Новый день.
Второклассница умылась, оделась, собрала сумку и спустилась на кухню, с надеждой, что папа что-нибудь приготовил. Его нигде не было. — Паап? — выкрикнула Лили, выглянув из кухни в коридор. В ответ — ни одного шороха. «Странно…» На холодильнике под магнитом прикреплена небрежно написанная записка:«Уехал на работу. Хорошего дня, Папа.»
«Придётся ждать завтрака в школе. Зря вчера у дяди не поужинала…» Девочка, зная, что внутри мало что съестного, открыла холодильник, и ничего, что обычно едят дети утром, она не увидела. Забрав портфель, огорчённая мисс Флинн вышла из дома, закрыв дверь на ключ.<…>
— Доброе утро, миссис Уолтер! — приветливо улыбаясь, сказала Лили после того, как ей открыла мама лучшего друга. — Карлос ещё не пошёл в школу? — Здравствуй, Лили, — миссис Уолтер была религиозной и строгой, но в равной степени любящей и заботливой матерью. — Нет, ещё дома. Карлос! За тобой Лили! Иди в школу, а то опоздаешь! — Да, иду! — донесся знакомый голос для Лили, и та мягко улыбнулась, поправив лямку рюкзака. Минуту миссис Уолтер задавала вопросы об учёбе, о «делах» Лили, пока не вышел Карлос. — Пока, мам, — произнёс кудрявый мальчишка в веснушках, поцеловав маму в щёчку. — Пока. — До свидания, миссис Уолтер! — сказала Лили, идя по тротуару рядом с другом. Его мама добродушно улыбнулась, помахала рукой и скрылась за дверью. — Как дела? — неловко спросил он у девочки. — Твоя мама задала мне тот же самый вопрос минуту назад, — Карлос тихо посмеялся, Лили улыбнулась и ответила. — Всё хорошо. — Как твой первый приём у дяди? — Хорошо. Очень хорошо, — выдержав небольшую паузу, Лили остановилась и заглянула другу в глаза. — Я никак не изменилась, Карлос. Всё хорошо. Подумаешь, несколько раз сходила в парк… — Ночью. В одной куртке… Ну да, все же так делают, — произнёс мальчик усмехнувшись. Девочка, ненадолго задержавшись взглядом на друге, нежно улыбнулась. Двое через пятнадцать минут дошли до школы. Шум шкафчиков. Бег учеников. Хохот. Споры. Смех. Радость. Грусть. Отчаяние… Она соединялись воедино в школьном коридоре. Лили положила портфель в шкафчик и вместе со своими одноклассниками начала очередной учебный день. Математика, литературное чтение, английский язык, рисование и пение — простой учебный день. С математикой у Лили не было проблем, да и вообще… разве есть второклассники, у которых с математикой проблемы?.. В литературном чтении Лили лучшая. На сегодня задали выучить стихотворение, на уроке девочка, как всегда, рассказала выразительно и получила «отлично». На английском языке ученики писали предложения, разбирали ошибки вчерашнего небольшого диктанта. Лили написала его очень хорошо, только вот допустила несколько ошибок, но, как ей объяснила учительница, они нестрашные, потому что правильное написание пары слов и нескольких знаков препинаний изучают в средней школе. Сегодня на рисовании ребята, которые не успели вчера закончить рисунок, должны были сделать это сегодня. Лили рассказала учительнице о том, что подарила рисунок своему дяде, и тот был очень рад. К пению мисс Флинн относилась странно. У всех детей голос ещё неразвитый, несломанный, немного писклявый и смешной, но все одноклассники старались петь красиво, и им казалось, что они поют прекрасно, но на самом деле также, как и все другие. Девочка никак не выделялась среди других, хотя у неё был ещё не развитый задаток хорошего слуха. — Ребята! Тише! — произнесла учительница, которая вышла из декретного отпуска и получила новую, улучшенную, красивейшую открытку. Это было поздравление от учеников, которую пришлось делать заново из-за хулиганов, разорвавшую прошлую. –Открываем дневник, — Лили открыла блестящий сиреневый дневник с цветочками, поставила точку на строчку урока завтрашнего дня. — Сегодня у родителей вы должны попросить E-mail. E-mail — адрес электронной почты. Запишите на домашнее задание по окружающему миру на завтра. Мы будем проходить тест. — Тест? Опять?! Мы итак вчера писали тест! — возмутился один мальчик. — Завтра будем писать психологическое тестирования на компьютерах, результаты посчитает умный алгоритм и вышлет вашим родителям на почту. Всем всё ясно? Девочка аккуратно вывела надпись E-mail. Она не знала, есть ли у папы электронная почта, да и не знала, что это и для чего она. Прозвенел звонок. Все ученики захлопнули дневники, одним движением руки вещи с парт смелись в рюкзачки, и дети направились к дверям. — Лили, постой, — произнесла учительница, преградив своей тонкой рукой путь второкласснице. — Тебе нужно попросить электронную почту у дяди. — Почему у него, а не у папы? — Послушай, Лили. Ты ходишь на приёмы к своему дяде, так? Поэтому результаты должны быть у него. — Хорошо. Я поняла. До свидания! — До завтра, Лили. Карлос дождался подругу возле входа в начальную школу, двое отправились домой. Мальчик был весел — получил две пятёрки за день! Ему было чем обрадовать маму. Для Лили же две пятёрки — обыденность. Ни папу, ни её, ни, конечно же, дядю удивить этим невозможно. — А зачем пишут это психи… псохила,. — спрашивал второклассник, Лили его исправила: — Психологическое тестирование?.. Не знаю. Все его пишут первый раз. — Я думал, ты уже писала. Ты же ходишь к психологу. Чем же там ещё заниматься, если не отвечать на вопросы? Лили вспомнила вчерашний прекрасный вечер и по-доброму, с теплотой в душе улыбнулась, слабо засмеявшись. — Карлос, ты бываешь таким глупым! — не в обиду другу сказала девочка, слабо толкнув его в плечо. — Нет, я не писала этот тест и не знаю даже, как он пишется… Карлос, как всегда, проводил Лили до дома. Папа на работе. Тихо. Девочка открыла холодильник и взяла мини-пиццы двухдневной свежести. Разогрев одну в микроволновке, мисс Флинн пообедала и пошла на второй этаж. Урок за уроком… Тетрадка, клетки, строчки, надпись «Домашняя работа. Упражнение…». Каждый через это проходит — это жизнь. Однако всем хочется, чтобы подобная скука поскорее кончилась. Лили всегда писала в домашних работах с кратким ответом не краткие ответы, потому что думала, что учителя её не поймут. Она «разжевывала», расписывала, а иногда ей не хватало слов, чтобы объясниться. На домашние задания у Лили ушло около трёх часов. Ноябрьское солнце вновь исчезло, уступив дорогу поглощающему в темноту вечеру. Папы всё ещё нет дома, а дядя должен заехать через час. Гулять Лили не может, если папа узнает, то будет ругаться; уйти к Карлосу в гости тоже не может — папа узнает. Опечаленно плюхнувшись на кровать, второклассница придумала идеальный выход — прийти к дяде на час раньше. Клайд должен вернуться домой через полчаса, Лили напишет записку о том, что дядя забрал её раньше. Выполнив свой план, второклассница оделась, взяла пачку мармелада, её любимого, которым поделился с ней Карлос на переменке и вышла из дома. Зайдя в гараж, Лили вытащила велосипед и поехала по бесснежному асфальту к дяде на другой конец города. Активно крутя педали, девочка стремительно обгоняла людей, гуляющих вечером. Свет от уличных фонарей освещал дорогу. Будучи в тёплой куртке и межсезонных ботиночках, Лили устала, пока ехала на велосипеде через весь небольшой городок. На светофоре повезло не стоять. Затратив около двадцати минут на дорогу через места, где машины не ездят, Лили добралась до дяди. Подняв велосипед по ступенькам, девочка закатила его внутрь, поставила в угол, в коридоре, рядом с дверью. Из глубины помещения доносился какой-то скрежещущий звук. Лили сняла с себя верхнюю одежду, плавно передвигаясь медленными шагами, прислушиваясь к шуму из подвала. Тихонечко открыв дверь, Лили спустилась по каменной лестнице вниз, крепко держась за перила. Подвал Ганнибала Лектера был несравним по размерам с подвалом в доме девочки: потолки гораздо выше, площадь больше, стены выкрашены в светлый оттенок серого цвета, искусственное освещение делало комнату ещё шире. Девочка, оказавшись внизу, увидела на столе, состоящим из прочного стекла, тело молодой, белокожей, обнажённой девушки с тёмно-коричневыми волосами. В её теле множество лунок, каждая из которых была глубиной около десяти сантиметров. На полу стояли мешки с чернозёмом, удобрениями: небольшими пакетиками мочевины, суперфосфатом, биогумусом и мешком древесной золы. Лили внимательно читала неизвестные названия и совсем не заметила, как кто-то спустился по лестнице. — Лили? — спросил Ганнибал Лектер, вытирая полотенцем руки, Лили рефлекторно повернулась. Она не испугалась дяди, ведь, логично, что в его доме он и находится. — Что ты тут делаешь? — Я приехала немного пораньше. — На чём? — На велосипеде. Ганнибал как-то странно, даже немного по-детски усмехнулся, положив полотенце на тумбу справа. Мужчина перевёл взгляд на тело и спросил: — Ты трогала эту девушку? — Нет, — честно ответила Лили. — Я только посмотрела в ямку, — оглядев весь набор удобрений, девочка задала вопрос, с интересом глядя в глаза дяди. — А что ты будешь делать с этим? Будешь набивать её землёй?.. — Не только, — Ганнибал подошёл к противоположной стене подвала и снял плотную ткань, которая скрывала всю красоту. Внизу, под тепловыми лампами, стояла рассада красивейших цветов: пухленькие розовые пионы, невероятные пушистые голубые гортензии, миниатюрные синие кустовые фиалки, нежные астильбы мягко-розового оттенка, небольшие георгины, немного красных и белых роз. Рядом, за ширмой, стояли тенелюбивые растения — коралловые азалии. — Как красиво! — произнесла Лили, приоткрыв рот от удивления. В детских глазах буйство ярких красок играло ни с чем несравнимый мюзикл. Её взгляд особенно притянули красивые классические розы и азалии. — Ты будешь засыпать в отверстия землю и сажать цветы, да? — Ганнибал кивнул, положив руку на плечо своей племянницы и с наслаждением вдохнув аромат, сходный с весной, сбежавший из натиска зимы и решившей заявить о себе свежестью и прорастающей зеленью осенью. — Часто ты так делаешь? — К сожалению, не так часто, как хотелось бы. Невозможно властвовать над настоящим вдохновением, а искусственное очень отличается и выглядит фальшиво. — У тебя сегодня вдохновение? — Да. — А почему? Ганнибалу всегда нравилось, когда Лили задавала много вопросов. Они бывали каверзными, логичными и сложными для дачи ответа, а бывали немного глупыми, но искренними, детскими и милыми. — Мне привезли остальные коробки, я разобрал несколько из них и наткнулся на старый альбом — хранилище идей, оставшихся без воплощения. Там нашёл эскиз, созданный на скорую руку и, честно говоря, забыл о нём. Сейчас решил доработать эскиз — создать настоящую картину… — Лектер указал рукой на тело и улыбнулся, опустив взгляд на маленькую Лили. Она никогда не видела, чтобы дядя украшал тела. Бывало, что она носила органы в холодильник, но не видела самого главного процесса, да и Ганнибал не часто его творил. — Это будет очень красиво! — Я рад, что ты приехала раньше. Я думал заехать за тобой тогда, когда нужно будет выбирать цветы, а сейчас мы сможем вместе воплотить картину, её эстетичную составляющую полностью. — Правда? — радостно спросила Лили, подняв маленькую голову и посмотрев в глаза дяди. — Конечно, только закрой главную дверь. Лили кивнула и опрометью побежала по лестнице наверх. Ганнибал приготовил толстые, но гибкие перчатки, сетку для волос и свой костюм. Нельзя оставлять никаких следов. Нужно быть предельно аккуратными. Для Лили Ганнибал подготовил дождевик. Мужчина положил на стол совки разного размера, несколько глубоких пластмассовых тарелок, в которых будут размешаны удобрения, несколько трёхлитровых банок, в которых будет настаиваться мочевина. Маленькая Лили с нетерпением в глазах выполнила просьбу дяди и прибежала обратно. Он помог ей надеть дождевик, потому что в перчатках делать это было немного неудобно из-за маленького замочка. Она надела на голову сеточку, спрятав волосы. Ганнибал, подняв тяжёлый мешок подобно пёрышку, раскрыл его одним движением острых ножниц. Лили взяла совок и засыпала в первую ямку под правым ребром полтора совочка земли, мягких удобрений, которые стали на ощупь как мокрый песок, проделала небольшое отверстие ловким движениями пальцев и налила внутрь мочевину из мерного стаканчика. — Какой цветок первый? — спросил Ганнибал, переведя взгляд на растения. Лили подошла поближе, чтобы рассмотреть. Бегая глазами, она выбрала горшочек с голубыми гортензиями. Она хотела оставить розы и азалии напоследок. Лектер аккуратно достал с корнем первый цветок и всадил в землю под рёбрами, показывая Лили. Второй цветок гортензии девочка пересадила в ту же ямку под чутким надзором. Следом пошли пионы, фиалки, астильбы, затем оставшиеся цветы. Завершив с туловищем, Лили утрамбовывала каждую ямку совком и полила удобрениями. Остались розы и азалии. Ганнибал решил изменить эскиз, и потому сделал ещё одно отверстие, доходящее до середины сердца. — Красные или белые? — спросил мужчина, поставив на стол рассаду. Девочка, задумчиво оглядывая два горшка, выбрала красные. Тело двадцатишестилетней девушки с кудрявыми волосами, пухлой грудью, белыми губами, худыми руками, ногами, красным маникюром, цветочным ярким нарядом, подобно вечернему платью, прикрывающую потайные места, обрамляющий её мертвый стан, умиротворенно лежало под холодным светом подвала. Из ямки над сердцем выходили несколько роз, корни были спрятаны в днище органа кровообращения, а азалии Лили прикрепила на волосы, создав нежной и мягкий живой ободок, надежно. Благодаря ловкости спрятанные корни находились в шее, обрамляя личико невинной. Его украшала естественная палитра из блёсток, глиттеров тёплых оттенков. Сердце — очаг огненной жизни, когда-то, совсем недавно, бушевавшей и жаждущей остаться в мире живых как можно дольше. Теперь грудь была наполнена землёй, а сердце лежало в холодильнике на втором этаже… Долгая, кропотливая работа не была надоедливой. Лили с безмерным удовольствием училась новому, прислушивалась к каждому совету. Как любой ребёнок, хотела сделать всё сама и немного расстраивалась, по-детски надувала щёки, когда всю работу выполняли взрослые, пыталась скрыть это, но Лектер видел мимолётные изменения на лице племянницы, слабо улыбаясь, брал совок и пересаживал цветы правильно, показывал и давал пробовать племяннице. Он поправлял стебли, бутоны, расправлял листья, аккуратно прикрывал места, создавая динамичную полемику. Лоза обнимала тело той девушки. Около четырёх часов было затрачено на всю работу — неспешно, аккуратно. Они создали картину на деревянной плоскости, покрытой множеством бутонов белых роз, которые лежали в холодильной камере и сохранили свою свежесть. Ганнибал написал Клайду, что Лили хочет остаться с ночёвкой. Это немного возмутило отца, но тот, конечно же, не стал спорить с Лектером. Теперь настал черед погрузить картину в кузов машины. Тело было заранее прикреплено к полотнище с розами, ведь на месте исправлять недочёты транспортировки — опасно, безрассудно и глупо. Как бы Ганнибал не был уверен в своих действиях, как бы он не был точен и чёток, опыт показывал, что картину лучше перевозить целой, невзирая на неудобства в процессе — итог всегда будет стоить того. Мужчина шёл впереди, взяв на себя самую тяжёлую часть работы. Он поднимался спиной по лестнице на первый этаж, Лили несла заднюю часть, прекрасно видя всё под своими ногами. Как бы тяжело не было маленькой и хрупкой девочке, она не проронила ни одного слова, никак не вздохнула, лишь молча выполняла поставленную задачу. Настойчивая и целеустремленная. Одни из важных качеств, которые помогли малютке в жизни, которые помогли многим людям. В подобное время многие ученики начальных классов уже спят несколько часов, а Лили только прибыла на место. Лес был в сотне километров от города. Заехав вглубь, недалеко от старой, но работающей фермы, которая расположилась с другой стороны, рядом с озером, двое выгрузили картину на крону толстого дерева в максимально близком расстоянии от заграждения, чтобы рабочие с утра увидели произведение, когда солнечные лучи очень слабо, серо-голубоватым оттенком заполняют воздух, а не выспавшийся человек широко раскрывает глаза, чтобы побыстрее проснуться и не споткнуться в утренней темноте; и чтобы никто в ночи не увидел Ганнибала и Лили. Он немного подправил цветочный наряд, волосы, с удовольствием посмотрел на картину, блаженно выдохнув прохладный, позднеосенний воздух. Лили, освещая картину самым низким по яркости уровнем фонарика, не сводя глаз, смотрела за застывшие очертания мертвой девушкой. Её тело, цветы были неподражаемыми, но картина наводила чувство прекрасного ужаса, от которого Лили не могла избавиться, когда легла спать. Образ возникал каждую минуту. Её черты, её бледное лицо. Малютке было жутко. Жутко, но в то же время так прекрасно, так приятно. Волна теплого наслаждения одолевала тело, когда девочка вновь представляла себе нимфу природы. Она не могла отвести глаз, понимала, что так делать «нельзя», но всматривалась в детали запечатленного изображения всё глубже и глубже, удивляясь и благоговея перед мастерством дяди, хваля себя за новые шаги и умения. Когда двое, сполна насладившись первой общей некулинарной работой, вернулись в дом, начался уже следующий день. Спать девчушке совсем не хотелось, да она и не могла, потому было решено приготовить ужин. «На скорую руку», — как сказал Ганнибал, приготовив продукты для запеченного сердца с беконом и травами. Лили, по указанию дяди, промыла сердце, пока он потрошил очищенный чеснок. Лектер пристально наблюдал за стараниями своей маленькой племянницы и тихо, почти незаметно, улыбался, гордясь своей кровиночкой. Иногда он воображал, мечтал, что было бы, если б Миша знала все его секреты, что было бы, если б она приняла его?.. Мужчина хотел бы, чтобы Миша приняла его, и думал только о таком исходе, но никогда не собирался открыться ей. После маленькая мисс Флинн взяла наточенный нож и крупно порезала морковь, Ганнибал положил сердце вариться в немного подсоленной воде на медленном огне, мелко нарезал лук, укроп, Лили резала немного щавеля. Ганнибал почти во все блюда, где есть зелень, добавлял щавель. Впервые это растение попало в блюдо случайно, Лили несколько лет назад нарезала без разбора все травы с полки из холодильника, разложила их на противень. Дядя не заметил это, потому что занимался мясом, но итог запеченных лёгких с кисло-сладким соусом порадовал обоих. Девочка любила щавель. Ганнибал сначала поставил плиту греться, мешал маринад, соус для сердца, состоящий из двух ложек мексиканского растительного масла, соли, немного сахара и зелени. Мужчина помог Лили тщательно, но аккуратно, чтобы не сделать орган заранее сухим и твёрдым, натереть сердце получившимся маринадом. Лили достала бекон и покрыла продолговатыми, бело-красными кусочками средней толщины сердце, как будто тёплым пледом. Лектер позволил своей племяннице стянуть мясо твёрдой толстой ниткой. Осмотрев работу девочки, он подправил несколько ниток, обрезал концы, кисточкой обмочил фольгу маслом и положил сердце. Когда плита нагрелась до 180 градусов, сердце с беконом и зеленью было отправлено внутрь. — Сколько ждать? — спросила Лили, промывая руки с жидким мылом, которое пахнет черникой. — Около часа. После блюдо будет готово. Лили закрыла кран с водой и подошла к холодильнику, чтобы взять что-нибудь попить. — Я утром выжимал яблочный сок, он в кувшине, — произнёс Ганнибал, очищая грецкие орехи. — Хорошо, — Лили увидела кувшин на самой высокой полке, потащила стул и достала напиток, налила в два стакана. Лектер сидел за столом, под ногами стояло мусорное ведро, а очистки прямиком летели вниз. Девчушка улыбнулась и поставила рядом на столе стеклянный стакан с соком, отпила немного из своего. Когда Ганнибал очистил от твёрдой кожуры, похожей на черепную коробку мозга человека, орехи, выпил прохладный напиток. Лектер всегда покупает продукты на рынках, изредка — в проверенных магазинах. Один из рынков находился в соседнем городе, куда психолог отправлялся раз в неделю за свежими продуктами: овощами, фруктами, специями, кухонными принадлежностями (если на них упадёт глаз). Яблоки, как всегда, были спелыми, но не приторно сладкими. Однако Лили, в свою очередь, любит другой сорт яблок — большие, зелёные, твёрдые и очень-очень кислые. Лицо второклашки иногда так сморщивается, что превращается в забавную гримасу, а горло приятно шипит от кислинки. Ганнибал знал, что Лили любит, помимо кислых яблок и щавеля, измельченные орехи, особенно грецкие. Он превращает их в сухую кашу и добавляет к каждому блюду как очень вкусное съедобное украшение, которое малютка использует в виде дополнительного привкуса к мясу. Ей очень нравится. Ганнибал относится к такому сочетанию нейтрально, почти безэмоционально, но, видя, как Лили наслаждается мясом и орехами, аппетит и настроение Лектера поднимаются всё выше и выше. — Что ещё интересного лежит в коробках, которые привезли тебе сегодня? — Можешь, принести несколько из коридора, мы посмотрим, что там, пока сердце запекается, — Лектер измельчал в ступе до кашеобразного состояния орехи, Лили улыбнулась детской, светлой улыбкой и побежала в коридор. Включив свет, она разглядывала коробки разной величины. Некоторые стояли друг на друге и составляли многоэтажные дома. Лили не хватало чёрного маркера, чтобы нарисовать окна, двери, шторки и людей, который высовываются, чтобы поболтать со своими соседями. На миг представив это, Лили улыбнулась шире и взяла одну коробку с последнего этажа трёхэтажного строения и почти сразу уронила чуть ли не себе на ногу — коробка была тяжелее, чем представляла девочка. «Кто вообще додумался поставить наверх тяжелую коробку?.. Она ведь может раздавить нижние!» — подумала Лили, после чего открыла упавшую картонную коробку. — Всё в порядке? — спросил Ганнибал, выйдя из помещения кухни. Он как раз закончил с орехами, полив получившуюся сухую кашу половиной чайной ложки воды, чтобы она образовалась в кусочки большего размера и выглядела эстетичнее на белоснежной посуде. Услышав грохот, Лектер вышел в коридор. — Да, прости, — ответила Лили, присев на колени, чтобы посмотреть сохранность груза внутри коробки. — Я случайно. Она оказалась тяжелее, чем я думала. — Не волнуйся. Эти коробки завезли сегодня, в них почти ничего ценного нет. — Почти… — слабо усмехнувшись словам дяди, Лили раскрыла коробку. В ней лежала фигура коричневого слона крупных размеров, примерно тридцать сантиметров в высоте и двадцать в ширине. На вид она казалась тяжелее, чем на самом деле была. Ганнибал заинтересованно подошёл и заглянул внутрь. — Это фигура индийского слона, я купил её в Индии. — Ты был в Индии? — любопытство не порок, Лили превосходно знала это и руководствовалась таким правилом, ведь большинство детей любопытны, а с возрастом это проходит. Её глазки хлопали в ожидании новой интересной истории от дяди. — Я много, где бывал. Индия не исключение. — А ты видел настоящих слонов? — Видел. — А они очень большие? Такие же, как на картинках в книжке? — Даже больше, — Ганнибал тепло улыбнулся задорной и безмятежной улыбкой, ведь ему всегда нравилось отвечать на вопросы маленькой племянницы. Он надеется, что она навсегда останется таковой. — В одной из коробок лежал альбомы с фотографиями, их немного. — А в какой коробке? — Придётся поискать, — произнес Лектер, вытащив из упавшей коробки слона и поставив на свободное место на полке в коридоре. Лили растерянно посмотрела на разные коробки. Со стороны это выглядело так, как будто девочка видела сквозь картонные стенки всё содержимое внутри, а глазки её бегали, потому что нигде альбомов не было. Девочка расторопно поднялась и прошла вдоль коридора, начав с самых дальних коробок. Одежда, записи в больших и толстых тетрадях, несколько старых, почти развалившихся, пыльных, пахнущих влагой, долгими годами существования и старой типографической краской, книг; ещё несколько сувениров из Индии, Европы, Монголии и Южной Америки. Ганнибал начал разбирать коробки. Складывал одежду на шкаф в прихожей, чтобы потом разобрать и отдать некоторые вещи в химчистку, уносил записи, когда Лили говорила о них. Коробки, которые пока не стоили его внимание, например, с некоторыми надоевшими скульптурками и фигурами, он уносил в кладовую, а некоторое вещицы вообще выбрасывал. В одной Лили нашла хирургические инструменты, дядя отнёс их в подвал. — Какая красивая! — сказала Лили, раскрыв через некоторое время ещё коробку и освободив фигурку от заточения старой, пожелтевшей газеты. Там лежала почти бесцветная, точнее, наполненная белыми, бледно-желтыми, кремовыми, телесными и бежевыми оттенками, фигурка грациозной балерины, нежно и профессионально раскинувшей тонкие руки в стороны, опустившей взгляд к одной из них. Её короткое, рельефное в разрезе платье, подобно ромашке, окутавшей Дюймовочку, идеально сидело на балерине. Её волосы прибраны в аккуратный пучок, а лицо спокойно дышит умиротворенностью, немного опечаленно опустив глаза. Застыть в одно мгновение прекрасного танца навечно для неё казалось невыносимым мучением, но за долгие годы балерина смогла смириться, хотя и иногда на её сердце находит тоска. Несколько мгновений молчания. Лили ожидала услышать ответ дяди сразу же. Ганнибал медленно и озадаченно вышел из гостиной, не сводя взгляд с фигурки в руках Лили. Он нанимал рабочих, (будучи уверенным, что никто из них не посмеет взять какую-нибудь вещь себе, Лектер был уважаемым человеком на прошлом месте жительства), которые из старой кладовой перенесут всё в коробках в грузовик. Разбирать раритетные и памятные вещи было некогда, его целью было — поскорее переехать поближе к племяннице, к той, которая не меняла его сущность по отношению к другим людям, нет, конечно же, но Лили развила некогда дремавшие чувства заботы, близости и нужности кому-то. Конечно, Миша нуждалась в своём старшем брате, но Лили нуждается в своём дяде по-другому, совсем иначе. Она хочет быть с ним настоящим, а Ганнибал хочет воспитать хорошего, в его понимании, человека, помочь ему развиться и достигнуть высот. Лектер подошёл ближе. Он прекрасно знал, что за вещица в руках у Лили. Много лет назад, когда Ганнибалу не было ещё и восемнадцати лет, он сбежал с Мишей из пансиона на фестиваль, который ежегодно проходил на окраине города перед днём рождения маленькой сестрёнки. Накопив деньги, выполняя множество разных поручений, Лектер превосходно знал, что купит сегодня какой-нибудь подарок. Им оказался красивая, тогда, до безумства белоснежная, как будто Снежная Королева сама танцевала балет, фигурка, которую держала Лили. — Я думал, она давно потеряна твоей мамой, — не понимая и не помня, как у него оказалась эта небольшая фигурка высотой около десяти или чуть больше, сантиметров. Он аккуратно взял её из ладоней племянницы. Улыбнувшись новой, живой улыбкой, Ганнибал разглядывал балерину под разными углами на свету. Нежно, кропотливо, заботливо держа, он отнёс её в свою комнату на втором этаже. Лили была очень рада, что вернула дяде некогда потерянную, дорогую для воспоминаний вещь. Она видела в его глазах нескрываемую радость и радовалась сама. Когда дядя ушёл, чтобы отложить балерину к другим памятным вещам, или поставить её на полку и после проверить ужин, Лили суетливо продолжила разбирать ту же коробку. И, как подсказывало чутьё девочки, она наконец нашла альбомы с фотографиями. Если быть точнее, один альбом и несколько фотографий, который лежали отдельно, в запечатанном сером конверте. Мисс Флинн сначала открыла конверт, который выглядел гораздо новее, чем альбом. Даты на обратной стороне каждой из фотокарточек указывают, что события происходили около семи-восьми лет назад. Всего лишь четыре фотографии, но такие яркие, как будто совсем новые, только-только из печати. Девчушка с любопытством села на пол, чтобы рассмотреть их получше. На одной из них градусник, или прибор, с помощью которого люди измеряют сахар, как подумала Лили, и он почему-то показывает две красные полоски. Она мерила сахар на медосмотре перед первым классом, но полоски были другие… Не обратив особого внимания, Лили отложила эту фотографию на пол, взяв вторую. На ней внезапно запечатлённый, приветливо улыбающийся и удивленный дядя Ганни держал в руках, в магазине детской одежды, среди вешалок с одеждой на небольших пластмассовых плечиках, розовую распашонку с цветными пунктирными цветочками, сердечками и бабочками. Лили догадалась, что эта одежда для неё… «Такая одежда маленькая… Неужели я была такой крошечной?» — подумала девочка, сладко зевнув после долго дня, принявшись рассматривать третью фотографию. Слабая, немного опечаленная, но счастливая улыбка вмиг образовалась на лице девочки, когда она увидела на фото дядю и маму. Миша лежала в больнице перед родами, ярко, лучезарно смеясь в тот момент, когда за кадром Клайд, который фотографировал, сказал что-то глупое, но по-своему весёлое. Ганнибал, конечно же, не смеялся, он лишь молча, с неким благоговением, блаженной, благожелательной и искренней улыбкой смотрел на младшую сестрёнку сияющими глазами, не отводя ни на секунду взгляд от своего самого близкого и дорого человека на тот момент. Девочка, увидев застывшую, но ни капли не потерявшей своей живости, улыбку, сама бесконтрольно улыбнулась. Она не заметила, как сзади подошёл дядя и пригляделся к фотографиям. — Она была очень красивой… Голос дяди тихо прозвучал над ухом Лили, от внезапности она немного дёрнулась. Ганнибал сел рядом с племяшкой, взяв в руки две другие фотографии. — Ты похожа на свою маму… — Ты и папа всегда это говорите, но ведь я совсем не такая, как она. — Внешне похожа, Лили. Это гены. Их влияние никто никогда не изменит. — А внутренне?.. Внутренне я похожа на тебя, да? — немного напряженный голос вырвался из Лили. Она смогла проконтролировать его, потому знала, какой ответ скажет дядя. — Чем-то да, чем-то нет. Ты ещё только растёшь, Лили. Уверен, ты будешь лучше меня. «Разве может быть кто-то лучше?..» — с невинной усмешкой на губах подумала она. Для неё дядя, в первую очередь, любящий, всё время защищающий и помогающий, дорогой человек, который делал для неё только добро. То, что он убивает людей — лишь небольшой секрет, «норма» для девочки, и это характеристика пропускается сквозь пальцы. Слова дяди Лили поняла немного не так, по-своему, а Ганнибал имел ввиду то, что его племянница будет твёрдой в своих убеждениях, сумеет избежать любого влияния других, слабых людей на жизнь, как когда-то допустил это он сам. На другой, последней фотографии Ганнибал держал в руках пелёнки с розовым атласным бантом, из которых виднелось небольшое округлое личико маленькой, совсем маленькой девочки. Лектер, конечно же, прекрасно помнил, что эту фотографию сделала Миша в день возвращения домой после родов. Сейчас Ганнибал смотрел на свою племянницу точно также, как тогда, с безмерной любовью. Девочка прижалась к груди дяди. Он обнял её, как будто оградил ото всех проблем и забот в этом мире, медленно гладил волосы и безмолвно улыбался, смотря на последнюю фотографию. Лектер положил всё обратно в конверт и убрал в альбом, чтобы не истощать эмоции, которые запечатлены навсегда. Он очень-очень редко доставал их, когда жил на старом месте, когда скучал по своей семье и не было возможности связаться, увидеть их. Если бы после смерти Миши Ганнибал ежедневно, ежечасно смотрел на её вечный смех, то не смог бы обратить внимание на ту, которая по-настоящему нуждается в нём. Лектер спрятал эти фотографии, чтобы, когда приходило время, свежим взглядом, новыми, неизгладимыми впечатлениями порадовать свою душу. Лили, ненадолго выпавшая из действительности, когда прижалась к дяде и утонула в своих мыслях, неловко и кротко протянула руку к конверту, преграждая путь дяде. — Зачем ты убираешь их обратно? — грустно спросила она. — Воспоминания нужно хранить и использовать только тогда, когда это правда необходимо, иначе от них не будет никакой пользы, ведь они окажутся обыденной реальностью и утратят свою ценность, — Лектер убрал конверт в кармашек внутренней стороны обложки альбома. Девочка, молча наблюдая за действиями дяди, перевела взгляд на его лицо. Оно было уставшим, но таким спокойным, ни один мускул не посмел потревожить тихую радость, которая властвовала над Ганнибалом в этот вечер. Размышления и молчание обоих прервал звонкий колокольчик, который оповестил об окончании часового таймера. Ужин был готов. Лили убрала альбом в коробку и последовала за дядей на кухню. Из открытой печи разнесся удивительный запах двух видов мяса и прекрасной, свежей зелени. Ганнибал убрал толстые нити. Они достаточно послужили, придав сердцу и бекону единую форму. Разрезал его на две половины, положил на тарелки, добавил Лили грецкий орех. Себе она налила тот же сок, а для дяди достала с верхней полки бутылку вина, по его просьбе, пока тот заливал противень горячей водой с моющим средством. Двое не на шутку нагуляли аппетит. Лили первой принялась за ужин, а Ганнибал, стараясь скрыть это, с удовольствием наблюдал, подняв свои зоркие глаза. Сначала девочка попробовала мясо. Ей не нужно было ничего говорить, чтобы порадовать дядю и оценить его мастерство — для этого хватало лишь искренней и медовой улыбки наслаждения на губах племянницы. — Это безумно вкусно, дядя, — она прекрасно знала, что дядя следит за её выражением лица, поэтому не могла не сказать своих настоящих чувств в словах, это выглядело бы надменно, как думала Лили. — Это наш с тобой труд, бусинка, — Лектер попробовал небольшой кусочек сердца без бекона. Оно было мягким, приятно пропитавшимся соком бекона и смеси из зелени, перца, соли и щепотки сахара. Кусочек мгновенно растаял во рту, распространив волну блаженства по вкусовым рецепторам. — Щавель хорошо вписался, — Ганнибала больше всего беспокоила эта кислая, бесконтрольная зелень, которая очень нравилась племяшке. Она с удовольствием улыбнулась и продолжила ужин, иногда смешивая мясо и орехи. Наконец, когда тарелки опустели уже поздней ночью, Лили обессиленно зевнула и поблагодарила дядю за насыщенный вечер. Он приготовил спальню, пока девочка умывалась, нашёл где-то в коробке с вещами из старого дома её пижаму, некогда забытую там. — Спокойной ночи, — произнёс Ганнибал, уложив малютку спать. Он нежно поцеловал её в лоб, медленно отстранился и улыбнулся. — Спокойной, — сказала девочка, немного поправив одеяло. Дядя положительно кивнул и вышел из комнаты, оставив дверь приоткрытой, чтобы свет из коридора успокаивал девочку, разгоняя темноту вокруг неё. У Лили очень чуткий сон, поэтому Ганнибал тоже отправился спать, чтобы не разбудить племянницу перед учебным днём, который должен был начаться через четыре с половиной часа.