмары, и Гермиона перестала спать более пары минут в день. Она решила, что ей нужна помощь со стороны. Так как буквально чувствовала, как плавится её мозг. Медленно, не спеша, мучительно. Практически заставляя чувствовать агонию и вкус безумства на языке. Яркий, острый, слегка горьковатый. Девушка обратилась в Мунго, где диагностические чары, естественно, ничего не показали. Проблема носила психический характер, с которым нужно работать самостоятельно, к сожалению, никакое заклинание или зелье не смогли бы ей помочь, даже при всём желании. Проблема была в ней. Она сама проблема. И казалось бы, что у знаменитой Гермионы Грейнджер всегда есть решение даже тех задач, где ответы не предусмотрены. Не так давно, а точнее, после пятидесяти семи часов без сна, когда она уже слабо соображала, что реально, а что — нет, к ней пришла мысль обратиться к психотерапевту. Первое время они с Гарри жили в Норе, так как Молли категорически отказывалась отпускать их от себя больше, чем на пару футов. Гарри ночевал в одной комнате с Роном и Джорджем. Гермиона спала в комнате Джинни. Иногда, особенно в ночи, когда Гермиона срывалась на крик от кошмаров, Джин забиралась к ней в постель и крепко-крепко обнимала, тихо плача сама. Эта война убила всех: некоторых морально, а некоторых физически. Но погибли абсолютно все. Даже противоположная сторона. Тех Пожирателей, что были в Хогвартсе отправили в Азкабан даже без суда, кроме несовершеннолетних, таких как Драко Малфой и Теодор Нотт. В решающий момент именно Малфой кинул Гарри палочку своей матери. Суд над семьёй Малфоев закончился месяц назад. Люциуса посадили на десять лет, хотя все прекрасно понимали, что он больше трёх там не протянет. Драко Малфой был в некотором смысле оправдан из-за сотрудничества в последний момент, но был обязан искупить свою вину в виде добровольных работ в Хогвартсе. К Нарциссе за сокрытие Пожирателей были предъявлены штрафные санкции в очень крупных размерах, которые пойдут на восстановление школы и материальные ущербы семьям, пострадавшим от Пожирателей. Также им запрещалось занимать влиятельные и крупные должности в министерстве Магии. Их вообще не желали там видеть, если уж говорить предельно откровенно. В принципе, капитал Малфоев, даже с вычетом санкций, позволял им ещё несколько поколений не работать и при этом ни в чём себе не отказывать. Малфои уже были замешаны во второй магической войне, и в этот раз они понесли наказание. Гермиона сидела на маленькой старенькой кухоньке, от которой волной исходили уют и тепло. Рядом стояла чашечка любимого Эрл Грея и лежала раскрытая книга о Франции девятнадцатого века. Она хотела сегодня попробовать запрограммировать свой сон именно на этот период и страну. Да, это просто осознанный сон, но Грейнджер там в полной безопасности от своего бессознательного существования, которое стремилось сделать из неё пациента Мунго. К тому же, получалось у неё редко, до этого было всего лишь две удачные попытки и одна граничащая с удачным исходом. Ей просто хотелось покоя. Грейнджер не могла вернуть всех тех, кого потеряла, как бы сильно она этого не желала. Девушка пыталась объяснить себе, что не виновата в том, что так произошло, но совесть и ноющее сердце всегда твердили обратное голосами умерших. Как же с этим грузом справлялся Гарри? И справляется до сих пор. Они об этом не говорили, вернее поверхностно. О том, что ничего нельзя приобрести без потерь и о том, что спокойного тихого мира хотели все. Каждый человек готов был отдать жизнь, а смерть сделала свой выбор. Естественно, Гермиона понимала, что её просто успокаивали, Гарри Поттер бы никогда не сказал, что это нормально, что смерть выбрала не его. Потому что Гарри считал, что он единственный, кто должен был умереть на светлой стороне. Не должен. Ни он, ни кто-либо другой. Гермиона Грейнджер допила свой почти остывший чёрный чай, бережно закрыла книгу и поднялась на ноги, которые давно её не держали. Она прошла в комнату, замечая то, как та окрасилась в нежный, но яркий голубоватый цвет. Девушка прошла к окну, чтобы взглянуть на полную луну, которая источала практически синий цвет, если бы он не рассеивался. Грейнджер что-то читала об этом пару дней назад в газете, что-то про голубую луну, которая встречается достаточно редко. Немного полюбовавшись этой красотой, Гермиона устало поплелась в кровать, не задёргивая шторы. Грейнджер разместилась на кровати, принимая удобную позу, хотя уже любая поза перестала быть для неё таковой. Она закрыла глаза и стала представлять себе Париж. Его узенькие улочки, тротуары, здания и людей. Таких красивых: галантных мужчин в костюмах, женщин в шикарных платьях и с броским макияжем, который ей бы никогда не пошёл. Гермиона стала размеренно дышать и медленно считать, не переставая представлять себе эту чудную атмосферу. Вдруг картинка начала смазываться и меняться. Старинные здания сменялись деревьями, которые практически срастались. Большими, тёмными, страшными. Яркое солнце сменилось непроглядной темнотой, а улыбающиеся люди — холодной пустотой и одиночеством. Девушка вскрикнула, когда её кто-то схватил за руку и прижал к толстому крону дерева своими телом. Широкая рука грубо накрыла её рот, пока она пыталась разглядеть человека напротив себя. Тем временем, он склонился над ней, нервно дыша куда-то в волосы. Его сердце билось так сильно и так близко, что Гермиона сильнее вжалась в дерево. — Так-так-так, какая встреча. Думаю, Тёмному Лорду понравится сегодняшний улов. Как же ты так легко дала себя поймать, Грейнджер?Пролог
25 ноября 2020 г. в 22:33
Примечания:
Я рада, если вы открыли мою работу и собираетесь её прочитать. Буду вам безмерно благодарна за указание ошибок с помощью публичной беты и оставленный отзыв, если вам понравилось 💙
Гермиона стояла в центре кольца из людей и дышала пылью, грязью, пеплом и смрадом. Глубоко и яростно, чтобы обжечь носоглотку, чтобы покрыть этим липким мерзким слоем себя изнутри. Чтобы поверить в собственное существование. Только что битва за Хогвартс была закончена их победой. Тёмный Лорд пустился клочками гнилой плоти по спёртому воздуху, нагоняя брезгливость и чувство отчаянной победы.
Никто не мог поверить в то, что всё закончилось. Никто. Дети и преподаватели оглядывались в ожидании нападения со спины, крепко сжимая в руках палочку.
Девушка медленно дошла к огромному куску стены старинного замка, который выглядел, как злосчастный айсберг, торча из пробоины в земле. Вспомнился «Титаник» — два столкновения, две потери. Так много потерь и скорби. Они буквально приняли физическую форму и рвали плоть острыми длинными когтями.
Грейнджер аккуратно коснулась грязными холодными пальцами булыжника и рухнула подле него на колени, наконец позволяя себе быть слабой. Пока все осматривали раненых, пока оплакивали погибших, пока находились в беспамятстве и прострации, отчаянно жавшись друг к другу. Она сидела за большим камнем и рыдала, вгрызаясь зубами в прижатые к груди колени.
— Эй, Гермиона, — тихий шёпот раздался совсем близко, но при этом не врываясь в личное пространство, а заботливо и тревожно окутывая её.
Гарри опустился на землю и разместился рядом с ней, привычно положив её голову себе на плечо, обнимая левой рукой за талию. Он не стал комментировать её слёзы и спрашивать о её состоянии, Гарри всё понимал, от того и крепче к себе прижимал. Они сидели так молча слишком долго, чувствуя в этом острую необходимость. Грейнджер только тихо переводила дыхание и облизывала пересохшие губы, а он прятал подбородок в её волосах, сдувая с них лохмотья пепла. Единственное, что он себе позволил сказать:
— Всё закончилось, слышишь? Я рядом. Я всегда буду рядом.
Гермиона благодарно сжимала его шершавую большую ладонь и продолжала тонуть в облаке пепла и серы. Перед глазами до сих пор стоял момент, когда кусок стены обвалился на смеющегося Фреда. Этот чёртов кусок, на который она сейчас опиралась спиной. Грейнджер видела улыбку друга, видела, как он ей подмигнул и прошептал губами, что всё будет хорошо, после того, как эту глыбу левитировали на то место, где она сейчас находится.
Гермиона прекрасно помнила оглушающий крик Джорджа, он не затихал в её голове с того момента, как она его услышала. Душераздирающий, неверящий в происходящее, до обглоданных костей пробирающий. Фредди умер прямо у них с Джорджем на руках. Пока брат раскачивался на полу, сжимая в руках бездыханное тело того, с кем не расставался с рождения, Гермиона отбивалась от Пожирателей. Теперь уже не жалея для них самых болезненных и кровавых проклятий.
Глотав слёзы и сцепив зубы настолько сильно, что они начали скрипеть, Грейнджер наблюдала, как «Сектумсемпра» попала прямо в маску Пожирателя. Части серебряной маски летели в разные стороны, а за ними ошмётки кожи и куски мяса. Проклятие резало его голову, выплёскивая из неё темно-бордовую жидкость, его громкие страшные крики отдавались в её ушных раковинах классической музыкой. Напоминая её любимую сонату «К Элизе», лаская слух и сломанную к чертям психику.
Она неуклюже поднялась на ноги, призывая взглядом встать друга. Тот, тихо кряхтя, поднялся вслед за ней и разместился позади неё так, чтобы её плечо невесомо касалось его груди при движении. Гермиона снова пропала в воспоминаниях, смотря впереди себя пустым взглядом, куда-то вглубь, в самую суть. В отражении расширенных зрачков отражалось обжигающее ядро земного шара. Рука, сжимающая палочку из виноградной лозы, плавно поднялась в воздух, находя ориентир в этом булыжнике.
— Бомбарда Максима! — тихий, но уверенный голос вырвался из тонких бескровных губ, вызывая собой оглушительный взрыв.
Каменная крошка разлетелась так далеко, что друзья попали в эпицентр радиуса поражения. Пыль поднялась ядерным грибом, а острые осколки рассекли её кожу на щеке. Рваные раны, с чувством заслуженной боли, стали кровоточить и саднить. Девушка удовлетворительно осмотрела результат своего действия, было глупо таким образом мстить «убийце» друга, но ей стало чуть легче. Примерно, как быть проколотой сотней иголок и вытащить из плоти лишь одну.
Гермиона вытерла щёку рваным рукавом джинсовой курточки и обернулась к Гарри. Он, едва касаясь, держался рукой за бок. Прикусив язык от накатывающей злости на него и себя саму, Гермиона без слов задрала его футболку к груди, открывая вид на огромные гематомы и раны. Грейнджер мысленно чертыхнулась, вместо того, чтобы залечивать себя, он сидел с ней и терпел сильную боль, пока она плакала ему в плечо. Гермиона выдохнула и мягко взялась рукой за предплечье Поттера.
— Пойдём, Гарри, мадам Помфри нужно осмотреть тебя, кажется, у тебя сломана пара рёбер.
Лишь когда темнота замка их поглотила — она решилась тихо сказать «Спасибо».
И он снова всё понял.
Он всегда её понимал.