«Великой потерей наследника».
Ну или не назвали, Вэй Усянь потерялся знатно***
Темное и мрачное дно океана. Прячась средь высоких водорослей, пробираясь в коралловом рифе, все выше и выше на поверхность плыли две длинные тени. Для Цзян Ваньиня, что за все время пребывание в этом мире находился, в основном, в своей комнате, изредка выходя в тронный зал, путь к которому вел через холлы-лабиринты, плутая там по часу, а то и полтора, смотреть на новые пейзажи очень нравилось. К тому же, изучая в школе, на географии, океан, а так же иногда смотря программы о воде, которые иногда крутили по телевизору в его прежнем доме, хотя если вспомнить, то не у него, а дома у «бешеной хрени»… Странно, он начал забывать мелкие детали?.. Так вот, все, что говорилось об океане, он знал, но манящая надпись «исследовано лишь три процента» заставляла додумывать, представлять, что когда-то он исследует еще парочку процентов, узнает, что же хранит в себе самое глубокое ущелье, где находится Атлантида, и была ли она вообще, и сейчас, смотря на это все своими глазами было настолько невероятно, что дух захватывало. А сейчас все, о чем он хоть когда-то думал — прямо перед его глазами. Вот они — оставшиеся девяносто семь процентов, вот величественная Атлантида, принцем которой является он. Вон то ущелье, в которое он может спуститься в любой момент, просто захотев. Над головой становилось все светлее и светлее, поэтому приготовясь, что его, уже привыкшие к мраку и темноте, глаза выпадут от света и яркости поверхности, как это обычно бывало, когда он выходил из своего удобного дома, в котором всегда царил полу мрак, а если на улице еще и снег, то его прекрасные серые с ноткой фиолетового, как знаменитые тигриные пурпурные ракушки, можно было просто выколоть и положить в карман, дабы не травмировать. Двое юных русалов выплыли на поверхность, на ближайший километр ни души и только где-то там виднелись скалы. Принц, с его аккуратно завязанной шишечкой, убрал со рта лишь слегка выбившиеся мелкие прядочки, но Вэй Усянь, с его длинным и пышным хвостом, был похож на страшное морское чудовище. — Кикимора болотная… — хотел сказать Ваньинь, но осознав, что эти соленоводные существа и знать не знали, что вода может не жечь открытые раны, и в ней могут расти те же растения, что и на суше, решил это лишь шепнуть. Вэй поправил волосы, элегантно и красиво закинув волосы назад (в стиле русалочки). Брызги воды, солнечный свет и подобная картина, вполне красиво, тем более, что сам Усянь был хорош собой. Как и предполагалось, они направились к тем самым скалам. Оранжево-серый цвет был весьма необычен, так как принц уже порядком успел привыкнуть к мрачным, темным, синим или фиолетовым, тонам его царства. Заметив на берегу что-то белое, Усянь ярко, как то же самое выжигающее солнце, улыбаясь, ускорил свое движение, подплыв к самому берегу, весело смеясь. — Лань Ванцзи! Лань Ванцзи! Юноша в чистеньком, идеально белом, кафтане с голубыми чулками подошел к краю воды, почти касаясь залакированными, блестящими, туфлями пены. Усянь еще ярче улыбнулся и подобрался к самым ногам человека. Тот наклонился и, с легкостью подняв его, покняжил, держа над песчаным берегом. Вдруг черный хвост Вэя заискрился и превратился в ноги. Ваньиня это, не сказать, что напугало, но заставить спрятаться за камень заставило. Через несколько секунд подле парня в белом стоял уже на своих двоих наш русал. Тот был полностью обнажен, поэтому «Лань Ванцзи» не спеша расстёгивал свой длинный, до самых колен, кафтан, дабы дать тому прикрыться. Окончив это дело и накинув ткань на компаньона, они скрылись за огромным валуном, а Усянь, кажется, полностью позабыл, зачем сюда пришел и кого забыл. — Вот же ж сволочь. — буркнул принц, пристраиваясь за камнем поудобнее. Ну, он пришел сюда загорать, а сам или с чем-то приставучим и бубнившим на ухо — разницы нет. Он просто подождет возвращение слуги, при этом сделает кожу цветом, хоть похожим на мертвецкую, а то с такой бледностью можно смело становится в зал мраморных скульптур и никто не заметит, что ты тут лишний. Солнце приятно грело бока, а Цзян напевал себе под нос песню, слушая шум волны и крики чаек. — Просто здравствуй. Просто как дела? Наверно, так начну при встрече я. — он целый час лежал на спине, давая подрумянится его торсу с «слегка выявленными шестью кубиками», вспомнив слова пажа, тот усмехнулся и перевернулся спиной к солнцу, смотря теперь на берег. Там как раз проходил симпатичный юноша. Длинные волосы развивались на ветру, так прекрасно, будто отцветшие колосья пшена. Приятные черты, слегка круглые щечки, тонкие губы, растянуты в мягкой, нежной улыбке и большие песочно-карие глаза, что обрамляли длинные и пышные ресницы, слегка прикрывая завораживающие очи. Несмотря на то, что воздушная рубашка была серой, благодаря брюкам на высокой талии, виднелась эта самая талия, у этого паренька она была даже краше, чем у любой из его сестрицы. Тот продолжал мягко ступать по берегу и казалось, будто время остановилось и все замерло, взгляд Ваньиня был прикован только к этому юнцу, не обращая внимание на пристроившуюся рядом чайку. Парнишка, смеясь, легонько взмахнул волосами и те нежно плыли по ветру, будто само изящество, красота и элегантность этого мира принадлежит этому пареньку. Развернув расписной веер, он стал казаться еще более утонченным. Вокруг него буквально летали блесточки и, мотнув головой, Цзян Ваньинь изрек: — Да ну нафиг! Спасибо, я против. И, нырнув под воду, лишь сплеснул хостом, напевая: — Земля в иллюминаторе! Земля в иллюминаторе, как сын грустит о матери, как сын грустит о матери, грустим мы о земле — она одна!