Спящий

Это было похоже на боевик, внезапно ставший реальностью. Едва ли у Юли получилось бы отыскать слова, чтобы описать то, что им с Артемом довелось пережить. Почти сразу они выбрались на крышу, оставив включенным свет во всех комнатах. Артем, который никогда не видел такой Москвы, был поражен, но лишь на мгновение задержался, рассматривая великолепие огней огромного города. Где-то вдалеке были слышны сирены ни то полицейских машин, ни то скорой помощи. Почему-то Лебедева была уверена, что спешат именно за ними. Однако, когда они выбрались из последнего подъезда, Артем бодро обходил двор за двором, пока, по одним только ему понятным приметам, и, наконец, почти под самым носом патрульной машины они оба нырнули в подвал пятиэтажки, чудом выжившей в этом районе. Артем пожаловался, что замок совсем проржавел, но в данном случае это было лишь на руку. Ржавая скоба заскрежетала и поддалась натиску, Ткачев рванул в сторону дверь, взял Юлю за руку и уже вместе они спустились по лестнице, крошащейся под ногами. В подвале было очень темно, пахло сыростью и затхлостью помещения, в которое очень давно не заходили. Мозг Юли рисовал полчища крыс, что стремятся разорвать всех тех, кто ступает на запретную территорию во внеурочный час. Однако испугаться девушка не успела, Артем нашарил на стене какую-то ручку, повернул несколько раз, где-то что-то щелкнуло и, в уходящем под землю длинном коридоре, возник тусклый красноватый свет. Лампочки горели через одну, было сложно поверить, что под обычный жилым домом мог поместиться такой длинный коридор. Чтобы хоть как-то прийти в себя, Юля спросила: – Как ты вообще попал в эту капсулу времени? Что произошло? – Это долгая история… – Артем хотел отмахнуться, но, видимо, что-то заставило его поступить иначе. – Я не буду вдаваться в подробности операции, но мы должны были проснуться в 1990 году. Максимум ресурс капсулы по инженерным расчетам мог поддерживать жизнь спящего до 1995 года. Я так думал. Вернее, нам так говорили. По прогнозам аналитического цента «Меридиан» выходило, что решающие события развернутся в этой временной точке. С 1990 по 1995 год. Всех деталей операции я не знал, но моя часть заключалась в огневой поддержке подразделения. Насколько я понимаю, оно уничтожено. – А как ты должен был… ну типа поддержать их? – Сейчас узнаешь. Артем улыбнулся. В тусклых красных отсветах его улыбка выглядела заговорческой. *** – Вы же понимаете, что об этой технологии никто не должен узнать? – Так точно! – Это на самый крайний случай! Секретное подразделение им. Матросова в полном составе спустилось на минус пятый этаж, чтобы, наконец, приступить к испытаниям новой пилотируемой боевой машины ЭВА-1. Не без помощи Ткачева и его подчиненных НИИ удалось добыть чертежи английских ракетных двигателей и теперь, переработанные и улучшенные, они были положены в основу работы ЭВА-1. – Вы не можете себе представить, какую энергию в себе несет водородный синтез! Водородная бомба – игрушка по сравнению с возможностями, которые открываются перед нами! Но не все так просто, товарищи. Не всем мы можем доверять и делиться открытиями. Только вы – прошедшие все испытания и проверки – допущены сегодня до испытаний нашей новой боевой техники. Перед руководством НИИ стояли несколько крепких парней: Чкалов, Осин, Туманов и Ткачев. Официально они уже считались погибшими, иначе поступить не представлялось возможным. Слишком многое было поставлено на карту. То, что увидел Артем перед собой, невозможно было описать. Настолько фантастическим казался представленный аппарат, и сложно было понять, каким образом добытые чертежи двигателей были положены в основу этого необыкновенного не то скафандра, не то робота. Больше всего ЭВА-1 напоминала пришельца. Нечто подобное Ткачев представлял себе, когда читал фантастические рассказы о далёких мирах, ведь в деталях боевой машины, или вернее, индивидуального модуля, отсутствовали привычные стыки, сочленения и переходы. Нигде не было заметно ни одной поршневой группы, а внутри ни один транзистор, лампа или микросхема не мешали движениям. Вместо этого сотни небольших игл передавали сигналы непосредственно в мозг. – Как это работает? – затаив дыхание, спросил Артем. – Водород, медь и морская вода, если очень коротко. Было видно, что руководитель проекта гордится своим детищем и готов рассказывать о нём снова и снова всем, кто попросит, но соображения секретности не позволяют в полной мере насладиться триумфом. Тренировки подразделения начались почти сразу, несмотря на то ЭВА-1 был довольно сложен в управлении, потому что задействовал не только привычные электрические цепи, но и организм пилота, равно, как и его сознание. Однако результаты превосходили самые смелые ожидания, ведь технология была безопасной. До Ткачева доходили слухи, что Курчатовский институт предлагал портативные ядерные реакторы в качестве элементов питания для проекта ЭВА, но их испытания были сочтены опасными и даже в космической программе эта разработка не нашла своего применения. Но теперь Артем видел, насколько реакторы были прошлым веком и насколько высокотехнологичными аппаратами управляют они теперь. Проблема с ЭВА-1 заключалась лишь в том, что стандартные комплекты вооружения не подходили под характеристики нового изделия. Невозможно было произвести интеграцию привычного тяжелого вооружения, требовалось разработать что-то совершенно новое, что-то такого же класса, как и сама ЭВА-1. На первых порах же высокотехнологичный костюм, или индивидуальная боевая машина, оставалась очень дорогими рыцарскими доспехами, надежно защищающими пилота от воздействия любого фактора окружающей среды, но совершенно не пригодными для ведения боя. Кажется, Туманов первым высказал идею об использовании плазменных резаков в качестве вооружения для ЭВА-1, после подключились инженеры, разрабатывающие лазерное оружие. Ничего толкового так и не вышло, разве что сенсоры стали чувствительны настолько, что могли распознать муравья, а так же изделие получило систему самовосстановления, поскольку двигатели разогнали до предельных мощностей, и теперь энергия расщепления атомов водорода трансформировалась в материю**. *** Артем понимал, что за столько лет лаборатория могла быть уничтожена, что от опытных образцов, возможно, ничего не осталось, но он чувствовал, что с человеком, который пытался его защитить может произойти огромная несправедливость. Пожалуй, больше всего на свете Ткачев ненавидел именно её. Да, он был одним из самых надежных исполнителей. Его ценило руководство и всегда приводило в пример. Ткачев успел поработать во многих капиталистических странах и, в отличие от многих своих сослуживцев, так и не понял, почему ради материальных благ можно изменить свои идеалы и убеждения. Он видел не только изобилие на полках магазинов, но и такую же цензуру на многие издания и авторов в США. Его пытались убедить в том, что Америка не нуждается в социалистической литературе, но Артем усмехался и спрашивал экскурсовода: «Разве вы боитесь? Разве не было бы справедливо показать, в чем вы лучше Советского Союза?». Тот не нашел подходящего ответа, предпочитая шутку. Читая газеты на английском, Артем лишь уверился в том, что по ту сторону океана почти все решается количеством денег и связей, а не от этого ли СССР пытался увести и себя, и весь мир? Но получилось ли? Если бы получилось, определенно не было бы создано особое подразделение, он не проспал бы столько лет, не опоздал бы так безнадежно… Они с Лебедевой спускались все ниже. Воздух становился прохладнее. Юля давно сбилась со счета, сколько дверей они миновали, и уж точно не сумела бы повторить всех манипуляций, которые совершал с рычажками и кнопками Артем. Кое-где автоматика не сработала. Генераторы давно вышли из строя, а еще тянувших свою лямку, хватало лишь на аварийное освещение. Ткачев не был уверен, что Спецхран уцелел, что его не растащили нечистые на руку партийные функционеры, и когда они подошли к последней двери, больше напоминающей сейф, Ткачев замедлился. Он оглянулся через плечо, Юля едва не врезалась ему в спину, но он снова улыбнулся, обескуражив девушку. И, откашлявшись, произнес: – Не знаю, что мы сейчас увидим, но это конечная цель пути. Если нам сейчас повезет, то мы вытащим твоего отца из застенка, и, возможно, у нас даже будут помощники. Но предсказанию Артема не суждено было сбыться. Лаборатория, скрывающаяся за огромной толстой дверью, находилась в упадке. Ее либо не нашли, либо не сумели открыть, поскольку только Ткачев знал в какой последовательности нужно нажимать на рычаги, чтобы гидравлика сработала и многотонная махина гермодвери отъехала в сторону. Однако несмотря на все это, стоявшие здесь капсулы и другие приборы жизнеобеспечения, а также вентиляция и резервное освещение были обесточены, и пока Ткачев не оживил один из генераторов им пришлось пробираться едва не наощупь, среди пыльных ламп мигающего красноватого света. Артем не стал подходить к криокамерам, понимая, что ребята не дождались своего часа и были мертвы. Юля старалась следовать за Ткачевым. Всё здесь казалось ей опасным и чужеродным. Ей было страшно хоть на шаг отстать от Артема, и только его уверенный голос давал ей надежду на то, что они справятся. – Сейчас запустим механизм. Мне понадобится твоя помощь, учитывая, что ты давно владеешь компьютером, не думаю, чтобы у тебя возникли какие-то трудности. – В смысле? Артем! Это не одно и то же! – Я видел, как ты управляешься с поиском информации, наверняка и машину водить умеешь. – Да… но… – Подожди минуточку. Что-то заскрежетало, медленно сдвинулось с мертвой точки, потащило за собой шестеренки. Несмотря на то, что когда-то они были хорошо смазаны – время взяло своё. Но когда задвижки встали в пазы, Лебедева забыла, как нужно дышать. Ведь теперь, подсвеченные снизу оранжевым, перед ними красовались футуристические приспособления. Экзоскелет и нечто смутно напоминающее мотоцикл. Словно сошедшие с экрана компьютерной игры, они тускло отсвечивали нездешним блеском и вызывали ужас и интерес. – Это что такое? – севшим голосом спросила девушка. – Это инопланетное? – Нет, конечно, – улыбнулся Артем, – это то из-за чего нас всех пытались убить. ЭВА-1 и ЭВА-2. – Они для войны? – Инженеры и конструкторы, допущенные к проекту, пытались оснастить их летальным вооружением, но, прямо скажем, этого сделать не удалось. У каждого из ЭВА есть пневморезак, пара лазеров, но это все, чего удалось добиться. Однако беспокоиться не о чем. Даже танк не смог причинить этим автоматизированным устройствам особенного вреда. – Так… ты собираешься ими воспользоваться? – Это шанс для твоего отца. И… понимаешь, данная разработка не должна попасть в руки тех, кто допустил гибель Советского союза. – Я тебя поняла. Никогда еще Лебедева не чувствовала себя настолько решительной. Конечно, Юля не была уверена, что справится с подобным аппаратом, но искренность и упертость Артема помогали почувствовать себя особенной. Она доверилась «путешественнику во времени». Кроме того, Юля помнила, что каждая минута могла стоить жизни ее отцу. – Я поведу наш небольшой отряд. Тебе нужно будет следовать за мной, а ЭВА выполнит все твои указания. – Как? – Мозговые волны считываются процессором, а благодаря биохимическим реакциям все происходит так быстро, как электрические импульсы движутся в коре головного мозга. Артем сбросил с себя куртку с символикой Олимпиады. Юля последовала его примеру, оставшись в майке на тонких бретельках. Это было необходимо, чтобы контакт с ЭВА был максимальным. А после времени на сомнения не осталось от слова «совсем». – Кто не успел, тот опоздал, – раздалось где-то внутри Юлиной головы, прежде чем они сорвались с места. Лебедева не видела, но почувствовала, как за спиной хорошенько тряхнуло. От самой передовой советской лаборатории не осталось ничего. Одни руины и разорванные коммуникации. *** – Как мы найдем отца? – Не волнуйся. Подумай о нем. Представь себе полковника Лебедева, остальное ЭВА сделает за тебя. Ты ведь его дочь, совпадения по ДНК будут найдены в течение пары минут. Артем не стал пускаться в долгие объяснения, но оба модуля обменивались информацией по беспроводному каналу, которых сегодня было повсюду великое множество. Только теперь Артем понимал, насколько ученые опередили свое время и насколько опасными могли стать эти изобретения. Он не знал, чем может закончиться их авантюра, но понимал, что должен спасти Валентина Лебедева, спасти во что бы то ни стало, пока у них еще есть шанс. Ткачев вел свой модуль, стараясь держаться как можно ближе к воде. Уже очень скоро на экране появились первые преследователи. Ткачев велел Юле погружаться, а сам использовал подавляющие сигналы ЭВА-1, позволяющие сбить вертолеты противника с курса. На полной громкости в шлемофонах пилоты услышали гимн СССР и с трудом сумели посадить винтокрылые машины, среагировать как-либо серьезно в Министерстве обороны не успели, вероятно, Юлю и Артема надеялись взять в квартире, но они обвели всех вокруг пальца, ведь в само существование проекта ЭВА особо не верил никто. Собственно, не осталось в живых людей, которым что-либо было бы доподлинно известно. Модули ЭВА поливали свинцовым дождем, а поднятые по команде ракетчики старались навестись на цели с наименьшим уроном, ведь по сути все выглядело так, словно на Москву одновременно спикировали два НЛО, вдруг появившись на радарах и тут же ушедшие с них. План перехват проваливался, поскольку все существующие летательные аппараты уступали советской разработке в скорости и не успевали нанести самовосстанавливающимся модулям серьезного вреда. Артем и Юля зашли с двух сторон, проломив бронебойные стекла, оба модуля вкатились в коридоры и начали движение вниз. Проламывая укрепленные перекрытия, они перемещались ниже, этаж за этажом, не считаясь с ущербом. Со стороны это выглядело точно направленный взрыв. Разлетающиеся в разные стороны куски гранита и мрамора высыпались на Фрунзенскую набережную и частично попали в реку. Грохот стоял такой, что некоторые очевидцы решили, что произошел теракт и это самолет упал почти в центре столицы. Модули ЭВА остановились только тогда, когда цель была достигнута. Валентин сидел, окруженным бледными оперативниками, все еще наставляющими на него оружие, и не знающими как именно следует себя вести в случае вторжения НЛО. Ткачев немедленно воспользовался паузой, пустив свой экзоскелет между оперативниками и Лебедевым. – Именем Советского союза социалистических республик, вы все арестованы! Сейчас прибудут основные силы, а пока приказываю опустить оружие. Нескольких минут замешательства хватило Артему, чтобы принять «на борт» еще одного пассажира и защитить его особой спасательной капсулой. Что делать дальше, Ткачев откровенно не знал, никакого толкового плана у него, разумеется, не было, как и подкрепления. Артем знал, что модули ЭВА могут позволить продержаться им довольно долгое время, но его количество не было бесконечным, а значит, решать что-то требовалось на месте. К счастью, полковник взял командование безумной операцией на себя, приказав взлетать и следовать от Москвы «к чертовой матери». *** – Идиота куски! Вы хоть понимаете, что вы оба натворили? – ругался он, подключившись к переговорному устройству. – Если у меня еще был какой-то шанс соврать, что товарищ Ткачев ничего не помнит, то, что теперь мы все будем делать? – Не имею понятия, товарищ полковник! – отрапортовал Ткачев. – Правь по устьям рек на Камчатку. Там есть надежда укрыться и обдумать, как мы объясним это всё! – Ну… можно сослаться на учения… кроме того, на Камчатке нам есть что предложить Министерству обороны! – Какие к дьяволу ученья? Вы разнесли здание в центре Москвы! И не какое-то там, а Министерство обороны! Что ты им предложишь?! – Не думаю, что информация будет преподнесена народу в этом ключе. Вы скоро всё сами увидите. – Срань господня! – Нам нужно надежно спрятать эти аппараты, Валентин Юрьевич. ЭВА не должны попасть в руки предателям Родины. – Ох, Артем… сдался же ты на мою голову! *** Лебедев не питал иллюзий по поводу радаров противовоздушной обороны, он был уверен, что их отследят довольно скоро, но Ткачев, в свою очередь утверждал, что это почти исключено, а так же почему-то этот молодой улыбчивый парень безапелляционно заявлял, что их не станут искать на Камчатке. – Почему это нас не станут искать? – Скорее всего, они не могут понять, кто вас похитил и что вообще произошло. Формально я ведь не существую, а учитывая, что мы с вашей дочерью уничтожили лабораторию – едва ли получится что-либо доказать. – Стоит нам только появиться в столице, как мы все окажемся за решеткой. – Не думаю. Но объясняться, конечно, придется. Они передвигались, пользуясь одному Артему известными маршрутами. Нетронутые охотничьи избушки стали источником пищи и подходящей для сезона одежды. Несмотря на то, что в Москве было еще довольно тепло, здесь по ночам температура приближалась к нулю, и даже Юля не протестовала, что ее куртка была на несколько размеров больше необходимой. Полковнику не приходило в голову ни одного разумного объяснения, которое можно было бы предоставить Министерству обороны, пока на третьи сутки они не вышли к совершенно круглому озеру и Ткачев не объявил, что именно в нем они и расположат аппараты ЭВА, после чего спустятся в бункер и отправят радиограмму в Москву. – И что же мы им скажем? – Разумеется, правду! – Какую правду, Артем? – Вы спасли мне жизнь, я приступил к выполнению задания, вы пытались пояснить мне изменившуюся политическую обстановку, однако вам это не удалось. После чего вы, рискуя собственной жизнью и жизнью своей дочери, проследовали за мной в бункер, где я и получил последние распоряжения. – А ты… получил? – Нет, но, полагаю, сейчас получу. Ткачев так же легко, как и в Москве управился с гермодверью и уже очень скоро в «кают-компании» огромной законсервированной секретной базы РВСН Ткачев и Лебедевы пили горячий чай «со слоном», просматривая слайды семидесятых. – Так почему ты думаешь, что Министерство обороны не будет иметь к нам претензий? – Потому что вы выполняли свой долг, а заодно и вернули Родине один из опорных пунктов ядерного щита. Я, правда, не уверен, что все ракеты здесь находятся в полной боеготовности. – Ты что же собираешься им угрожать? – Если только совсем чуть-чуть. Косвенно. Валентину все происходящее казалось сюрреалистическим сном. Он только надеялся, что ему удастся убедить трибунал в том, что его дочь ни в чем не виновата, а уж они-то с Ткачевым ответят по полной программе! И каково же было удивление полковника, когда с этим проснувшимся мальчишкой, сбивающимся голосом разговаривал сам Краснов – генерал-лейтенант РВСН! Да и, в общем, самому Валентину не оставалось ничего, кроме как подтвердить слова Ткачева, поскольку он не знал насколько им в принципе можно верить. *** Избежать расследования, конечно, не получилось. Лебедев чувствовал, в какой нерешительности находится руководство, и как сильно им хочется, чтобы он оступился, совершил хоть одну малейшую ошибочку или оплошность. Но жадность оказалась сильнее здравого смысла. Артем показал несколько засекреченных бункеров, и пусть от двух практически ничего не осталось – Министерство обороны получило новые опорные точки для размещения межконтинентальных ракет, а так же удачных инвестиций (это Лебедев понял несколько позже). Им обоим фактически был назначен испытательный срок, и к весне Валентина полностью восстановили на службе и наделили новыми обязанностями, в которые фактически входил контроль и надзор за Ткачевым. Причин разместить того в психоневрологическом диспансере не нашлось и тут Валентин так же подметил острое разочарование коллег. – Мы надолго останемся под прицелом… – выдохнул он, – скорее всего, навсегда. Они будут пристально следить за тобой и не дадут ступить и шагу без ведома Министерства. – Я догадывался, чем все может закончиться. А что написали по поводу здания на Фрунзенской? – Ошибка при плановых технических работах. Говорят, все видеозаписи были изъяты, но всех очень интересует тот экзоскелет, который ты воспользовался. – Жаль, что он был утрачен. Артем невесело улыбнулся. Оглядываясь по сторонам, он находил то здесь, то там следы нового неизвестного ему мира, удивляясь тому, что сумел выжить в той зубодробительной кутерьме, которая развернулась вокруг него. Юля успела рассказать Ткачеву о том, как многие поколения неформалов приходили, чтобы посмотреть на капсулу, в которой он спал. Рассказала она и о том, что никто не верил подросткам, а на все доказательства полиция и другие службы просто отмахивались, утверждая, что криокапсула – всего лишь арт-объект. Возможно, следовало выяснить, кто придумал легенду об арт-объекте, возможно, нужно было найти кого-то из прошлого, чтобы понять, почему всё получилось так, а не иначе, но Артем понимал, что в одиночку не сможет изменить это будущее из чьего-то ужасного фантастического рассказа. Распавшееся государство он не спасет. Иногда Ткачеву было невыразимо жаль, что он не присоединился к ребятам из подземной лаборатории, ведь всё здесь было ему чужое, пусть даже многое из привычных сегодня вещей он видел в Америке, Чехословакии и ФРГ. Но дело было не в вещах, не в функционале компьютерных программ, а в том, что люди изменились окончательно и бесповоротно. Еще Артем догадывался, что Лебедев боится представить, что происходит в его голове. Да и все время сидеть в четырех стенах не получилось бы ни у кого. Артем пообещал «не бросаться на людей» и только после дополнительной подготовки они вдвоем, наконец, вышли на улицу, а не отправились куда-либо на машине. Юля хотела присоединиться к отцу и к «восьмидесятнику», но Валентин предсказуемо запретил. Он не знал, чего можно было ждать от Ткачева, и волновался, что тот может сойти с ума, когда присмотрится к тому, что происходит вокруг. Первым настоящим испытанием для Артема стало количество иностранных машин. Он никак не мог взять в толк, откуда столько личного автотранспорта, неужто все стали зарабатывать такие баснословные деньги? Они, конечно, с Юлей видели город с приличной высоты, да и в Министерстве обороны побывать успели, но у Артема не было времени заглядываться по сторонам. Кроме того, прогулка с полковником нисколько не походила на побег с его дочерью и на редкие поездки по центральным улицам в затонированном салоне. Все-таки дико было не видеть, что никто не хвалится эмблемами УАЗа, Волги, Жигулей. А Валентин, уходя от прямого ответа, опускал глаза, говоря, что теперь это не очень хорошие машины и проще взять «Шкоду» или «Хендай». – Выходит, по всем вопросам они нас обошли? В смысле... мы сами им все отдали и продолжаем отдавать? Ты же, Валя, всю жизнь служишь Родине, почему же она, эта новая родина, как ты говоришь, справедливая, совсем ни во что тебя не ставит? Артем долго не мог выбрать на «ты» или на «вы» обращаться к Лебедеву и, проведя достаточно времени в его доме выбрал первый вариант. Кажется, полковник и сам не был против. – Думаешь, в Афгане руководство о солдатах пеклось? Или в Чечне о нас думало? – Этих войн не должно было быть... но кто же знал? Это, опять-таки, мы все упустили! – Не «мы», Тёма... и не «упустили», а продали. – Вы продали. За наклейки красивые, за кофе растворимый, за возможность вырваться за рубеж. И что Валя, принесло это счастье? – Кому-то принесло, – уклончиво ответить Лебедев. – Тебе не стыдно? – Мне ребенка надо было растить, Артем. Жену спасать. Не до политики мне было. Все выживали, как могли. – И на чьей же стороне ты выживал? – Да ни на чьей! На своей, Тёма! В части сидел, и делал всё, чтобы оружие боевикам не продали! Но в других подразделениях люди попроще и посговорчивее были. Я потом за все ответил, поверь мне, Тёма, за каждый свой выбор, но изменить ничего было нельзя! – Нельзя, или ты не пытался? – Мы верили. Верили, что будет лучше. Что прикончим красную гидру и заживем... – Зажили? Лебедев пожал плечами. Ему удалось удержаться наплаву, вырваться в столицу, устроиться худо-бедно, а сколько ребят мыкалось по гарнизонам, складывая дни до следующей командировки в пятиэтажном клоповнике? Он ничего не мог возразить Артему, но тот вдруг расслабился, опуская плечи. – Не виноват ты, конечно. Обманули вас. Да и нас обманули. Мне легко говорить. Изобличать тоже легко. Я не знаю, как мне жить эту чужую жизнь. В руках у Ткачева был стаканчик свежего кофе. Он никогда раньше не пил такого. Даже в Америке. Ему хотелось одновременно и окунуться в эту новую чужую Москву, и отстаивать правду, которая вот уже тридцать лет никому не была нужна. – Ты не мог знать, – негромко сказал Валентин. – Я должен был предвидеть, что среди нас завелись крысы. – И что бы ты сделал один? – Не могли же они все… Артем поднял глаза на Лебедева, будто только теперь понимая, что, конечно, могли. Хлебнув той другой жизни, не разобравшись, что к чему, не вникнув, клюнув на красочную обложку – партийные функционеры стремились именно к ней. Ограничивая своих сограждан, жили на широкую ногу, и уже никто не верил в то, что он говорил. На плечо Ткачева легла ладонь Лебедева. Его слова звучали ободряюще и, казалось, что только ему одному в этом огромном и чужом будущем можно верить. – Как жаль, что человечество так и не сумело достичь далеких звезд, – сказал Артем, кажется, чтобы хоть что-то сказать. – Я надеюсь, у тебя еще получится увидеть тот мир, в котором будут построены лунные базы и освоены экзопланеты. – Боюсь, я слишком рано проснулся.

Прекрасное далеко Не будь ко мне жестоко, Не будь ко мне жестоко, Жестоко не будь. От чистого истока, В прекрасное далеко, В прекрасное далеко, Я начинаю путь…