Дикарка

      Они бродили по тёмным коридорам, туннелям, созданных ещё во время гражданской войны. Лили знала их, но не так хорошо, как думала и надеялась. Уилл тяжелел с каждым шагом.       Никто из офицеров не нашел пока входа в подвал. Пока.       Девушка прислонила Грэма к стене, села напротив него, дав обоим отдышаться.       – Лили… Прости…       – Ничего, Уилл. Каждый по молодости совершает такие необдуманные глупости, - произнесла та после довольно длительного перерыва. – Поднимайся.       – Нет. Я не про это. Я… Я рассказал Джеку. О вас. О тебе, - говорил тот, скользя вверх по стене.       – Ты рассказал Джеку обо мне? – девушка поймала в глазах мужчины согласие, нервно ухмыльнулась, подняв подбородок к потолку. – Ничего, - слукавила она. – Ничего страшного. Сейчас это не важно.       Они продолжили путь. Лили, поднявшись по лестнице к одному из выходов туннеля, приоткрыла люк. Несколько раз толкала его, люк так и не открылся. Они пошли к следующему.       Она не помнила, какой люк куда ведет – легкая, скрытая паника захлестнула рациональную часть мозга, оставив умиротворенной эмоциональную.       Наконец один из люков открылся. Лили спустилась и помогла поднять наверх Уиллу. Он перебирал ногами по лестнице, она ждала. Спустя время в коридоре послышался грохот, глухой шум. Подвал был найден. Она поднялась гораздо быстрее, чем Уильям, захлопнула выход на улицу.       Они были в лесу, примерно в сотне метрах от дороги, где стояли машины с яркими белоснежными фарами, освещающими дом.       – Пригнись, - прошептала она мужчине, положив ладонь на его тонкую клетчатую мокрую рубашку. Они аккуратно ступали по снегу. Кровь мужчина оставляла эстетичные красные размытые капли на белом фоне. Они шли около минуты, прячась за деревьями. Ветер раздувал волосы. Тёплые домашние носки насквозь промокли, тело покрылось мурашками от холодного, колкого ветра.       В один момент появился яркий свет, пробежавший по кронам деревьев. Их люк был раскрыт, отряд вышел на улицу.       – Ищите их!       Лили встала лицом к Уиллу, придерживая его к кроне дерева.       – Они близко, - прошептала та, краем глаза глядя на офицеров. – Чёёрт…       – Иди.       – Что?       – Беги, – Уильям промелькнул с другой стороны, выйдя на открытую территорию. Он поднял руки наверх и сделал несколько шагов в сторону «спасителей». – Меня зовут Уилл Грэм. Я из ФБР, работаю на агента Кроуфорда, - к нему приблизился мужчина, положив тяжелую ладонь на плечо и опустив на колени, в снег. Он сделал так, его осмотрели на наличие оружия. Лили, выжидая момента, выдохнула несколько раз холодный воздух, за которым последовали клубы пара, глубоко набрала дыхание и сорвалась с места глубоко в лес. Раздались крики, выстрелы. Бежать зигзагом, изредка прячась за деревьями.       Она была быстра.       Она не замечала ничего, машинально перебегала препятствия, камни, деревья.       Ни один зверь не попадался ей на встречу.       Лили бежала долго, грудь сковало цепью, лёгкие заболели, обдало жаром всю гортань.       Она бежала.       Бежала до тех самых пор, пока её не потеряли и пока не потерялась она.       На ходу Лили задыхалась. Обернувшись назад и проверив, что уже никакого света нет и в помине, она соскользнула в овраг. Нога скользнула через край, девушка всей массой тела повалилась вниз, упав на бок.       Глухое мычание из её груди было последним, что она услышала перед тем, как закрыть глаза. Болевой шок, очередной болевой шок за эти недели заставил Лили потерять сознание.       Земля была холодной, но снега не было. Ветер не попадал в этот овраг, напоминавший своими размерами и глубиной более разлом холма в земле.       Так она пролежала почти всю ночь.       Когда ещё солнце не давало о себе знать размывами на темном небе, она открыла глаза и огляделась. Так она пролежала долгое время, не в силах разглядеть что-либо.       Она не хотела вставать.       Она устала. Ей было больно.       В душе, теле – она уже не понимала, ей просто было больно.       Больно дышать, больно думать, больно двигаться.       Зимнее утро осветило разлом, прорвавшись сквозь ветви высоких елей. Лили поставила руки и сделала упор на них, приподняв корпус. Кости целы. Она смогла подняться на ноги, оглядеть стены, по которым после пыталась выбраться на протяжении часа. Мешал сломанный палец на левой руке, гипс. Ноги соскальзывали, порода ломалась, камни резали ноги при любом срыве с поверхности. У неё не получалось вскрыть гипс, каким бы острым камнем она не старалась делать это.       Она не сдавалась.       Уилл у полиции.       Она верила ему, но боялась того, что он будет против Ганнибала и Эби. Она боялась, что они найдут его. Уилл не даст Эби умереть, но вот доктору Лектеру… Его злость, обида вполне могли загубить здравый смысл. Как и боль, усталость губили мысли Лили, путая и без того замученное сознание.       Лили продолжила попытки подняться.       Спустя время в одиночестве, холоде и тишине злость и обида наполняли её душу.       – ПОМОГИТЕ! – хрипло, надрывно крикнула Лили, устремив глаза на небо. – ПОМОГИТЕ!!!       В ответ ничего.       Лектер, тяжело выдохнув, сжала кулаки и ударила несколько раз в стенку, на костяшках остались покраснения. Подождав какого-то чуда, отхода усталости и появления сил, она продолжила попытки выбраться.       Нет успеха.       Никакого.       Лишь карканье чёрного ворона, пролетевшего с ели на ель.       Она опечаленно села на землю.       В её душе зарождалось отчаяние.       Никогда не нужно поддаваться ему. Нужно сопротивляться отчаянию. Не потому, что уныние – один из смертных грехов, не потому, что человек был рожден для счастья, а потому, что отчаявшийся человек перестает быть Человеком. Ему не радостен свет, ему всё надоедает, он забывает всё хорошее, вспоминает лишь плохое. Если вся жизнь пропитана плохими воспоминаниями, то человек из отчаяния не сможет выбраться долгий период, закапывая себя всё глубже и глубже, в серость и существование.       Нужно идти вперед. Когда трудно. Когда тяжело. Нужно всегда идти вперед, даже если никто в тебя не верит. У тебя есть ты – кто же будет верить в тебя больше, чем ты сам?       Близкие, родные, вероятно. Но им доказать что-то очень просто, вот только доказать себе что-либо гораздо сложнее. Проходя через испытание, поборов отчаяние уныние – только так появляется твердый стержень в душе Человека, и ему навстречу открываются многие двери.       – Девочка! – раздался мужской голос сверху. Лили подняла голову. – Лови!       Упал конец верёвки. Она, более удивившись, чем испугавшись, поднялась и взяла верёвку.       – Привяжи себя и поднимайся, я за дерево зацепил, вытащу тебя!       Мисс Лектер выполнила это условие. Привязав на два узла верёвку к талии, она крикнула, что сделала всё, почувствовала сильное натяжение. Помогая ногами, та сумела выбраться.       Уткнувшись лицом в тонкий слой нетронутого снега, она расслабленно выдохнула. Мужчина возник в тот же миг, протягивая руку несчастной.       – Как это тебя так угораздило?.. – он помог подняться Лили. – Ты не поранилась?       Мужчина выглядел гораздо старше своего возраста – так подсказывало предчувствие. Он гладко выбрит, однако по порезам ясно – бреется он часто. По полноватому лицу Лили предположила, что мужчина, возможно, страдает от онкологии, потому набирает массу после долгой худобы. Её спаситель осмотрел голову – цела. Посмотрел на ноги, кровавые отпечатки на одежде, испугался, когда увидел горло.       – Господи, какой ужас… Поехали, я обработаю твою рану. Слава Богу, ты не порезалась глубже.       – И вправду повезло, - Лили последовала за ним к машине. – У вас есть лебёдка в машине? – удостоверившись, та продолжила. – Почему вы не вытащили меня с её помощью. Как вы вообще попали сюда? Рядом домов нет.       – Что ты, милочка! Вон мой дом! – он указал в сторону за машиной, в расстоянии трехстах метрах был забор. – Я ехал домой, услышал, как ты кричишь, поехал за веревкой. Если б я лебёдкой тебя поднял, то ты бы вся в крови были – проволочилась по камням в стене.       Он был дружелюбным и добрым, искренним и заботливым – просто хорошим человеком. Мисс Лектер, поняв свою невоспитанность и нетактичность, опустила голову и извинилась.       – Ничего страшного, милочка. Ничего! Ты напугана. Расскажи, - он сел в машину, девушка последовала его примеру. – Как тебя в яму то угораздило?       – Я бежала, меня напугали друзья. Мы недалеко живем. Где-то… Не знаю, в паре километрах...       – Здесь при каждом участке охотничья зона, как ты через забор перелезла?       – Забор? Не помню, - она поправила прядь волос. Машина развернулась и направилась в сторону дома. – Давно вы здесь живёте?       – Давненько, - он добродушно засмеялся, переключая скорость на ручнике. – А вы?       – Полгода, может быть, больше.       – Не пересекался с вашей компанией. Сколько вас там?       – Нас четверо. Моя подруга и…       – Ваши мальчики?       Лили устало посмеялась, прикрыв глаза.       – Почти... Как вас зовут?       – Педро. Называй меня Педро. А тебя как?       – Лили.       – Сколько тебе лет?       – Семнадцать.       – Совсем ребёнок! Вот тебя угораздило! А друзья твои где?       – Что вы делали вчера вечером?       – Что?       – Слишком много вопросов с вашей стороны, вам не кажется?       – Дерзкая… Молодая. У меня младшая дочка, чуть младше тебя, такая же. Одно слово скажи – она тебе двадцать-тридцать в ответ! Так всё разумно, логично… А признавать правоту и не хочется, - он мягко перевел взгляд на Лили. Когда они доехали до дома, мужчина вышел из машины и ответил на вопрос. – Уезжал я, за продуктами. Как будто знал, что будут гости.       Лили понимала, почему мужчина не слышал выстрелы. Напряжение спало с плеч. Она вошла в двухэтажный дом.       – Как у вас всё тут мило обустроено, - заметила девушка, подойдя к камину. Каждый камушек, казалось, был сделан с любовью. Лишь неприятный запах портил домашний уют.       – Спасибо. Я пойду чайник поставлю и аптечку со второго этажа принесу. Можешь пока что-нибудь захватить из холодильника.       – Вам спасибо, - она вышла в помещение, где раздался щелчок чайника. Её глаза пробежались по стенам – часы в форме морячка, рамки с фотографиями… – Сколько у вас детей? – выкрикнула Лили, рассматривая мужчину и двух молодых девушек на фото.       – Четверо! Две дочки, два сына. Один, к сожалению, совсем не ездит.       – А как вам тут одному? Не страшно? Живность же всякая… - Лили продолжала смотреть фотографии. Кое-что смутило. Ни на одной фотографии нет мужчины. Нашла фото с маленькими ребятками. – А внуки есть?       – Есть, конечно! – он спускался со второго этажа, неся в руках ящик. Мисс Лектер повесила фотографию обратно на стенку.       – Почему вас нет на фото?       – Не получаюсь на них. Один глаз на вас, другой на нас. На себя я и в зеркале могу наглядеться, а вот на ребятишек… Зимой почти не ездят…       Холодильник открыт. Лили протянула руку к коробке с пиццей, слабо в удивлении нахмурив брови. Неприятный запах снова коснулся кончика носа подростка.       – А как же уровень холестерина, Педро?       – Всё за жизнь нужно попробовать… Можешь взять, я не очень люблю грибы.       Лили вытащила кусок, закрыла холодильник, облокотившись на мойку. Незаметно повернув голову набок, Лили разглядела ещё одну фотографию сбоку на холодильнике. Хозяин дома этого не видел, потому что был занят бинтами. Очень знакомый запах становился всё более и более явным.       – Иди сюда. Я тебя перевяжу. Лили?       – Да, конечно, - произнесла та, припрятав в рукаве козырь. В той же руке был кусочек пиццы. Она села на стул рядом. – Как так получилось…       – Что?       – Что ни один ваш ребёнок, внук не похож на вас?       Она напрягла руку, готовая в любую секунду вытащить вилку.       – Ээх, милочка. Мало ты живешь на этом свете. Родитель не тот, кто родил, а тот, кто воспитал.       – Спасибо за пиццу, - она отложила кусок на тарелку. – Все дети не ваши?       – Не мои. Но они для меня родные… Я люблю их.       – Лжёте.       Она мягко усмехнулась, высокомерно приподняв подбородок. Отличать ложь от правды легко, когда ты занимаешься этим всю жизнь.       – Это не ваши дети.       Мужчина опустил голову, разглядывая что-то на полу. Девушка вытащила вилку и выставила её перед собой, отойдя на шаг.       – Это не ваш дом. И чувствуете… Тут пахнет чем-то? Трупом.       Мужчина вскочил со стула, впечатав девушку в стол. Вилка выпала из рук, мисс Лектер отбивалась ногами, пинала стулья, наступала ему на ноги.       – Не дёргайся, - вся «дедовская» доброта напрочь исчезла. Он прижал её лопатки к столу, воткнул нечто в шею. Иголка. Давление в артерии неприятно отдало в голову, Лили приложилась к тарелке. Продержав её в таком положении, Педро отпустил её. Лектер без сознания скатилась на пол.       Следующий вечер.       Подвальное помещение.       Довольно яркое помещение.       Она в середине комнаты.       Всё тело ноет, колет.       Она не может нормально пошевелиться. Понимает, что мешают ремни, которыми привязана к столу.       Неприязнь, зависть зарождались в её душе.       Она не сдавалась, не казалась слабой, потому гордо выкрикнула:       – Какой же человек, живущий в лесу, не имеет дичи в холодильнике и не любит грибы?       Спустя время отдернулась штора, из-за неё вышел Педро в медицинском халате. Позади него стоял большой производственный холодильник.       – Верно. Любитель грибов там, - он указал на тело внутри холодильника. – Поздоровайся с Лили, - серая рука появилась из-под белоснежного корпуса. Педро помахал рукой, после закрыл холодильник.       – Ты вообще кто такой?       – Новый хозяин дома. Не любитель грибов.       – Слишком театрально, Педро, не находишь?       – Твой дядя так же говорил, - его улыбка не сходила с лица. Мужчина ощущал силу, доминирование, не выпуская ни на мгновение его из рук.       – Вы знаете его? Что с ним?       – Пока – ничего. Скоро он будет здесь, чтобы помочь своей маленькой Лили.       – Вы на что-то обижены? Что между вами произошло?       – Как ты резко включила демократию…       – Дипломатию. Не путай.        – Куда же пропало уважение, милая? Мы на «ты» не переходили.       – Ты/вы угрожаете мне, я должна проявлять к тебе/вам уважение?       – С твоей стороны театральщина изощреннее.       – Зато она и выглядит реалистичнее. У вас она на низком уровне, потренироваться бы на курсах…       – Не думал, что анестезия настолько разматывает язык.       – Вколол анестезия? Уоу. Понятно… Вколол, чтоб привязать и поболтать? Чтобы ты не сделал, ты будешь мёртв, - последствия анестезии всегда сопровождаются странным эффектом: необдуманными поступками, словами. Она прошептала это сладко, растягивая каждую гласную, приподнявшись со стола. – М. Ё. Р. Т. В.       – Твоя мать была гораздо тише.       Ухмылка с лица Лили пропала. Она вгляделась в его спину, Педро сдерживал смех. Закатив глаза и повернувшись к подчиненной, он спросил:       – Не так уж и весело, да? Миша Лектер лежала на моём рабочем столе бесшумно. Ах да, точно. Она к тому моменту была мертва.       – Что? О чём вы?       – Ох… Уже на «вы»? – он продрогнул в улыбке, вытащив из-под стола наточенный секач. – Около одиннадцати лет назад умерла Миша Лектер. По моему приказу. Я опустошил её, расфасовал. Явился твой дядя. Думал, что соблаговолит поесть со мной, но увы. Он обманул меня.       – Ах ты тварь, - она отстранилась от стола на максимальное расстояние, её сдерживали лишь ремни. Она не обращала внимание на больную спину, ноющие ноги. Она прожигала его взглядом, пытаясь выпутать правую, целую руку.       – Что ты сказала? – Педро повернулся к ней лицом. В него полетел плевок и ожесточенный крик ненависти.       – Отпусти меня! Я тебя вскрою! Ооох, - в горячечном безумии говорила та. – Я буду делать это долго, медленно, мучительно. Ты пожалеешь, что вышел из тюрьмы!       – Тюрьмы? – он протер лицо от неприятной жидкости, смазал об кофту Лили. – Я десять лет прогнил в клетке твоего дяди, в вашем родном имении. Литва. Погода ужасная, климат отвратительный. Питание тоже. Чийо за это расплатилась позже.       – Что? Ты… Ты убил её?       – Нет. Запер в клетку, - он вытащил металлический сосуд, поставил его на стол. Лили наблюдала лишь за его руками, пока тот не приблизился своим лицом к её глазам. Он ехидно усмехнулся. – Конечно, я убил её.       – Убьёшь и меня?       – Верно. Я держу своё слово. Я пообещал твоему дяде, что он увидит, как ты умрешь. Если он вообще найдёт тебя. Я отключил твой телефон пока что. Когда придет время, получишь его обратно. Возможно, если у тебя останутся руки.       – Из нас двоих живым останется только один.       – Знаю я о вашем «перевесе» в лице девчушки, Ганнибала и собачника. Я всё про тебя знаю. Про каждый твой шаг в последний год. Я даже помогал. Когда ты сожгла палатку с друзьями, я вовремя потушил, чтобы горевший лес не привлек внимания. Я был рядом. Я смотрел за тобой. На речке, когда вы рыбачили. Я вывел куклу Билла на твой дом, пока ты была в нем одна. Был вариант, что я получу тебя тогда. Я указал его сестре, где офис твоего дяди. Я всегда был рядом…       – Почему не взял раньше?       – Не хотел. Приятно смотреть на тебя сейчас, побитую. Конечно, побитой я видел тебя и тогда, в лесу, привязанной к кроватной решетке, но ты не выглядела преданной, уставшей, отчаявшейся.       Он взял секач и подошёл поближе, приложив холодное лезвие к коже.       Лили не двигалась. Смотрела лишь на его злосчастное, противное лицо. Привело в чувство лишь ощущение горячей жидкости, стекавшей по ноге. Это была кровь. Он провел кончиком рубила от пальца на ноге до коленной чашечки.       Продолжил двигаться вверх, разрывая одежду. Лили недовольно, тихо промычала в нос.       – Не переживай. Это только начало.       Она дрожала, зажмуривая глаза. Лицо Педро было то с одной стороны, то с другой. Сердце безумно колотилось, от этого было тяжело дышать. Боль в груди усиливалась с каждым всхлипом, вскриком.       Спустя время, когда она потеряла достаточное количество крови, а в горле пересохло, больше всего она хотела не освобождения, а глоточек воды. Голова кружилась. Тошнотворный комок подкатывал к горлу вновь и вновь, не давай спокойно вздохнуть. Ремни слишком натерли кожу, появились покраснения, зарождались язвы.       Горло хрипело.       Слёзы сушили глаза, ухудшая состояние Лили.       Время текло незаметно для обоих. Девушка не знала, что сейчас – день, или ночь, или новый день.       Педро снимал верхние слои кожи. Когда ему надоедало иметь дело с ней, переходил к волосам и выдергивал по пряди, уменьшая и увеличивая количество волосков.       За несколько суток он испортил её волосы, оставив на четверть лысой. Другую часть спалил зажигалкой. Использовав пассатижи, он вытаскивал ей ногти. Один за другим.       На ногах было больнее всего – последствия кровоизлияния от обморожения усугубили ситуацию. Каждый синеватый ноготь сопровождался слезами, криками, конвульсиями.       Лили в свободную секунду всеми силами пыталась отвлечься, сосредотачивалась на чём-то хорошем, но очередные побои, пытки возвращали её в реальность.       Он отвечал ей, мстил ей за потерянные годы. За издевательства, пережитые в имении семьи Лектер.       На третьи сутки Лили была лишена двух мудрых зубов, выдернутых теми же пассатижами. Он развлекался с ней ночами, днями беспрерывно. На третью, четвёртую ночь ему стало скучно. Он хотел выспаться как следует, потому вспомнил один старый способ, который не давал жертве уснуть даже тогда, когда палача не было рядом.       Пока Лили пыталась связать нити рассудка, он прикрепил над её головой умывальник, до краёв наполненный водой. С помощью огромного количества слоёв скотча Педро, обмотал его вокруг стола, зафиксировал шею грязную, окровавленную девушку.       Припустив пальцем воду, Педро следил, как вереница капель падает ей на лоб. Лили раскрыла покрасневшие глаза.       – Доброе утро, солнышко, - мягко произнес тот, пододвинув крышку, которая преградила скорость капель. Теперь каждая падала примерно раз в две секунды. Мисс Лектер, устремившая взгляд на мужчину, одарила его глухим кашлем, пытаясь что-то выдавить из себя. – Чтобы ты не говорила и не думала, я скажу тебе кое-что очень-очень мудрое, –он приблизился к её лицу. Запах горького алкоголя изо рта заставили Лили сморщить нос, немного отвернуться, насколько это позволял сделать скотч. Она зажмурила глаза. Он произносил каждое слово сладко, наслаждаясь положением, силой и страданиями, ничтожностью девушки. – За всё человек платит сам. Ты платишь и за себя, и за дядю. В этом слабость семьи, которой ты так грозилась мне…       Сухими пальцами тыльной стороной руки он провел по её впавшей щеке, провел по горлу ноготками и вышел из помещения, выключив свет.       Капли продолжали падать.       «Всего лишь вода. Игнорируй. Уйди отсюда. Тебе нужно уйти. Представь что-нибудь. Ну! Давай же! ДАВАЙ!» - её голова взрывалась. Капли мешали сосредоточиться, никакая из картин в голове не появлялась. Попытки уснуть так же провалились крахом.       Кап.             Кап.                   Кап.                         Кап.                               Кап.                               Кап.                                     Кап.                                           Кап.                         Кап.                                                 Кап.                                                 Кап.             Кап.                         Кап.                                           Кап.                   Кап.                                     Кап.       Так всю ночь напролет.       Бессонную ночь.       Очень везло, если прохладная капля упадет к иссохшим, окровавленным, разбитым губам.       «Платит сам… Настал черед платить…»       Она не знала, который час, не видела солнца уже несколько дней. Надежда постепенно угасала в душе. Из-за той ночи у неё очень сильно разболелась голова, поднялась температура. Педро вернулся на пятый день, четвертое утро в прекрасном расположении духа.       – Как спалось?       – Пошёл к чёрту, - сухо крехтела она, пытаясь отвернуть голову в сторону, но намертво державший шею скотч не давал этому произойти.       – Раньше считал чёртом твоего дядю…       – Он найдёт меня.       – Неужели? – он взял со стола, который находился лишь в полуметре от Лили, её телефон и игриво повертел рядом с её носом. – Без этой вещицы не найдёт.       – Найдёт. Он вскроет череп. Он сделает это, ты молить будешь смерти. Больно, - её речь путалась, язык не хотел подниматься, и каждое слово – очередная мука.       – Что, что, что, я не расслышал? – он постучал рядом с ухом, отвёл в сторону умывальник и навис над девушкой. Чмокнув губами и закатив глаза, он ребячески произнёс. – Мне скучно. Ты надоела…       – Псих.       – А ты кто?       – Идиот.       – Что?       – Скотина. Ненавижу тебя. Ты сдохнешь. Ты будешь гореть. Гореть здесь, в аду. Ты пожалеешь, что мой дядя не убил тебя тогда, тварь.       – Кому-то необходимо помыть рот с мылом, - он отвернулся от Лили, наклонившись над другим столом. – К тому же: жалеть здесь будешь только ты.       Он поднял руку со сверкающим секачом и, размахнувшись, с силой опустил к правой ступне. Лили залилась громким, пронзающим криком, которое позволяло её охрипшее горло. Она приподнялась со стола в болевых конвульсиях, но клейкая лента душила и заставляла опуститься обратно. Струя крови пропитала стол, два целых пальца на ноге и несколько кусочков двух других валялись в собственной крови. Педро взял их, положил в трехлитровую банку.       Лили жалобно ныла, уткнувшись затылком в стол. Кровь со временем остановилась, раздался ещё один удар, расколовший поверхность стола. Днём мисс Лектер лишилась стопы. С каждым разом, с каждой каплей крови она чувствовала, как умирала.       – Эй, эй. Это ещё не конец. Самое сладкое напоследок, - он стучал по её щекам, после чего оставил в одиночестве. Лили уснула или потеряла сознание – увы, но этого она не помнила. Она провалилась в небытие. Снова. В следующий раз, когда она открыла глаза, прищурила их от яркого света. Спустя мгновение до неё дошёл громкий, оглушающий и непрекращающийся скрежет. Она приоткрыла глаза, опустив взгляд к своему телу.       Лили не знала этого – она потеряла сознание на сутки. За это время Педро успел соскучиться. Ей нужны были силы, чтобы продолжать кричать. Ему нравилось, когда она вопит, кричит, издевается и ненавидит. Он получал от этого удовольствие.       Лили поменялась местами. Она ослабла, отчаяние поглощало и эмоции, и рассудок, но надежда всё так же теплилась в душе.       Недолго. До того момента, пока подросток не почувствовала, как её ткань разрывается пополам. За кожей последовали мышцы, за ними нервные окончания, связки, пока что-то не врезалось в кость.       Педро начал дробить её. Он ждал момента, пока Лили вернется в сознание. Он глуп, не подумал, что от болевого шока она может умереть, и его сладкий план мести провалится, однако обоим повезло.       Девушка, увидев массу своей крови, почувствовав раздирающую на части боль вновь потеряла сознание. Педро был расстроен, что даже не смог прислушаться к её крику, но он продолжил работать, оставив Лили в таком состоянии. Её губы были в сумасшедшей ухмылке, выдавая всю боль, которую она испытывала.       Прошла неделя.       Педро зашил ногу после ампутации, Лили не приходила в сознание.       Бедро девушки было запечено с пряными травами. Приятнейший аромат распространился по дому, мужчина, начинавший свой путь кулинара, был очень доволен видом еды, запахом, и, главное, вкусом. Он получил истинное наслаждение, которого, казалось, никогда за свою жизнь не получал.       Лили очнулась в темноте.       Мертва?       В перепутье?       Чистилище?       В аду?..       Горло продолжал душить скотч. Она ощущала себя под прессом: кровоток в теле нарушен, каждая клетка её тела не двигалась долгое время. Первым источником боли оказалась спина, особенно крестец – Лили чувствовала, что с ним что-то не так. Он онемел полностью.       Она услышала шум с первого этажа. Снова и снова.       Глаза к темноте не привыкли. Сверху раздались крики. Крики одного человека. Это был Педро.       Спустя несколько минут хлопнула дверь в подвал, луч фонаря осветил лестницу. Поспешные шаги прерывали расстояние. Свет ослепил девушку, она зажмурила глаза.       – О, Господи, - голос в темноте дрогнул. Это был Уильям. Он, зажав фонарик между губ, взял из кармана ключи от машины, разрезал скотч на горле Лили. Стало легче дышать. – Она здесь!       Последовали ещё шуршания, шаги. В подвале нашелся выключатель, загорелся свет. Лили зажмурила глаза, она не могла сказать ни слова. Ганнибал Лектер остановился в метре от стола. Он должен был подойти. Он делал шаги через силу, борясь с желанием упасть к ней. С помощью секача, которым разрубили стопу девушки, они убрали ремни. На запястьях кровавые язвы, стёршиеся в гольное мясо.       Ганнибал поднял на руки племянницу. Она молчала. Увидев, что произошло с её ногой, завопила болевшим горлом. Фантомная боль мгновенно окатила тело, до этого мгновения она думала, что нога осталась при ней. Каждый вздох сопровождался приступом паники, подобно астме. Доктор Лектер, придерживая её волосы, атрофированную шею, поднимался по лестнице. Грэм открыл им дверь на улицу. Ганнибал сел на заднее сидение, положив голову Лили к себе, придерживая её руками и не давая упасть.       Она, подняв на него бледные, почти бесцветные глаза, вздохнула и расслабилась, попытавшись расслабить спину.       Был это он? Галлюцинации? Сон? Ей было всё равно. Она в любом случае почувствовала себя в безопасности и спокойно закрыла глаза.       – Она дышит? – спросил Уилл, державший путь к их временному ночлегу.       – Дышит, - прошептал Ганнибал, не прекращая поглаживать её сухие, пропитанные кровью волосы.       Лили расположили на кровати в мотеле. Доктор Лектер перешил ампутированную конечность, удалив лишнюю часть кости. Помимо этого он осмотрел племянницу и увидел пролежень, который перешел вторую стадию на крестце из-за долгого неизменного положения тела. Ганнибал обработал пораженный участок кожи, наложил повязку. Лили и доктор Лектер помыли её волосы, тело. Грэм нашёл коляску для Лили. Забронировали частный самолёт. Четверо исчезли из страны.       Девушка очнулась в полете, наконец вздохнув полной грудью. На её восстановление уйдёт долго времени. Первым, кого она увидела, был дядя. Он сидел напротив, попивая красное вино. Казалось, морщинок на его лице за эту неделю появилось в разы больше, чем когда-либо. У него мог вполне случиться сердечный приступ, если бы не врожденная тягота к хладнокровию, самоконтролю, поддержка семьи в виде Эби и Уилла. За эти дни он понял, насколько они важны ему, насколько им важна Лили.       Она слегка наклонила голову вбок, приглядевшись к его сухим глазам. Он плакал.       Ответный зрительный контакт заставил девушку улыбнуться.       – Бусинка, - волнуясь, произнес тот, поставив бокал на подлокотник и приблизившись лицом к маленькой девочке, поднявшись с кресла, – Как ты чувствуешь себя?       – Немного неполноценно, - Лили посмеялась над своей глупой, но такой привычной и родной для Ганнибала шуткой. Оглядев потерянную конечность, мисс Лектер ответила на объятия дяди. – Что случилось?       – Не волнуйся. Всё хорошо.       – Педро мертв? Где Эбигейл? Где Уилл?       – Спят, - он лёгким движением руки указал за спину Лили. Она, развернувшись, на мгновение зажмурилась от боли в шее, увидела родные, умиротворенные лица спящих и кротко улыбнулась. Ганнибал, чувствуя, как его сердцу становится лучше и лучше, перебирал пальцами прядь уцелевших, нетронутых волос. Он улыбнулся. Лили, наблюдая за каждым сантиметром его лица, хмыкнула, опустив голову. – Что случилось? – доктор Лектер мягко приподнял подбородок девушки. Из её глаз стекали слёзы. Мужчина незаметно нажал кнопку вызова стюардессы и вытер слёзы, поцеловав племянницу в лоб. – Не плачь. Всё хорошо… Все целы…       – Прости меня…       – За что? Все живы и здоровы.       – Я… Я решила испытать тебя, играть с тобой...       – Когда?       – Тогда, в доме. Мне пришлось… Я не могла допустить, чтобы они умерли.       – Ничего, Лили, не переживай. Это лишь мелочи… мелочи наших жизней. Главное, что ты жива. Всё будет хорошо.       Пришла миловидная девушка.       – Негазированную воду, две бутылки, сушеные фрукты, порцию риса с рыбой и… у вас есть орехи?       – Да, конечно.       – Упаковку грецких орехов.       Лили с теплотой в душе улыбнулась, сдерживая слёзы. Это её любимые орехи… Это – одно из самых лучших дополнений, о котором дядя никогда не забывает. Эта забота грела сердце, но убить отчаяние и уныние, уже успевших захлестнуть девушку, не могла.       Она, по указу дяди, принялась восстанавливать силы.       Посадка. Передача груза. Пассажиры могли выйти.       Ганнибал вёл её коляску, пока Уилл и Эби несли ручную кладь. Их ждала большая машина.       На улице тепло, оно грело тело Лили, замерзшее за несколько недель. Снега не было.       Спустя три часа в дороге они прибыли в новый дом. Солнце село за горизонт.       Солёная вода шумела в двадцати метрах от дома, влажный, проникающий повсюду воздух расслаблял каждую клеточку организма. Вечерний прохладный успокаивал, усыплял. Вещей было немного, с переноской справились Ганнибал и Уильям. Эбигейл, заботясь об удобстве девушки, аккуратно вела коляску, объезжая каждую неровность асфальта, деревянных досочек.       Время пролетало мимо Лили. Всё, казалось, устаканилось, вот они – дядя, она, Уилл и Эби вместе, живы, общаются, улыбаются, любят друг друга. Они – одна семья.       Но сейчас… Сейчас Лили ничего не хотела. В голове был вакуум боли, душевного раздрая, непонимания. Она со стороны, сидя в коляске, укрытой клетчатым пледом с ворсинками по краям, наблюдала за приготовлением ужина. Гул в ушах заглушал смех, Лили молчала. Взглянув мельком на пол, она просунула руку в коробку, спрятав очередной козырь в рукав.       – Простите, мне нужно подышать воздухом, - сказала девушка, наиграно до безобразия улыбнувшись. Подобная фальшь удивила и заставила вновь волноваться близких Лили. Она раскрыла дверь и, привыкая к коляске, неловко крутила колеса, спускаясь к морю по деревянному мостику.       Лили разложила на песок, прямо к границе мокрого и сухого, плед, оперлась на коляску, углубив колеса в песчинки, устроилась, вытянула левую ногу, оставшуюся без ступни, к прохладному ветерку. Она не могла полностью расправить плечи – спина всё ещё не привыкла к подобной свободе. Пролежень давил и ныл, но дядя сказал, что беспокоиться не о чем.       Желтовато-белая луна, поднявшаяся над морем, отражалась в воде. Блики. Легкий свист ветра. Прохлада. Запах соли и шум моря – вот давняя сбывшаяся мечта Лили. Она ни на что не отвлекалась, погрузившись в природу морской обители.       – Я подсяду?       Это был Уилл. Лили расправила свернувшийся из-за ветра кусок ткани пледа и пригласила мужчину сесть рядом. Он ничего не говорил, проследил за взглядом девушки к морю и так же обратился к нему.       – Красиво. Всегда мечтала жить рядом с морем. Здесь так тихо… Спокойно… Чувствуешь себя иначе…       – В безопасности?       – В безопасности я нахожусь с тобой, дядей и Эби где угодно. Здесь – другое. Здесь – мой дворец. Вечный баланс ветра и воды. Я тут спокойна…       – Как ты себя чувствуешь?       – Спокойна.       Поймав на себе взгляд Уилла, она улыбнулась, тихо посмеявшись.       – Я? Я ничего не чувствую. Спокойствие – это пустота. Я в ней растворяюсь с каждой минутой.       – Ты устала… Столько перетерпела…       – Сколько? – её голос жалобно дрогнул, она обратила свой взгляд к нему. – Перетерпела жизнь для того, чтобы получить семью… Но теперь… Мне не нужно ничего. Я хочу спокойствия.       – Пустоты? – поправил мистер Грэм.       – Разницы нет.       Лили придерживала холодное лезвие ножа, который вытащила из коробки на кухне. Этот нож, тот самый, с гравировкой, который она подарила дяде на его день рождения. Это лезвие держало трезвым её рассудок. Мисс Лектер молчала, глядя на морскую гладь.       – Есть. В спокойствии есть семья, в пустоте нет ничего. Не позволяй временным эмоциям совершать глупости.       – Я рада, что ты понял это.       Грэм заботливо перевел взгляд на девушку.       – Я понял это. Уже поплатился за ту ошибку. Агент Кроуфорд умер от моих рук три дня назад, - Лили незаметно усмехнулась, понурив голову. – Ты тоже поплатилась.       – Верно, - она посмеялась в ответ на такую колкую правду. Уильям прав, она поплатилась и за себя, и за дядю. – Может быть, я больше не хочу платить?       – Мы теперь семья. То, что произойдет с одним, произойдёт с остальными. Ганнибал дорожит тобой больше всего на свете.       – Я знаю, - девушка мягко улыбнулась, переведя взгляд на вьющиеся от бриза кудри Уилла. Положив голову на его плечо, Лили слегка поёжилась. – Я сдалась… Ты видишь меня? Посмотри на меня, Уилл, - она держала контроль над собой, говорила до безумия тихо, почти неслышно. – Что я могу? Я инвалид. Ничтожество. Я даже встать не могу самостоятельно.       – Не говори так. Мы совсем разберемся. Найдём два протеза, ты научишься ходить. Всё будет хорошо…       Лили не заметила, как порезала верхний слой кожи. От вены её разделял считанный сантиметр. Она выдала себя, жалобно хныкнув. Уилл взял её лицо в руки, заметив несколько бедных слезинок, взволнованно убрал прядь волос за её ухо.       – Не бойся, прошу тебя. Мы пройдём через это. Мы пройдём через всё вместе. Мы будем рядом с тобой, помогать, защищать. Мы будем поддерживать тебя. Я. Я буду поддерживать тебя.       Мисс Лектер отстранилась и взглянула в его голубые, такие добрые, живые и ласковые глаза. Уголок губ дрогнул в волнении.       – Ты обещаешь мне? Обещай мне, Уилл.       Эти мгновения могли стать последними для Лили.       Она решила сыграть с судьбой в очередную игру.       Всё зависело лишь от ответа Уильяма Грэма.        –Я обещаю. Я обещаю, что буду рядом, буду поддерживать тебя всегда, чтобы не случилось. Всегда.       – Это очень долго…       Он вновь выделил последнее слово, как будто зная, что от него зависит очень много.       Лили, ни на секунду не отводя взгляд, смотрела одновременно в его душу, видела его искренность и любовь, и глаза, не смевшие лгать в такой важный момент.       Лили доверилась ему.       Груз волнения упал с плеч. Девушка тяжело выдохнула и ловким движением выкинула из рукава кофты нож с гравировкой

«Всегда с тобой. Лили…».

      Он врезался в песок. Повернувшись к удивленному другу, брату, семье, она невинно улыбнулась и тихо произнесла:       – Я верю тебе…

      Лили вложила в эти слова всю душу и силы, которые остались после мучений. Её голова упала на плечо Уилла. Оба бесшумно, боясь потревожить морскую идиллию, наблюдали за таинствами природы, которым были нипочем ни смерть, ни боль, ни радость, ни страдания. Они стали частью тишины, частью моря, ветра...       Эта обитель, обитель успокоения, была очередной ступенью...

Новым началом для этой семьи...

Новым началом для Лили...

Конец.